Чеширский сырный кот

Кармен Диди, Рэндалл Райт

Чеширский сырный кот

Рождественская сказка в духе Чарльза Диккенса

© Цатрян В. Г., перевод, 2019

© ООО «Издательство АСТ», 2019

* * *

Моей блистательной внучке Руби Рэббит.

– К. Д.

Доне, моей заре и радости.

– Р. Р.

Моей подруге Хелен Кейси-Бразо и её мисс Бэйли.

– Б. М.

Авторы признательны всем тем, кто помог этой книге быть изданной:

• Нашим дорогим супругам, Джону и Доне, за их терпение, советы и щедрое угощение.

• Нашему другу Рону Байер-Фоксу за то, что помог двум самонадеянным янки не забрести в непролазные дебри. Любые ошибки, которые вы найдёте в книге, целиком на нашей совести.

• Настоящему мастеру слова Рику Уортону, который помог нам почувствовать неповторимую интонацию Чарльза Диккенса.

• Нашим великолепным редакторам Вики Холифилд и Маргарет Куинлин.

• Друзьям, великодушно согласившимся прочитать и прокомментировать рукопись: Терси Бендибург, Пауле Лепп, Сьюзэн Рапапорт, Ди Норс и Биллу Харли.

• Старшему Вороньему Надзирателю лондонского Тауэра – за ни с чем не сравнимое погружение в мир воронов.

• Библиотеке города Декейтер, Иллинойс, и её сотрудникам за их знания и советы.

• И «Старому чеширскому сыру», разумеется, за вдохновение, которое подарил нам туманной лондонской ночью в 2002-м году, в компании с Кейт, Эрин и Лорен.

Действующие лица в порядке появления

ЛОВКАЧ – видавший виды уличный кот с постыдными тайнами и сомнительным прошлым.

ЩЁЛКНИ – невообразимо жестокий злодей, сущее наказание для Ловкача.

«СТАРЫЙ ЧЕШИРСКИЙ СЫР» – почтенный паб, светский лев среди лондонских пабов. На протяжении веков пользовался популярностью у писателей и любителей словесности, таких как Чарльз Диккенс, Сэмюэл Джонсон, Марк Твен и Артур Конан Дойл. И у котов. Помните о котах…

ПИП – мышь из «Старого чеширского сыра». Хранит немало тайн.

НЕЛЛ – дочь трактирщика, обожает животных и страдает от непонимания.

КРУМС – темпераментная повариха, чьи сыры широко известны. Часто бывает не в духе.

МИСТЕР ЧАРЛЬЗ ДИККЕНС – популярный писатель, завсегдатай трактира.

ГЕНРИ – тучный трактирщик. Отчаянно борется за освобождение трактира от мышей-сырокрадов.

АДЕЛЬ – буфетчица, зануда и мышененавистница.

МАЛДУИН – гордое создание, обитающее на трактирном чердаке. Во многом его стараниями королевство ещё существует.

ТАИНСТВЕННЫЙ НЕЗНАКОМЕЦ – вы ведь не ждёте описания, правда?

Глава первая

Эта история произошла аккурат под Рождество – время, когда свет берёт верх над тьмой, тучи в конце концов расступаются и случается волшебство, которого все так давно ждали.

Он был лучшим из всех котов. Он был худшим из всех котов.

Быстроногий, хитрый и одинокий, Ловкач был Котом с большой буквы. Или мог быть котом, если б не секрет, который ему приходилось скрывать с ранних лет. Секрет, вынуждавший его жить с потаённым чувством стыда, избегать приятельских отношений из страха, что кто-нибудь может прознать…

– А ну, брысь!

Из лондонского холода и тумана появилась тяжёлая метла. Но Ловкач успел отпрыгнуть в сторону, и метла лишь рассекла пустой воздух.

Кот, однако, отказывался уходить. Он переводил взгляд с рыбины на метлу, высчитывая расстояние между ними.

– Брысь отсюда, облезлый ворюга! – завизжала рыбная торговка. Как будто читая его мысли, она бросила рыбу под прилавок и подняла метлу для решающего удара.

Любая женщина, вооружённая метлой, была ему неприятна. Хуже встречи и представить трудно, если не считать столкновения с Щёлкни – котярой, наводившим ужас на всю Флит-стрит.

Взмахнув кривым хвостом, Ловкач повернулся спиной к торговке и пошёл неторопливо, враскачку, всем своим видом выражая презрение. Но, лишь только завернув за угол, он припустил по переулку быстрее, чем стрела, стремительней проклятья.

Когда квартал остался позади, кот остановился среди старых знакомых булыжников, осмотрелся, и на душе у него стало светлее. Согнувшись над огнём, на перекрёстке сидела старуха, продающая жареные каштаны («горсть за грош, горсть за грош»). В нескольких шагах от неё сидел мальчик, продававший сидр с пряностями. Ниже по улице песня старьёвщика смешивалась с треском экипажей и шелестом пешеходов.

«Ах, Флит-стрит!» – подумал Ловкач.

Во всём Лондоне не сыскать изысканнее блюд и напитков, чем здесь. Во всём Лондоне не отыщется для бродяги лучше места, чем Флит-стрит. За небольшим зданием суда здесь находится паб, популярный среди лондонских писателей, – «Старый чеширский сыр».

Ловкач вгляделся в тонкую пелену тумана. Деревянная вывеска трактира раскачивалась на декабрьском ветру. Ловкач, дрожа, с тоской глядел в направлении уютного местечка.

«Должен быть способ туда попасть», – думал он.

– Что бы ты там ни думал – не советую, – услышал Ловкач знакомое рычание.

– А, Щёлкни! – произнёс Кот самым вежливым тоном. Внутри у него всё сжалось. – Славного тебе денёчка.

Хладнокровный и непредсказуемый, Щёлкни был не тем котом, с которым хочется шутить.

– Держи при себе свои фразочки. – Его глаза сузились, а рыжая полосатая шкура на спине встала дыбом. – Послушай моего совета: держись подальше от «Сыра».

– От «Сыра»? – спросил Ловкач не моргая. – С чего бы?

– Мыши, – сказал Щёлкни.

– Мыши? – Глаза Ловкача расширились. Он был сама невинность.

– Ага, мыши. В трактире их до чёрта.

– А-а-а…

– Самый большой «Сыр» в Англии, так они говорят. А где есть сыр, там и мышей полно, – довольно вздохнул Щёлкни. – Жирных и сочных. Пухлых и круглых, молодых и… нежных.

Он повёл носом, как будто почувствовал запах свеженьких мышат.

– Полно мышей, ты сказал? – перебил его Ловкач.

– Это моя берлога. Держись от неё подальше. Ловкач уселся и принялся вылизывать лапу, напустив на себя безразличный вид. Для пущей убедительности почесал за ухом.

– Не знал, что у тебя есть берлога, Щёлкни.

– Есть. И она там.

– Странно это, – сказал Ловкач. – Уютный трактир – твоя нора, а ты сидишь на обледенелых камнях и проводишь день с такими, как я.

– Очень скоро он станет моим домом, вот увидишь.

Мыши сожрут это местечко, если его хозяин не найдёт настоящего охотника на грызунов.

– «Сыру» требуется охотник? – переспросил Ловкач, с трудом скрывая волнение. Перед ним забрезжили чудесные перспективы.

– Да, и это я. Вздумаешь перейти мне дорогу или помочь, останешься без…

Но Ловкач потерял нить разговора. Охотник, да? В его голове начал складываться план – такой простой, что удивительно, как он не был придуман раньше. Довольно быстро он обрастал подробностями. Взмахнув хвостом, Ловкач сказал:

– Ты настоящий кот, Щёлкни. Спасибо тебе.

– За что? – огрызнулся рыжий кот. – Что я сделал?

Ловкач не ответил. Он уже был поглощён планом, столь смелым, столь дерзким и коварным, что позволит ему обеспечить себя до конца всех девяти жизней.

Глава вторая

Кот…

Кот…

Кот…

Кот…

Кот…

Кот…

– Что я слышу!

– Пип, о чём они там говорят?

– Шшшшш, – Пип подняла крошечную лапку и прижала её ко рту. Мыши нехотя умолкли.

Пип закрыла глаза и приложила нежное пушистое ухо к тонкой стенке, отделявшей её от общего зала в «Старом чеширском сыре». К её разочарованию, стенка оказалась не такой уж и тонкой. Она могла уловить лишь слово-другое, из-за чего было затруднительно – даже для неё – понять, о чём говорят люди.

Понимать людей она научилась в ту пору, когда жила в кармане у Нелл, дочери трактирщика.

Пип напряжённо вслушивалась, мысленно вернувшись в те чёрные дни, когда вся её семья, включая пятерых братьев и сестёр, была жестоко убита рукой неизвестного. Впрочем, Пип не сомневалась, что это была Крумс, повариха. Именно ей принадлежал нож, найденный рядом с местом преступления, кому же ещё?

Из всей семьи уцелела одна только Пип. Видимо, её просто не заметили, потому что та была очень мала. Нелл услышала её писк и спасла от кровавой расправы. От злости девочка глубоко и прерывисто дышала, поднимаясь по лестнице всё выше и выше, – трактир крутился, поднимался – чуть ли не к самым звёздам.

Остановилась она лишь тогда, когда оказалась на чердаке, а значит, в безопасности. Держа перепуганное маленькое существо на ладони одной руки, второй она искала сумку из овечьей шерсти. Нелл оторвала небольшое облачко от неё, засунула поглубже в карман передника и затем нежно, аккуратно поместила Пип в её новое убежище.

Нелл тоже потеряла мать. Её никто не убивал, нет. Разве что убийцей можно считать незаметную быстротечную болезнь, которая унесла её, не оставив даже возможности сказать последнее слово. Мама умерла молодой, во сне. Просто закрыла глаза и больше никогда не открывала, как принцесса из старой сказки. У Нелл и её отца осталось чувство, будто мама на самом деле не ушла и они могут случайно столкнуться с ней на лестнице.

Каждый, кто знал Нелл, мог с уверенностью сказать, что с того дня девочка изменилась. Её удостаивали разных эпитетов. Общий их смысл был таков, что Нелл не в себе, немного того, тронулась, повредилась умом.

Была ли Нелл здоровой, безумной или у неё просто болела душа, но маленькая мышка нашла в осиротевшей девочке друга. Заглядывая в карман, Нелл осторожно касалась пушистой спинки и приговаривала: «Спи. Никто не тронет тебя, пока ты со мной».

И глотала слёзы.

Это был худший день в жизни Пип, это был лучший день в жизни Пип.

Это был другой день, а сейчас, утихомирив наконец других мышей, чтобы услышать, что происходит за стеной, она различила громыхающий голос трактирщика, который произнёс зловещее слово…

Кот.

Глава третья

Когда Ловкач попрощался с Щёлкни и, напустив на себя безразличный вид (на случай, если за ним следят), затерялся в толпе, петляя между ног прохожих, он привёл свой план в действие. Прыжок, молниеносный забег – и кот оказался у неприметной двери «Старого чеширского сыра». Не у чёрного входа, где ежедневно копятся ароматные рыбные кости и остатки пудинга, и где наверняка Щёлкни с другими бездомными котами соберутся сейчас на ужин. Нет. Ловкач направился прямёхонько к парадному входу. Немыслимая дерзость.

Но перед дверью его настигло сомнение – не в самом плане, а в возможности его исполнения. Идеальный план был идеально разрушен… дверью.

Только не это!

Ловкач ненавидел двери.

Он отступил на пару шагов в раздумье.

Он посмотрел на свою правую лапу.

Затем на левую.

Затем на круглую дверную ручку. И тут, будто бы отвечая его мольбам, из тумана появилась рука в перчатке и открыла дверь.

– Добрый вечер, мистер Мур, – произнёс обладатель руки. Голос его был раскатистым и басил не хуже большого органа в соборе Святого Павла.

Проигнорировав приветствие, Ловкач шмыгнул внутрь. Мужчина и его спутник последовали за котом.

– Кусок сыра и буханку хлеба, Генри, – крикнул мужчина хозяину. – Мистер Коллинз сегодня чертовски голоден.

Он извлёк обшитую кожей записную книжку из кармана пальто и положил на стол.

– Кто это с вами? – спросил Генри.

– Вы ведь знакомы с Уилки*. Он только что закончил работу, которая взбудоражит Лондон. Она о призраке женщины в белом…

– Писатели, – вздохнул Генри. – Нет, я имел в виду: почему этот здесь?

Хозяин трактира кивнул в сторону кота.

Когда все оглянулись на Ловкача, тот ответил им самым свирепым взглядом, на какой только был способен.

– Ещё один постоянный посетитель «Сыра», – со смехом сказал мистер Коллинз, отвесив поклон Ловкачу. – Принесите ему лучший кусочек, Генри.

Обладатель музыкального голоса снял шляпу, плащ и повесил их на крючок.

– Возможно, он наслышан о твоих бедах и желает предложить свою кандидатуру в качестве ловца крыс. Он выглядит достаточно свирепо, чтобы справиться с этой работёнкой.

Слова человека звучали серьёзно, но тон его, казалось, был шутливым.

«Надо бы приглядывать за этим», – подумал Ловкач.

– Ловца мышей, сэр, – заметил Генри полушёпотом. – Простите, сэр, но в «Сыре» нет крыс, хвала Всевышнему! Вполне хватает маленькой мышки, чтобы довести Адель до истерики, а мою бедную маленькую Нелл чуть ли не свести с ума. С тех пор как Крумс стала нашим поваром десять зим тому назад, «Чеширский сыр» преобразился, и каждая мышь, пронюхавшая об этом, считает своей обязанностью прийти и потребовать долю.

Генри вздохнул с досадой.

– Что ж, ловец мышей, давай знакомиться.

Трактирщик подался вперёд, упёрся руками в колени и принялся осматривать Ловкача с пристрастием. Лондонские переулки, доки и сточные канавы довольно грубо обходились с молодым котом. Коварные, непредсказуемо виляющие двуколки*, горшки с цветами и неизбежные мётлы рыбных торговок наградили его рваным ухом, множеством царапин и узором из шрамов. Довершал картину крючковатый хвост: казалось, что кто-то однажды сломал его, но с какой целью, неясно.

– Настоящий кровожадный котяра, – произнёс наконец Генри. – Но сможет ли он ловить мышей, мистер Диккенс?

Великий писатель, однако, не слушал его. Он уселся в углу и, достав блокнот, энергично записывал что-то – записывал и вычёркивал, записывал и вычёркивал, не обращая ни малейшего внимания на происходящее вокруг.

– Оставьте его, – кивнул в сторону друга мистер Коллинз. – Он в порядке. Говорит, что никогда больше не будет писать.

– Что? Никогда не будет писать?

– Всё из-за того, что у него нет завязки, – ответил мистер Коллинз. – Скоро выйдет первый номер его нового журнала, а бедный Чарльз не может найти подходящее начало для повести*. А что до кота, то я могу только посочувствовать вашим мышам, Генри. Конечно, если по внешнему виду этого плута можно о чём-то судить.

Ловкач наградил мистера Коллинза грозным рычанием.

* * *

А по другую сторону стены через тонкую трещину дымчато-серая мышь с возрастающей тревогой наблюдала за происходящим и слушала.

Ч. Диккенс

Это был по-настоящему ужасный день

Времена были жестокие

жуткие

страшные

Это был худший день, какой миру доводилось видеть…

Что со мной не так? Почему я не могу написать начало нового рассказа?

Я в «Старом чеширском сыре» со своим другом Уилки. С нетерпением жду приятного вечера, но мой словарный запас иссяк, и я могу только отчаиваться. Если бы я только мог найти правильные слова так же непринуждённо, как Генри нашёл кота для своих мышей…

Думаю, мне остаётся только прыгнуть в Темзу.

Или стать фонарщиком, а может трубочистом.

Кем угодно, но только не писателем.

Глава четвёртая

Пип облизала лапу,

пригладила ухо,

облизала лапу,

почистила шерсть,

облизала лапу…

Умывание обычно помогает сосредоточиться.

Ситуация будет развиваться быстро. Так, она однажды видела, развилась нитка на шали. Красивой шёлковой шали, которая лежала на плечах элегантной леди, вылетевшей из обеденной комнаты наверху. Пробегая через общую залу на первом этаже, она зацепила шалью какой-то гвоздь, в незапамятные времена вбитый рабочим, прикреплявшим плинтус. Пип зачарованно наблюдала, как нитка цвета индиго* тянется за женщиной наружу, из трактира во двор, за угол.

В точности такое же чувство испытываешь при встрече с котом.

Всё развивается, распускается, исчезает.

«Мы пережили два пожара, бесчисленных монархов, чуму, – успокоила она себя. – Переживём и кота. Но что мы будем делать с Малдуином?»

Она украдкой заглянула в трещину между кирпичами. Кот определённо выглядел опасным, но было в его глазах что-то, озадачившее Пип, неуловимый намёк, чудинка. Впрочем, сейчас у неё не было времени на загадки.

Пришло время действовать.

Не теряя ни минуты, она поспешила к остальным: пора созывать мышиный совет. Нет, нужно объявить сбор всех мышей! Пип должна подать старинный сигнал. Самый короткий путь лежал под ногами двух посетителей, которые только что приступили к ужину, состоящему из хлеба, сыра и солений.

Поймав дух Чешира, тонкие ноздри Пип предали её: она замедлилась на одно мгновение. И оно стало для неё роковым.

Глава пятая

Ловкач осмотрелся: вокруг люди, еда и мышь. Как прирождённый хищник, он терпеливо ждал.

Не сейчас.

Выжди.

Ещё немного.

Совсем скоро.

Самое главное, чтобы трактирщик видел тебя.

Он застыл, как сфинкс. И раз – идеальный прыжок – оп-ля!

– Ох, гляньте-ка все! – закричала взволнованно буфетчица Адель. – Эй, он словил его! Вот это да! Каков ловкач!

– Кого? Кто? – спросил трактирщик, который всё-таки всё проглядел.

– Глупую мышь! Кот этот! – буфетчица весело захлопала в ладоши и даже подпрыгнула пару раз от радости.

– О, – сказал мистер Коллинз, расправляясь с куском сыра, – отличная работа.

Генри огляделся, сбитый криком с толку.

Ловкач важно прошёл через комнату, выставив напоказ болтавшийся во рту мышиный хвост, чтобы все вокруг обратили на него внимание.

– Похоже, вы нашли хорошего охотника, – сказал мистер Диккенс.

Наконец до Генри дошло. Раскачиваясь на кривых ногах вперёд и назад, он усмехнулся:

– Пожалуй, так, мистер Диккенс, сэр, пожалуй, так.

Глава шестая

Темно и сыро.

И, ай, какие острые зубы!

Пойманное, но ещё живое сердце Пип колотилось.

Инстинктивно мышь следовала последней отчаянной стратегии слабых. Она притворялась мёртвой.

«Но… чем это пахнет?»

Не время сейчас об этом думать. Пип заставляла своё тело оставаться вялым, несмотря на опасность быть проглоченной.

Кот прыгнул.

Приземлился.

И, судя по всему, направился куда-то вниз.

Её мучитель хочет спрятать её – но где? Под лестницей?

Но так же внезапно, как поймали, Пип выплюнули на каменный пол.

Она лежала неподвижно, продолжая разыгрывать из себя мёртвую.

Кот подтолкнул её.

«Если ты решил съесть меня, – подумала Пип, – то зачем затевать эти игры?»

Она и прежде слышала об этой ужасной игре: поймай, освободи, толкни, ударь, сломай кости, пусть попробует сбежать, последний вздох… Пип неожиданно замутило от этой мысли.

Быстрая смерть казалась ей милосердием. О нём она сейчас мечтала.

Ещё одно прикосновение.

Лёгкий толчок.

Но не острые когти к ней прикасались, а мягкие лапы. Она позволила себе приоткрыть один глаз. И тут же захлопнула, потому что вплотную увидела зверя.

– Беги, – прошептал кот. – Если тебя увидит трактирщик или, того хуже, эта ужасная женщина, я окажусь на улице…

Пип с уверенностью подумала, что под ужасной женщиной он имеет в виду повариху Крумс.

– Что с тобой не так? – прошипел кот. – Почему ты не убегаешь?

В этот раз удар уже был не таким мягким.

– Что со мной не так? – спросила Пип, по-прежнему не открывая глаз. – Я веду себя, как и должна в этой ситуации. Это что с тобой не так?

– Со мной? Со мной ничего. Вставай и беги отсюда, – его слова прозвучали скорее как просьба, чем как приказ.

Пип уселась и с любопытством посмотрела на своего захватчика.

– Ты не собираешься есть меня, так что ли?

Это было не слишком правдоподобно. С тех пор как она впервые увидела голубого кота, у неё стало возникать смутное подозрение. Понимание собиралось по крупицам, которых было слишком мало для того, чтобы удовлетворить даже мышиный аппетит.

Она поднялась на лапы.

Этот парень выглядел как обычный представитель семейства кошачьих, но с ним всё было не так. Пип чувствовала это. И, чёрт побери, чем это пахло?

– Ты… не… ешь… мышей? – догадалась Пип.

– Не ем, – отрезал кот и, не в состоянии скрыть нетерпение, добавил: – А теперь, будь так добра, беги отсюда.

– Ты не ешь мышей, – повторила Пип, потирая лапки. Головоломка была очень занимательной, а ведь она их так любила.

– Именно… так… я… и… сказал, – произнёс кот каждое слово так, будто мышь была туга на ухо.

– Но… но почему?

– Потому что, собирательница крошек, когда я представляю крохотные коготки, царапающие мой язык, и резиновый хвост, болтающийся у меня в глотке, то чувствую отвращение. Достаточно тебе?

– Вполне, – согласилась Пип. – Но если ты не ешь мышей, тогда зачем ты здесь, в «Чеширском сыре», и что ты?..

Опять этот запах. Он сбивает с толку.

Может ли это быть?..

Неправдоподобная, невозможная мысль зазвенела, как колокольчик, в её голове.

«Есть только один способ узнать наверняка», – подумала Пип.

И поспешила к ближайшей полке.

– Иди сюда, – произнесла Пип своим лучшим командным голосом, приберегаемым для выступлений на мышином совете.

Представьте себе мышь, посмевшую так разговаривать с котом. Ловкач наверняка был оскорблён. Но любопытство, обращавшее в прах столь многие его начинания, пересилило.

– Ну вот он я, – произнёс кот и подался вперёд для обследования.

– Ближе, – скомандовала Пип.

Она наклонилась к коту так близко, что её усы защекотали кошачий нос. Ловкач скосил глаза, поморщился и от всей души чихнул.

Порыв ветра из его носа был такой силы, что Пип с трудом усидела на месте. Внимательно, изумлённо посмотрев на кота, она ощутила правду всем телом.

– Сыр! – воскликнула мышь.

Глава седьмая

Ловкач моргнул. Повисло молчание. Ему вдруг стало холодно, потом тепло, потом жарко – от стыда.

– Какая умная мышь, – приторно замурлыкал он.

– У меня есть имя, – ответила Пип, игнорируя угрожающий тон. И, как ни в чём не бывало, стала сушить промокший мех.

– Что? – Ловкач засмеялся от изумления. Имя? Абсурд какой! Для большинства котов мышь была всего лишь едой, а, по мнению Ловкача, отвратительным куском мяса, хотя и съедобным.

– У меня есть имя, – повторила мышь. – Меня зовут Пип.

– Что это за имя такое? – фыркнул Ловкач. – Это какое-то сокращение?

– Да, это сокращение от имени Пип. И оно пипходит мне. А как тебя зовут?

Теперь Ловкач глядел на мышь с любопытством.

– Ты понимаешь, что я всё ещё могу тебя съесть? – спросил он задумчиво. Впрочем, по тому, как он это произнёс, было ясно, что кот не переваривает ни мышей в качестве пищи, ни даже разговоров о подобных трапезах.

– Да, я уверена, что ты можешь, но не думаю, что станешь. Мы оба знаем, что ты не ешь мышей. Ты любишь сыр.

– Но… но откуда ты узнала?

– Как-никак, я различаю запахи. А ты пропитан сырным запахом с лап до ушей. Поначалу я не могла понять, откуда он. Кот, пахнущий сыром, – это было слишком неожиданно.

– А другие тоже могут его учуять? – спросил Ловкач, с тревогой вспомнив о Щёлкни.

– Ну, он очень слабый. Думаю, ты не ел сыра… с прошлого Рождества.

Ловкач изумлённо посмотрел на мышь.

– Как ты смогла понять это?

– У мышей в «Старом чеширском сыре» очень тонкий нюх, когда речь заходит о сыре. Не волнуйся. Ни одна благоразумная мышь не станет возражать против кота-сыроеда.

Ловкач сел, боясь, что упадёт в обморок от радости. Кот-сыроед. Он никогда прежде не слышал, чтобы эти слова произносили вслух. Никогда. Даже он сам.

– Всё в порядке? – пискнула Пип.

– Ты права, я люблю сыр.

Признавшись, Ловкач испытал удивительное чувство. На протяжении долгих лет он разыгрывал роль скандального, нахального уличного кота, и теперь эта маска была сдёрнута мелким грызуном, обнажившим всю его суть. Он вынужден был признать, что никогда в полной мере не чувствовал себя котом.

– Вообще-то я обожаю сыр, – поправил себя он.

– А кто не обожает? – пропищала Пип.