Ты узнаешь об этом… Второй

Роман. Вот и мать, наверное, не готова была. Потому что всю жизнь потом повторяла: у меня не четыре руки, не четыре сиськи… Прости.

Полина. Ты так говоришь, как будто считаешь, что она как раз эти четыре сиськи и имела. Но тебе не перепадало, что ли.

Роман. Опять не права. Мне из четырех доставались три. Я вторым родился, более слабым. Меня откармливали. Если кричал – на руках носили. А Нинка была сильная, сосала за двоих и дрыхла ночами как сурок.

Полина. Вот. Мы родом из детства. Три к одному – это ее принцип распределения. Он с ней по жизни. Ее обделили. Значит, надо самой и еду, и право на любовь отстаивать.

Роман. Так это же только на мамину-папину любовь.

Полина. На любую. Не сердись на нее. Она ведь воюет, прежде всего, с собой.

Роман. Это тебя на занятиях по психологии научили людей оправдывать за недостатки?

Полина. Да не знаю, кто и как научил… Но видно же, что она вся такая напряженная.

Роман. День сегодня такой.

Полина. Да, день… Но она и на Максима пару раз так тихо, интеллигентно наехала… лучше бы накричала. Нет. Это у нее давнишняя боль, старая история…

Роман. Хватит о ней. Где этот автобус, черт возьми?

Полина. Поздно. Сейчас придет. Давай о чем-нибудь веселом. Тогда и ждать веселее будет.

Роман (приобнимая Полину). Ты, как всегда, умеешь переключить на приятные мысли. Давай помечтаем на полгода вперед.

Полина. Почему только на полгода?

Роман. Нет, нет, не пугайся ты. Полгода ожидания. А потом прекрасное время надежд.

Полина. Не говори загадками. Я не понимаю, к чему ты клонишь.

Роман. К свадьбе нашей клоню. Ты же хочешь за меня замуж?

Полина. Ты бьешь под дых. Знаешь ведь, что сегодня мы не можем себе этого позволить. У нас нет ничего за душой. Кроме любви. Ты пока без хорошей работы, оба на съемных квартирах…

Роман. В том-то и дело, что пока. Пока. А через полгода я вступлю в наследство. Ты видела эту родительскую квартиру? Сто метров, центр, потолки три с половиной метра.

Полина. Господи, Рома. Что ты такое говоришь? Еще и сорокового дня не прошло.

Роман. Так я тебе говорю. Я же на поминках молчал про квартиру. Но, согласись, это же правда жизни – мечтать о том, как можно устроить эту жизнь, имея деньги. Много денег.

Полина. Как-то мне не по себе от твоих слов.

Роман. Поля, ну, зачем ты так, словно ты белая и пушистая, а я такой-сякой, сволочь последняя… И башмаков не износив, в которых шла за гробом мужа…

Полина. Да, я об этом. Рано говорить…

Роман. Но думать-то можно? Мечтать. Как мы с тобой и машину, и квартиру купим. Да, не в центре, да, может, небольшую… Но это наш шанс.

Полина. Хорошо, милый, успокойся. Мечтай, планируй. Мысль материальна. Но прошу, с Ниной до сорокового дня не обсуждай эту тему. Ей ведь тяжелы могут быть твои посягательства.

Роман. Какие посягательства? Я претендую только на то, что мне по закону положено. Нас, детей, у родителей было двое. Значит, половина наследства – она моя. Я даже не стану просить там мебель какую-то, технику, золото. У матери, знаешь, золота много было. Отец ей постоянно дарил.

Полина. Правильно. Книги. Забери только книги.

Роман. Совсем забыл про книги. А где они? Я сегодня в гостиной даже книжного шкафа не видел. А ведь был…

Полина. Ты что? Думаешь, Нина книги успела вывезти? За три дня?

Роман. А шут ее знает… Надо Макса спросить. Без него-то ей сложненько было бы столько томов упрятать.

Полина. Смотри, кажется наш автобус подходит. Побежали? Голосуй, голосуй.

Сцена пятая

Квартира родителей. Максим, Нина, Вика. Разбирают книги, коробки, Вика то и дело отвлекается, засунув нос в телефон. Видимо, сидит в соцсетях.

Нина. Может, не надо нам эти книги разбирать? Пусть Роман их возьмет. У нас и так пылесборников дома хоть отбавляй.

Максим. Ты о чистоте или о качестве библиотеки?

Нина. Не хами.

Максим. И не думал. Просто последнее время ты стала изводить всех своей чистоплотностью. Вот я, грешным делом…

Нина. Что-то не припоминаю, чтобы тебе моя чистоплотность не нравилась.

Максим. Ладно, ладно, это твое дело. Моего здесь ничего нет. Конечно, я не против забрать кое-что. Например, Ремарка.

Вика. У нас же есть.

Нина. Вот. Даже ребенок знает, что Ремарк у нас есть.

Вика (как бы защищая отца). Но не весь, как здесь, у бабушки. Нам в школе задали прочитать «Три товарища». Но я не нашла. Зато очень неплохо пошла «Триумфальная арка».

Максим. Вика. Ну, разве так можно? Пошла… про книгу. Это же не выпивка.

Вика (смеется). Надо записать твой перл.

Нина. Прекрати. Что записать? Глупость?

Вика. Это не глупость. Это как раз очень кстати. Это вроде как юмор.

Нина. Нет, вы посмотрите… Теперь пошлость именуется юмором.

Максим. Вот дурак, сам напросился.

Вика. Пап, не переживай. Мама редко в интернет заглядывает. А то бы на такие шутки не закипала.

Нина. Я не закипала.

Вика. Хорошо, запыхтела.

Нина. Вы всегда заодно. Иди лучше вон ту коробку разбери.

Вика. Вот эту? (Открывает). Здесь письма, мам.

Нина. Неси сюда, посмотрю.

Максим. Будешь читать?

Вика. А что? Тут такие открытки интересные. Ух ты. Да это целое состояние.

Нина. Неси сюда, говорю. Я посмотрю, что с этим делать.

Вика приносит коробку, достает кипу открыток, начинает их разглядывать. Нина берет в руки перевязанную голубой лентой стопку писем.

Нина. Интересно. Адрес странный. Иркутская область.

Максим. Чего странного? Там мой брат служил.

Вика. Папа, при чем тут твой брат? Это ба-буш-ки-ны письма. Они старинные.

Нина. Штемпель. 21 ноября 1981 года.

Максим. Да, мой брат еще не родился…

Вика (опять как бы защищая отца). Юмор, юмор, юмор…

Нина (вскрывает конверт). Почерк какой каллиграфический (читает). «Здравствуй, дорогая моя Пенелопа». Фу, и тут пошлость…

Максим. Почему сразу пошлость? Может, тот, кто писал, уехал надолго. А она ждала его как Одиссея…

Вика. Ты дальше-то читай. Или хотя бы подпись посмотри.

Нина (переворачивает листок). Твой Одиссей.

Максим. Ха-ха, что я говорил. Люди раньше были более романтичны.

Вика. Читай, читай. Вслух.

Нина. Ну, вслух это читать как-то неприлично. Это письмо влюбленного мужчины…

Максим. Откуда ты знаешь, как выглядит письмо влюбленного мужчины?

Вика. Пап, вот тут ты переходишь…

Нина (увлечена, поэтому, скорее всего, не слышит, что говорит Максим). Да, в наше время мужчины уже таких писем не писали.

Максим. Я тебе не писал точно. Не успел. До свадьбы.

Вика. Но мог бы и после свадьбы.

Нина. Он не уезжал без меня никуда. Вот и не писал.

Максим. Надо было отпускать, было бы что вспомнить.

Нина. Можно подумать, тебя на цепи держали.

Максим. На цепи, не на цепи, но крепко.

Вика. Бульдожьей хваткой.

Нина. Ты в своем уме? О матери так говорить? Ты даже думать так не должна.

Максим. Современные дети…

Вика. Родители, позвольте заявление сделать. У нас в школьной программе есть предмет «Психология», между прочим. И мы уже прошли взаимоотношения в паре. В семье. Как они строятся, как рушатся. И я знаю много признаков, которые говорят об этом. Так что не обижайтесь, если я вам иногда подсказывать буду. Ну, прости, вырвалось. Следующий раз отреагирую в более корректной форме…

Нина. А почему ты об этом не говорила? Что такой странный предмет в школе…

Максим. Ты забыла. Она говорила.

Вика. Ты мне даже на вопросы анкеты отвечала.

Нина. Господи, я же не думала, что это по психологии. Для школы. Может, это вы с девчонками дурили в Интернете.

Максим. Успокойся. Ничего такого ты там не могла сказать, чтобы так паниковать.

Нина. Я не помню.

Вика. И ладно. Все равно анкеты давно уже обработаны.

Нина. И теперь вся школа знает, что у нас в семье творится?

Максим. Почему творится? Происходит.

Нина. Ты обязана принести мне результаты.

Вика. Зачем? Зачем тебе результаты?

Максим. Я видел. Ничего особенного. Среднестатистическая семья.

Нина. Ты шутишь?

Вика. Не самая плохая.

Нина. Нет, подожди. Результаты, что, на всеобщее обсуждение выносили?

Вика. А что? Ты же на собрание не пошла. Если и пришлось немного покраснеть, так папе.

Максим. Успокойся, это было вроде ролевой игры. Как исправить ту или иную ситуацию.

Нина. И ты играл?

Вика. А что тут такого?

Нина. Ты играл? Ты нашу жизнь обсуждал с другими бабами?

Максим. Нина. Какими «бабами»? Кто был на собрании, тот и обсуждал. Там, кстати, отцов много было.

Вика. Я же говорю, среднестатистическая у нас семья. Таких много.

Нина. Ну, докажите мне, что все так невинно. Обнародуй, пожалуйста, что конкретно обсуждали в наших с тобой отношениях.

Максим. Ну, я же не записывал.

Нина. А ты припомни. Что ты про меня и нас с тобой выложил.

Вика. Он ничего не выкладывал. Только то, что ты сама в анкете указала.

Максим. А что ты так переполошилась?

Нина. Не заговаривай мне зубы. Что конкретно ты рассказал?

Максим. Там не надо было рассказывать. Там надо было предложить варианты, как исправить ситуацию. То есть как в нашей семье решается тот или иной вопрос. Ответы уже были. В анкете. Я просто зачитывал.

Нина. Например.

Максим. Ну, там же много было ситуаций и ответов. Каждый предлагал. А потом психолог говорил, как надо.

Нина. Давай, давай. Вспоминай.

Вика. Расскажи про то, как ты белье стираешь.

Максим. Вот. Ничего особенного. Я даже плюсик получил.

Вика. Все тетки, мам, тебе завидовали.

Максим. Оказалось, что в других семьях мужчины только помойные ведра выносят…

Нина. Господи, за что мне такое унижение? Он стирает за меня белье.

Вика. А что, не так?

Максим. А что здесь плохого? Я смолоду стирал и пол мыл. Приучен.

Нина. Кем приучен? Мной? Я тебя, что, по-твоему, как собачку дрессировала?

Вика. Просто у тебя же ногти всегда длинные были, а маникюр дорогой. Папа деньги семейные экономил.

Максим. Дочь, не говори глупости. Я просто делал тяжелую домашнюю работу.

Нина. Ты что, мои ногти обсуждал?

Вика. Никто ничего не обсуждал. Хотя ты сама в анкете указала, почему не делаешь ту или иную работу по дому.

Максим. Нина, успокойся, все было пристойно. Никто тебя не обсуждал и не осуждал.

Нина. Но подумал. Знаю я эти бабские коллективы.

Вика. Там мужчины, как ты знаешь, тоже были.

Нина. Я не про собрание уже. Я про учителок. Теперь мне кости перемывают – типа барыня, мужик за нее работает.

Вика. Ну, и пусть завидуют.

Нина. Да не завидовать они будут, в первую очередь. А отца жалеть. Не повезло вам, Максим Михайлович. А кругом столько красивых и работящих баб.

Максим. Кто про что, а вшивый про баню…

Вика (смеется). В точку, в точку.

Нина. Хотите, чтобы я обиделась?

Максим. Никто тебя не хочет обидеть. Просто ты почему-то всегда все темы в одно русло загоняешь.

Нина. Вика, выйди, разговор принимает не детский оборот.

Вика. Подумаешь, они ругаться хотят… ругайтесь.

Максим. Я не хочу ругаться.

Вика (уходя). Но маме же надо выяснить отношения.

Максим. Вика, иди уже.

Вика. И узнать – ты ее любишь или уже нет. (Уходит).

Нина. Вся в тебя.

Максим. Я был бы расстроен, если бы она была похожа на соседа.

Нина. Что за дурацкие шуточки.

Максим. Хорошо. Но ты же сама провоцируешь постоянно.

Нина. Чем я тебя провоцирую на хамство?

Максим. Своими разговорами о том, что я тебе изменяю.

Нина. Сейчас я ничего такого не говорила. Тем более при ребенке.

Максим. Ты уже не замечаешь. Даже ребенок, который уже не ребенок, понимает это.

Нина. Конкретно. Если обвиняешь, приведи конкретные слова.

Максим. Да все твои слова об этом.

Нина. Нет. Это не доказательство.

Максим. Хорошо. Вспомни, как ты отозвалась о собрании? Сборище баб. И я среди них как в цветнике.

Нина. Я не говорила про цветник.

Максим. Именно про цветник не говорила. Но говорила так, словно я на собрание пошел лишь бы с другими женщинами (заметь, бабы – это женский пол)… с другими обсуждал свою личную жизнь.

Нина. И где тут ревность?

Максим. Не ревность, а желание указывать мне, как и с кем я могу говорить…

Нина. Обо мне – да, могу указывать.

Максим. Тогда надо было самой на собрание идти.

Нина. У меня йога была в это самое время. И ты знаешь, я не могу пропускать занятия.

Максим. Почему я могу отпроситься с работы ради дочери, а ты занятие какое-то там пропустить не можешь?

Нина. Нам нельзя без уважительной причины…

Максим. Коне-е-чно… сексуальная растяжка станет недостижимой… или со стойки на голове рухнешь…

Нина. Вот ты сейчас опять меня обижаешь. А знаешь ли ты, что именно йога позволяет мне не вестись на такие удары?

Максим. Знаю. Поэтому и не люблю эти твои асаны и погружения. Лучше бы была натуральной, наорала бы, сказала все, что думаешь…

Нина. Тебе не понравится…

Максим. Зато я хоть буду знать, с кем живу.

Нина. А ты до сих пор не понял?

Максим. Мы ругаемся в рамках приличия или ты действительно хочешь, чтобы я сказал тебе правду-матку?

Нина. Про матку мне не надо.

Максим. О! Вот. Зацепило? А я ведь не то имел в виду.

Нина. Знаю, что ты имел в виду. Что всегда имеешь в виду. А это мое дело, насколько мне нужен секс или асаны.

Максим. Это как ни странно и мое дело – когда твоя женщина предпочитает растяжки на йоге удовольствию в постели.

Нина. Все. Я не намерена это больше обсуждать (кричит). Вика, собирайся, мы едем домой.

Максим. Пожалуй. Я еще покопаюсь в книгах.

Нина. А нам что, на метро ехать?

Вика (заходит). Я не против. Зайдем по пути в Макдональс. Перекусим.

Нина. Нищие что ли?

Вика. Ну, как знаете. Ругайтесь дальше. Я поехала тогда.

Нина. Подожди. Я еду с тобой.

Сцена шестая

Школа. Класс, где учится Вика. На доске полустертое задание по русскому языку. За столом сидит Полина. Она проверяет тетради, когда в класс входит Максим.

Максим. Полина Павловна, можно?

Полина. Да, да, входите, Максим Михайлович.

Максим (садится за первую парту напротив Полины). Вы меня вызвали? Странно. Могли бы в менее официальной обстановке, наверное, поговорить. Вы же почти родственница.

Полина. В том-то и дело, что не надо бы об этом в вашем доме говорить.

Максим. Пригласили бы к себе.

Полина. Шутите? Вам на машине два часа добираться. После работы. Больше в пробках простоите, чем поговорим.

Максим. Понятно. Напрочь отказываетесь в гости приглашать.

Полина (смущается). Что вы, что вы… Но, если честно, я боюсь, что вам не понравится. Я же скромно живу. На съемной квартире. Ни ремонта, как хочешь, сделать, ни мебели по вкусу купить.

Максим. Только это смущает?

Полина. Да разговор пустяковый. А так придется в него Рому посвятить. Он и так к сестре неважно относится, а тут такое дело…

Максим. Вы о Нине?

Полина. Да. Меня Вика попросила отдать вам результаты теста и анкеты. Сказала, что мама сильно переживает. И не хочет, чтобы эти бумаги попали в руки чужих людей.

Максим. Что, настолько все плохо?

Полина. Да вы сами знаете, ничего страшного в анкетах нет. Но Вика очень просила. По этическим соображениям я обязана отдать вам все: и анкеты, и результаты игры, и заключение психолога.

Максим. Там даже заключение психолога есть? Все по-серьезке?

Полина. Не пугайтесь. Наоборот, очень положительное заключение. Что вы как отец много времени уделяете воспитанию дочери, жене помогаете…

Максим. То есть семья благополучная?

Полина. Да, да, все хорошо. Но Вика просила.

Максим. Ладно, давайте.

Полина (достает из портфеля папку А4 и передает Максиму). Я копий не делала…

Максим. Да бросьте. Все это уже похоже на нелепую комедию. У нас все хорошо.

Полина (смущается). Максим, Максим Михайлович… но я-то прочитала… и я теперь тоже в курсе.

Максим. Ты своя. Вы, простите, Полина, своя. Господи, официальные помещения заставляют говорить, как на трибуне.

Полина. Я гарантирую, что никто, кроме меня и психолога, полностью документы не видел. А психолог у нас из герценовского университета, у нее таких занятий по Питеру – каждый день…

Максим. Да что же вы меня все пугаете?

Полина. Я не пугаю, я хочу заверить, что ваши семейные дела не станут предметом обсуждения… Вика сказала, что именно это Нину напрягает.

Максим. Понятно. То есть внутренние терки по этим опросам не просматриваются?

Полина. В том-то и дело, что просматриваются.

Максим. Но психолог же поставил хорошую отметку?

Полина. Да. Вам. Тебе.

Максим. А Нине?

Полина. Нине надо бы к психологу походить. Но теперь уже не надо.

Максим. Что значит, иметь в органах своего человека…

Полина. Максим, я постоянно не понимаю, когда вы шутите, когда вас что-то задевает… Так-то я умею с родителями общаться. Но наш случай исключительный. У меня первый раз в классе близкие мне люди учатся. Я не очень уверена, что поступаю верно и говорю правильные вещи.

Максим. Вот это и здорово, что говорите не правильные, а те вещи, о которых надо говорить.

Полина. Если честно…

Максим. Давай так и договоримся – всегда честно.

Полина. Если честно, я вас немного побаиваюсь.

Максим. Я такой страшный или вы что-то там такое вычитали между строк?

Полина (улыбается). Вот. Вы меня насквозь видите.

Максим. Ты, ты видишь.

Полина. Хорошо. Ты видишь.

Максим. Ну, и? Прочитав эти глупые бумажки, каким ты меня теперь видишь?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.