Хроники Бальтазара

– «Люси», это когда «Люсильда» или «Люсия», – занудно хмыкнул Бальтазар, на что девушка сразу обиженно насупилась, – Раз «Люция», тогда уж «Люци» надо звать.

– Я ж тут не роли играю, как вы там выразились, не вру вам! Как звали, так и звали. Я родителям перечить, что ли, буду? Была у них крошка Люси, да выросла, теперь Люция, – бурчала она на это с явным недовольством.

– Да уж, – поморщился он от очередных неприятных воспоминаний. – Родителей надо слушаться, – произнёс он, хотя в корне был не согласен, иначе не стоял бы здесь живым перед ней.

Девушка с нотками обиды на милом молодом личике замолчала. Бальтазар же решил освежиться и двигаться дальше. В планах было обойти торговцев в поисках клинка. Хотя от лесных разбойников в пути или каких хищных тварей, способных выскочить перед ним на свою беду, он вполне мог отбиться и магией, сэр Дрейк Даскан, один из наставников, взрастил в нём любовь к мечам.

– Идёте снова кого-нибудь убить? – поинтересовалась она, первой не выдержав возникшей паузы, глядя, как он, с шумом окунувшись в округлую деревянную ванну, вылез, освежившись в остывшей воде, протираясь хлопковыми полотенцами и шлёпая босыми мокрыми стопами в сторону сложенного костюма.

– Тю, не спишь? – удивился он, обернувшись. – А что, надо кого? – усмехнулся некромант, – Ты складывала? – заметил он, сколь дотошно и бережно лежат все детали наряда.

– Нет, Элишка, – мотнула та головой в сторону зеленоглазой, уже, правда, вовсю спавшей подруги, чья коса-диадема за время всех бурных утех не слишком-то и растрепалась.

– Ну, если будет кто обижать, ты скажи, – ещё раз усмехнулся Бальтазар, прекрасно понимая, что сейчас застегнёт пояс, прикрепит плащ и отправится прочь из Яротруска, так что они даже никогда больше не свидятся, чтобы она смогла потом о чём-то попросить.

– Да какой смысл, скоро все здесь помрём. – Шумно выдохнула она маленькими ноздрями чуть вздёрнутого аккуратного носика и с понурым видом улеглась на бок, подложив ладони под голову и собираясь, наконец, поспать.

IV

Выйдя на улицу, расплатившийся с хозяином борделя Бальтазар заметил, что вокруг раннее-раннее утро, когда седой туман ещё не развеялся и не начало светать. Неподалёку Ильдар и тот торговец в красной феске покуривали похожие трубки, о чём-то неторопливо беседуя. Стало быть, продавец оружия весьма и весьма лукавил, сказав тогда «полдня всего буду в городе». Поторапливал потенциального покупателя к сделке и не давал толком времени всё обдумать.

Некромант не был уверен, сколько прошло, но по его ощущениям дня два, а уж точно не пару часов. Впрочем, что-то предъявлять ему он не стал. Хотелось краем уха подслушать предмет их диалога, но разговор закончился, как только чародей заметил вышедшего из борделя чернокнижника.

– Уже нагулялся? – дивился волшебник, опираясь на посох и шагая к гостю. – Я думал, тебя неделю не выпустят, как минимум. Они у нас бабы цепкие, ненасытные.

– Мелкие больно, – кривил губы Бальтазар. – Спать уложил, сказку рассказал и… пора и честь знать. – Жестом пальцев возле лба попрощался он с главным защитником поселения, поглядывая и соображая в какую сторону двигаться, припоминая, откуда он пришёл, дабы не возвращаться сейчас к замку.

– Там разные есть, хозяин бы выдал опытных и умелых. Сарват разных при себе держит, ты б поспрашивал, – заявил ему чародей.

– Да я ж шучу, ты, старый пень, – усмехнулся некромант, – Куда к долине Червегора то? – всё пытался он сообразить.

– Туда, к колодцу, и дальше от него прямо-прямо будет восточный выход из города, – указывал Ильдар направление сквозь туман, махнув рукой.

– Что куришь? Смрад такой, словно пустой соломой пыхаешь, – поморщился некромант.

– Обижаешь! Милорд, таскарийский табак! Его к нам даже не завозят, друг вот подкидывает, – повернулся Ильдар Шакир в поисках того друга-торговца, но, если тот ещё и был где-то рядом, утренняя белая мгла надёжно скрывала его силуэт. – Уж я качество всегда узнаю!

– С навозом, что ли, табак-то? – покачал головой Бальтазар.

– Типун тебе на язык, некромант! Главное, не как пахнет, а как дурманит! – Заявил ему бородатый собеседник.

– Дурманил бы хорошо, ты б меня видел с ослиными ушами или вообще говорящей задницей, – хмыкнул на это тёмный маг. – У нас, в Фуртхёгге, кстати, говорят «таскарский», а не «таскарийский».

– А кто ж сказал, что я тебя таким не вижу? Хе! – Отшучивался тот.

– На вот, махорка из Кастора, вам сюда такую не завозят, – достал Бальтазар из внутреннего кармана косой застёжки мундира позолоченный прямоугольный футляр с закругленными углами. – Аристократы таким балуются. Сам не курю, мне незачем. Ношу с собой, непонятно на кой чёрт…

– Держал бы у сердца коробочку, глядишь, стрелу бы какую отразила, – разглядывал Ильдар подарок, после чего нашёл, как его открыть и вдохнул аромат сушёной смеси. – Ух! Таким и надышаться можно вусмерть, даже зажигать не надо! Ядрёная вещь!

– В Касторе других не держат. Там всё резкое, острое, наглое, дерзкое… – перечислял чернокнижник и вспомнил ту молоденькую куртизанку, оставшуюся наверху, что воровала тайком его ягоды без спроса, получая за это по ягодицам в процессе их дружного соития.

– Следующий по пути будет Сельваторск, лесами окружённый, там тоже с чародеем будешь на дуэль нарываться? – поинтересовался Шакир.

– Если у него посох тоже с янтарём, а не что-то нормальное, то продолжу искать противника поинтереснее, – задел самолюбие собеседника едким замечанием Бальтазар.

– Между прочим, янтарь хорошо сцепляет раны и порезы при врачевании, да и против яда неплох. Ещё у меня белый лунный агат есть, – достал Ильдар шёлковый бордовый мешочек с золотистой ниточкой, перебирая пальцами под постукивающие друг о друга камушки. – От змеиного яда помогает.

– Ладно, папаша, – вздохнул Бальтазар. – Поразвлечься хочу. Где там твои эти змеи? – говорил он так, словно не оказывал городу услугу, не собирался никому помогать, а лишь хотел потешить собственное эго в поисках интересного противника, будто у городского задиры вовсю кулаки чешутся.

– Хо-хо! Тогда от колодца налево, – радостно повёл его чародей сквозь туман. – Как зелёные холмы пойдут, так за ними в низине их тростниковые и глиняные хижины. Варят там свои зелья, только и думают, как нам жизнь отравить. Старосту деревенского сгубили, один я остался.

– Вот как… Зови своего дружка давай. Меч мне нужен, – остановился некромант на месте.

– Магу? Меч? Да вы, аристократы, там совсем уже спятили что ли? – удивился чародей. – Тебя какой беленой девки распутные опоили в этом злачном месте? Может, тебе ещё кнут на пояс или лук на плечо да латы с тебя весом?

– Знаешь, последний, кому мне приходилось что-то повторять дважды, болтался потом черепком у меня на поясе, пока в бою не пригодился, – исподлобья, сурово взглянул на него Бальтазар, чей фиалковый взгляд искрился тонкими линиями молний.

– Идём, – закатил глаза чародей, – У богатых свои причуды…

Но привёл он его отнюдь не к тому своему знакомому, а в местную кузницу, стуком в окошко ближайшей пристройки из крупной каменной кладки разбудив хозяина оной. Тот, заспанный, вышел в одной длинной рубахе, часто зевая и потягиваясь, почёсывая зад и сонно вглядываясь в непрошеных гостей, пытаясь признать. Настоящий чернобородый богатырь, на голову выше пришлого некроманта и вдвое шире по комплекции. Дерись они где-нибудь на равных да без магии, такой бугай мог бы легко Бальтазара схватить руками да переломить ему позвоночник о своё колено. Впрочем, нельзя было сказать, что Кроненгарда сейчас сколь-либо пугал внушительный вид кузнеца.

– Ну, что вам? Петухи ещё не пропели, а вы, петухи, уже тут как тут, стекло над ухом клюёте, кудахчете почём зря, – жаловался он рокочущим утробным басом на то, что его подняли в такую рань.

– Утречка, Родерик. У тебя Захаб на передержке для тайной продажи хранит лучшее оружие, если к нему нагрянут на случай обыска. Наш достопочтенный барон требует меч в уплату за свою милость и твою же собственную голову, Родерик, – строго заявил ему Ильдар.

– Это в кузне, – недовольно пробурчал тот, как разбуженный зимой посреди спячки медведь. – В подвале.

Этот Родерик схватил в своей прихожей связку ключей, едва ту нащупав на крючке из вбитого толстого гвоздя над сложенной у порога обувью. Бросил заспанный взор на незнакомца, пробурчав себе под нос, мол, не очень-то тот похож на барона. Но всё-таки спорить ни с чем и ни с кем не стал. Обул крупные лапти на свои широченные стопы и неспешно зашагал от пристройки к главному входу кузницы, где висел массивный замок.

– Ну-с, – стукнул посохом о землю и зажёг янтарный шар, как фонарь, Ильдар. – Прошу, – вместо хозяина мастерской, самолично он простёр в проём другую руку, заходя вместе с гостем.

На пороге Бальтазара посетили сомнения, а не готовят ли тут вообще ему какую-то ловушку, если маг таки в сговоре с Белыми или хотя бы Церковниками, но потом сам припомнил, что про меч-то была вообще его идея, едва ли кем-то навязанная.

После широкой скрипучей лестницы в янтарном сиянии предстало несколько образцов высококачественного оружия. Некромант знал, какие вещи сюда попадают. Что-то украдено, что-то куплено у хитрых перевозчиков добра и списано в потери, что-то вообще смекалистые кузнецы столиц сбывают сами, делая дубликаты вещей, которые у них заказывали, в общем-то, в одном экземпляре, только вот металлов те требовали расчётливо на две или на три копии заранее.

Кузнец не задавал никаких вопросов, не разглядывал заспанными глазами пристально нового барона, верил на слово городскому чародею и не желал для себя никаких проблем, предоставив гостям полную свободу. Выбор был невелик, зато каждое изделие здесь годилось под стать кому-нибудь из королей севера для главного сражения всей жизни. Уж, по крайней мере, любому именитому лорду так точно.

– Вот, – взял в руки, наконец, Бальтазар причудливый клэйбэг, прямой полуторный меч под одну руку, не волнистый, как фламберг, не изогнутый, как фальчион или сабля, а имевший симметричное ровное лезвие, сужающееся в тонкое остриё. – Этот пойдёт. Такой дизайн явно делали, чтобы устрашать врагов.

Крестовина в виде крыльев летучей мыши, плотная обсидиановая рукоять без защитных дужек и колец гарды, с вырезанными полосами, дабы руки не скользили. Навершие в виде человеческого металлического черепа, узорчатые лангеты, гравировка контурами паукообразных чудовищ в основании лезвия клинка и на помпезных ножнах, симметричное четырёхгранное в своем сечении остриё. Бальтазара всё устраивало целиком и полностью.

– Сразу подумал, что его выберешь, – произнёс чародей, отступая чуть назад и выходя первым из всей троицы наружу.

– Это всё? – в спину им зевнул кузнец.

– Да, если вдруг не сломается в первом же бою, – отвечал некромант, разглядывая даром доставшуюся, но весьма недешёвую вещицу.

– Захаб, небось, за него уйму всего отдал, надеялся озолотиться, ну, дык, трупу-то деньги на кой? Если змей не победить, все здесь сляжем, – размышлял вслух Ильдар, пока они снова шагали к колодцу на центральной площади.

– Там достаточно всего, что можно неплохо продать, – подметил Бальтазар. – А как же так у старосты вашего нет дегустаторов, кто б воду вместо него отхлебнул? – удивился он, припомнив от вида колодца их недавний разговор с волшебником. – Он-то как сгинул?

– Да причём тут… Схватили они Тадеуша дня три тому назад, охрану разбили, к себе уволокли. Уже утопили, небось, или сожрали, насадив на вертел да обжарив на огне, – отвечал Ильдар Шакир. – Он тот ещё толстяк был, но мозговитый. Котелок-то у него варил даже на старости лет, и воду мы его методами очищать стали после первых смертей, да кто ж знал, что на деревья позарятся. Смотри, не срывай по пути ничего. Ни малину, ни яблок, чёрт их знает, что нынче вокруг в рот тянуть можно.

– Это вон те тебе расскажут. – Шутливо указал рукой некромант, оборачиваясь на почти скрывшуюся в тумане постройку борделя.

– Ты нам подбрось сюда башку чью-нибудь, кто там у них главный, ладно? – просил, оставшись на территории Яротруска, Ильдар. – А то сгинешь в пелене, я и не узнаю вообще, разобрался ты, примкнул к ним, мимо прошёл али помер вообще. Дать агат от яда-то? – крикнул он ему вдогонку.

– Сам справлюсь, – отмахнулся некромант, зашагав прочь.

V

Бальтазара не покидало чувство, что его всё-таки используют. Он явился сжигать городок, терзать людей, поглощать души и порабощать тела, создавая новые отряды зомби. Намеривался биться с чародеем, чтобы казнить его с особой жестокостью у всех на глазах, а в итоге что? Побратался так, что даже махорку из кармана отдал в футляре, на который весь этот городок вместе с жителями купить можно. И шагает вдоль торгового тракта к зелёным холмам, чтобы решать местные проблемы.

С другой стороны, если уж быть бароном, то править верными людьми, а не иметь на территории замышляющих непонятно что серпентов. За свою юность в Касторе зверолюдей он встречал нечасто, разве что среди торговцев и путешественников. В основном, то были людоящеры, минотавры да крысолюды. Изредка монахи-псоглавцы. Во время обучения у Черноуста опыт общения с подобными был более весомым, но это всё равно лишь крупицы, считанные дни среди семи лет познания основ колдовства и тёмных искусств.

Зато читал он о них порядочно. Серпенты, они же люди-змеи, обычно довольно примитивного склада ума, дикие племена. Нередко выше людей ростом, бывают с капюшоном, как у кобр, бывают без. Покрыты чешуёй, как рептилии, по всему телу, носят минимум одежды, почти все смертельно ядовиты для человека. Не выносят горчицу, чеснок, недолюбливают запах жженой травы, словно он давит на их инстинкты и обращает этот народ в паническое бегство, как их ползучих собратьев. И стараются не селиться в местах, где много громких и резких звуков – возле гейзеров, вулканов, шумных городов. В общем, за холмами было идеальное место для их обитания.

Он вполне мог бы попросить горчичного порошка или сушёный чеснок у чародея перед выходом сюда, однако же считал себя выше всего этого. Едва ли существа прямо-таки помрут на месте от таких раздражителей, а дезориентировать их ему хватит и личного колдовства. В конце концов, он не какой-нибудь там охотник за нечистью, чтобы тщательно подготавливаться и быть во всеоружии. Ненароком можно и себе в глаза горчицей попасть, чего бы весьма не хотелось.

Бальтазар держался ближе к прилеску, где всё ещё оставался туман, скрывавший его приближение к поселению змеелюдей. Завидел крупные ягоды дикой малины, но, протянув руку, вспомнил предостережение бородача и есть их всё-таки не стал. Чем ближе к холмам, тем чётче в воздухе ощущался запах костровя, и были слышны звуки ритуальных бубнов да барабанов.

А периодически к их ритму добавлялась ещё одна, довольно причудливая, вибрирующая мелодия. В ней тоже ощущалось нечто ритуальное, почти потустороннее, но такого инструмента некромант прежде ещё никогда не слышал. Любопытство дополнительным стимулом вело в низовья холмов, где у озера на небольшом расстоянии друг от друга, крест-накрест, лежали полыхавшие поленья, а сами чешуйчатые существа извивались и отплясывали в юбках из сухой длинной травы, почти целиком скрывавших их когтистые и лишённые всякой обуви ноги.

Весь танец был столь синхронным, что ввергал в гипнотический транс. Долго смотреть на эти идеально выверенные и скопированные друг за другом движения человеческому взгляду было невыносимо, разум тут же входил в резонанс и вибрировал вместе с ритмом, забывая обо всём остальном, так что Бальтазар пытался отвлечься на что-то ещё, изучая и разглядывая здешнюю обстановку.

Хижин немного, но всё равно сражение будет явно непростым. На земле валялись крупные венки, сплетённые из луговых цветов. В огонь подбрасывали разные пахучие травы. Плясали не все, были и музыканты, и охранники с копьями из каменных и металлических наконечников. Жрецы в сине-белых полосатых платках-клафтах на головах стояли с неглубокими корзинами, что-то небрежно швыряя оттуда в воду.

Были особи, державшие малышей-змеёнышей на руках. Стоило, наверное, назвать их женщинами, но у этих рептилий пол определить было практически невозможно. Отсутствовали и молочные железы, и то, что у людей именуется фигурой. Не было, разумеется, никакого волосяного покрова на головах, чтобы особи друг от друга отличались хотя бы причёсками. Все выглядели одинаково, хотя, быть может, поживи он в их обществе какое-то время, то, глядишь, и научился бы как-то меж собой различать.

Необычные звуки главной мелодии посреди отбивавших ритм бубнов и тамтамов принадлежали громоздкому струнному инструменту в руках дворфа, крайне похожего на того, которого вышвырнули из трактира. Такой же репоголовый, с длинными «щупальцами» дредлоков на голове, правда, теперь торчащими из-под широкой соломенной шляпы. Сейчас он, благо, был уже в походной светло-коричневой курточке с бахромой и тёмно-серых бриджах. Где успел одеться и, главное, раздобыть этот ситар – а именно так звалось то, что находилось сейчас в его умелых руках под управлением толстых пальцев – оставалось неизвестным.

Но Бальтазар, пусть и не слышал прежде его звучания, определённо видел такой инструмент среди многих других на искусных детальных изображениях нескольких энциклопедий в библиотеке своего последнего учителя. Семь основных струн, ещё девять резонирующих, обилие ладов, колков и всего прочего. Да ещё и специальное кольцо с коготком на палец, которым дворф поигрывал на своём инструменте.

Делал он это умело, можно даже сказать, профессионально. Бальтазар сразу смекнул, что, с большой вероятностью, имеет дело со странствующим музыкантом, то бишь бардом. Таким и вправду бывает иногда нечем платить в таверне или борделе, но они устраиваются там на работу и пару дней за еду и прочие услуги, без каких-либо денег в оплату, развлекают посетителей своей музыкой или даже песнями. Впрочем, прямо сейчас голоса этого гнома слышно не было.

В сердце снова взыграло тревожащее неприятное чувство. Они были даже незнакомы, но в грядущей бойне Бальтазар как-то не хотел убивать этого низкорослика. То ли музыка его так околдовала, то ли просто сейчас казалось, что он ни при чём во всех тёрках серпентов с людьми Яротруска и других городов.

И, подкравшись поближе, он видел теперь, что жрецы на берегу из своих широких плоских корзин в воду бросают отрубленные части человеческих тел – кисти, голени, стопы, разные внутренности, отчего озерцо у побережья постепенно становилось мутно-красным.

А когда всё закончилось, то они, юрко метнувшись в одну соломенную хижину, вытащили оттуда связанного тучного старика с широкой седой бородой в форме лопаты. При этом рот ему не заткнули никаким кляпом, ни то даже не опасаясь, что его призывы о помощи отсюда кто-то услышит, ни то надеясь, что тот будет громко вопить на протяжении своего жертвоприношения. С этих созданий станется, и не на такие зверства способны.

Дорогой чёрно-золотой камзол с бирюзовыми пуговицами выдавал в пленнике человека небедного. И у некроманта мелькнула мысль, что это и есть городской староста. Ну, а те отрубленные части рук и ног, вероятно, принадлежали его изувеченной охране. Ведь каких-то подробностей похищения оного Бальтазар у чародея не расспрашивал, ему всё это было максимально не интересно.

Какая разница теперь, в каком часу и где было нападение. Не важно, сколько длилась битва. Факт был перед глазами – похищенный мужчина. Может, купец с дороги, может, и вправду градоначальник Яротруска, спасать его в любом случае некромант не собирался. Он выбрал его лишь поводом для себя вступить в сражение с серпентами, дабы не заявляться просто так.

А пока он приближался, ритуал подступал к собственной кульминации. Земля задрожала, и, по ощущениям, даже не из озера, а откуда-то из-под земли, прорыв себе путь к дну водоёма, оттуда с шипением начало подниматься колоссальное существо, отдалённо чем-то напоминающее гигантскую кобру.

Извивающееся толстое тело червеобразного чудища покрывала зелёно-коричневая чешуя в ромбовидных узорах. Брюхо выложено блестящими пластинами цвета ротанга. Примерно от середины подобной древесному стволу вздымавшейся туши уже начинал распускаться перепончатый капюшон на манер крыльев летучей мыши, держащийся полупрозрачными мембранами на шиповидных отростках, вылезавших своим остриём за его пределы.

Глаз на выпиравшей склизкой голове не было видно вовсе. Такой подземной твари они, видимо, были попросту ни к чему. Симметричная чудовищная пасть горизонтальными вытянутыми челюстями раскрывалась, имея по два клыка снизу и сверху, а внутри звёздчатый язык, напоминавший головоногого моллюска с кучей склизких щупалец. Только вместо присосок на них были не то крючки, не то шипы, не то зубы, способные пронзить, перемолоть и растерзать любое попавшееся в их цепкую хватку животное. В том числе и заготовленного для ритуального жертвоприношения, связанного плетёной льняной верёвкой по рукам и ногам, старика, истошно вопящего от ужаса под ускоряющийся ритм бубнов и звона струн ситара.

Щупальца бледно-розовых языков исполинского чудища ощупывали воздух, непрерывно колеблясь. Голова склонялась к окровавленной воде и дыму от костров, куда могли добавлять и особые сушёные цветки либо плоды для дополнительного аромата. Густая жёлтая слюна, напоминавшая крупные капли лимона или даже скорее мёд диких пчёл, вязко капала на песок и траву, а «идолище» уже готово было изогнуться для рывка в направлении своей жертвы.

Тут Бальтазару вспомнилась глупая шутка Ильдара про лук, которого ему «не хватает», и действительно подумалось, что стрелять с такой позиции было бы куда удобнее, чем бежать в ближний бой с холма. Ну, а так как лука с собой не было, пришлось импровизировать магией. Сколько он уже не спал, некромант не помнил. Но отдых в борделе определённо помог ему набраться сил хотя бы на ещё одно вот такое сражение.

Пальцы соорудили в воздухе несколько косых полос и круг вокруг них. В месте перекрестия клубящийся чёрный дым, постепенно меняя цвет, формировал тёмно-сиреневый череп, внутри которого сияло серебристо-голубое пламя, словно свеча внутри резных фигур. И вмиг череп кометой понёсся к заблестевшей на рассвете в лучах восходящего солнца вытянутой прямоугольной голове.

Ритуал людей-змей достигал своей кульминации в этом моменте, чтобы непосредственно на восходе совершилось жертвоприношение. Но сделать рывок к ёрзавшему с места на место неуклюжему телу не дал прилетевший сильный разряд, хоть и не нанёсший видимых повреждений вокруг чешуйчатой пасти, но заставивший существо нервно подрагивать и шумно кашлять, выигрывая время.

– Замрите-ка!– громогласно заявил Бальтазар, спускаясь с холма, в левой руке сплетая подобие крутящейся многогранной звезды, а правой достав из паучьих узорчатых ножен свой новый ребристый клинок, пока вокруг людоящеров сгущался в воздухе могильный холод, – Немедленно развяжите пленника! – командовал он, хотя это в корне противоречило предыдущему его приказу застыть на месте.

– Ты ещ-щ-щ-щё кто? – хриплым шипением проговорил кто-то из жрецов в полосатых клафтах, отступивших подальше от их пришедшего на кормёжку божества.

– Печально, когда ты будущий лорд тьмы, а о тебе пока ещё никто ничего не знает, – пробубнил себе под нос некромант, ну, а для них резко воскликнул. – Бальтазар Кроненгард! Ученик Гродерика Черноуста! Новый владыка этих земель! – создал он вокруг себя тёмную ауру с бесплотным магическим вихрем, чтобы его чёрно-фиолетовый плащ заколыхался вместе с причёской выразительным и эффектным способом, красуясь перед противниками.

– Кто? Ч-с-чей уч-щ-ченик? – зашипели змеелюди, сбегаясь перед связанным мужчиной, дабы не дать некроманту к тому подбежать и освободить пленника.

Дворф перестал играть от воцарившейся суматохи, поглядывая и будто тоже припоминая, что видел уже где-то на днях этого самого типа. А тот размахивал свистящим в воздухе клинком, угрожая всем, кто приблизится, тем более, что отрубать головы с длинных змеиных шей было в разы удобнее, чем сражаться с какими-нибудь другими расами.

– С-сгинь неч-ч-чисть розовёщ-щ-шёкая! Кыш-ш! – негодовали жрецы. – Ты с-срываеш-ш-шь обряд! Иначе с-станеш-шь с-следующ-щей жертвой Тес-с-с-скатлетона! – вздымали они пятипалые остроконечные лапы ввысь к жуткой лязгающей бестии, уже приходящей в себя после полученного разряда тёмной энергии.

Определённо, после такого у существа болели мышцы даже под толстой бронированной шкурой. Бальтазар знал, что плотная чешуя может отразить некоторые виды заклятий и действовать надо довольно аккуратно. Но дабы не стать мишенью для множества копейщиков, он резво присел, коснувшись руками земли. А над спиной его формировался чёрный вихрь раскрывавшего космического мрака с переливами неведомых созвездий, который, буквально взорвавшись широкими крыльями, кусками ткани меж-реальности рванул вперёд, окутывая окружающее пространство потусторонним сумраком, скрывавшим движения некроманта за вращавшимися слоями беспросветной мглы.