Горчаков. Юнкер

Неудивительно, что при такой жизни он в свои неполные сорок пять так и не обзавелся семьей, хоть и считался одним из самых завидных столичных женихов. Наследник древнего и богатого рода грузинских князей, потомок героя Смоленской битвы, действительный тайный советник, могущественный Одаренный, истинный слуга государыни императрицы, блестящий кавалер… пресса разной степени желтизны приписывала Багратиону великое множество романов – и порой весьма сомнительных.

Меня интересовал только один.

Но если Багратион и правда приходился мне отцом, да еще и знал об этом, внешне это не отражалось никак. Он сидел напротив меня в рабочем кресле и что-то писал. Приглядываться я, понятное дело, не стал, но почему-то сразу понял: документ вполне мог бы и подождать. Видимо, светлейший князь просто решил проучить меня за нарушение субординации.

Пришлось потерпеть – к счастью, недолго. Закончив писать, Багратион сложил бумагу пополам, убрал в ящик стола – и тут же достал оттуда какой-то сверток.

– Ситуация у тебя… скажем так, неоднозначная, – задумчиво проговорил он. – Так что торжественную часть мы, пожалуй, пропустим.

– Что это?

Я с опаской скосился на лежавший прямо передо мной кусок матовой ткани – то ли черной, то ли темно-синей, – сложенный в несколько раз. Сверток не казался большим, но, судя по всему, содержал что-то весьма важное.

– Можешь взять и посмотреть, – улыбнулся Багратион. – Это теперь твое. И оно не кусается… и не взрывается.

Как пожелаете, ваша светлость.

Возражать я не стал – протянул руку, взял загадочный подарок и развернул. Почти наверняка самой значимой частью содержимого была сложенная вдвое бумага с гербовой печатью, но в первую очередь внимание я обратил вовсе не на нее.

А на оружие. Впрочем, кинжал в черных ножнах – на ум тут же пришло слово «кортик» – таковым, скорее всего, не являлся. Слишком уж он был изящный, миниатюрный и богато отделанный – едва ли кто-то стал бы использовать такую красоту для банальной поножовщины. Навершие рукояти – кажется, из слоновой кости – украшал красный с золотом крест, от которого к гарде вытягивалась надпись: «За храбрость». Небольшая лента на ножнах – красная с желтыми полосами по бокам – почти повторяла цвета креста и, похоже, представляла с ним единое целое.

– Орден Святой Анны, – пояснил Багратион. – Четвертой степени. Офицеру выше восьмого класса в подобном случае полагалась бы звезда на шею. Но так как ты не аттестовался даже на четырнадцатый магический… сам понимаешь. Регламент есть регламент.

Ничего себе. Чтобы скрыть волнение, я принялся изучать гербовую бумагу – между прочим, за подписью самой императрицы. Впрочем, ничего нового там уже не было: документ подтверждал, что за проявленную отвагу и верную службу государству князю Александру Петровичу Горчакову – то есть мне – жаловался орден Святой Анны четвертой степени и аж целых сорок рублей годичной пенсии. Надевать награду полагалось…

– Дальше можешь не читать, – усмехнулся Багратион. – Носить это ты все равно не сможешь… в ближайшее время, во всяком случае.

– Это почему? – проворчал я.

– Твои действия можно назвать условно героическими. – Багратион покачал головой. – И без всяких условностей – противоправными, несоответствующими букве закона… да и попросту опасными. Наградить за такое публично… не представляется возможности.

– Разумно, – вздохнул я. – Остается только порадоваться, что меня за все это вообще не…

– Радоваться рано. – Багратион опустил локти на стол и сцепил руки в замок. – Вынужден сообщить, что государыня, хоть и безмерно ценит то, что ты сделал для страны и всего дворянского сословия, не может оставить без внимания… скажем так, твои методы.

Гонки по трассе и по городу, драка, стрельба в общественном месте… Да, гражданскому – будь он хоть сто раз родовитым аристократом – такое не должно сходить с рук. И, судя по всему, не сойдет.

– Суд чести?.. – осторожно предположил я.

– Нет. Победителей не судят. – Багратион махнул рукой. – Но некоторое общественное порицание тебя ждет. Как и некоторые меры.

– А точнее?

– Как тебе прекрасно известно, имущество семьи, землю и положение в обществе наследует старший сын… или внук, – ответил Багратион. – А второй в линии наследования традиционно поступает на государственную службу. Как правило – военную. И теперь, когда твой брат Константин погиб, его место придется занять Михаилу.

Блеск. Миша в роли наследника и чуть ли не главы рода. И я, кажется, уже успел сообразить, к чему клонит Багратион.

– Разумеется, в обычной ситуации никто не стал бы принуждать тебя. Но сейчас все… несколько иначе. – Багратион потер переносицу. – Завтра ты будешь отчислен из Александровского лицея. По собственному желанию, разумеется. А еще через несколько дней твоему дедушке будет настоятельно рекомендовано определить тебя на службу государству. А именно…

– В кадетский корпус? – догадался я.

– Нет. – Багратион мягко улыбнулся. – По возрасту подходит скорее это, но с твоим Даром… Даже если ты не ищешь неприятностей – они находят тебя сами. И слишком уж велик шанс, что ты просто-напросто кого-то покалечишь.

– Даже так?..

– Весьма вероятно. – Багратион пожал плечами. – Так что ты поступаешь сразу на второй курс во Владимирское пехотное юнкерское училище.

Однако. Я на всякий случай перебрал в памяти известные мне столичные военные заведения. И не только столичные. И вопрос у меня остался только один.

– Почему не в Павловское? – Я откинулся на спинку кресла. – Или не в Пажеский корпус?..

– В самые престижные? – Багратион хитро улыбнулся. – Не забывай, что твой перевод на военную службу должен выглядеть в некоторой мере наказанием – а никак не поощрением… Но дело, разумеется, не только в этом.

– А в чем?

– Лишнее внимание тебе точно ни к чему, – вздохнул Багратион. – Зачисление во Владимирское будет выглядеть чем-то вроде ссылки. Часть друзей ты, вероятно, потеряешь, но и потенциальных врагов – тоже. До простого пехотного юнкера не будет дела никому. И к тому же училище – неплохая школа. Тебе уж точно не повредит… немного дисциплины.

– Премного благодарен, – съязвил я. – Мне вполне хватает и барона Штольца.

– Он не сможет в одиночку научить тебя всему. – Багратион, как всегда, пропустил шпильку мимо ушей. – В училище действительно сильный личный… то есть преподавательский состав. Павловское куда престижнее, но в последние лет десять туда поступало слишком много юных князей и графов. А Владимирское готовит настоящих боевых офицеров. Не всегда дворянского происхождения – но и это ты при желании обратишь себе на пользу.

– Каким образом?

– Подумай хорошенько. – Багратион прищурился. – Пройдет не так уж много времени – и твои будущие однокашники станут самой серьезной боевой силой в империи. Настоящей военной элитой. И тебя, Саша, свяжут с ними узы, которые порой оказываются покрепче кровных.

– Звучит разумно, – кивнул я. – Союзников следует… выращивать с детства.

– Не умничай. – Багратион поморщился и покачал головой. – И не думай, что я собираюсь сделать из тебя серого кардинала империи. Пока что мне просто нужен свой человек во Владимирском. И не только там.

– Почему? – Я тут же навострил уши. – Это что, как-то связано с…

– Пока я могу только догадываться, что с чем связано, Саша, – проворчал Багратион. – Но допускаю любые варианты. И по моим данным, именно во Владимирском училище сейчас зреет то, что может дать весьма дурные всходы. И куда быстрее, чем мне бы хотелось.

– Заговор?.. – Я на всякий случай чуть втянул голову в плечи. – Против короны?

– Не исключено, – отчеканил Багратион чуть ли не по слогам. – И даже это может быть частью событий, в которых тебе, к сожалению, уже пришлось поучаствовать.

– Может, все-таки расскажете? – Я опустил ладони на подлокотники. – Если уж все равно собираетесь меня завербовать?

– Нет, – отрезал Багратион. – В первую очередь, ради твоей же собственной безопасности, Саша. И во вторую – потому, что вербовать я тебя не собираюсь. Не собираюсь зачислять тебя в штат, не собираюсь платить жалование или каким-либо образом связывать с Третьим отделением… Кстати, это наша с тобой последняя встреча – во всяком случае, здесь. Не нужно, чтобы тебя видели у этого здания. Даже случайно.

Важная деталь. И главное – своевременно. Вряд ли светлейший князь обрадовался бы, узнай он, что меня уже «просветили» прямо у дверей на набережной примерно полчаса назад.

Впрочем, говорить я ему ничего не собирался.

– Тогда я вообще ничего не понимаю, ваша светлость, – проворчал я. – Чего вы хотите? И – уж прошу меня извинить – на каком основании?

– Очень немного, Саша. – Багратион чуть сдвинул брови. – Возможно, я задам тебе кое-какие вопросы… позже. Считай это личной просьбой.

Ага. И никакого жалования.

– Просьба подразумевает возможность отказа. – Мне вдруг стало смешно. – А ваша светлость не из тех, кому отказывают. В конце концов, вы могли бы просто явиться во Владимирское училище лично и…

– Нет, Саша. – Багратион поджал губы. – В том-то и дело, что не мог бы. Подобные заведения… это почти государство в государстве. И они очень не любят, когда кто-то извне вмешивается в их дела. Особенно если это Третье отделение собственной канцелярии ее величества.

– Военные не любят… жандармов? – усмехнулся я.

– Никто не любит жандармов, Саша. – Багратион устало потер виски кончиками пальцев – похоже, беседа со мной довела его чуть ли не до головной боли. – При всех своих полномочиях я порой связан по рукам и ногам. Думаю, ты это уже заметил… Иначе как один несовершеннолетний князь в конечном итоге смог бы сделать больше, чем целый специальный корпус?

– Премного благодарен, ваше сиятельство. – Я чуть склонил голову. – Склонен думать, что мне просто повезло.

– Не без этого. – Багратион улыбнулся. – И все же в нужном месте и в нужное время оказался… скажем так, нужный человек. Всему столичному дворянству прекрасно известно, что мы не всегда ладим с твоим почтенным дедушкой. И это открывает перед тобой некоторые весьма интересные возможности… Которых нет и не будет ни у меня, ни у любого из моих людей.

Вот оно как. А я-то было подумал, что и правда представляю какую-то особенную ценность сам по себе. А не в качестве потенциального шпиона в доме у своенравного, древнего и могущественного аристократа… того, кто в силу самого происхождения вхож туда, куда для Багратиона дорога закрыта.

Никто не любит жандармов.

– Потрудитесь объясниться, ваша светлость. – Я сложил руки на груди. – То, что вы говорите…

– Недопустимо и оскорбительно? – Багратион криво ухмыльнулся. – Думаешь, я собираюсь заставить тебя докладывать о любых сомнительных действиях твоей семьи и их союзников?

– А разве нет?

– Нет, Саша. Все куда проще… и сложнее одновременно. У меня нет и не может быть подобной задачи. Да и зачем? – Багратион пожал плечами. – Ты явно не из тех, кому понравится плясать под чужую дудку. Причем совершенно неважно – мою, деда или кого-либо еще. Я лишь хочу научить тебя некоторым вещам, самое большее – попросить о чем-то. Но решать ты будешь сам – когда придет время.

И от моего выбора однажды будет зависеть очень многое – кажется, именно так и говорил странный старик-Одаренный, поджидавший меня во дворе у Лены.

– И чему же ваша светлость желает меня научить? – поинтересовался я.

– Скажем так – мыслить в нужном направлении. – Багратион скосился на часы на стене. – Ты торопишься куда-нибудь?

– Нет… Но меня могут искать.

– Это не страшно. – Багратион на мгновение прикрыл глаза, и я почувствовал всплеск его Дара. – Позволь предложить тебе чаю. Кажется, разговор будет долгим.

– Кофе, – вздохнул я. – Я сегодня не выспался.

Но ночь с Леной того определенно стоила.

Глава 3

– Что ты знаешь о Петре Великом?

Я едва не выронил чашку с кофе. Нет, конечно, разговор и правда должен был свернуть в несколько иное русло, но чтобы вот так, сразу… Багратион умел застать врасплох – и не без удовольствия этим умением пользовался. Кое-чему меня научили и в лицее, и еще дома – и все равно я сразу же почувствовал себя не то чтобы не экзамене – но уж точно недостаточно… осведомленным.

– Правитель династии Романовых, – кое-как начал я. – Первый император российского государства. Реформатор…

– Общеизвестные факты. – Багратион махнул рукой. – Впрочем, как и те, что я хотел бы от тебя услышать. Расскажи подробнее о реформах, которые касались Одаренных.

– Петр Первый ввел Табель о рангах! – догадался я. – И разделил все дворянство на четырнадцать магических классов.

– Верно. – Багратион удовлетворенно кивнул. – Хоть и не совсем… исчерпывающе. На самом деле Петр Романов, которого совершенно заслуженно именуют Великим, сделал куда больше. И для Одаренных дворян, и для простых людей. Но в первую очередь – для самого государства.

– Не сомневаюсь, – буркнул я. – Но моих скромных знаний, кажется, недостаточно.

– Более чем, – Багратион рассмеялся и откинулся на спинку кресла. – Я не собираюсь заставлять тебя вспомнить весь курс истории. Смысл порой важнее голых фактов.

– Как вам будет угодно. – Я пожал плечами. – Ваша светлость.

– Введя Табель о рангах, Петр Великий не только разделил Одаренных по уровням силы. – Багратион продолжил говорить, не отвлекаясь на мои нелепые уколы. – Он также дал возможность лишенным Дара простолюдинам поступать на государственную службу – и приобретать дворянское положение. Разумеется, пропасть между новоиспеченными аристократами и князьями с родовым Источником не исчезла по сей день… И все же начало было положено.

– Начало чего?

– А как ты думаешь, Саша? – Багратион хитро улыбнулся. – Дам подсказку: Петр Великий также впервые ввел титул графа, который в определенный период считался даже более престижным и желанным, чем княжеский. Не говоря уже о менее известных, но не менее значимых преобразованиях.

Неодаренные дворяне, новый титул, государственная служба для простолюдинов… Разумеется, все это знал не только любой гимназист, но и все ученики церковно-приходских школ – за исключением разве что совсем уж бестолковых. Но задумываться об истинном смысле реформ мне раньше не приходилось.

– Петр Великий создал новую аристократию. – Я посмотрел Багратиону прямо в глаза. – Подконтрольную лично ему политическую силу. А заодно и неплохо ущемил права древних родов… Подозреваю, у первого императора было много врагов.

– Ты даже представить себе не можешь – насколько, – усмехнулся Багратион. – К счастью, друзей у него все-таки оказалось больше.

– К счастью? – поморщился я. – Не все бы с вами согласились.

Один дед чего стоит.

– Многие. – Багратион пожал плечами. – Но то, что хорошо для государства, не всегда является благом для рода, целого сословия… или, к примеру, одного отдельно взятого Александра Горчакова.

Старшего? Младшего? Или все-таки – для обоих?

– На тот случай, если тебе все-таки нужны объяснения, – продолжил Багратион. – Старая государственная структура на тот момент уже практически себя изжила. При всем могуществе родовых Источников удельные князья в конечном итоге не смогли бы защитить даже свои земли. Они лишились части вольностей и привилегий, но зато страна получила по-настоящему крепкую центральную власть. И только это помогло России выстоять – и при Петре Великом, и спустя почти сто лет после его смерти.

– Наполеон… – догадался я. – Так?

– Схватываешь на лету. – Багратион довольно закивал. – Бонапарт был не самым слабым Одаренным, хоть и родился в семье мелкого корсиканского дворянина. Но что куда важнее – он был талантливым полководцем. И даже более талантливым политиком, если уж сумел подчинить чуть ли не две трети тогдашней Европы.

– У него была армия. Солдаты, пушки… кавалерия.

– И почти не было полноценных Одаренных, которых попросту вырезали во время Французской революции. Это знают все. – Багратион отодвинул опустевшую чашку. – Но немногие догадываются, что ту войну железо проиграло вовсе не магии.

– А чему же тогда? – спросил я.

– Исключительно организации. И отлаженной системе, которую заложил еще Петр Великий. – Багратион легонько ударил по столу ребром ладони. – С империей могла поспорить только империя. И только империя могла выставить силу, способную переломить хребет совершеннейшей на тот момент военной машине.

– И тем не менее, под Смоленском в тысяча восемьсот двенадцатом сражались Одаренные. – Я подался вперед. – И именно они тогда победили.

– Они обеспечили победе изящный эндшпиль. – Багратион покачал головой. – А заодно – подарили потомкам красивую историю про четыре сотни смельчаков. Поверь, Саша, на тот момент Россия располагала куда более серьезной силой. Наполеон проиграл битву, но не будь у нас пехоты и артиллерии – войну он бы все равно выиграл… рано или поздно. Отступить его заставил именно общий перевес сил. И именно полноценная армия позволила твоему тезке, императору Александру, установить господство над половиной Европы на несколько десятков лет.

Вот оно как. Очередное «а на самом деле…». Как говорится, век живи – век учись.

– Стоит ли так недооценивать магию? – проговорил я. – Особенно вам. Защищая Смоленск, погиб ваш предок.

– Мой прапрадед. Истинный слуга империи. – В голосе Багратиона послышалась неподдельная гордость. – Непросто быть достойным одной только памяти такого человека. Мой род всегда стоял на страже государства – и тогда, и сейчас.

– Но ваша светлость даже не военный, – заметил я.

– Сейчас мы – куда больше чем военные. – Багратион чуть сдвинул брови. – У страны остаются враги, даже когда молчат пушки. И кое-кого ты уже видел, Саша. Они стреляли тебя, а ты – в них. Этого недостаточно?

В глазах его светлости вдруг мелькнула тоска – настоящая, глубокая. Такую он едва ли смог бы подделать – даже с его талантами матерого переговорщика и манипулятора.

– Я мог бы носить эполеты армейского генерала. Или вести дела рода, не поступая на службу. Растить наследников или прожигать жизнь на бесконечных приемах в Зимнем. – Багратион откинулся на спинку кресла. – Но, как видишь, выбрал участь презренного жандарма.

– Презренного? – поморщился я. – Ваша светлость не передергивает?

– Отчасти. – Багратион не стал возражать. – Но поверь, в столице найдется немало уважаемых людей, которые всерьез считают меня чуть ли не предателем Одаренных родов.

– Вроде моего деда?

– Нет, – улыбнулся Багратион. – Мы с Александром Константиновичем не всегда сходились во мнениях. Но, к счастью, у него нет и капли недалеких феодальных амбиций, которыми так кичатся некоторые князья. И что бы он сам ни говорил – мы оба служим стране и короне… хоть и каждый по-своему.

Однако. Казалось, я уже понял, к чему планомерно подводит меня его светлость со своей блестящей риторикой, – но Багратион снова свернул куда-то в сторону.

– Зачем вы мне все это рассказываете? – поинтересовался я. – Не смею спорить – беседа для меня приятна и в высшей степени познавательна, но…

– Теперь ты знаешь чуть больше… если все-таки не знал раньше. – Багратион улыбнулся, устраиваясь в кресле поудобнее. – И о дворянском сословии, и о самом государстве. А значит, сможешь сделать выводы.

– О том, что случилось? – догадался я.

– Верно. Если бы войны родов начинались из-за глупой дуэли двух – ты уж меня прости – недорослей, все дворянское сословие вымерло бы еще до Петра Великого. – Багратион сложил руки на груди. – Когда происходит подобное, всегда следует искать настоящую причину. Конфликт интересов.

Пожалуй. Уж не знаю, что на самом деле задумал дед, но если бы он устроил в Петербурге то, что собирался, – кто-то наверняка извлек бы из всего этого свою выгоду. Колычев… точнее, те силы, которые за ним стояли.

– Кто-то хотел войны, – осторожно начал я, – которая непременно привела бы к ослаблению или даже гибели двух старинных родов. – Это может быть нужно кому-то из новой, петровской аристократии. Владельцам крупных капиталов… В конце концов, сторонникам центральной государственной…

И вот кто тебя за язык тянул, Горчаков?

Я захлопнул рот и с трудом подавил желание на всякий случай еще и зажать его руками – чтобы снова не сболтнуть лишнего. Но Багратиона мои крамольные помыслы, похоже, только повеселили.

– Умение вовремя замолчать порой бесценно, – усмехнулся он. – Еще немного – и ты бы обвинил в смерти брата саму государыню императрицу.

– У меня и в мыслях не было…

– Очень надеюсь… Неважно. – Багратион махнул рукой. – Суть ты в любом случае ухватил верно. Так или иначе, раскол нужно искать именно среди дворян. И спор между древними родами и теми, которым пока нет и трехсот лет, – самая очевидная причина… Но, к сожалению, не единственная.

– Прошло уже много времени.

– Куда меньше, чем ты думаешь, – вздохнул Багратион. – А старые обиды порой живут гораздо дольше людей. Так что если тебе кажется, что кто-то может иметь зуб на твою семью или на Воронцовых… то тебе не кажется.

– Значит, месть? – Я подался вперед и облокотился на стол. – И все?

– Едва ли. – Багратион покачал головой. – Для банальной вендетты – слишком уж серьезный масштаб. Стоить копать глубже.

Ага. Знать бы только – куда именно и в каком месте. Старые аристократы, новые… и не только они.

– А те Одаренные? – Я вдруг вспомнил разговор, состоявшийся примерно полтора часа назад. – Которых я видел тогда, дома? На чьей они стороне?

Багратион прищурился – и на мгновение мне показалось, что он пробует залезть мне в голову. Но ничего подобного: вместо Дара менталиста в который раз сработал самый обычный опыт.

– Поправь меня, если я ошибусь, – задумчиво проговорил Багратион. – Но, похоже, тебе уже случилось познакомиться лично с уважаемым Василием Михайловичем Дроздовым.

– Да. – Я не стал юлить. – Вы знаете, кто он?

– Скорее нет, чем да. Правда скрыта слишком глубоко, а озвучивать байки и домыслы было бы попросту невежливо. – Багратион потер подбородок. – Что именно тебя интересует, Саша?

– Судя по положению, он из очень древнего рода, – отозвался я. – И скорее должен был защитить деда… но почему-то не стал.

– Так ты хочешь спросить, на чьей стороне Дроздов? – Багратион вдруг улыбнулся – будто ему внезапно стало очень весело. – Я отвечу: на своей собственной. И уж не знаю, чего старик от тебя хотел, но он точно не враг ни тебе, ни мне… ни уж тем более твоему деду. Одаренные его силы и возраста обычно уже давно утрачивают интерес к делам простых смертных. И редко появляются на людях без особого повода.

Интересно, а я-то… чем заслужил?

– Его возраста? – переспросил я. – Сколько же Дроздову лет?

– Могу только догадываться. – Багратион пожал плечами. – Скажу одно: когда твой дедушка был не старше тебя, Дроздов уже выглядел точно так же, как сейчас.

Мне вдруг стало… нет, не страшно – но как-то неуютно: привычный мир дал трещину, в которую настойчиво полезло немыслимое. Неизведанное – и потому скорее опасное, чем просто любопытное. Нет, конечно, я всегда знал, что Одаренные живут дольше простых смертных – даже дедовы почти сто лет среди дворянского сословия едва ли кого-то бы удивили. Но такое?.. По всему выходило, что Дроздову стукнуло как минимум полтора века. Или даже больше – и тогда наверняка старик застал императора Александра… и даже самого Наполеона Бонапарта. А заодно и накопил за эти годы столько силищи…

Неудивительно, что даже дед предпочитает с ним не спорить.

– А сколько вообще живут Одаренные? – Мой голос неожиданно для меня самого вдруг зазвучал тихо… и даже как-то сдавленно. – Ну… самое долгое?

– Очень надеюсь однажды проверить, – усмехнулся Багратион. – Но пока – даже не могу представить. Старшая когорта умеет хранить секреты… Даже от меня или твоего деда.

– Вот как… – Я на мгновение замялся, но потом все-таки спросил: – Как вы думаете, среди них есть те, кто лично знал Петра Великого?

– Не имею даже малейшего представления, – признался Багратион. – И именно поэтому допускаю любой из возможных вариантов.

Я только молча кивнул – слова закончились. Светлейший князь из Третьего отделения кое-что объяснил мне, показал… небольшую, но все-таки часть истинной картины мира, о которой я раньше даже не задумывался. Приоткрыл если не тайны дворянского общества, то уж точно те вещи, о которых наверняка не принято говорить вслух.

Старая аристократия: князья с родовыми Источниками. Новое, петровское дворянство: графские семьи – или простолюдины без Дара, которым посчастливилось получить титул или хотя бы высокий чин – а заодно и обзавестись весомым капиталом. И древние Одаренные, которым плевать и на чин, и на титул, и, похоже, даже на происхождение. Могучие старцы, способные поспорить и с князьями, и с новоиспеченными аристократами. Скрытая третья сила.