Полная версия
Строптивая невеста
– Хорошо, мы не будем никуда лезть, – мило улыбнулся Рене. – Я лично прослежу, чтобы наши милые дамы не оставались в одиночестве. Безопасности ради.
– Да, совершенно верное решение, – кивнула Фурия, смягчая давление.
Хм. Что же у нее за магия-то? Неужели так ощущается чистая менталистика? Не темная и не светлая… Надо обязательно выяснить!
– Надеюсь, в город-то нам можно? – спросила Элиза.
– Можно, главное – не в одиночестве. Пусть молодые люди вас сопровождают.
– Я всегда буду рядом, милая. Ради твоей безопасности. – Морис накрыл руку Ольги своей, протянув ее через стол.
Не то чтобы ей очень хотелось рисковать и попадаться злоумышленникам в одиночестве, но… короче, по нахальной руке она шлепнула, добавив крапивное проклятие. Если Морис способен быстро снять пролонгированное проклятие – следует пользоваться мгновенными, по типу ожога.
Судя по тому, что он отдернулся с шипением, идея оказалась верной.
Ольга нежно ему улыбнулась.
– Ты очень любезен, ми-илый.
Ренар заржал, поймал Ольгину руку и поднес к губам.
– Ты – прелесть. И мне нравится, когда ты называешь меня Рене.
Фурия, наблюдавшая за всем этим с усталой снисходительностью, поставила пустую чашку и поднялась.
– Вы меня поняли. Не соваться куда не просят, не разгуливать поодиночке. Если заметите что-то подозрительное, обращаться ко мне либо к куратору курса.
– Прошу прощения, фрау Марта. А кто у нас куратор?
– Хм. У тебя, деточка – фрау Зигель, профессор кафедры целительства. А вот у вас… не знаю пока. Доктор Берцель, курировавший темные искусства, погиб во время землетрясения…
– Заговора, вы хотели сказать, – любезнейшим тоном уточнил Морис; Ольге показалось, что кузены при упоминании фамилии «Берцель» одинаково поморщились.
– Землетрясения, – с нажимом повторила фрау Марта. – Короче. Будет у вас куратор – тогда и узнаете, кто именно. А пока держите языки за зубами, а то укорочу.
– Могила! – просиял улыбкой Морис.
– Послал Создатель деточек, – вздохнула Фурия и потрепала красавчика по голове, напоследок отвесив подзатыльник. – Ведите себя прилично, цветы жизни.
– А мы что, а мы ничего, – пропел Морис вслед выходящей из комнаты Фурии. – А колбаса еще осталась?
– Нет, – отрезала Элиза.
– Не хмурься, дорогуша. С нас сегодня ужин в лучшем заведении этого города. – Морис одарил бриттку своей лучшей улыбкой.
– Не сегодня, – осияла его не худшей улыбкой Ольга. – Мы уже приглашены милейшими гэльсами.
– Гектор и Колин позаботятся о нашей безопасности, вы можете не волноваться, – похлопала ресницами Элиза.
– И вообще, если вам больше нечего добавить к расследованию – мы вас не задерживаем, дорогу-уши.
– Ну нет, раз нам поручили присматривать за вами… – начал Морис.
– То встречаемся завтра в десять, – оборвал его Ренар и снова завладел рукой Ольги, легонько ее сжал. – Вряд ли вы проснетесь раньше, а за нами – завтрак. Говорят, на территории кампуса есть отличная кондитерская. И не соглашайтесь на то пиво, которое пьют гэльсы. Оно ужасно.
– Слабак, – фыркнул Морис. – Испугался каких-то диких неотесанных гэльсов.
– Так-так, выяснять, кто из вас больший придурок – за дверью, господа цивилизованные и отесанные франки! – непререкаемым тоном опытной сестры милосердия велела Элиза. – У нас полно дел!
Расцеловав им обеим ручки, кузены наконец-то ушли.
– Уф… ты случаем не знаешь надежного приворота? – спросила Ольга, задумчиво глядя на закрывшуюся за ними дверь.
Элиза сделала круглые глаза:
– Только не говори, что тебе понравился кто-то из этих безответственных пустоголовых болтунов!
– Ну что ты. Мне просто стало жаль Фифу. Ей так нравится Морис, и совершенно никакой взаимности. Мы могли бы ей помочь обрести счастье.
Несколько секунд Лиз молча таращилась на Ольгу, а потом звонко рассмеялась и показала ей большой палец.
– Сработаемся!
Глава 9
О братской любви и семейных традициях
Ренар– Дорогуша, прелесть, милая, богиня, прелестница… серьезно? – скривился Ренар, едва захлопнув за собой дверь их с Морисом комнаты. – Ты прямо как дедуля на столетнем юбилее свадьбы с бабулей. Неудивительно, что гэльские варвары имеют у некры успех, а тебе достаются жалящие проклятия. Меня и то чуть не стошнило, а ведь я за двадцать-то лет привык к твоему идиотизму.
– У тебя просто несварение, мой дорогой братец-уродец. Слабое здоровье, разлитие желчи от зависти, смотри, не помри во цвете юных лет. – Морис завалился на кровать, не снимая сапог.
– Не дождешься, – фыркнул Рене, сбрасывая надоевшую обувь и босиком проходя к раковине: ему срочно требовалось освежиться.
– Язык русичей пафосный и велеречивый, – не унимался Морис. – И вообще, она – княжна, а не одна из этих твоих девок. Впрочем, кроме продажных девок, на тебя все равно никто и не посмотрит. Так что можешь сколько угодно целовать ей ручки, замуж она все равно выйдет за меня.
Ренар чуть не поперхнулся водой, которой умывался.
– Замуж. Ты совсем двинулся или да?
– Это ты двинулся, кузе-ен. Ольга же – идеальный вариант! Умна, красива, одарена, богата и к тому же – Волкова-Мортале! Джекпот!
– Вот именно. Она – Волкова, – скривился Рене, поднимая взгляд и упираясь в собственное отражение: ассиметричное, с кривым носом и багровым родимым пятном на левой скуле.
Отвратительно. Без маски он сам на себя-то смотреть не хочет, а приличные девушки и вовсе шарахаются.
– Волкова, ага, – самодовольно протянул Морис. – Вот увидишь, неделя-другая, и красотка будет есть у меня с рук. А к концу семестра сама принесет архивы прабабки и будет умолять, чтобы я ее взял. Кстати, думаю позвать ее с собой в Брийо на каникулах, познакомлю с будущим свекром.
– Отличная идея. Он закопает вас обоих, и я наконец-то буду избавлен от постоянного созерцания идиотской самовлюбленной рожи.
– Красивой рожи, – ухмыльнулся Морис. – Ну не плачь, малыш, не плачь. Подумаешь, не повезло, зато тебе досталось… хм… горб?
– Прокляну.
– Не проклянешь, совесть не позволит.
Сжав край раковины, Рене зарычал. С каким удовольствием бы он сжал ладони не на фаянсе, а на горле проклятого ублюдка Мориса! Послушать задушенные хрипы, полюбоваться на мутнеющие и закатывающиеся перед смертью разноцветные глаза, так издевательски похожие на его собственные.
Единственное, что было в них похожего.
Какая досада, что убить его нельзя. И совесть тут совершенно ни при чем. Не может быть при чем то, чего в их роду никогда и ни у кого не было.
– Лучше иметь горб, интеллект и магию, чем смазливую рожу и пустой череп, дорогу-уша, – справившись с приступом ненависти, пропел Рене: максимально ласково и чарующе.
– Ай-ай, уродец огрызается!
– Поспал бы ты, красавец, месяц-другой, – еще ласковее пропел Ренар, оборачиваясь к Морису. – Не мешался бы под ногами, не лез куда не просят.
– Мечтай, – хмыкнул Морис, но на всякий случай выставил зеркальный щит.
Слабенький, совсем слабенький. Пробить такой – раз плюнуть. Было бы. Если бы у самого Рене оставалось сил чуть более капли.
Потратился. Подчистую. Увы – без толку. Не повезло ему сегодня.
– И вообще. Я тебе нужен, так что – не посмеешь, – окончательно обнаглел ублюдочный красавчик.
– А ты проверь, – предложил Рене. – Давай, спровоцируй меня.
– Ну что ты, разве ж я обижу бедненького, убогого калеку. Я же не Фифочка. Кстати, что ж ты ее не проклял, грозный ты наш?
– Это было бы не по-родственному… ох, твою ж мать… – Рене застонал от наслаждения, смешанного с изрядной долей боли: не может быть ничего лучше, чем наконец-то уложить больную спину на горизонтальную поверхность. – Твоя невеста, ты и проклинай.
– Моя невеста – Ольга. Фифа – твоя, несчастный мученик. Выпей уже свою отраву, достал страдать. – Морис недовольно передернул лопатками, словно это его горб тянул, ныл и болел.
Ренар лишь ухмыльнулся. Он бы не отказался выпить зелье прямо сейчас, но, вот досада, чаще одного раза в сутки нельзя. А если не принять перед сном – демона с два он уснет.
– Раз достал – так помоги, облегчи страдания несчастного страдальца, трепло ты собачье.
Выругавшись под нос, Морис поднялся, подошел к кровати Рене и ворчливо потребовал:
– Раздевайся и переворачивайся, убогий.
– О, не может быть, сам Прекраснейший снизошел!
– Заткнись и действуй, пока я не передумал.
Ренар снова хмыкнул, но больше дразнить Мориса не стал. С него, гада, станется и впрямь передумать. Из чистой незамутненной вредности.
Следующие несколько минут Рене блаженно стонал в подушку. Под умелыми руками Мориса перекрученные узлы мышц расслаблялись, комки боли таяли и по всему телу разбегалась блаженная нега.
Но Ренар не был бы самим собой, если бы позволил себе расслабиться и забыть о деле дольше, чем на десять минут.
– Признайся, ты же не всерьез задумал жениться на Волковой, – пробормотал он непослушно-расслабленными губами. Открыть глаза пока не получилось. – Ты же ее ненавидишь.
– Очень даже всерьез. И с чего ты взял, что я ее ненавижу?
– С того, что Волкова прокляла нашу семью. Из-за этих некросов мы…
– Ты, Рене. Не мы, а ты.
– А ты внезапно стал другого рода, малыш?
– А мне она ничего плохого не сделала. И тебе, кстати, тоже. Проклинала-то ее прапрабабка.
– Она – Волкова, и этого достаточно.
– Вот и я думаю, а вдруг этого достаточно, а? Она влюбится в меня, родит здоровых крепких детишек…
– Из которых только один будет с нормальным даром, и тот – урод…
– Уродов родит Фифа, и не мне, а тебе. Если ты вообще способен размножаться.
Ренар снова зарычал, дернулся под руками Мориса – и, спихнув его с кровати, сел.
– Ну ты и козел, младший!
– От хромого придурка слышу. Укройся, а то простудишься. Зря я, что ли, старался.
– Ты зря стараешься с Ольгой, – уже намного спокойнее парировал Рене, натягивая одеяло на приятно горячие и подвижные плечи. – Она не такая, как Фифа, и не упадет тебе в руки. Ты переоцениваешь свои способности к искушению и соблазнению.
– Не-а. Если тебе это никогда не удавалось, не значит, что не удастся мне. Я получу и Ольгу, и документы ее прабабки, и драгоценное наследство Волковых. Дух Мортале, чем плохо, а? Да ради такого я бы даже на Фифе женился.
– Ты как ребенок, Морис. Мелкий, капризный, избалованный ребенок. У нас с тобой совершенно другая цель!
– Пфе! Говори за себя. Тебе нужны архивы – вот ты их и ищи. А мне хватит влюбленной красавицы-жены и Духа Мортале в приданое. Ну, не считая княжеского титула, земель и золотишка.
Ренар на миг прикрыл глаза. Немыслимо хотелось врезать по самодовольной смазливой роже. Так, что кулаки чесались. Но толку-то! Морис никогда не думал ни о чем, кроме собственного комфорта. Для него слова «долг» и «ответственность» – пустой звук. Он не понимает, что один из древнейших, сильнейших и темнейших артефактов должен приносить пользу не одному эгоистичному придурку, а всей Франкии. Всему миру! Но где Морис, а где разум?!
– Ладно, раз ты считаешь, что с помощью Ольги получишь Дух Мортале, кто я такой, чтобы мешать тебе развлекаться. Только не заиграйся, младший. Ты не первый, кто пытается решить головоломку из завещания Матильды Волковой, так хоть не сломай на этом свою дурную голову. Кстати, не факт, что наследство на самом деле есть. Она вполне могла положить Дух Мортале в фундамент своей ненаглядной Академии, а все ее намеки – чистой воды издевательство над… сам знаешь кем.
– Пфе! Умный у нас ты, вот ты голову и ломай. Если не лень. А я предпочитаю общество прелестных дам. И, знаешь что, уродец? Я обещал Ольге безопасность, и она будет в безопасности. Ты меня понял.
– Ты на что-то намекаешь? – набычился Рене.
– Ну что ты, как можно. Покушение было идеальным, никаких следов, ни одной улики. И если бы я не оказался в нужном месте в нужное время, княжна Волкова-Мортале сломала бы шею. Кое-кто был бы очень рад, правда, братец?
– Не сомневаюсь в этом. Так что же ты не поделился подозрениями с Фурией? Или с самой Ольгой?
– Репутацию берегу. Семейную. Все же ты мне родня как-никак.
– Правильно бережешь, младший. Потому что высказывать вслух эту чушь – значит не оставить ни у кого сомнений в твоем клиническом идиотизме. Бытовая магия эпической мощи, где-то на уровне доктора Курта – и первокурсники. Смешно.
– Может, и смешно. А может, и не очень.
– Самый простой и очевидный вариант – далеко не всегда самый верный. И мне жаль, что ты не способен подумать хотя бы на два хода вперед. В отличие от того, кто устроил все это безобразие.
– Так кто же это был, скажи мне, умник.
– Ага, щас. – Скинув одеяло, Ренар встал и потянулся, хрустнув искривленным позвоночником. – Сам думай, тебе полезно.
Под сердитое ворчание Мориса он снова оделся, прихватил кошелек, поправил кинжал в ножнах на икре и покинул комнату. Следовало немедленно найти работающий фониль и позвонить… кое-кому. Так, чтобы Морис этого не слышал. Как все же удачно, что ему досталась кривая рожа, но полный комплект мозгов и магии! За обоих. А с проклятием он разберется. Что бы там ни думал Морис, которого все устраивает – Рене не станет ждать милостей от судьбы. Хватит. Ему и так этих «милостей» досталось столько, что на три жизни хватит.
* * *Лестницу уже восстановили. Пролет выглядел как новенький и отчаянно фонил магией. Принюхавшись, Ренар усмехнулся: как оригинально, чинить бытовой магией то, что ею же и разрушено.
Интересно все же, кому в Академии хватило бы сил устроить такое?
И еще интереснее, почему он рад, что Ольга не пострадала. Ведь он должен ее ненавидеть! Должен желать ее смерти! Но…
Она так произносит его имя… и смотрит – без малейшего отвращения, наоборот, с интересом. Не шарахается от него. И когда он поцеловал ее руку, ей понравилось, он ощутил ее удовольствие.
Возможно, если бы все сложилось чуть иначе, они могли бы стать друзьями? Если бы ее фамилия была не Волкова-Мортале, а… да любая другая! Они бы точно подружились. А может быть, даже…
Рене поморщился и обругал себя сентиментальным придурком. История не терпит сослагательного наклонения. Они – враги. Кровные. Только Морис в его идеальном эгоизме может плевать на это и надеяться на счастливый финал. Глупый слепой павлин. Даже жаль его. Немножко.
Стайке студентов, поднимающихся на пятый этаж, Рене высокомерно кивнул. Шепотки за спиной: «горбун», «жуткий урод», «чудовище», «не может быть, чтобы в Академию принимали таких!» – проигнорировал. Сил на проклятия не было, желания – тоже. Хотелось исключительно вернуться в свою комнату, лечь в кровать и забыться до утра. Можно даже без снов.
Хотя он бы не отказался увидеть во сне Ольгу. И чтобы она была не княжной Волковой, а просто той сумасшедше красивой девушкой с невероятной синевы глазами, которую он вытащил из-под колес мобиля, рискуя доломать и без того не слишком-то здоровую спину. Галантность дорого ему обошлась. А она, похоже, и не заметила толком, сколько магии он потратил, чтобы спасти ее.
Дурацкие шутки у Создателя. Ду-рац-ки-е!
И общежитие это – дурацкое. Полная Академия магов, и никто не может починить какой-то жалкий фониль. Будь прокляты анацефалы, его сломавшие! И вместе с ними – Фурия. Ленивая, безответственная дура, не способная содержать в порядке вверенную территорию. Если бы она служила у отца, за такую халатность поплатилась бы головой.
Теперь из-за ее разгильдяйства придется искать другой фониль.
Впрочем…
Спустившись на первый этаж, он первым делом отправился в буфет. За местной валютой по имени «морковка». А с честно добытой морковкой – в холл, где ждали особо ленивых студентов два тролля. Один из них – тот самый, который тянул наверх чемоданы Фифы.
– Привет, зеленый. Хочешь? – Рене показал ему пучок морковки.
Тролль радостно оскалился и побежал к нему, разве что хвостом не виляя. За неимением хвоста.
– Хотеть! Что нести?
– Держи, просто так. – Рене выдал ему одну морковку, которую тролль немедленно схрупал, жмурясь от удовольствия. – Скажи мне, зеленый друг, где тут ближайший работающий фониль?
– Э… – Тролль пошевелил ушами и наморщил лоб в задумчивости.
Рене терпеливо ждал. Как бы долго тролль ни думал, наверняка это будет быстрее, чем идти на почту и там стоять в очереди. А чтобы ускорить процесс размышления, выдал троллю вторую морковку.
– А! Знать! – радостно подпрыгнул тролль, схрупав взятку. – Могу показать!
– Показывай.
Тролль привел Рене к кабинету Фурии, перед которым толпились студенты. Из-за двери доносился ее хриплый бас.
– Есть фониль! Работать, – закивал тролль.
На его голос обернулось несколько студентов, с настороженно-враждебным любопытством уставились на Рене. Всё как всегда. Увидели урода – записали в порождения зла. Тупые идиоты.
– Молодец, зеленый. Умница, – улыбнулся троллю Рене и выдал еще две морковки. – Показывай еще.
Зеленый радостно закивал и потопал дальше, раздвигая толпу студентов и на ходу грызя корнеплод. Вся его бугристая шкафообразная фигура выражала искреннее счастье.
– Здесь есть. – Тролль ткнул корявым пальцев в дверь, на которой было написано «кастелян» и обозначены часы приема. – У-у! Ушла. Не любить. Злая.
– Морковку не дает? – полюбопытствовал Рене.
– Не дает! Ругать Зяма, говорить «плохой Зяма». У-у! – пожаловался зеленый.
– Зяма хороший. Очень хороший Зяма. Ешь еще морковку и стой здесь. Если придет кастелян… или фрау Марта придет, то скажи громко: «Зяма хороший». Понял?
– Понял! – просиял тролль. – Зяма хороший! Ты хороший! Чесать?
Тролль смотрел с такой надеждой, что Рене не выдержал, протянул руку и почесал бугристую, словно жаба, голову. За ухом.
Тролль утробно затарахтел и зажмурил страшные желтые глаза с вертикальными зрачками.
– Хороший Зяма, умный Зяма. Жди тут.
Замок на двери кастеляна поддался легко. Единственное охранное заклинание – еще легче. Рене даже удивился: кругом же голодные студенты-маги, от них надо запираться на сейфовые замки, иначе сопрут всё, что не приколочено гвоздями, а что приколочено – сопрут вместе с гвоздями. Никакого понятия о безопасности. Ну вообще никакого.
То, что фониль не был даже накрыт элементарным воздушным куполом с личным паролем, лишь подтвердило вывод: безопасность тут – ниже всякой критики. Приходи, кто хочешь, звони, кому хочешь.
Вот примерно, как сейчас Ренар.
Набрав восьмизначный номер, он дождался ответа телефонистки.
– Цветочный магазин. Слушаю вас.
– Два-тринадцать, – подавив тяжкий вздох по поводу изумительной совершенно конспирации, сказал Рене. Нет, ну это же прекрасно: в Астурии – Оранжерея, во Франкии – цветочный магазин. И никто, совершенно никто, не догадается, что же там за контора-то такая, торгующая лилиями оптом и в розницу.
– Соединяю, – прощебетала телефонистка, и тут же в трубке щелкнуло и раздался усталый мужской голос:
– Слушаю.
– Мы в Академии, все в порядке.
– Хорошенькое «в порядке». Не успели внедриться, и уже скандал. Лестница – твоих рук дело?!
– Я хоть раз промахнулся? – возмутился Рене.
– Самонадеянный гаденыш, – одобрительно хмыкнули в трубке. – Ладно. Раз не твоих, то выясни – чьих. Нам не нужен очередной скандал, мы только наладили отношения с Гельмутом. Что с контактом?
– Налаживаем. Неплохие перспективы. Но мадемуазель Брильен мешается под ногами и грозит спутать нам все карты. Зачем вы прислали ее сюда?
В трубке хохотнули.
– Даже не надейся, мадемуазель останется. Привыкайте, кому-то из вас придется на ней жениться.
Ренар выругался про себя и почти спокойно пообещал:
– Я сделаю все возможное, но за ее жизнь отвечать не собираюсь. Здесь небезопасно для юных дев.
– Не моя забота. А ты свою задачу знаешь.
– Знаю и выполню.
– Жду результат, не разочаруйте меня. И, напоминаю, останется только один.
В трубке послышались короткие гудки. Собеседник был немногословен. Всегда. С самого рождения Ренара.
– Демоны бы тебя побрали, – с тоской пробормотал Рене. – Может, проще сразу сдохнуть?
– Проиграешь и сдохнешь, – ответила трубка и замолчала уже окончательно.
Положив трубку на рычаги и покинув комнату кастеляна, Рене отдал троллю оставшуюся морковку, еще раз почесал каменную башку и пошел обратно. На пятый, чтоб его, этаж без лифта.
И какого, спрашивается, демона он не наябедничал на Мориса? Достаточно было бы рассказать о планах братца жениться на Ольге, и все. Красавчик бы наверняка сошел с дистанции. Потому что тот, кто всю жизнь вынужден терпеть боль и жалость, – не может не ненавидеть. И никогда не простит.
Прощать – это вообще не в привычках темных магов. Особенно темных магов из древнего рода Д`Амарьяк.
Глава 10
О романтике, пари и супружеском долге
ОльгаПрогулка по городу началась с посещения банка. По просьбе Ольги. Ведь наличных у нее было совсем мало, а платья и необходимые для учебы материалы надо на что-то покупать. В Астурии, в отличие от родного Владимира, у нее нет неограниченного кредита в любом магазине. Вообще ни в каком нет.
Конечно, она могла бы отправлять все счета королевскому казначею, на правах почти официальной невесты Гельмута. Но сбежать от жениха и присылать ему счета за свои наряды как-то нелогично. И глупо. И унизительно. И вообще, у нее достаточно своих средств.
Так ей казалось ровно до того момента, как управляющий банком вместо денег выдал ей тысячу извинений.
– Доступ к счетам вашей светлости заблокирован, – с видом идущего на казнь сообщил герр Штольц. – Мне очень жаль.
Ольга опешила. И заодно порадовалась, что зашла в банк одна, оставив гэльсов и Элизу в ближайшем открытом кафе наедине с лимонадом. Как чувствовала, что будут проблемы.
– Этого не может быть. Матушка не имеет права распоряжаться моим счетом!
– Прошу прощения, но ваш депозит – в руссийском банке, и на наш запрос они ответили отказом. – Пышные усы герра Штольца печально обвисли, и сам он едва ли не мел хвостом по полу, как виноватая гончая. – Если желаете воспользоваться помощью международного поверенного, буду счастлив порекомендовать…
– Погодите. Как они могли отказать, я же совершеннолетняя, и это мои личные средства!
– Возможно, э… только, возможно, ваша светлость, это распоряжение руссийского императора. Больше ни у кого нет подобной власти.
Сжав кулаки и мысленно пообещав его императорскому величеству самое мерзкое и заковыристое проклятие, Ольга выдохнула и улыбнулась:
– Уверена, это недоразумение вскоре разрешится.
– Не сомневаюсь, ваша светлость, – с облегчением склонил голову управляющий. – Совершенно не стоящее внимания недоразумение!
– А до тех пор вы могли бы открыть мне кредит.
– Э… это большая честь… – герр Штольц снова заюлил, как уж на сковородке. – Но, видите ли, ваша светлость, мы бы очень хотели…
– Вам нужны гарантии? Поручители? – Ольга подняла бровь.
– Нет-нет, что вы! Вашего слова более чем достаточно! Но… э… – Управляющий потел, страдал и явно желал провалиться к демонам в бездну.
– Но?.. – и не думала облегчать ему жизнь Ольга.
Она была зла. Очень зла. Хоть и понимала, что отказать будущей королеве для управляющего банком – примерно, как самостоятельно окунуться в котел с кипящим маслом.
– Видите ли… в настоящий момент совершенно невозможно оформить нужные бумаги. Но если ваша светлость окажет честь… огромную честь… безо всяких бумаг, из моих личных средств…
Ольга ухмыльнулась. Что ж, герр Штольц не зря дослужился до столь высокого поста. Умеет выкручиваться.
– Это было бы очень мило с вашей стороны.
– О, благодарю вас! – Грохот упавшей с души управляющего горы наверняка был слышен до самого стольного Владимира. – Сколько понадобится вашей светлости? Золотом, ассигнациями?
– Думаю, трех тысяч ассигнациями на первое время мне хватит.
– Конечно, конечно, ваша светлость! Момент! – Управляющий махнул ближайшему клерку и велел отсчитать требуемую сумму для него лично. – Если вам что-то понадобится, я всегда буду рад услужить. В любое время. Мой личный номер…
– Вы очень любезны, герр Штольц, – на этот раз вполне искренне улыбнулась Ольга и чуть понизила голос: – Невозможность оформления бумаг как-то связана с пожеланиями его величества Гельмута?
– Э… ну вы же понимаете… мы не вправе разглашать такие сведения.
– Конечно, если сведения именно такие, я понимаю.
– Да-да. Именно такие. Совершенно конфиденциальные. Я невероятно признателен вашей светлости за такт и деликатность. Смею надеяться, в будущем вы станете самой любимой клиенткой нашего банка.
– Несомненно, герр Штольц, – пообещала Ольга от чистого сердца: станет она королевой Астурии или нет, а знакомства среди финансистов в любом случае пригодятся.