Хроники Бальтазара

– Да, старая и частично разрушенная, будто там никто не живёт, – отвечал тот.

– Люди называют её «Башней ужасов», – вскинул Себастьян свои густые ресницы, изображая наигранный театральный ужас в своём выразительном взгляде. – Там вход в местные подземелья. Вымощенные красным кирпичом ходы, прорытые в незапамятные времена, – размахивал руками городничий, образно рисуя арки и коридоры. – Когда-то там совершались богослужения различных культов, а сейчас сползается местная нежить. Неупокоенная и просыпающаяся на заходе солнца. Мои умельцы устлали всё там тяжёлыми решётками, однако же, одну тварь из подвалов темницы ничто не удерживает. Бестия будто умеет просачиваться сквозь прутья, как дух или облако пыли, и собираться заново. Местное проклятье, с которым мне и не помешала бы помощь такого знатока, – теперь уже более хитро воззрился он на явившегося барона.

– Я так полагаю, лояльность и верность будет моей единственной выгодой в таком деле? – поинтересовался Бальтазар.

– О, Сельваторск очень древний город и много что способен вам предложить, – улыбнулся Себастьян. – Здесь живут и зажиточные крестьяне, и вельможи, богатые купцы, процветающие фермеры. Мы поставляем сыры, молоко и прочие товары отсюда в разные концы Кронхольда. Как вам местные фрукты? – сорвав ягоду винограда, он протянул её прямо к лицу некроманта, будто желал кормить того с рук. – Поставки прямиком к вам в замок дважды в неделю вообще без какой-либо платы, что на это скажете? Расходы повозок беру на себя, при учёте, что кормить придётся вас и от силы ещё пяток слуг. Некроманты, я слышал, не особо-то нуждаются в живой прислуге. Но вы, наверняка, однажды присмотрите какую-нибудь леди из местной знати себе в продолжение рода или же будете нуждаться в личном помощнике, ведущем дела, документы, приглядывающим за казной. В одиночку не справиться. В общем, будут телеги мимо проезжать, и вам пару ящиков разного добра занесут задаром.

– У вас здесь, к слову, маловато слуг, как я заметил, – произнёс чернокнижник, оглянувшись на дверь.

– Ах, вам просто не повезло со временем визита, мой друг! – отвечал Гадияр. – В этом доме сначала обедают мои чиновники, а потом по-быстрому завтракает прислуга. Люди здесь присматривают за канцелярией, доходами и расходами, очерёдностью визитёров, если их вдруг достаточно много. Сегодня вот никого, кроме вас. Все приставлены вести свои дела. Снабжение, документы, подсчёты, наблюдения. И, конечно, за постелями и убранством приглядывают горничные, штат из пяти кухарок и двух поваров трудятся на кухне весь день напролёт. Да, я не ставлю грозную охрану на входе, стража нужнее будет в патрулях, а не у дверей. И у меня всего один приветствующий глашатай, но, заверяю, если б я испытывал какие-либо трудности, я бы нанял ещё людей. Единственная проблема Сельваторска – это восставшая нежить, с которой едва справляется моя чародейка.

– Да, встречал её, странная личность, – отметил Бальтазар.

– Её отца убила эта тварь, а она единственная наследница, – жестикулировал градоначальник руками с небольшими белыми манжетами. – Довольно интересный у неё лук, заметили? – спросил его Себастьян. – Так и не рассказала мне толком, где раздобыла, но уверяет, что это было щедрой наградой за её труды, – хмыкнул он, не то, чтобы с недоверчивостью к этим словам, а скорее с пафосными нотками обиды на то, что чародейка не поделилась с ним подробностями и историей этого весьма роскошного военного изделия.

– Да уж, чтобы чародей вместо посоха луком пользовался… – покачал головой гость. – Вот только она не шибко-то рада была моему приходу в город. В отличие от вас, – поднял он любопытствующий взгляд на лик градоначальника.

– О, видимо, желает сама с этой тварью разделаться, – произнёс Гадияр. – Забрать всю славу или отомстить самолично за отца. Да всё пока не выходит. Давно уже поручил ей это занятие… Я бы хотел пригласить вас поучаствовать в охоте на нечисть.

– С пафосными речами о том, как правитель должен помогать жителям своих земель? – глянул на него своим фиалковым взором некромант.

– Что вы, я сторонник политики, что любой труд должен быть оплачен, – вновь положил городничий свои руки гостю на плечи, начиная те массировать, пока Бальтазар неспешно поедал фрукты. – Вам здесь несказанно рады! Будьте, как дома, располагайтесь, отдавайте распоряжения и высказывайте свои пожелания. Вам виднее, как разделаться с нашими бедами, ведь они как раз по вашей части. Ну, а я уж за ценой не постою!

– Стало быть, вам и вправду будет, что предложить, – не знал тёмный маг, куда деться от назойливых ухаживаний улыбчивого виконта.

– Раскрою перед вами все секреты и все тайны, – убрав руки с украшенных бахромой серебристых эполетов, вновь принялся тот активно взмахивать руками. – А здесь, в столь древнем городе, они и вправду есть. Вечером вас ждёт кое-что весьма интересное! Я бы даже сказал… незабываемое! – широко распахнул он свои глаза, будто гипнотизировал, навевая общий тон загадочностью и пелену таинственности над этим местом.

– Вижу, что вам очень нужна моя помощь, – оглядывал кабинет Бальтазар. – Так что, надеюсь, моя выгода от сделки будет никак не меньше вашей.

– Да, разумеется! Прекрасно вас понимаю, мой друг, – всё улыбался и подлизывался Себастьян. – Человек вашего уровня не желает тратить время и силы по пустякам. И любой человек желает достойную награду за свой труд. Нет никакого чувства долга и чести в этом мире, оставьте высокие речи для тех, кому платят за то, чтобы вдохновлять войска на смертный бой. Ораторское искусство весьма в цене, но всё по-прежнему вокруг решает сила. Каждым должен двигать здравый эгоизм, – утверждал он, – Желание персональной выгоды для себя или своих близких. Прибыль, титул, власть, какие-то услуги, каждый сам находит, ради чего он делает то, что делает. Тем не менее, иногда можно подумать и об общем благе. Например, я за то, чтобы дать достойный отпор Империи, уже тянущей к нам свои мерзкие щупальца.

– Любопытные слова от человека, который при этом носит «имперку» на лице, – усмехнулся от таких заявлений Кроненгард, оглядывая внешний вид собеседника.

– Такой стиль бороды зародился в Империи, да. Но именно здесь, на этих землях, когда те входили в её территорию, – напомнил собеседник. – Я бы не стал вешать в кабинете сражение при Майте и портрет Лонкольда, будь я лоялен к императору. Не выкрасил бы здесь всё в цвета свободы! Я истребил здесь род Роарборхов, что замышляли переворот против Мортимера, имея с имперцами общие дела и интересы в отношении края. Наш общий лорд – человек гибкий и податливый. У него большое войско, широкое влияние, однако сам он слишком лояльно относится к нашим неприятным соседям. И, надеюсь, вы заметили, что в Сельваторске нет ни храмов, ни церквей? Это давний обычай, здесь всегда царили собственные культы. Но не сейчас, мой друг. Наш бог – человек! Высшее создание природы, способное покорить ту и получить от неё все жизненные блага: плоды, лекарственные травы, грибы, шкуры, мясо, кости и древесину для изделий, богатства недр: металлы, камни, самоцветы… – перечислял тот, вращая в воздухе указательным пальцем с нефритовым перстнем.

– Вас представили виконтом, а я думал, в этих землях принята боярщина, – проговорил некромант.

– Это дела минувших дней, однако же, это всего лишь титулы. Помещик, пан, боярин, дюк, ярл… Дворянство есть дворянство. Это Вольные Земли, мой барон, здесь каждый волен величать себя, как ему вздумается. Я могу быть хоть императором Сельваторска, если бы город получил свою независимость. Но оно мне не нужно. Сельваторск входит в Кронхольд, Кронхольд входит в Червегор, как и ещё пара земель. И всё это независимая единица правящего лорда. Жаль, Мортимер у нас не совсем такой человек, за которым мы бы чувствовали себя уверенно. Но всё течёт, всё меняется, не так ли? Когда-то в Сельваторске были Роарборхи, и когда-то в замке Кронхольда сидел Казир, а не Бальтазар, – хитро улыбнулся Себастьян.

– Предлагаете свергнуть лорда, – прямолинейно вслух заключил чернокнижник.

– О, нет-нет, о чём же вы! Скорее… заменить, – расплывался и дальше городничий в улыбке. – Долина может дать нам ещё больше, если на неё никто не будет покушаться. Крупные города, типа Гедельбурга, стоят сейчас на торговых путях и просто жиреют на глазах. Сельваторск окружён глухими лесами с трёх сторон, мы никогда не станем на подобный путь, но можем быть источником, откуда товары расползаются по всей паутине дорог хотя бы веером вниз по карте. Не будь здесь неупокоенных, жизнь забила бы ключом, а край процветал. Не то, чтобы ночные восстания как-то мешают работе и ремеслу, немногие хотели бы трудиться в тёмное время суток. Но, тем не менее, всякая завывающая и бродячая мерзость такой край совсем не красит. Впрочем, я понимаю, мой друг, у некроманта свой взгляд на нежить, и, вероятно, вам всякие упыри да бруксы кажутся по-своему прекрасными. Но заверяю смело, что без них Сельваторск способен дать региону куда больше. Мы были бы рады от всех них избавиться, если бы вы их не то, чтобы уничтожили или упокоили, а куда-нибудь, скажем, увели под гнётом собственной власти.

– Иными словами, вы и ваша знать меня поддержат, если я пойду на главный замок Червегора, – произнёс Бальтазар, хитро оскалившись. – Особенно с войском вашей же нежити.

– Оформим это, конечно, по-другому, – мечтательно расплылся городничий в очередной улыбке. – Вы забираете тварей с лесов и погостов в свою армию, мы заодно поддержим своими войсками на границах. Сделаем всё беспрекословным приказом, но, как я уже говорил, на закате я покажу вам кое-что интересное. Я за вас присмотрю за Кронхольдом со скромным титулом барона, буду докладывать, как здесь дела, сооружу из Сельваторска главный деловой центр области с ярмарками и всем таким прочим. Вы же будете лордом всего Червегора! Независимым землевладельцем у самых имперских границ, откуда хлынут потоком в новый мир свободы за глотком свежего воздуха все те, кому станет душно в ошейниках и тесно в кандалах, в которых их там удерживают строгие законы и рамки. Оттуда сможете расшириться куда-нибудь на юго-восток, в Арьеллу, например. Надо возвеличить наши земли и расширить города, дабы быть готовыми к переселенцам. Укреплять свою власть, а из них сделать преданных воинов, чтобы сама Империя не двинулась на нас, в слепой ярости желая захватить. Мы с вами ведь довольно похожи, не так ли? Родом не из этих мест, но закрепились и обосновались именно в Кронхольде. Свергли предыдущую династию силой. Ненавидим Империю. Даже эта серьга в моём ухе, думаете, она мне так нравится? Это бунт, мой дорогой друг, это акт восстания и неповиновения имперским порядкам, где мужчинам запрещено прокалывать уши.

– Мне любопытно, почему у вас такой зуб на самую могучую державу континента, – глядел на него Бальтазар.

– Гость жаждет узнать истоки моей ненависти? – приблизился Гадияр, так, что можно было ощущать его слегка мятное чайное дыхание. – Империя – это кладезь человеческих пороков, скрытых под масками верности, закона, религии… Это политика пастухов, которым не нужны свободомыслящие люди. Им нужно лишь покорное стадо, ресурсы для питания и расширения своих владений. Спросите на улице, какую часть урожая я собираю с полей местных крестьян. Велю ли им придерживаться чёткого распорядка дня с молитвами и отдыхом лишь после заката? Империя привязывает крестьян за своим помещиком, словно рабов! Там нет воли, Бальтазар! Там воспитывают покорность. Например, женщины там не имеют даже права высказывать свои мысли и обучаться грамоте. Их продают замуж, а не выдают, дорогой гость. А у нас есть чародейка, главная пряха, школа для детей обоего пола. А станет их больше с ростом города, я построю ещё одну или той за летние вакации этаж надстрою. Жницы, художницы по росписи, гончарки, да пусть хоть в кузне работают, если душа к тому лежит! Нет, серьёзно, в Гедельбурге, например, есть женщина-кузнец. Причём потомственная, её мать тоже ковала мечи и топоры. Вольный Край на то и вольный! Здесь есть свобода выбора. Попробуйте сказать об этом в Империи, как вам тут же язык отсекут за инакомыслие. Империя, мой новый друг, это система. Это какой-то механизм, как мельница, который вбирает в себя соседние богатства, а люди там крутятся винтиками, быстро изнашиваясь и легко сменяя друг друга. Никто не хочет быть частью механизма. Все хотят свободу самовыражения. Не я назначаю, кому растить морковь, а кому пшеницу. Здесь вольный народ со своей головой на плечах. Империя же, это жизнь по уставу, по своду правил, там регламентированы даже наказания для детей: за что на горох, за что розги – как будто бы там даже не слышали о прощении. Только своды чётких правил, ни шагу влево, ни шагу вправо. Табель о том, табель об этом… Мир вокруг – это дивная многообразная природа. А Империя – это набор узаконенных стандартов, где сыновья обязаны наследовать профессии отцов. И если ты сын писаря, но и в почерке твоём сам чёрт себя не разберёт, корпеть тебе за чернильницей до конца дней. А если ты возишь дерьмо на удобрения… Ну, вы меня прекрасно понимаете, – переходил виконт с гостем то на «вы», то на «ты», словно этим подчёркивал вольность местного общения.

Точно также и сами территории эти имели ряд схожих наименований: Вольный Край, Вольные Города, Вольные Земли и тому подобное со словами «вольный», «свободный» и «независимый», всегда подчёркивая факт неповиновения и не входа в состав областей во власти императора.

– Итак, что там с этой вашей башней? – полюбопытствовал Бальтазар.

– Увидите всё ночью, а сейчас отдохните и выспитесь хорошенько. Я подготовлю для вас одну из гостевых спален, проведёте время в комфорте, пока я займусь насущными делами. Если днём трудно уснуть, любой трактирщик может налить вам ежевичной или черничной местной настойки. Крепчайшая вещь, немного приторная, будто для сладкоежек, но разбавлять не рекомендую. Можно заодно ромашковым чаем или настойкой валерианы запить для пущего эффекта. А на закате сами увидите, что здесь происходит, грядёт та ещё ночка… – советовал Себастьян, и у некроманта, по сути, не было иного выхода, кроме как запастись терпением и дождаться вечера.

Они попрощались, и градоначальник вручил ему с собой несколько фруктов на закуску напитков. Бальтазар же предпочёл расслабиться в местном борделе повторному посещению трактира. Но ближе к вечеру вернулся и туда, взяв всё-таки комнату там с намерением полежать и отдохнуть несколько часов, направился наверх в одиночестве. Гостеприимством зазывавшего в свой особняк виконта он не воспользовался, видимо, всё же надеялся в таверне отыскать вороватого пройдоху Коркоснека. Да и не шибко понравилось ему слишком раскованное и фривольное поведение градоначальника в процессе беседы.

На застеленной кровати в запертой на ключ гостевой уютной спальне он обнаружил свиток не самой плохой бумаги с посланием, гласящим «Если вам дорога жизнь, поскорее уезжайте отсюда», но этим словам не внял, а завалился с раздумьями на мягкую постель.

V

На закате к нему прислали посыльного, который, постучав и услышав ответный голос проснувшегося барона, сообщил тому, что ждут его на западном кладбище. За окном вовсю наливался красками поздний закат. Ещё несколько мгновений, и весь кроваво-фиолетовый багрянец начнёт темнеть и чернеть под властью наступающей ночи.

– Будь осторожен, – внутри шепнула ему царица-тьма, приглядывавшая за своим избранником.

– Сама будь начеку, – буркнул он, рассчитывая на её поддержку, как в прежние времена.

На кладбище, что располагалось с краю и за пределами городских стен, ждал его одиноко стоящий Себастьян в красивой треуголке и всё в том же сине-зелёном дорогом наряде. С ним не было ни слуг, ни чародейки, а лицо вновь расплылось широкой приветливой улыбкой, едва виконт увидел барона.

– Ах, вот и вы! – поклонился он, сняв шляпу.

– Обширное здесь кладбище, – оглядел некромант как свежие, так и покосившиеся надгробья.

– Сельваторск очень старый город. Многие здесь покоятся поверх других слоёв захоронений. Но попробуйте их призвать, – распростёр в вежливом жесте свои руки виконт, будто бы приглашая к столу, а на деле указывая на местные могилы.

Здесь было сыро и холодно. Над кладбищенской землёй царило полное безветрие под темнеющими крыльями окутавшей всё вокруг ночи. В дальних краях окружавших лесов серыми стаями уже начинал собираться седой туман, стелящийся к городским стенам, как смелеющие орды подступающих хищников.

Бальтазар присел и медленно постарался погрузить пальцы в чёрную землю. Она была твёрдой, промёрзлой. Однако, чем глубже он погружался, тем сильнее будто бы чувствовал пульсирующее тепло. Странные переливы чужеродной энергии царили здесь.

Вместо привычной серости тлена и некромантической фиолетово-чёрной ауры он ощущал подушечками пальцев малиновые глубинные переливы, где кроваво-красные тона сквозь привычную ему сиреневую пелену переходили в мертвенно-синий. Подобную энергию на кладбище он не встречал ещё никогда, но тем сильнее становился его интерес к происходящему.

На зов некроманта никто не явился, хотя он мысленно уже проносился по этим могильникам, ощущая останки каждого, кто захоронен здесь. Статные вельможи, бедные крестьяне, скошенные болезнью и голодом семьи, братские могилы после сражений и стычек, убитые зверьём, коих удалось найти в лесу, умершие своей смертью старики и отравившиеся чем-либо молодые люди. Перезахороненные утопленники, даже бывшие городские чародеи. Практически все слои общества. И никто из них не внял его приказам подниматься. Никто не повиновался его заклятью.

– Чудеса, да и только, – пробормотал Бальтазар, приподнимаясь и отряхивая пальцы.

– Это всё Роарборхи виноваты, – сетовал Себастьян. – Их челядь, их подручные и поверенные, их работники и слуги – всё это колеса одной большой мельницы, перемалывающей людские души, судьбы и кости.

– Они не идут, потому что их нельзя пробудить. Они не дремлют в недрах, а давным-давно под чьей-то властью. Лишь скрываются от дневного света, лежат там до заката и вот-вот готовы вырваться на волю. Но не ко мне, – заявил некромант. – Они никогда не спят, а только щёлкают зубами да ждут своего часа. Какого ж чёрта здесь происходит? – поглядел он на местного градоначальника.

– Слышишь? Скребутся, ползут под землёй. Под нами катакомбы, куда просто так не пробраться. Они стерегут свой горн, а вход охраняет лютая бестия. Идём к башне, здесь больше нечего делать, – махнул он рукой. – Быстрее добредём, застанем, как она появляется.

И они выдвинулись опять в сторону городского центра, где недалеко от особняка Гадияров располагалась старая каменная башня цилиндрической формы с обрушенным верхом и щелями в давней кладке своих серых стен. Кое-где виднелась паутина, ближе к верхушке находились вороньи гнёзда, а кругом такой бурьян и искореженные проклятьями деревья, что казалось, местные вообще обходят этот клочок земли стороной.

– Там в подвалах жила последняя наследница Роарборхов. Её заковали в цепи и заморили голодом. Но по ночам теперь она взметается жуткой тварью, – рассказывал Себастьян.

– Брукса? Гарпия? – поинтересовался Бальтазар. – А говорил, они тут только шастают. Эта-то ещё и летает, ко всему прочему?

– Кто их всех знает. Я обучен грамоте, но в бестиариях ваших не разбираюсь. Слышишь? Она уже скулит. Воет по своему роду, скребёт ногтями от гнева, – говорил Гадияр на раздававшиеся из подвалов башни тягучие звуки. – Вот-вот вырвется наружу.

И в скором времени, едва протяжные стоны замолчали, а всё вокруг на время разразилось пугающей тишиной, сквозь решётки дымкой пепла, закрученной смерчем, вылетело, формировавшееся в плотный и цельный силуэт, нечто. С большими крыльями, захлопавшими в воздухе, словно приветственные аплодисменты для гостей. Похожее на человека существо, но уже давным-давно им не являвшееся. Голое, уродливое, в котором едва-едва оставалось что-то от женственной фигуры. Спина покрыта торчащим длинным ворсом тёмной шерсти, позвонки обросли изогнутыми шипами, на стопах цепкие крючковатые когти, подобно тем, что встречаются у хищных птиц.

А голова бестии больше напоминала волчью или медвежью. Вытянутая широкая пасть, чьи, похожие на тонкие иглы, кривые зубы росли настолько хаотично, что челюсти эти даже не смыкались. От носа и ушей здесь остались лишь тёмные прорези, глаза казались человеческими и маленькими по сравнению с большой пастью, а вся кожа была бледно-серой и совсем чуть розоватой в перепонках на могучих крыльях.

– Фурия, – скривился лицом некромант. – Отродье мести.

– Тебе видней, – заключил Себастьян. – Знаешь, как с нею справиться?

– Посмотрим, так ли она хороша, – достал некромант из ножен свой меч правой рукой, левой формируя простенькое заклятье, подобное шару из переплетавшегося колючего тёрна в ореоле густо-сиреневого сияющего дыма.

– Убей её! Ну же! – нервно вопил городничий, надеясь, что все проблемы решатся в два счёта.

Он выхватил из-под полы камзола красивый кинжал, но не пустил его в ход и даже не встал в боевую стойку, а, взглянув снизу вверх на зубастое создание, тут же с криком панического ужаса помчался прочь от зависшей в воздухе фурии, спасая свою шкуру.

С пронзительным воплем, сопровождаемым диким свистом и озлобленным шипением, крылатая тварь пикировала с ночных небес в их сторону, заставив отпрыгнуть по разные края дороги. Кругом были плотно закрытые ставни и двери городских домов, а также разных заведений. Укрыться было негде за исключением нескольких никем не запряжённых телег, под которые можно было бы рискнуть залезть, да сараев с инструментами, чьи двери не имели наружных засовов.

Однако, в отличие от Себастьяна, пытавшегося скрыться от погнавшейся за ним бестии, Бальтазар себе никакого укрытия не искал. Взглянув наверх, он испустил несколько полупрозрачных чёрных черепов-ищеек, слетевших с его сосредоточенного молодого лица. И эти колдовские формы полетели выискивать чудовище прежде, чем заряд сотворившей их энергии развеется в воздухе.

Таким образом, у некроманта оказалось множество «глаз», способных видеть различные локации центра Сельваторска. Тварь приютилась на округлой крыше колокольни, пытаясь выискать не его, а представителя рода Гадияров, но и размахивающий своим клинком самоуверенный барон её вполне устроил в качестве цели.

С шипением и клёкотом, разевая свою скалящуюся сотней игольчатых зубов пасть, она ринулась вперёд и словила на грудь терновый сплетенный заряд, опутавший её живыми колючими побегами, разрезающими плоть и впивающимися в тело.

Однако даже если руки существа оказались скованы, ногами, зависнув в воздухе, она дралась ничуть не хуже. Парируя и отражая все выпады верного клинка, сиявшего сейчас, как катализатор вложенной магической ауры, зубастая бестия шипела и свиристела, клацая челюстями.

Когти на массивных женских ногах пытались добраться до лица некроманта, запутывались в его волосах, едва не схватив за те и не приподнимая его в воздух. Но скользящее из стороны в сторону лезвие всё же нанесло раны по её серым мускулистым икрам, не выпуская крови, но вскрывая тёмное синеватое мясо из-под плотной серой кожи.

Срезать или переломать крепкие птичьи когти, увы, не получилось. Они оказались противоестественно прочными, не желая поддаваться даже размашистым ударам хорошего меча. Дабы избавиться от этих костяных серпов, следовало срубить ей пальцы, а то и все стопы. Но Бальтазару бы, наоборот, хотелось, чтобы она не порхала над ним, как агрессивное жалящее насекомое, а спустилась на землю, потому стремился в первую очередь поразить и изодрать монструозной девице крылья, уворачиваясь от всех её выпадов и вооружённых конечностей.

Человеческого строения ноги выглядели невероятно мускулистыми. Словно от напряга мышц наружные бледные ткани покрова вот-вот лопнут, натянувшись до предела, обнажив тёмную плоть. Сейчас их, правда, ногами и назвать-то уже было тяжко. Это были настоящие лапы заживо гниющей бестии, свирепой, как пробирающий до костей её леденящий вопль, жаждущей отмщения и возмездия за те невзгоды и гибель, что принес их династии пришедший сюда на смену род.

Фурия взвыла, сделав несколько кругов и ударив некроманта в спину, так что тот отлетел в крупный стог сена подле телеги. Собиралась пикировать вниз, но в неё вонзился крестьянский топорик, брошенный Себастьяном из раскрытого сарая. Тот метнул ещё серп, но он не пожелал следовать выбранной траектории и не добрался до цели.

Крылатая нежить, стряхнув из серой плоти угодившее в тушу лезвие колуна, метнулась туда, в мгновение ока пробив сарай насквозь. Пронеслась с душераздирающим адским визгом, подобным завыванию нечистой силы в оргиях неистового шабаша. Но Себастьян уцелел, упав на пол так, чтобы бестия пролетела мимо, а затем юркнул в небольшой погреб, где хранились упряжь, подковы, банки с гвоздями и несколько щёток для лошадей.

Целиком поместиться туда было непросто, пришлось вытаскивать содержимое и ютиться на корточках, но взмывшую ввысь бестию уже вновь атаковал магическими лучами некромант, оставляя дыры в мембранах крыльев, пытаясь заставить шипящее нечто спуститься на землю и прекратить летать над их головами.