Ведьма

А выныриваю я из предвечерних сумерек уже около почты – есть тут и такое заведение.

И в нём есть телефон!

В трубке пропищали гудки вызова…

– Да?

– Михалыч? Горохов говорит.

– Опа-здрасьте?! Алекс? Ты куда пропал?

– Долгая песня… Расскажу, как увидимся.

– Да уж, всенепременно! Ты где сейчас?

– Ржать будешь – недалеко от тебя. Ну… верст с восемьсот… Помощь твоя нужна.

– Колись!

Через пару минут, расплатившись с миловидной девушкой, которая сидела за стойкой почтового отделения, выходу на улицу. Так, жизнь уже веселее!

Михалыч, в некотором роде, коллега – тоже кузнец. И знатный! Обитает он в Иркутске и встречаемся мы с ним нечасто – на всяких там совместных мероприятиях. Сидим вечерами, за кружкой пива обсуждая всяческие новости.

Сидели…ну, посмотрим, всё ещё может быть!

А сейчас он может очень даже нехило мне помочь!

Глава 7

– И как это у тебя, Кнут, так получается с ними договариваться?

За посетителями, которые поначалу были настроены весьма агрессивно, а под конец встречи вели себя тише воды, только что закрылась дверь, и Могила, довольный переговорами, откинулся на спинку стула.

– Я слово верное знаю, – осклабился тот. – Оттого мне отказа нет.

– И все тебе подчиняться будут? Что ж, весь мир? – спросил, пораженный услышанным ответом, Костя Алфавит.

Костя был новичком в банде Могилы – всего неделю назад он прибился к новому хозяину, и пока обретался у него на последних ролях. Как и положено «шестерке», относился к он к «папе» с подчеркнутым уважением и должным почтением.

– Зачем мне весь мир? – ухмыляется Кнут, откусывая сочный, зрелый помидор. Из которого во все стороны брызжет сок и несколько кровавых капель повисает на черном длинном усе главаря.

Костя услужливо протягивает главарю салфетку, но тот небрежно от неё отмахивается.

– Стар я, чтобы миром править, – лукавит Могила, – да и не по чину мне самому на дело ходить. Мое дело – думать. А такие вои, что я под свою руку собрал, сами принесут мне всё, что ни попрошу.

Алфавит понимающе кивает головой и подкладывает шефу на тарелку закуску – квашеную капустку, огурчики, сальца, наполняет ему очередную стопочку.

Могила благосклонно смотрит на суету своего подчиненного, воспринимая ее как должное. В бандитской среде Кнут проявился недавно и начал весьма эффективно расчищать себе «профессиональное» пространство, безжалостно убирая со своего пути конкурентов. Жесткость его поступков поразила даже криминал, и поэтому к новичку вначале приклеилась кличка «Инквизитор». Но когда стало известным и само имя бандита – Кнут Могила – то надобность в погоняле отпала сама собой. Могила – она и в Африке могила. Какие уж тут клички.

– Девку мне пришли, а сам катись, – коротко бросил Алфавиту Кнут. – И смотри чтобы не мешал нам никто!

– А если Авторитет приедет? Он же обещал! Что сказать-то, Кнут? – заволновался Костя.

Авторитет был мужиком нетерпеливым, не дай бог, попасться ему под горячую руку. Ну, как такому сказать – подожди? Проблема, однако!

– Откуда ты знаешь? – сварливо поинтересовался Могила. – Что он приедет скоро?

– Так… позвонил он мне, – растерялся Алфавит.

А что еще сказать-то?

Странное дело, но Могила терпеть не мог никаких технических устройств вокруг себя. От телефона шарахался, как прокаженный. Телевизор, бают, пополам однажды ятаганом рассек. Может, врут, конечно, но на пахана это похоже. Как увидит что непонятное – так в буйство приходит, крушит все вокруг! Да кричит еще слова незнакомые, будто заклинания выводит. Аж страшно становится. Хотя, с Могилой рядом всегда страшно. Но Алфавит уже почти привык.

Эту странность – впадать в ярость при виде непонятных вещей, – Могила за собой знал, для того нанял в банду специального человека, чтобы тот деньгам счет вел, записи всякие делал и, значит, общался с внешним миром заместо Кнута. Звали этого человека – Гриша Бухучет. Счетоводом он был, может, и не самым компетентным, но маньяком оказался знатным – душил студенток своего училища в течение нескольких лет, пока на его след не вышли полицейские. И тогда Гриша «залег на дно». Уж сколько людей Костя приводил Могиле «на поговорить», но Кнут почему-то запал только на Бухучета, и сразу взял того к себе приближенным человеком, вроде секретаря.

Совсем иное дело – Сеня Авторитет. Тот парень был видный, за ним столько дел водилось – менты ноги сбили, пытаясь его поймать. Авторитет был мужиком умным и жестоким. Народ баил, что кровищи на его руках – немеряно. И как это Могиле, совсем недавно появившемуся в этих краях, удалось прижать Сеню?

«Видать, и правда, слово есть заветное, что его даже отпетые мерзавцы слушаются», – подумал Алфавит и тихо выскользнул из комнаты.

– Девку не забудь! – понеслось ему вслед.

«Где я ему столько девок наберу-то? Он же их уродует через одну. От нас тут все проститутки скоро разбегутся – ни за какие деньги уже не хотят к Могиле ходить! И что он так на них взъелся-то? – растерянно и обеспокоено думал Алфавит, направляясь на нижний этаж дома, в котором ныне обреталась банда. – Вон, с упырями какими слово общее находит – они его как дети малые слушаются, а с бабами – ну никак! Орут, визжат, ругаются, плачут… Намедни двух, вон, закопать пришлось – горячая рука у Кнута, ох, горячая…

* * *

Кнут лениво развалился на постели и, едва прикрывшись простыней. Он с благодушием наблюдал, как девка одевается, игриво поглядывая на своего партнера. Впервые у Могилы сложилась любовь по обоюдному согласию. И хотя окружающие наверняка думали, что жестокость Кнута – это его натура, но всё было сложнее. Он, конечно, терпеть не мог неповиновения – в любой форме. В его мире повелевать людьми получалось просто, особенно женщинами. Могила был магом высшей касты, его могущество было очевидным окружающим – и спорщиков вокруг почему-то не находилось. Народ либо отваливал в сторону, либо подчинялся. Но если дело можно было уладить полюбовно – то почему бы и нет? Особенно в таких делах, как постельные. Но так было там…

А тут… странный мир. Когда он попал сюда, таща за шкирку своего напарника, то не сразу понял, что его магия здесь не работает. Вернее – никакая магия не работает. Ее тут попросту нет. Первые часы Кнут был парализован страхом – в новом мире он оказался почти безоружен. Ну, меч-то его при нем, конечно, был. А также парочка ножей, по своим размерам лишь немного не дотягивающим до настоящего меча. И деньжонки имелись – Кнут всегда имел при себе несколько золотых и серебряных монет. Но, все же, когда ты всю жизнь привык быть защищенным со всех сторон силами, которые сам и контролируешь, понятно, что пара ножей и меч – это не совсем то, чего ты ожидаешь…

Они тогда оказались на берегу какой-то неизвестной реки. Это теперь он знает ее название – Витим, и что река находится в Иркутской области, а тогда он понятия не имел, куда их занесло. Впрочем, он и сейчас не очень хорошо представлял себе географию нового мира. Знал, что он большой – и все.

Вдали виднелся какой-то небольшой поселок. Как позже оказалось – там, в основном жили старатели, которые добывали золото. Могила и его напарник – верзила Идас – тогда два дня скрывались в лесу, наблюдая за людьми, пока Кнут не улучил момент, и не залез в один из домов, когда хозяева вышли на смену. Могиле удалось украсть немного еды и какую-то странную одежду, но выбирать не приходилось – ночевать в лесу было холодно. Они с напарником кое-как переоделись, спрятали оружие – но по кинжалу, разумеется, с собой взяли, и отправились в поселок – разведать обстановку.

Двух мрачных мужиков в рюмочной бармен заприметил сразу – уж больно странно оба выглядели. Одеты кое-как, вид зашуганный какой-то, как будто мужики с Луны свалились, да и по оттенку кожи сразу видно – не местные. А раз так, то и «пощекотать» гастролеров – святое дело. Кирюха, которого местные меж собой называли попросту – Разбавила, кивнул головой молодому парню у входа. Тот, поняв знак, медленно поднялся и вышел на улицу.

– Что есть-пить будем? – появился у стола своих жертв Разбавила. – Супчика? Мяса? Водочки?

– Тащи все, мы сами разберемся, – буркнул Могила, пошарив глазами по халдею, – и быстро.

– Сию минуту будет сделано.

«Серьезные мужики, – немного опасливо подумал Кирюха. – Как бы шума тут не устроили. Хотя, мне-то что? Не я же им морды чистить буду, я на проценте сижу».

– Кнут, а как мы расплачиваться-то будем? – понизив голос, спросил Идас. – У нас же местных денег нет.

– Золото во всех странах в почете, друг мой, – усмехнулся Могила.

В какой-то мере, бандит был прав. Пришедшая на вызов местная шпана была удивлена тем обстоятельством, что «гастролеры» предложили за обед золото. И это в корне меняло дело. Стараясь вести себя как можно более вызывающе, чтобы напустить на гостей больше страху и почтения, шалопаи, изображая из себя крутых бандитов, под шуточки и прозрачные угрозы отвели чужаков к своему «бригадиру». Поскольку сами такие серьезные вопросы, как золото, решать не имели права.

Кнут с достоинством переступил порог комнаты, за ним зашел напарник. Следом – двое шалопаев, рассчитывавших на приличные комиссионные «за бдительность».

– Ну, здравствуйте, люди добрые, – кивнул вошедшим дядька Ацетон.

Эта кликуха прилипла к нему еще в молодости, когда он, за неимением наркоты, нюхал все подряд в попытках словить кайф. Ацетон отвечал перед братвой за порядок в подведомственной ему территории и дело свое знал четко.

Рядом с Ацетоном развалился Сеня Авторитет, а за спиной уголовников стояла еще одна мутная личность с картинной галереей на своем теле – вся в наколках. С другой стороны от Ацетона сидела нагловатого вида девица и беззастенчиво пялилась на гостей.

– Кто такие? Зачем в наши края пожаловали? – продолжал вопрошать Гена Ацетон. – Говорить будете? Или вас уговаривать придется?

Кнут усмехнулся, оглядываясь вокруг себя. Их с Идасом – двое, а противников – пятеро, женщину Могила в расчет не брал – это не тот случай, когда стоит волноваться. Тем не менее, численный расклад не в их пользу. Но для таких опытных бойцов, как они, шансы на победу достаточно высокие.

«Надо их ещё повысить», – решил Кнут.

– Эти двое шутов сзади – твои люди?

Ацетон перевел взгляд на шпану. Те вальяжно облокотились о дверные косяки и ухмылялись – «во, мол, мужик дает! Ему тут крупные неприятности светят, а он еще и выпендривается!»

– Ну, мои. А в чем дело?

– Серьезные люди?

– А! – махнул небрежно рукой Ацетон, – на посылках у меня бегают…

– Больше не бегают, – продолжил за собеседником Кнут, лениво вытирая кровь с ножа о штанину брюк одного из «побегушников». – Поговорим?

В комнате даже никто не понял, что произошло. Просто в какой-то момент два незнакомца сделали синхронные неуловимые движения, и два тела сзади, тихо хрюкнув, стали медленно сползать вниз.

– Всем сидеть, – спокойно сказал Кнут. – Кто дернется – умрет тотчас же.

Дернулся, на самом деле, только один, вернее, одна – женщина Ацетона. Остальные просто замерли и, не отрываясь, смотрели на Могилу. Они словно не замечали истерики девицы, которая сначала принялась кричать, затем закрыла лицо руками и завыла. Короткий бросок ножа – и вой прекратился. Девка тихо сползла под стол, и в комнате восстановилась тишина.

– А вот теперь – поговорим.

И он присел за другой край стола.

Могиле понадобился еще не день и не два, чтобы заметить, осознать и научиться пользоваться своими новыми способностями. Да, он потерял возможность убивать заклинаниями, но обрел нечто не менее ценное – способность подчинять себе людей. Как этот дар действовал, Кнут поначалу не понимал. И хотя он до сих пор до конца не разобрался в тонкостях его использования, но одно знал точно – перед ним оказывались бессильны люди, на чьих руках была кровь безвинных жертв. После разговора с ним у них уже не возникало никаких агрессивных мыслей в его отношении – напротив, они становились верными и преданными союзниками бывшего мага.

Как же ему повезло, что он попал именно сюда, на территорию самого богатого золотом прииска страны – здесь был просто рай для таких, как Могила. Тут собирались и действовали многочисленные криминальные группировки, возникали там и сям воровские притоны, расцветал теневой бизнес.

Многое из того, что рассказывал Кнуту Бухучет, тот не понимал – история этого мира была долгой и очень запутанной. Прошлое, из того, что рассказал секретарь, не сильно отличалось от его собственного мира, на будущее Могиле было и вовсе наплевать, а настоящее выглядело малопонятным. Особенно та часть, которая касалась бесчисленных машин и каких-то таинственных волн, которые нельзя увидеть, но с помощью которых можно передать звук, изображение… Это как? Могила чуть голову не свернул, пытаясь осознать, но потом бросил. В конце концов, в его мире тоже есть много непонятного, окажись тот же самый Бухучет сейчас там – он бы дар речи потерял, увидев магию Могилы.

Непонятным и непостижимым остались для Кнута и все рассуждения секретаря о якобы справедливости для всех, и каких-то – вот бы ещё вспомнить! – общечеловеческих ценностях и прочей бессмыслице. Это Могила даже слушать не стал – велел Бухучету заткнуться и перейти к более важным делам – денежно – вещевым отношениям. Особливо в части золота и оружия.

И вот тут Могилу ждал большой облом. Он даже задохнулся от возмущения. Как это – нельзя носить оружие? Что, совсем-совсем? А как же теперь жить?!

Постепенно, слой за слоем, Могила открывал для себя и познавал особенности жизни в мире, куда он попал. Его изощренный ум, стальная воля и уверенность в собственных силах стали заслоном на пути к безумию, которое поджидало бы его, прояви он хоть немного слабины.

Да, это не его мир. Да, он больше не боевой маг. Да, здесь есть свои ограничения. Но, по сути, этот мир не так уж сильно отличается от того, который он оставил. И при правильном подходе к делу еще неизвестно – где он устроится лучше – в мире с магией или тут, рядом с какими-то непонятными радиоволнами…

Проститутка весело напевала какую-то песенку, причесываясь перед зеркалом. В отражении она поймала взгляд Кнута и кокетливо ему улыбнулась.

– А девчонки говорили, что ты крут, а ты – Кнут, – пошутила она, и сама засмеялась своей шутке.

Могила снисходительно ей улыбнулся.

– Завтра еще придешь?

– Приду, – засмущалась девка, – меня, кстати, Анной зовут. Ты б запомнил, что ли?

– Денег тебе Бухучет даст, подойди к нему, – вместо ответа сказал Кнут.

Он немного помолчал, затем спросил:

– Значит, ты меня не боишься?

– А чего тебя бояться? Я когда шла, боялась, а как увидела – сразу во мне что-то перевернулось, я поняла – сладится у нас. А вообще – я не из пугливых. На зоне всякое повидала, меня испугать непросто.

– Так ты, что, осуждена была? – повел Могила бровью. – В тюрьме сидела?

– Ага, – кивнула та, подкрашивая губы помадой, – я ребенка своего в ванне утопила. Дура была, что с меня взять – семнадцать лет…

Глава 6

Колдун оказался человеком слова – дал денег на реконструкцию отопления в монастыре и прислал людей для установки оборудования. Отдельную сумму выделил Дане для ее занятия – сбора трав. А дней через пять к дверям обители подъехал внедорожник, доверху груженый всяким аптечным оборудованием. Замысловатых приборов в поставке не было – Колдун понимал, что Дана в современном оборудовании вряд ли разберется, да и методы у нее, прямо сказать, были «средневековые» – что с отшельницы можно взять?

Благодаря поддержке Александра Петровича задумка Даны становилась все более реальной, и, видя такое дело, игуменья Марфа выделила для травницы специальную комнату в жилом корпусе, разрешив девушке беспрепятственный доступ туда в любое время дня и ночи.

– Мне бы в помощь кого-нибудь из сестер, да помоложе, – попросила Дана матушку Марфу. – Мы сборы травяные будем делать, а Александр Петрович обещал наладить их продажу – у монастыря деньги появятся, это же благое дело! Крышу почините, крыльцо отремонтируете, да на продукты и одежду – разве вам не нужно?

– Да как же я могу, деточка? У нас же, вон, работы сколько! А еще службы… Ни одна сестра не может пропустить – с этим тут строго!

– Так теперь печь топить не надо будет! И еду готовить станет проще. Отопление-то теперь другое, матушка! Вот и освободится для нового дела человек, разве нет?

– А и то, правда! – обрадовалась монахиня.

Что и говорить, выгода монастырю от нового дела, конечно, была великая, и игуменья согласилась – Дане будет помогать сестра Вера по четыре часа в день.

– А если надо будет еще – тогда и поговорим, дитя мое, – напутствовала матушка Марфа обрадованную Дану.

У местных в округе Дана скупила весь огневец – или женьшень – так тут назывался ценный растительный материал, добыть который считалось большим успехом.

Узнав, что в монастыре охотно покупают лекарственные растения, народ, желая подзаработать копейку, потянулся туда со своим сырьем. Дана не ожидала такого поворота событий, но очень этому обрадовалась – чужими руками запастись на длинную зиму травами было легче, чем все собирать одной.

На чердаке уже повсюду были развешены и разложены связки, пучки и снопы растений, трав. Сушились подозрительного вида грибы, какие-то ягоды, высилась гора лишайников, коры, кучки невзрачного мха и золотого корня.

Первыми пациентами травницы стали, естественно, монахини святой обители. Для пожилых насельниц обители Дана выгнала настойку от давления. Через несколько дней употребления старушки, ранее постоянно испытывавшие недомогание, вдруг взбодрились и чуть ли не побежали в огород, на кухню, на скотный двор.

«Работает», – убедилась про себя Дана.

В обители проживали совсем пожилые монахини, и одна из них – сестра Пелагия, уже давно не вставала с кровати – она страдала сильными суставными болями. Дана сходила в деревню и вытребовала у Волосюка банку свиного жира, заодно пообещав за это поделиться с ним новым лекарством. Когда мазь была готова, девушка по нескольку раз в день заходила в келью к сестре Пелагии и мазала ей колени, локти, плечи, заворачивала ноги монахини в колючее шерстяное одеяло, и в дополнение ко всему поила ее своими мудреными отварами.

Увидев однажды поутру сестру Пелагию, подметающую монастырские дорожки, игуменья Марфа всплеснула руками и выбежала на улицу, как раз столкнувшись с Даной, заходящей к себе в мастерскую.

– Чудо! Сестра Пелагия! Чудо! Ты встала! – бросилась к монахине матушка Марфа. – Сестры, смотрите, наша сестра Пелагия поднялась!

На крик игуменьи сбежались свободные от работы монахини и стали наперебой обсуждать событие. Все сходились в одном – сестре Пелагии помогла вера, а Господь явил чудо.

«А я тут ни при чем», – сделала философский вывод Дана.

Но ей было не жалко – пусть сестры верят во все, что им важно, главное – лекарство приносит облегчение. И ещё раз она вспомнила добрым словом свои уроки в прошлом. Надо же – пригодилось!

Однако совсем скоро её мастерство подверглось испытанию при более трагических обстоятельствах. Однажды ночью обитатели монастыря были разбужены громкими, и какими-то тревожными звуками – в ворота сильно и беспорядочно колотили. К неурочным посетителям вышла сестра Анна и, выслушав сбивчивый рассказ мужчины, имевшего такой растрёпанный и потерянный вид, какой обычно бывает у застигнутого врасплох большим горем человека, молча направилась к домику Даны – просить помощи.

Край подскочил на своей лежанке и бросился к двери.

– Кто там? – сонным голосом спросила Дана.

Она ужасно устала накануне – весь день провела в лодке, нанятой у местных рыбаков. Один из деревенских сидел на веслах, а Дана вылавливала из ближайшего озера водные растения, которых пока не доставало в ее арсенале. Надо было спешить – того и гляди, ударят холода, станет лед… Девушка сильно намерзлась, застыла на ветру, а руки покраснели, и вся кожа на них потрескалась. В дополнение ко всему под вечер начался противный холодный дождь – он никак не способствовал хорошему самочувствию и настроению.

– Девочка моя, из деревни за помощью приехали! – услышала из-за двери Дана голос сестры Анны. – Помощь твоя нужна – охотника медведь порвал!

Собраться и захватить все необходимое – дело нескольких минут. И вот она уже залезает на присланную телегу – дорогу всю развезло, и никакой другой транспорт до монастыря бы не добрался – а ей на плечи заботливо набрасывает ветхий пуховый платок сестра Анна. И закрывает сверху толстой, плотной тканью, которая совершенно не боится дождя. Дана хлопает рукой рядом с собой, и под спасительный покров запрыгивает мокрый Край, без собаки она – ни шагу.

– Трогай! – кричит сестра Анна хмурому, расстроенному мужику – вознице.

– С Богом, деточка, – уже вполголоса продолжает она, провожая взглядом удаляющуюся телегу.

Домой Дана вернулась только к вечеру следующего дня, когда прекратился ветер и дождь, и за пострадавшим смогли выслать вертолет. В городе никто не верил, что охотник доживет до эвакуации – после того, как в больницу сообщили о характере ранений, стало ясно, что мужчина – не жилец. И медицинская бригада была очень удивлена, когда, сумев прорваться через грозовой фронт, нашла охотника в тяжелом, но стабильном состоянии.

– Как это ему удалось? Столько времени продержаться? – остолбенел врач при виде раненого.

– За ним местная девушка смотрела, поила его своими травами все время, она и повязки наложила, чтобы кровь остановить! – с благоговением поведала жена пострадавшего.

«И еще руки свои накладывала», – добавила она про себя, но вслух говорить не стала – хватило ума держать язык за зубами.

– А где же она? – оглянулся по сторонам врач.

– А ушла. Как только звук вертолета услышала, поднялась и ушла. В монастырь – она рядом с сестрами живет.

– Монашка, что ли? – покосился с недоверием на молодуху медик. – Травница?

– Нет, – помотала та головой, – не монахиня. Она – обрядница.

– А как это по-нашему?

– Ведьма.

* * *

Дана пристально посмотрела в сторону выпущенного болта – неплохой выстрел. Вон, и учитель одобрительно качает головой.

– Молодец, ловко бьешь, – хвалит Степан.

Когда Колдун прислал в монастырь своего человека, Дана поначалу отнеслась к нему с недоверием – слишком уж молодой. Чему такой научит? А учиться ей надо – самострел, который она попросила в награду, уж слишком сильно отличался от того, что ей раньше показывал Лекс.

Степан выложил перед девушкой несколько разных моделей арбалетов и предложил выбрать подходящую.

– Александр Петрович велел передать, что ты вольна в выборе – что тебе приглянется, то и твое. Сказал – ты ему жизнь спасла, и он у тебя теперь в вечном долгу. Так что, не стесняйся – выбирай!

Увидев ее растерянность, Степан ухмыльнулся и поинтересовался:

– Тебе для какой надобности? Научиться хочешь? Тогда выбери модель для начинающих – вдруг не понравится? Подсказать тебе? Ты, вообще, когда-нибудь пробовала из арбалета стрелять?

Он смерил девушку недоверчивым взглядом – хрупкая такая, одетая во все серое, в платке – ну монашенка и есть, самая натуральная! Зачем ей арбалет сдался?

– Пробовала, – коротко бросила Дана, – только из… другого. Попроще.

– И что? Получалось? – слабая усмешка коснулась губ молодого человека.

Степан был профессиональным тренером и мастером по арбалетному спорту. Несмотря на молодость, опыта преподавания у него уже было достаточно, чтобы понимать – неважно, как клиент выглядит, главное – зачем он хочет научиться стрелять. Поэтому свой скепсис в отношении новой ученицы он постарался скрыть, чтобы не обидеть ее. В конце концов, ему заплатили за уроки авансом, и теперь деньги надо отрабатывать.

– Получалось, – кивнула Дана. – У меня учитель… хороший был.

Голос девушки дрогнул, и она опустила глаза вниз, видимо, чтобы еще раз посмотреть на разложенные перед ней образцы.

– Так какой мне выбрать? На что обратить внимание?

Степан вздохнул и начал инструктаж…

Очередной выстрел, новая пораженная цель. Дана удовлетворенно выдохнула – ну и силища у этого арбалета! А прицел – это, конечно, магия, иначе и не объяснить этот потрясающий эффект приближения. В своем мире у нее в арсенале было такое заклинание – «воздушного глаза» – с помощью которого она могла рассматривать предметы на большом расстоянии. А здесь это заклинание называется по – другому – оптика. Но смысл тот же.

Со слов учителя она поняла, что инстинктивно выбрала, пожалуй, едва ли не самую лучшую модель оружия. Аккуратно и с любовью сделанный арбалет с непонятным обозначением на ложе «П–5». Мастерски сделанный арбалет, с тщательной проработкой деталей, что является отличительной чертой оружия высокого класса. С рычагом заряжания под нижней накладкой направляющей ложи для стрелы, съёмным прикладом, без которого арбалет легко укладывается в небольшую сумку. Скорострельный – она легко могла сделать чуть менее десятка прицельных выстрелов в минуту. Хотя, Степан уверял её, что можно и быстрее. Усилия на тетиве хватало, чтобы зашвырнуть достаточно тяжелый болт аж на сотню шагов – и с приличной точностью. Тот же учитель легко собрал десяток болтов в стакан, положенный на бок – и это с полусотни шагов! И пообещал, что скоро и она сможет делать точно так же.