Ангелы не летают

«Может я похоронил его живым? Точно! Я не правильно понял его окоченелость. Он просто был старым псом. Старым, а не мертвым!»

– Шарик, Шарик. Ты тут? Шарик, иди ко мне, – Горыныч свистнул, так как пес любил и всегда реагировал. Он тут же появлялся из ниоткуда. Но не сейчас.

– Шарик! – он снова свистнул.

«Все – таки животные выкопали!»

Надежда таяла. Никто не прибежал на свист. Еще раз, печально оглядевшись, и решая как ему поступить, сторож услышал легкое шуршание. Ему показалось, что собака грызет кость.

– Все-таки тебя выкопали, – произнес Горыныч, догадываясь, что волки или лисы сейчас догрызают его друга. Но он ошибся.

Свет фонаря высветил Шарика, который пытался перегрызть прутья ограждения. С души отлегло.

– Шарик, дружок мой, – воскликнул Горыныч и насколько мог, ускорился в нужном направлении. Все же это он, дурак, похоронил живую собаку! Когда сторож присел на одно колено и прикоснулся к шкуре, то ощутил прохладу тела. Кожа холодила руку. Пес повернул голову и посмотрел на хозяина.

Глаза застилала белая мгла.

Глава 3. Оттуда не возвращаются.

Мэрия «Стародворского»

20 октября 2003 года

11:45

Перед дверью в кабинет главы поселка городского типа «Стародворское» Александра Наумовича ожидали несколько человек. Тут не было случайных посетителей. Все имели теплые места и должности в органах приближенных к власти, а так же в силовых и экстренных службах. Назначено было на 11 часов утра, но самого Гнилина пока не было. Коридор широкий, достаточно сильно остеклен, но отсутствие кресел или стульев изрядно утомляло присутствующих. Негромкие разговоры, за почти час, проведенный тут, все больше прерывали раздраженные фразы. От предстоящего разговора ничего хорошего не ожидали, он его необходимость понимали все.

– Проходите, пожалуйста, в зал для совещаний, – произнесла секретарь, милая девушка с ярко накрашенными губами и глубоким декольте, отпирая высокую дверь, – Александр Наумович просил извиниться за ожидание. Он вот-вот будет.

Утомленные ожиданием люди, стали проходить, не забывая выразить слова благодарности и заглянуть в темную глубь выреза.

Прошло еще порядка десяти минут беспокойного ожидания, прежде, чем в коридоре послышались неторопливые шаги. Человек, который спешит, мог двигаться и быстрее, но все знали Гнилина. Его манеры во всем отражали отношение к подчиненным и окружающим его людям.

Дверь снова открылась, в ней показалась та же самая девушка, которая улыбнулась главе и проследовала за ним.

– Доброе утро, – безэмоционально произнес Гнилин, и направился к креслу во главе стола. Он сел, положив локти на его поверхность, сложил ладони и, приложив их к губам, осмотрел сидящих напротив. Восемь человек. Шесть мужчин и две женщины. Та команда, которой предстоит сейчас определить направление деятельности всей администрации и служб поселения.

Шестаков Константин Юрьевич – начальник пожарной службы. Человек на своем месте. Долгое время поддерживал порядок во вверенном ему составе и на территории. Человек советского прошлого, суровой закалки. В свои шестьдесят он не сдавал позиций и исправно исполнял все предписания, соответствующие его должности.

Смирнов Алексей Вадимович – заместитель начальника милиции. Самого начальника на момент появления туманного барьера, как его уже называли в народе, между «Стародворским» и остальным миром не оказалось. По информации, но официально неподтвержденной, он находился в отъезде.

Гурья Ольга Степановна – уроженка Беларуси, предприниматель, владелица торгового центра «Криста», отелей «Кондор» и общественно значимый человек поселения. «Честности бы вам побольше, Ольга Степановна», – подумал Гнилин, но, осек себя, испытывая некое подобие совестного стеснения, осознав свои деяния.

Отец Николай – православный священник, настоятель храма «Семи холмов». Его не приглашали. Обычно, на собрания такого масштаба, но сейчас имелась необходимость.

Тули Борис Валентинович – капитан полиции, действующий сотрудник дорожно – патрульной службы. Его не ожидал увидеть на собрании Гнилин, но этот вариант был все – же предпочтительнее престарелого начальника ДПС «Стародворского», которого и держали только для возможности управлять им и его подопечными. С Тули Гнилин был более, чем знаком. Таких знакомых называют повязанными. Если пойдет по статье один, то и второй за ним следом.

Глебов Станислав Алексеевич – заместитель по безопасности «Стародворской» школы. Его тоже, скорее всего, направили вместо директора, как более молодого и разбирающегося человека, чем нынешний исполняющий обязанности директора школы. Глебова Гнилин тоже хорошо знал заочно. Бывший афганец, мастер спорта по самбо. Александр Наумович имел должок перед этим человеком. Должок, о котором не догадывался сам Глебов. Гнилин надеялся, что никогда и не догадается.

Цветков Александр Валерьевич – человек, которого тут не должно было быть по должности, которого боялся сам Гнилин. Хотя он многих боялся. Цветков Александр владелец пилорамы и консервного завода на берегу реки. Тот самый, что, по мнению многих, портил вид поселения и особенно со стороны все той же реки, когда туристическая яхта привозила пассажиров. Но никто пока не сумел закрыть предприятие и снести здание. Никто, включая Гнилина, имеющего поддержку двоюродного брата. Значит, Цветков сам не был простым человеком.

Восьмым присутствующим была секретарь Анна, которая планировала вести протокол собрания.

Крысиные глаза повторно обежали всех в зале.

– Алла, – убрав руки от лица, громко произнес Гнилин, – Алла, не нужно вести протокол. Вы свободны.

Девушка встала в нерешительности. Протокол должен был быть и это ее должностная инструкция. Начальник нарушал инструкции, но это его решение, и спорить с ним не стоило.

– Идите, идите, Алла. Сегодня протокола не будет, – уверенно пояснил нерешительной секретарше Гнилин. Девушка покинула зал.

Все ждали начала разговора. Александр Наумович тянул. Наконец, он лег грудью на сложенные на столе руки и, глядя из-под бровей, произнес.

– Причины собрания уверен, понятны всем. Ситуация пока не экстренная, но вполне возможно скоро станет таковой. Прошло немногим более суток, но как видите, решить проблему с туманностью…

Гнилин искал слова.

– Мы ее решить не можем. Надежда что ее решат с обратной стороны имеется. Там все таки научно-исследовательские центры и ученые, а у нас… У нас только мы. Народ еще не начал митинговать. Не осознали пока ситуацию. Но тут вопрос времени. Пока имеются продукты и финансы у населения, только вот насколько их хватит. Неделя? Не более. Основная масса жителей живет зарплатой, а ее через месяц не будет.

– Извините, что перебиваю, Александр Наумович, – воспользовавшись моментом, пока Гнилин формулировал следующую реплику, заговорил Цветков, – предполагаете, что месяц и более мы не сможем найти способ попасть за преграду? По воздуху, в конце концов, к нам смогут добраться ведь. Или вы сразу самую печальную картину рисуете? Все понимаем, что этот туман хрень какая-то. Я уверен, что это ненадолго.

Все закивали, поддерживая хозяина пилорамы.

– Да разберутся.

– Не могут не разобраться.

Гнилин откинулся на стуле.

– А вы были уже в этом облаке? Ну? Кто в него заходил?

Присутствующие затихли. Гнилин продолжил.

– Борис Валентинович, будьте так любезны, поясните собравшимся господам, что оно собой представляет. Вы, как единственный из собравшихся, кто пробовал его пересечь. Пожалуйста.

Все повернулись к Тули. Тот ухмыльнулся, кашлянул в руку. По его красным глазам было видно, что после ночной смены он не сомкнул глаз, но запах алкоголя указывал, что взбодриться перед собранием тот не забыл.

– Что ж? Почему бы не рассказать? Хорошего там ничего. Туман плотный. Да и не туман это. В тумане сыро, все же это испарение, а тут больше на дым похоже. Без запаха. Только. Я с веревкой туда пошел, трос буксирный из багажника, на всякий случай. А ее конец напарник молодой Стальной в руке держал. Он подтвердит, если что. Не видно ничего вообще. Руку вытянул, чтобы не встретить ничего лбом, и кисти не рассмотреть. Я медленно шел, вдруг на что нарвусь. Но ничего не встретил, только в какой-то момент почувствовал, что веревка изогнулась. Неестественно так. Будто изломилась. Только не изогнулась она как, если бы я ее вдвое сложил. Как отражение в зеркале. Переломилась и я уже ее, уходящую вперед, вижу. Но она-то за мной тащилась. Такая вот петрушка получается.

Борис Тули замолчал. Окружающие недоверчиво переглядывались.

– Не нормально это. Что-то там с законами физики не сходится, – констатировал он.

Константин Юрьевич, начальник пожарной службы привычным движением достал из внутреннего кармана пачку сигарет и «Zippo», но оглядевшись не нашел пепельницы на столе.

– Не убирайте, – заметил его поведение Гнилин, и, нажав на селектор, попросил, – Анна, принесите нам пару пепельниц, и… – он осмотрел всех, – и минут через десять семь чашечек кофе.

– Ситуация, если все же не будет сообщения с остальным миром, страшная, – заговорил Смирнов, – я так думаю, что мы как крысы в замкнутом пространстве. Начнет еда заканчиваться и народ станет глотки друг другу перегрызать. А у нас, Ольга Степановна, кроме вашей «Кристы» других магазинов то и нет. Всех вы повыживали. «Бобр» только остался, так это кафе. У него другая специфика. Как там запасы продуктовые на складах? В больших количествах?

– И прошу прощения, – дополнил его Цветков, – готовы ли вы будете еду бесплатно раздавать, когда денег не станет?

Почти бесшумно, несмотря на высокие каблуки, прошла Анна и поставила три пепельницы на стол.

– Аня. Кофе, – губами произнес Гнилин. Она кивнула.

Гурья Ольга Степановна тоже достала сигарету и прикурила.

– Давайте без фамильярностей. Всегда я для вас была Оля, а тут вдруг Ольга Степановна. Не отгораживаете меня от общества. Продукты в наличии имеются. Их не мало. Есть и скоропортящиеся, и долгого хранения. В отеле у меня своя кухня. И там морозилка забита. Так что на первое время, если все, так как вы предполагаете, будет происходить, хватит всем. А вот с момента окончания платежной способности населения, думаю, придется с вами, Александр Наумович, договоренность составить. Вам избиратели нужны. Я получу компенсацию, народ останется сытым, вы поддержку на следующих выборах. Имеются же запасы у администрации? Не со своих же сбережений отвалите.

– Хитро, – Гнилин криво улыбнулся, глядя в стол.

– Я, скорее всего общее мнение выскажу, – тихо, но уверенно начал говорить Отец Николай, – нет ли необходимости нам закупить у Ольги Степановны сейчас продовольственные наборы для своих семей, а уж потом народ баловать?

Цветков саркастично улыбнулся.

– Вы батюшка не господа слуга. Ваш господь намного ниже совсем другие службы играет.

– А я за всех нас сейчас думаю. И не желаете, так можете не закупаться, – отец Николай презрительно посмотрел на хозяина пилорамы. Тот в ответ злобно улыбнулся.

– Давайте, это каждый сам решит, – добавил Смирнов, – как сам пожелает.

Анна зашла с подносом и аккуратно расставила каждому по чашке кофе. Поднос, на котором остался сахар и ложки, поставила на край стола.

– Это не все проблемы, – вступил в разговор Глебов, школьный заместитель по безопасности, – та же проблема с едой в школе. Школа обязана обеспечить детей питанием и больших запасов она не имеет. Привозят почти ежедневно. Рассчитывать ли на наш «ТЦ»?

– Думаю, – размышляя над вопросом начал Тули, – можно на время экстренной ситуации, а мне кажется, в ней мы уже находимся, отменить занятия. Дети только обрадуются, а родителям, опять же возможно, в такой ситуации спокойнее будет, если чадо рядом. На работу то многим не добраться.

– Так, так. Наверное, это правильно, – согласился Гнилин. Рассматривайте этот вариант. Еще какие проблемы видите?

– У нас котельные на угле или на дровах. К зиме приготовились, но не на весь период. Если затянется, то топить нечем будет, а зима уже начинается, – произнес начальник пожарной службы.

– Это проблема, но не сиюминутная. Давайте к ней придем со временем. Пока-то есть топливо. Еще что?

– У меня в отеле организованная группа путешественников, что не смогли вчера отплыть. Их тоже спонсировать придется, на проживание. Но это моя, скорее всего проблема, – сказала Ольга.

– Пока ваша, а там посмотрим, – ответил ей Гнилин.

– Паника, требования, преступления начнутся, – Смирнов произнес это не громко, но все сразу прислушались к этим словам, – несомненно, начнутся. Не сразу. Люди будут искать выход из ситуации. Они на администрацию, конечно, надеются, но и сами за себя постоять могут. На работу не нужно многим, пить начнут чаще. Если перспектив не будет, то начнутся беспорядки. Вы, как глава, должны их успокоить. Готовьтесь к вопросам и решению проблем.

– Это сейчас наши общие проблемы. Ну. Вроде бы собрание пришло к финалу. Проблем, кроме озвученных, больше нет. Или пока они не сформировались, – Гнилин подытожил результаты дискуссии, – что ж, господа, идем поддерживать порядок. И проблемы, что возникают, на общее вече выносите. У нас настали сложные времена. Все свободны.

Ресторан Отеля «Кондор»

12:30

Белоснежные скатерти, идеально прозрачные стенки графинов с водой, вычурные солонка и перечница из псевдо червонного серебра, объемные миндального цвета шторы, плотно закрывающие высокие окна. Даже в дневное время с царившим тут полумраком боролись лишь свечи, пламя, которых неторопливо чадило, на высоких подсвечниках, и переливалось желто-красными отблесками в стекающих каплях воска. Атмосфера, относящаяся скорее к эпохе фрейлин и гусар, юнкеров и государей, чем России, что еще недавно делила свое имущество на осколках союза.

Несомненно, финансовые вложения были немалыми, но гостиница и ресторан пользовались успехом и, несмотря на то, что это все – же был провинциальный город, расположенный недалеко от большого районного центра, посетителей всегда было много. Особенно летом. Аквапарк, наличие достопримечательности Всероссийского масштаба, это о храме «Семи икон», судоходная река и договоренности с туристическими фирмами. Все это способствовало большой проходимости людей и хорошим прибылям Гурья Ольги Степановны. Сейчас, на пороге зимы, отель работал на треть своих возможностей. Были перекрыты два этажа, уменьшен персонал.

В ресторане были заняты только два столика. В самом дальнем углу сидела пожилая пара и неторопливо пила вино. За центральным столом, рассчитанным на десять персон, расположилась Арина. Она рассматривала меню, и время от времени посматривала на вход. Герман задерживался. Они жили в одной двухместной комнате. Так уж получилось, что он понял, что финансов для оплаты она не имеет и, не спрашивая девушку, заказал этот номер. Раскусить Германа Арина так и не смогла. Что он за человек? Чем занимается? Зачем двигался на машине в этом направлении? Только догадки. Поняв, что они застряли в этом городке, он не нервничал, как поступил бы человек, который опаздывает туда, куда он направлялся. Он ни разу не разговаривал по телефону, что тоже было странно. СМС получал, отвечал. Но не разговаривал. Такая темная породистая лошадка, что сильно привлекала девушку.

На Арине было надето не дорогое, но вместе с тем достаточно изысканное платье. Приобрела она его вчера в торговом центре. Деньги у нее, конечно же, были, может быть не в том количестве, чтобы прожить долгое время, снимая номер в таком отеле, но все же. Просто отказаться от возможности сэкономить она не смогла. Опасений за свою честь и жизнь она не испытывала. Причиной тому было безупречное отношение Германа к ней, которое скорее напрягало отсутствием какого – либо внимания, и способность за себя постоять. Арина занималась единоборствами и даже занимала невысокие награды, ну и наличие перцового баллончика в сумочке тоже придавало уверенности.

Она все же пропустила момент появления «своего» мужчины в дверях зала ресторана.

– Позволите?

Она только на секунду отвлеклась на блюда на новой странице меню, и упустила момент. Почему было важно первой увидеть Германа на входе, она не знала. Просто казалось, что важно. Но скорее всего это было просто дурачеством. Копаться в себе она не стала.

Девушка улыбнулась настолько мило и искренне, как только могла. Немного привстала, склонила голову набок.

– Если желаете.

Он был все в том же. Даже не приоделся к ресторану, не снял куртку. Это немного огорчило Арину. Переодевание могло сигнализировать о его желании поразить ее, завоевать. Хотя понимание, что ее поведение наводит на мысли, что в случае атаки он не встретит сильного сопротивления, посещали голову девушки. Но еще была надежда, что Герман понял: она не легкомысленна, и такое поведение было игрой.

Герман еще не успел присесть, как подошел официант. В одной руке он держал второй экземпляр меню.

– Не желаете снять верхнюю одежду? Я могу отнести ее на вешалку, – он указал в угол, где в полумраке едва различима, висела табличка «Гардероб».

Герман переложил из кармана куртки кошелек в брюки и протянул ее официанту.

– Спасибо.

– Брюки!

Арина не заметила в полумраке зала, что на нем были брюки. Не удобные повседневные штаны, а прямые брюки. И рубашка. Под курткой была черная рубашка. Он подготовился. Девушка улыбнулась, глядя в меню.

– Хорошо выглядишь, – просто сказал Герман. Его взгляд был другим. Он любовался девушкой. Теперь искать ответ на вопрос, почему он не выражал своих эмоций, не было нужды. Он ей явно симпатизировал.

– Уже выбрала?

Она кивнула.

Герман взглядом подозвал официанта, что уже вернулся.

– Нам все, что выбрала девушка по два блюда.

Официант начал записывать в блокнот.

«Школьная улица»

Дом 3, Квартира 6.

15:25

– Маша, ты сегодня вечером как всегда на радиостанцию?

– Да, Катя. Именно туда. А ты снова к своему Васильеву? Он же уголовник.

Сестры встретились на кухне после школы.

– И кто из радиолюбителей тебя очаровывает? Фин или кучерявый? Маша знала, что фином иногда называли Айно за его имя, которое и было финским. Как прозвище оно не пристало, но иногда проскальзывало в разговоре. Ну а кучерявым соответственно был Смирнов, за немного вьющиеся волосы.

– Тебе какая разница? Может оба сразу. Не тебе сестренка мне морали читать. Хорошо мама не знает про твоего бандита.

– Он не уголовник. И не говори громко. Мама в соседней комнате. На работу то не попасть. Выезда нет.

– Извини. Забыла.

Маша прикрыла рот рукой и хихикнула.

– Если тебя обижать эти подростки будут, ты мне обязательно скажи, – полушутя сказала Катя.

– Не сомневайся. Ты первая узнаешь. Ой, а Варя ела уже сегодня?

Они переглянулись. Обычно на столе стояла посуда, которую не могла помыть их младшая сестра Варя, прикованная к инвалидному креслу с детства. Они жили в одной комнате все трое, и всегда помогали сестре. Старались создать для нее все условия, чтобы она не считала себя ущемленной. Девчонки старались и Варя была вроде бы даже счастлива, но как бы то ни было все понимали, что ограничения у нее есть и будут. Сломается ли когда ее характер и из творческого ребенка она превратится в обиженного на всех взрослого не известно. Она хорошо рисовала. Сестры и мать, которой приходилось много работать, чтобы всех содержать только поддерживали ее в этом, всегда помогали, старались больше времени проводить вместе. Но сейчас, когда они повзрослели и стали больше времени проводить вне дома, а Катя могла вернуться и утром, зная, что мама работает в ночную смену, Варя стала более замкнутой. Она, конечно, всегда радовалась, при встречах и общалась, но начинала замечать, что не все, что происходит в жизни сестер, они в подробностях рассказывают. Случайно подслушанные разговоры о мальчиках, были тут же прерваны, как только они ее замечали. Она была еще совсем ребенком, который не общался со сверстниками и не знал многого, о чем они сейчас разговаривают и чем живут, но не была глупой. Варя понимала, чего сестры умалчивают о том, чего, скорее всего, у нее не будет. У нее не будет человека, о котором она сможет сказать: «Это мой парень». У нее не будет мужа, детей. И внуков тоже не будет. Она не переживала пока по этому поводу, в силу возраста, но уже понимала и думала об этом. Потому все свое внимание, чтобы не приводить мысли к будущим проблемам, она направила на творчество. А рисовала она действительно хорошо.

Так вот тарелки и чашки, которые обычно стояли на столе, не было. Конечно, их могла убрать и помыть мама, но у той появилась возможность немного отоспаться и она ей воспользовалась. Когда восстановят проезд в «Безмятежность» ей снова придется недосыпать.

Маша тихо постучала в дверь общей комнаты и открыла ее.

– Варя? Ты тут?

Она увидела сестру, которая уперлась креслом – каталкой к батарее отопления и смотрела в окно. Дом был последним в ряду, несмотря, что по нумерации был третьим. Дом под номером один снесен в девяносто пятом, но на его месте так и не выстроили новый. Бетонный фундамент оставался под окном и ждал своего часа. Сразу за ним начинался лесной массив. Это не был парк. Разнообразные деревья росли по своему усмотрению. Над ними на склоне горы возвышались здания отелей, а где-то в глубине зарослей по местной легенде находился вход в бомбоубежище. Об этой легенде знали многие и некоторые говорили, что забирались в него.

– Что там интересного? – Маша подошла к сестре. Та улыбнулась.

– Да так. Ничего. Сейчас.

Последнее слово было сказано с задержкой и немного тише, чем начало фразы. Маша оперлась на белый деревянный подоконник и постаралась заглянуть в глаза сестре.

– Сейчас?

Варя подняла на нее взгляд. Будто ребенок увидел что-то непристойное и не может об этом сказать родителям.

– Ты сказала сейчас?

– Ага.

Молчание.

– Тогда, что-то интересное было раньше?

Варя кивнула.

– Ты можешь мне рассказать? Или…

– Могу. Только ты, наверное, мне не поверишь. Но я, правда, видела.

Маша села на край кровати, что была ближе и сделала ожидающее выражение лица. Сестра не была такой уж простой, как могло показаться с первого взгляда.

– Давай, договоримся, – произнесла она заговорщески.

– О чем?

– Я расскажу тебе что увидела, а ты расскажешь мне о своем парне. Обещаю, что моя история того стоит.

Маша улыбнулась. У нее не было парня. Ей нравился Айно, но тот не проявлял к ней интереса. Вот Вадим проявлял, но самой Марии был не интересен. Она потрепала по волосам младшую сестренку.

– Договорились. Рассказывай.

– Ты первая, – Варя сейчас могла использовать свое положение, она видела, что Маша заинтересовалась.

– Хорошо. Ты, может быть, будешь разочарована, но у меня нет парня.

Маша развела руками. Варвара испытывающе смотрела на сестру. Вроде бы та не врала. Взгляд не отводила.

– Не пойдет так. Ты с Катей о мальчиках говоришь. Она называет имена, а ты ей не говоришь, как мне.

– Сетренка, у меня взаправду нет парня. Есть тот, кто мне нравится, но не более того. Я тебя не обманываю. Можно я не буду называть тебе его имя? Скажу, что он красивый, скромный и с юмором. Если он у меня появится, парень я имею в виду, то я тебе первой расскажу. Хорошо?

Варя весело улыбнулась.

– Хорошо. А ты уже целовалась?

Вопрос от сестры застал ее врасплох. Маша никак не ожидала его, но решила, что нет смысла врать своей девятилетней сестре.

– Нет. Не доводилось еще. И не красиво спрашивать о таких вещах.

– Ты не врешь? Покажи язык.

– Зачем?

– Покажи!

Маша быстро высунула язык и убрала его, почувствовал холодок на мокрых губах.

– Не врешь! – немного грустно произнесла Варя.

– Как ты определила?

– Катька сказала, что у тех, кто врет, на языке белые волосы вырастают сразу. У тебя нет.

Маша хихикнула.

– Я не знала. Спасибо за совет. Я тоже буду так проверять на враки. Теперь расскажешь свою историю?

Варя кивнула и начала.

– Я часто в окно смотрю, когда вас нет. И когда не рисую. И когда учитель не приходит. Вот так и смотрю, как сейчас. Помнишь, когда гроза сильная была? Ночью.

– Два дня назад, – согласилась Маша.

– Да. Мне страшно было. Ты спала, а Катьки не было. И мама спала. Или с работы не приехала еще. Я села в кресло и смотрела в окно. Было красиво и страшно. Я понимала, что молнии и гром нам не могут причинить вред, но он был настолько сильным, что я все равно боялась. Ты сама часто ворочалась на кровати. Я думала, что ты проснешься и меня увидишь, что не сплю. Но ты просто крутилась. Так вот когда молнии освещали лес, то я увидела нескольких человек. Троих, кажется. И они что-то закапывали в лесу. Листьев мало. Точнее нет совсем, поэтому просматривалось. И я видела, что они закапывали двух людей. Я не уверена была и боялась. Даже пыталась убедить себя, что мне это приснилось, только это не так. Не приснилось.