Я, звёздный маршал!

У лифта нас ждал Гасан.

Едва мы подошли, как он поднес к лицу Джесики головку чеснока. Девушка отстранила его руку и коротким ударом в челюсть отшвырнула Гасана в глубину ресторана. Он взмахнул руками – чемодан упал. По залу горохом рассыпался чеснок, а Джесика, смерив меня холодным взглядом, скользнула в лифт и, дойдя до противоположной стороны кабины, обернулась. И я увидел другое лицо: передо мной стояла та незнакомка, которая, как я считал, погибла на плато Гизе.

– Вы слишком влюбчивы, Евгений, – сказала она с досадой.

Дверь лифта захлопнулась, но когда я нажал на кнопку, и она распахнулась, то кабина была пуста. Я в недоумении привалился плечом к стене и заметил на полу свою визитную карточку, которую час назад подал Джесике. На обратной стороне карточки что-то было написано, я подобрал ее и прочел:

«Прощайте, Евгений, вы вели себя плохо. Мы никогда не встретимся – ни в этом ни во втором мире, а в третьем… (далее было тщательно зачеркнуто). Если вы немедленно покинете Гасана, то роботы сразу потеряют к вам интерес. Вы спасете себя – бегите!»

Я не обратил внимания на предупреждение, я задыхался от обиды, негодования: что я такого сделал плохого для нее! Слезы наполнили мои глаза – я уже ничего не видел перед собой, однако странная тишина в зале насторожила меня. Я оглянулся.

Актеры на сцене, бизнесмены во фраках и смокингах стояли или сидели в напряженных позах, выпуча глаза и зажимая себе носы, все прочие удивленно смотрели на первых. Так продолжалось секунд двадцать, потом послышалось чихание. Взгляды людей скрестились на мне. Я попятился. Фараон на сцене выхватил из-за пояса палаш и указал им в мою сторону.

– Убейте его!

Чихающая толпа кинулась ко мне, но ее опередил Гасан. Он затолкнул меня в лифт, и мы начали подниматься вверх, но вскоре лифт остановился, а свет на потолке его погас. Гасан с кряканьем пробил топором дыру в кабине и рывком распахнул ее. Мы выскочили в коридор. С лестницы вырвалась чихающая толпа, и мы понеслись по коридору, как две белые тени. Около одной двери Гасан остановил меня и попытался открыть ее, но роботы в мгновенье оказались рядом. Мы снова кинулись вперед и по второй лестнице припустили вверх, а за нами метрах в десяти катилась воющая толпа.

Наконец мы выскочили на последнюю площадку, над которой в потолке виднелся черный люк. К нему вела узкая металлическая лестница. Гасан толкнул меня к ней.

– Поднимайся, я задержу их.

Он спустился на несколько ступенек вниз и принял на топор яростный удар фараона. Они загородили проход и остановили роботов.

Я взбежал наверх и поднял крышку, увидел над головой крупные яркие звезды, позвал Гасана, и едва он выскочил, я немедленно захлопнул люк и задвинул засов.

Гасан, тяжело дыша, отбросил топор, посмотрел на наручные часы – оставалось двадцать минут до полуночи. Он поднял голову вверх и указал пальцем на желтую звезду.

– Она должна появиться через двадцать минут.

– Что это?

– Это поток энергии – он уже более часа пронзает вашу Вселенную, но если он появится здесь через двадцать минут, то нас уже не будет в живых.

Снизу в люк начали колотить чем-то тяжелым. Я поискал глазами пожарную лестницу, но Гасан отрицательно качнул головой.

– Нет. Они расстреляют нас. Ты им нужен живой, но и мертвый хорош.

Я сжал Гасана за плечи и, спокойно глядя ему в глаза, спросил:

– Объясни, что происходит?

Гасан скривился лицом.

– Это невозможно объяснить в двух словах.

Он снова глянул вверх и облегченно вздохнул – звезда уже была похожа на маленький диск Гасан оживленно схватил меня за руку.

– Станция увеличила скорость. Через несколько секунд поток энергии будет здесь.

– И что потом?

– Потом я приму душ – измотался на вашей грешной Земле.

Рядом затрещали доски люка. Мы отступили в сторону и повернулись к нему спиной. Гасан протянул мне сигарету, щелкнул зажигалкой, я чуть склонился над огоньком, и вдруг заметил, как пестрые огни рекламы, что мелькали со всех сторон на короткое время заслонил ослепительный желтый свет и тотчас погас. А через долю секунды под моими ногами блеснули строчки улиц, и тут же город превратился в яркую точку, а в стороне, как на карте я увидел знакомые очертания Средиземного моря в окружении темных материков, где сверкали белые звездочки городов.

В следующий краткий миг в лицо мне ударило ослепительное Солнце, а голубая планета как мячик улетела в черную бездну. Тут же погасло и Солнце, превратившись в маленькую тусклую звездочку.

Я почувствовал, что теряю равновесие, замахал руками и куда-то начал падать, а мне во след раздался дьявольский хохот Гасана.

– Держись!

Глава третья

Едва ли прошла секунда после того момента, как планета Земля исчезла в глубине черного космоса, а я словно подрубленный упал вниз лицом на что-то плотное и прозрачное и с ужасом посмотрел в ту сторону, где скрылась моя голубая Родина. От сознания того, что я навсегда покинул Землю мне стало плохо. Точно так бывало со мной, когда мне было три года и я видел, что моя мама, не замечая меня, уходит куда-то быстрым шагом, а я растерянно глядел ей в след, потом падал на пол и пронзительно кричал, бил руками и ногами до тех пор, пока она не возвращалась. Но сейчас я лежал на прозрачном полу и боялся расплакаться, чтобы не потерять из виду маленькую звездочку, которая там, далеко, называлась Солнцем. Я безумно завидовал тем, кто в это время на Земле нежился в постели или болтался по городу, стоял в очередях за мылом – о, как бы я хотел стоять целый год или даже десять лет в очереди за мылом. Я понимал, что это счастье, это блаженство стоять в очереди…

Но из-за моей спины молниеносно вылетали все новые и новые ослепительные звезды с кровавыми протуберанцами и вскоре они закрыли мое Солнце – из глаз моих хлынули слезы.

Я медленно поднялся на ноги, смутно заметил, что рядом стояли два кресла, а между ними стоял столик с чашками кофе и газетами, а метрах в десяти от меня ухал под холодным душем Гасан.

Я сел в кресло, посмотрел вверх – белые точки звезд стремительно падали на меня и в долю секунды, страшно увеличиваясь, пролетали мимо. Всюду, куда бы я не глядел, происходило быстрое или медленное перемещение звезд, словно миллиарды светляков резвились в черной пустоте.

В моей душе было так тяжело, что казалось, будто жизнь покидала меня.Ко мне подошел Гасан, одергивая на теле сафари, и сел напротив, взял чашку с кофе, отхлебнул.

– С какой скоростью мы летим? – спросил я.

Гасан огляделся по сторонам.

– Думаю – со скоростью один парсек в секунду, но это начальная скорость – мы разгоняемся.

– А какая предельная?

– Триллион парсеков.

– В секунду?

– Да, в секунду.

– И это все?

– Нет – есть гугол, а проще говоря, Станция может пронзить Вселенную в одно мгновенье, но для этого нужно погубить тоже гугол звезд, а это нецелесообразно… Во всяком случае ты дорого обошелся нашей планете.

– Цыплятус?

– Нет – Центавру.

В моей разгоряченной голове никак не укладывалось то, что мы летели с огромной скоростью без всякого корабля.

Вдруг против меня появилось кресло, а мгновенье спустя я увидел в нем молодую женщину в белом костюме для верховой езды, в черных сапогах с высокими голенищами. Она закинула ногу на ногу, подалась вперед и положила на колено правую руку, в которой она сжимала короткий стек; левая рука свободно висела вдоль тела – это положение незнакомка не меняла во время разговора. Она была блондинкой с короткой прической. Меня поразили ее огромные глаза, в которых зрачки блестели и меняли тональность каждую секунду в зависимости от того, что она говорила.

В первое мгновенье я не знал что сказать, тем более что меня смутило выражение разочарования в лице молодой женщины, которая в первые секунды очень пристально смотрела на меня.

Я подумал сколько лет ей: 16, 20 или 25?

Глаза незнакомки на короткое время потемнели, она улыбнулась.

– Не гадайте, мне 25.

– Кто вы? – спросил я.

– Шеф разведки и контрразведки планеты Центавр – Орнелла.

Глава четвертая

Я посмотрел на Гасана – он сидел за столом, опустив голову на кисть руки и что-то рисовал пальцем на лакированной столешнице. Орнелла слегка хлопнула стеком по голенищу сапога – я обернулся, мне не понравилось то, как она окликнула меня, но решил пока не подавать виду.

Орнелла мягко улыбнулась.

– Я хотела увидеть вас, Евгений, и поэтому чисто по-женски не удержалась…

Ее удивительные глаза, ослепительная привлекательность и слова о том, что она шеф разведки и контрразведки – смешали все мои мысли, но тем не менее я собрался и деловито спросил:

– А как ваше отчество?

Гасан тихо ответил:

– У нас нет отчества.

В глазах Орнеллы появился зеленый огонек. Она жестом руки остановила Гасана и с легкой задумчивостью, которая мне показалась нарочитой сказала:

– Насколько я помню – мою маму звали Ольгой – так звучит ее имя на вашем языке. Стало быть вы, Евгений, можете обращаться ко мне: Орнелла Ольговна…

Я в изумлении подпрыгнул в кресле.

– Ольговна?

Орнелла кивнула головой.

– Да, Ольговна, – она чуть подалась вперед ко мне и ласково спросила, – а ваше отчество?

– Сергеевич.

– Значит вашу маму звали Сергеем?

– Да нет же! – удивленно вскрикнул я, – мою маму звали Викторией.

Гасан закатил глаза вверх и потряс головой.

– Евгений, неужели ты не понимаешь, что у нас матриархат.

Я трудно кашлянул и откинулся на спинку кресла, мне было не по себе, к тому же Орнелла вела себя как-то странно: она иногда чуть трогала меня за руку, впрочем, странно по землянским меркам, но я постоянно ощущал внутренним сознанием, что эта женщина едва ли не каждую минуту по разному относится ко мне и это отношение чаще всего неприятное – ее словно что-то раздражало во мне. Тем не менее, желая поддержать разговор, я продолжал:

– Это было у вас всегда?

Орнелла дружелюбно улыбнулась, ее зеленые глаза стали небесно-голубыми.

– Нет, 150 миллиардов лет назад, до создания Станции слежения и перемещения – был патриархат. Мы тогда находились на вашем уровне развития, однако с созданием инкубаторов женщина смогла полностью раскрепоститься и заняться наравне с мужчиной наукой, культурой, политикой и управлением государством, а так как изначально женский мозг сильнее и гибче мужского, то мы – женщины – вскоре вытеснили мужчин из всех сфер политики, искусства, культуры и управления государством.

Я растерянно спросил:

– А чем стали заниматься мужчины?

Орнелла с ненатуральной задумчивостью посмотрела вверх и очень просто ответила:

– Точно не знаю – ведь столько лет прошло, но по моему они работали в низших сферах.

Я ощутил в душе легкий испуг: а не готовили они мне, центавры, тоже «низшие сферы». Перед моим мысленным взором сразу мелькнули рабы древнего Египта, которые надрываясь, со стонами тянули огромные блоки для пирамид фараонов – неужели у них рабство…

Я смахнул с лица холодный пот и, чувствуя, что мой голос почему-то стал дрожать, спросил:

– А что это такое – «низшие сферы»?

– На вашем землянском языке это означает – на подхвате.

Я осторожно перевел дух, Гасан взял со стола газеты и ушел в угол. Я посмотрел ему во след и отрицательно покачал головой.

– Извините, Орнелла, но вы сказали, что женский мозг сильнее мужского, однако на примере землян такого не скажешь.

– А вы, Евгений, посмотрите на ваших малышек – они умнее, резвее мальчишек во много раз, но потом, когда начинается биологическая подготовка к материнству наступает регресс, а если убрать биологическую подготовку, то женский интеллект к двадцати годам становится в сто раз выше мужского.

– М-да, – сказал я задумчиво, – что у вас за мир такой… и любви нет?

– Она не нужна, потому что воспроизводством детей занимается Станция слежения и перемещения.

– И любовь не может появиться?

– У нас есть дружба, условный брак, но тех страстей… – Орнелла прикрыла свои чудесные глаза с длинными ресницами и с легким румянцем на щеках добавила, – все что нужно расскажет Коло.

И она указала глазами в сторону Гасана.

– Через пятьдесят минут вы будете на Центавре, я жду вас, а пока – прощайте.

Она исчезла.

Ко мне подошел мой приятель и сел в кресло, попросил называть его Гасаном.

– Мне так нравится.

Он протянул газету «Цыплятусианская правда». Я развернул ее и сразу обратил внимание на колонку с броским заголовком:

ПРОИСШЕСТВИЯ

И с любопытством прочитал следующее:

«Мак-Греор совершенно случайно уронил бутылочку с водус из окна на улицу, по которой в это время проходила Биения. Она испугалась и убежала, потеряв по дороге тапочки. Месмерическая полиция с помощью пассов пытается определить их местонахождение. Мак-Греору поставлено на вид. Но хотелось бы задаться вопросом: если месмеризм не дает положительных результатов, то нужно подумать о целесообразности применения месмеризма полицией…»

Гасан отрицательно замахал рукой.

– Нет-нет, не то!

И он указал на крупную статью с заголовком:

ЭТО ПОХОЖЕ НА НОВОЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО

"Цыплятусианцы, конечно, всегда помнили, как три года назад по нашей галактике промчалась радиоактивная буря, вызванная тем, что центаврийская Станция слежения опять – уже в какой раз – переместила энергию с далеких звезд через наше пространство.

Буря вызвала мутацию у птиц Гоа. Эти прекрасные, гигантские птицы начали нести яйца с необычайно крепкой скорлупой, которую не могли пробить ни кувалды, ни отбойные молотки на ядерном топливе. И только с помощью атомных взрывов скорлупа разлеталась на части, а содержимое яиц испарялось или улетало в космос и становилось искусственным спутником планеты Цыплятус.

Ужас охватил цыплятусианцев, потому что яйца Гоа являлись лакомой и традиционной пищей древнего народа, но главная беда заключалась в том, что цыплятки уже не могли появляться на свет – птицам Гоа грозило вымирание.

Ученые отказались от водус и начали денно и нощно наблюдать космос в надежде найти объяснение беды по движению звезд. И вот однажды, спустя почти три года, они уловили необычные ритмичные пощелкивания, которые доносились с планеты Центавр, что находилась в соседней галактике. С этой планетой мы давно не поддерживали каких-либо отношений, о чем будет сказано ниже.

Ученые расшифровали щелчки и были потрясены: оказывается тот аппарат, что издавал звуки – мог быстро, легко и аккуратно слупливать яйца Гоа!

На планете Центавр был некий Коло – изобретатель, конструктор и любитель яиц, приготовленных всмятку за пять минут до рассвета. Этот Коло каждое утро готовил для своей жены Геры и для себя яйца, а аппарат в нужное время их слупливал.

Главный робот Цыплятус Циркон нанес визит Коло и попросил его помочь беде. Тот немедленно отправился к нам и в течении года, пока не подросли цыплятки и не стали сами нести нормальные яйца – он работал не покладая рук. А потом волшебный слупливатель был помещен в музей близ города Цыпа, но вдруг неизвестно кем был похищен.

Похититель исчез, растворился, бежал – месмерические пассы ничего не дали. Впрочем, его было бы несложно найти, если бы Станция слежения и перемещения указала, где он находится, но беда в том, что она не имела права ставить кого-либо в неприятное положение и хотя бы косвенно причинять ему физические или духовные страдания. А если для расследования преступления центавр или цыплятусианец посмел бы переместиться в то время, когда была совершена кража, то в силу закона, запрещающего такие перемещения для народов любых цивилизаций, он при возвращении назад был бы уничтожен во времени, даже если бы побывал только в голограмме прошлого. Я имею ввиду ту голограмму, что была по счастью сохранена в день похищения слупливателя. Но ее можно использовать один раз…

Центавры вынуждены были признать, что этот слупливатель на самом деле был малой копией Станции. Напрашивается вопрос: неужели об этом не знал Коло, а если знал, то зачем он привез слупливатель на Циплятус – ведь по закону любая Станция слежения и перемещения Центавра и сами центавры – не имели права вторгаться в пространство нашей планеты и галактики. Так-то центавры уважали чужие законы!

Тут необходимо сделать маленький экскурс в недалекое прошлое.

Пять лет назад наши новейшие роботы-магматики вывели из строя Станцию, местонахождение которой не знали даже центавры – и прогнившая цивилизация соседей, а ее жизнь зависела от Станции, мгновенно погибла. Однако Станция восстановила себя; к этому времени магматики покинули Вселенную, и мы задаемся вопросом: кто сейчас жил на Центавре, если пять лет назад все люди погибли?

Однако пойдем дальше.

Наши ученые недавно объявили, что задержка в обнаружении и уничтожении слупливателя чревата смертельной опасностью, для Цыплятус, потому что слупливатель, находясь постоянно в прошлом, стал невидим и по сути превратился в черную дыру и накапливал огромную энергию – планета могла упасть в самое себя.

Ученые так же открыли одну уязвимую особенность слупливателя: он порой превращался в маленькое животное широко распространенное в некоторых дальних Вселенных – в кота.

В это трудно поверить, но, видимо, правда, потому что подобное было в музее, когда аппарат созерцали наши граждане.

Итак, в силу объективной причины нужен был человек из отдаленной цивилизации, исчезновение которого никого бы не удивило и не озаботило.

И такой человек существовал – это некий Евгений – землянин из северной и очень холодной страны. Он много лет мечтал посмотреть на камни в какой-то пустыни, но его почему-то долго не пускали туда, как впрочем и других. Эти земляне удивительно доверчивые и странные люди – они могли часами смотреть на пестрые стены и качать головами, последнее обстоятельство видимо связано с очень сильными землянскими ветрами.

Некоторые граждане сей планеты почему-то убивали друг друга и при большом стечении народа прятали тело под землю, а сверху – вот пример суеверия! – боясь, чтобы оживший человек не покинул яму, придавливали ее камнем или вбивали крест.

Некоторые сцены из жизни землян были показаны у нас на Цыплятус и вызвали отвращение и бурный протест, и едва не закончились многими смертельными исходами, но к счастью месмерическая полиция была предупреждена и в нужный момент умелыми пассами спасла особо чувствительных цыплятусианцев.

И вот центавры попросили у нас согласие на похищение Евгения.

Нам не в первый раз приходится слышать подобное от соседей, которые прославили себя грубым вмешательством в дела многих цивилизаций. Мы тем не менее дали согласие, но предупредили: если Станция слежения не будет предоставлять нам полную информацию о каждом шаге Евгения, то мы прервем всякие отношения с Центавром окончательно.

Главный робот Цыплятус – Циркон".

Прочитав эту странную статью, я в полном недоумении несколько секунд скользил взглядом по газете, не зная как отнестись к тому, что было написано обо мне. Но в данное время я не мог спокойно рассуждать – слишком много событий произошло за последние часы. К тому же впереди меня ждал загадочный мир с какими-то птицами и слупливателем – от всего этого кружилась голова!

Я оторвался от газеты, удивленно оглядел Гасана и указал пальцем в статью.

– А почему Станция сама не слупливала яйца птиц Гоа?

– Это было бы вмешательством в дела суверенной планеты.

– Здесь написано, что вы – центавры – погибли пять лет назад…

Гасан вздохнул.

– Все правильно…

– А кто ты и Орнелла?

– Мы центавры, но умерли очень давно – 150 миллиардов лет назад.

– Гасан, я ничего не понимаю.

Мой приятель вынул из кармана платок, отер им лысину и бросил его на стол.

– Видишь ли, Евгений, вы земляне находитесь на таком низком уровне развития – извини за откровенность – что вам трудно понять то, что легко выполнимо и естественно в далеком будущем любой цивилизации, – он задумчиво посмотрел вверх и продолжал, – когда центавры погибли пять лет назад, перед Станцией встал вопрос: самоликвидация или воссоздание людей. Она выбрала второе и взяла гены тех, кто жил 150 миллиардов лет назад…

– А почему не тех, кто погиб недавно?

Гасан удивленно глянул на меня, а потом хмыкнул.

– Они выродились.

Вдруг мой приятель торопливо указал вниз.

– Смотри!

Под ногами я увидел быстро затухающие звезды, вскоре они погасли – мы покинули Вселенную, а вверху – от нашей кабины тянулся желтый луч, который извивался и пропадал далеко в черном мраке.

В душе у меня появилось странное чувство отчаяния и сумасшествия.

Я торопливо перебегал от одной стороны кабины к другой, тер ее гладкую поверхность руками и, широко раскрыв глаза, напряженно глядел в чернильную темноту. И когда вскоре впереди заблестели скопления звезд, которые стремительно летели нам навстречу, я облегченно перевел дух и сел в кресло.

– Центавр – сказал Гасан с теплотой в голосе.

Голубая планета быстро приближалась к нам, она вскоре заполнила все перед нами; ее белесая дымка расступилась и внизу мелькнули очертания материков и морей. Я увидел города, утопающие в зеленых рощах, но тут же понял, что передо мной тянется один город, рассекаемый реками, озерами, морями.

Я ожидал увидеть циклопические постройки в виде египетских пирамид, но всюду, куда бы я ни смотрел – виднелись одно – или двухэтажные здания похожие на виллы. А прямо перед нашими глазами разматывалось белое полотно широкой улицы. Через равные промежутки мелькали поперечные бульвары – и нигде ни одного человека, только дома, деревья и больше ничего.

Мне стало не по себе.

– Гасан, а где же люди?

– Они погибли пять лет назад – это мертвый город, а новые центавры, вернее, старые центавры – живут на берегу моря в одном месте.

– Много вас?

– Нет, десять тысяч.

А между тем наше движение по воздуху резко замедлялось, но я не ощущал какого-либо неприятного действия сил тяжести.

Вдруг мы сделали плавный поворот в сторону особняка, и не успел я закрыть глаза, как неожиданно оказался в небольшой комнате, ее дверь распахнулась и к нам вбежал вихрастый мальчуган с огромными голубыми глазами. Он счастливо рассмеялся и уткнулся в живот Гасана, пронзительно крикнув:

– Папа! – облысел – а это что?

И он весело похлопал отца по толстому животу, и торопливо указал на меня пальчиком.

– Папа – это землянин?

– Да, Казик, землянин, – ответил отец и погладил мальчика по голове, потом вынул платок из кармана, смахнул с лица слезы и, словно оправдываясь передо мной, пробормотал: – Хорошо дома.

Рядом раздался женский голос, в котором звучали раздраженные нотки:

– Коло, через две минуты я делаю картину – не заставляй меня ждать. Мне стыдно перед людьми.

Коло оглядел свое сафари, потом мое – и отчаянно махнул рукой.

– Придется так – бежим.

И мы втроем помчались по длинным коридорам и широким лестницами на второй этаж.

Глава пятая

Казик толкнул ручками створки высоких дверей, и мы оказались в полукруглом зале, где было много людей, которые толпились вокруг белого экрана и тихо, сдержанно говорили.

Я ждал восклицаний и аплодисментов, которыми, как я считал, центавры должны были встретить меня, однако появление нашей тройки никто не заметил – все смотрели куда-то в сторону и кажется волновались. Я тоже посмотрел в ту сторону, куда смотрели все, и увидел небольшую дверь. Вскоре она распахнулась, и в зал медленно прошла высокая женщина в черном длинном платье с серебряным халатом на плечах, с напряженным лицом и сжатыми перед собой руками.

В зале раздались аплодисменты, и только теперь я обратил внимание на то, что люди здесь были отнюдь не молодыми.

Мне стало скучно. Я огляделся по сторонам, заметил поблизости огромный стол, на котором стояли разнообразные закуски и напитки, и шепотом попросил Казика показать мне как все это нужно есть, потому что ни одно из блюд, как ни странно, не напоминало мне землянские. Мальчик, видимо единственный в этом зале, чувствуя всю необычность моего появления в этом мире, очень серьезно взял меня за руку, подвел к столу и начал объяснять.

И так как люди стояли к нам спиной, я совершенно спокойно и вдумчиво начал поглощать удивительные кушанья, то и дело восхищенно качая головой и закатывая глаза в потолок. В моей душе звучали какие-то песни и ритмы, я взмахивал и в восторге притоптывал ногами, как вдруг, подняв глаза, я увидел впереди Орнеллу. Она со смешанным выражение удивления и отвращения смотрела на меня, впрочем, она тут же отвернулась.

Я отошел от стола…

Мой приятель был около жены. Он торжественно-медленно снял с ее плеч халат – центавры восхищенно воскликнули: «О-у!» – и еще плотнее сжали круг перед Герой. Я успел заметить на бледном напряженном лице Геры тень недоумения, когда она мельком глянула на мужа. Но тут же она шагнула к ящикам с красками, что находились метрах в десяти от белого экрана и расслаблено с закушенной губой опустила в них руки, а потом, с мучительным криком швырнула двумя руками комки краски на белоснежный экран. В зале раздался дикий стон сотни людей.