Царь Медоедов

Я взял все рабочие смены, чтобы хоть как-то себя занять. Когда она позвонила – её голос доносился откуда-то издалека, из другой вселенной. Безжизненная серость чёрно-белого кино, от этой боли не скрыться. Она сейчас там, гуляет, должно быть смеётся, а вечером он её грубо берёт в гостинице или у скал. Какая жизнь жестокая штука, вместо того чтобы я тихо страдал от неразделенной любви, она решила меня целиком выпотрошить и растоптать. Во время второго звонка, я в приступе ревности разбиваю телефон, достаю и ломаю сим-карту. Время замерло. Каждый день длится как год. Осталось пять дней, как же я её всё-таки ненавижу. Когда она приедет, скажу, что всё кончено.

Вечером официанты играют в настольный теннис, я не играю, глубоко погруженный в свою печаль. Вроде бы я с ними, но на самом деле нет. Якунин уехал на выходные, зато полненький Артур, под музыку пританцовывая с ракеткой, трясёт задом, срывая овации. Одна из наших зовёт меня в корпус, должно быть я сплю, потому что на кровати сидит Ира. Да точно… с обгорелым, как у макаки в термальном источнике, лицом, хлопает зелеными глазами.

– Я вернулась раньше, больше не могла без тебя.

– Я вижу, – стержень внутри треснул, но я сохраняю ледяное спокойствие. Я одёргиваю руки, и сжав губы мотаю головой, когда она пытается их взять в свои, мне больно и обидно, оттого что я готов утереться и обо всём забыть. Следующие дни мы не расстаёмся друг с другом больше чем на пять минут, все это замечают, никто ничего не говорит, может понимают, что стали свидетелями чего-то из ряда вон выходящего, а может не шутят жалея меня. Со стороны выглядит странно, как она глядя мне в глаза подымает одну бровь, затем вторую, и мы чему-то молча улыбаемся. Тысячи звёзд и мы только вдвоём.

Сталкиваюсь с тем, что её вкусы намного проще моих. Ей например нравится сериал «Друзья», она не может сдержать смех когда кто-то ударяется головой или поскальзываясь падает, смех был естественный, но выглядело как-то дико. Я впервые встретил человека, у которого шутки Чаплина, вызывали бы восторг. Ей непонятны многие мои любимые фильмы, и после моих объяснений, понимаю, что ещё и неинтересны. Не зная, что сказать, она замыкается и несёт нелепицу, «начинает дурить», будто её мозг, наталкиваясь на кочку пробуксовывает. Её родители живут на даче, и мы почти всё время проводим у неё. В перерывах между сетами я курю в окно, она, сморщившись, отталкивает: «Фу, воняешь как пепельница!» Я в свою очередь стараюсь сохранить свои границы в отношениях, порой пресекая лишнюю блажь. Закончилось лето, осень, зима и появилась недосказанность, мы так же держались за руки на прогулке, но она была уже не со мной. Сообщения в её телефоне всё подтвердили, пазл сложился, и самым грустным было то, что она решила вернуться, отчего ушла. На восьмое марта я уже пьяный приехал с бутылкой джина и мстил интуитивно. Она ещё не знала, что это клеймо будет не смыть из памяти тех, кто на досуге решит посмотреть наше домашнее задание. Друзья восхищались брутальной жестокостью моего поступка, и позже спрашивали: «Как ты до этого додумался в восемнадцать, так вот отомстить?» Я был очень зол, предательство уязвило гордость. Зачем быть такой шлюховатой, почему нельзя объясниться. Хотя чего ты ждал. Может виной всему были новые «Сумерки», где героиня умудряется сидеть сразу на двух стульях, держа парней на коротком поводке, при этом давая поводы для оленьих боёв, целуя то одного, то другого, ещё и находя этому объяснение. Как-то заспорив с одной знакомой, на тему этого шедевра, я услышал: «Просто всё очень сложно, сначала она думала так, потом так, любила обоих, но по-разному…» Просто её мать ходила по рукам, а до этого ещё её бабушка и это у них семейное, по-другому я не знаю, как объяснить подобное.

Как бы я не куражился после расставания, мне нравилось раздувать масштаб своего страдания, стоя под дождём, глядя на её окна и всё такое… Прокручивая в памяти раз за разом лучшие моменты, я уже не мог думать о чём-то другом, кроме собственной боли, я решил доплыть до самого дна чтобы побыстрее всплыть на поверхность. Очнувшись на дне притона через месяц, я понял, что получилось, дальше ничего кроме болезненной смерти уже не светило. Мои бродящие по городу останки припекало солнце. В центре в руки сунули визитку, помощь зависимым, то что нужно. «Церковь Иисуса Христа Распятого», го в секту, по крайней мере, не заскучаю. Так, офис на втором этаже ночного клуба. Стулья рядами, полный мужик в синих брюках и белой рубашке на серьёзе под бит читает рэп про бога. Не зря пришёл. После женщины и мужчины брали микрофон и рассказывали свои истории наркозависимости. Было похоже на правду, всё крайне печально, хорошо, что мозгов хватило прийти через месяц, а не через год. Пастор-репер прошелся со шляпой для пожертвований, вроде начали за бога а закончили коммерцией. Ещё несколько раз я приходил послушать тех, кому действительно плохо и помолиться чтобы отпустило. Кажется, Бог не помогает тем, кто никак не меняет свою жизнь, а только ноет о проблемах. Начали бомбить звонками «почему не хожу» и симку в очередной раз пришлось выкинуть.

С приятелем по шараге мы шатались по кафе и ресторанам в поисках работы. Расспросив персонал, пока ждали администратора, я решил устроиться официантом, а не поваром – разница, вместе с чаевыми, была в два раза. Порой кто-то запрещает или отрицает существование в себе тех или иных качеств, живым воплощением которых ты являешься. И тогда человек тебя ненавидит, за то что ты есть. Я не сильно беспокоился по этому поводу, касательно администратора – Оксаны Сергеевны, потому что обычно, мне удавалось произвести хорошее впечатление каким-либо поступком. Она всё время была в образе светской львицы, с этим заунывным произношением в нос и самолюбованием. Ей не удалось избавиться не от лошадиных форм, не от деревенского шарма. Хозяева ресторана были какие-то чучмеки и ясное дело, что она не гнушалась… ну да ладно, сердцу не прикажешь.

В один из вечеров я видел, как внизу садилась пара, эффектная стройная девушка в чёрных колготках с орнаментом (всегда был падок на необычные чулки или колготки) и мужик в пальто. «Кажется, кому-то сегодня обломится» пронеслось в голове. Ширма закрылась, и я про них забыл, у меня и так висело семь столов. Через пару часов, наверху я застал, как тот мужчина в пальто рассчитался, и небрежно кинул: «Отвезёте её домой, не знаю, где она там живет…» Он вышел, Оксана Сергеевна наградила его каскадом унизительных эпитетов, который кроме бармена и пары официантов, никто не слышал. Всё стало ясно в час ночи, мы закрывались и все собрались внизу. Та девушка в колготках отдыхала лицом на столе.

– Вот дуры!!! Пить не умеют и шатаются непонятно с кем!

– Девушка!!! Девушка проснитесь, мы закрываемся, девушка!!! – надрывался шеф-повар и тряс её.

– Слушайте, она же не шейкер, так её только вырвет.

– Даже не знаю скорую вызывать или милицию… менты её точно изнасилуют, – по голосу было понятно, что Оксана Сергеевна склоняется ко второму варианту, желая отомстить за собственные ошибки молодости.

– Можно я попробую? Её разбудить.

– Ну попробуй.

На руках я вынес её по лестнице, благо она следила фигурой, в туалет, и начал водные процедуры. Было жалко бить её по щекам, но пусть лучше она проснется дома, а не в больнице. Надо хотя бы разбудить… но она не подавала признаков жизни. Адрес она так не скажет, начну с имени: «Как вас зовут, имя, как вас зовут, скажите…» Через пару минут она чуть приоткрыла глаза и сказала: «Света»

– Света, где вы живёте, Света, не отключайтесь… – бесполезно, рубильник выключили. В дверь настойчиво стучали, пришлось открыть.

– Ну что там?

– Я отвезу её домой, закажите такси.

– Ага, как же, мужики одинаковые, трахнешь её, – Оксану Сергеевну передёрнуло, как будто речь шла о Квазимодо.

– Господи, да почему вы так плохо обо всех думаете…

– Потому что знаю.

Таксист был явно не в восторге: «Куда едем?»

– А можно пока прямо, давайте отъедем, а то моя начальница смотрит.

Пока мы ехали я продолжал попытки пробуждения. На мои вопросы, откуда-то из глубин подсознания она сказала: «Общежитие». Хорошо, но их полно в городе, в каком районе? Я перечислял районы и тряс её, вроде она сказала Юность, поехали в Юность. Её вырвало, водитель матерился, я отдал все деньги, какие были с собой были, и занёс её в фойе, где сидела старушка-вахтёр.

– Доброй ночи, скажите, ВОТ такая девушка, – я повернул её лицом, – у вас где живёт?

– В двадцать четвертой, это на втором этаже.

Слава Богу, её тут знают, мы поднялись, я прислонил Свету к стене и начал искать ключи…

– Света просыпайся, надо открыть дверь, а я не могу найти ключи, Света!

Она сползла по стене, чёрт, да что такое, я опять её поднял на ноги. Нашёл ключи, открыл дверь и прислонил её к косяку, она попыталась сделать шаг вперед, чуть не упала и рукой нащупала выключатель. В комнате загорелся свет, она повернулась раскрыв огромные голубые глаза на пол-лица, как в японском аниме, я подумал: «Ого, вот это глаза.»

– Вы кто?

– Я никто, просто официант, довёз вас… – мне на грудь с тумбочки прыгнул огромный сиамский кот вцепившись в белую рубашку. Я пытался его отодрать, но он только глубже впустил когти.

– Не поможете мне его снять?

Света стояла задумчиво глядя на нас обоих.

– Мой кот не любит людей, впервые вижу, чтобы он запрыгнул к кому-то на руки.

– Да это чудесно, но очень больно, помогите…

–Сейчас, – она сняла кота. —Уже наверно очень поздно, оставайтесь.

– О нет спасибо, мне завтра опять на работу.

– Куда вы поедете, оставайтесь, думаю кот это знак, вы должно быть хороший человек, вы же не маньяк?

В комнате стояла огромная кровать, висела плазма, в углу компьютер, неплохо для общаги. Она сказала:

– Только не приставайте, ладно, мне так плохо…

– Эм, конечно.

– Я тушу свет.

Я лежал в брюках и рубашке боясь пошевелиться, и не мог заснуть, мне очень нравилась Света, эти огромные голубые глаза были нечто, но она явно была старше лет на шесть. Странно всё.

Солнце пробивалось через шторы.

– Доброе утро, я сделала вам кофе. – первый раз в жизни девушка приготовила мне кофе и принесла его на подносе, я ещё не проснулся. Слегка опухшая и без подводки она выглядела совсем беззащитной.

– Спасибо.

– Я не знаю имени моего спасителя…

– Илья.

– Илья мне так неудобно, могу я как-то отблагодарить ваш персонал, может приехать, купить им тортик?

– О-о-о поверьте не стоит, они в общем, не были бы к вам… в общем не стоит, правда.

Повисла неловкая пауза. Другого шанса не будет.

– Не переживайте, с кем не бывает, если хотите отблагодарить… давайте сходим куда-нибудь?

На остановке я достал пачку «Парламента» и закурил. В кармане лежала бумажка с её номером, главное не потерять.

Через неделю мы шли под руку, и я ловил на себе многочисленные завистливые мужские взгляды, выглядела она как дорогой спортивный автомобиль, естественная красота всегда впереди искусственных аналогов. Пока мы ели в ресторане и сидели в кино, я бегал накуриваться в туалет – она была слишком пылкая для меня, нужно было скрыть волнение. Мы вышли, и пока я гадал где потерял все деньги, она предложила поехать к ней.

Мы снова вошли в эту комнату, она посмотрела на меня, как смотрит самка оленя на охотника за секунду до выстрела, как будто она хотела побыстрее закончить со всем этим, отблагодарить постелью. Это было ужасно. Я всегда оставлял девушкам выбор.

– Посмотрим что-нибудь?

– Давай.

– Какой-нибудь фильм ужасов?

Она вывела на плазму «Паранормальное явление».

– Курила когда-нибудь гидропонику?

– Эмм нет.

– Давай покурим.

– Нет, конечно, нет.

Через пять минут я её уговорил, думал, что это её расслабит, но её пробило на смех, а меня в конец заморочило от фильма. Мы опять легли спать, как и первый раз. Позже мои знакомые реагировали типа: «Да ладно? Ты упустил такой шанс», или «Это мог быть лучший опыт в твоей жизни», а я всегда думаю, эта история замечательна тем, что ничего не было, ведь если бы я ей действительно нравился, мы бы продолжили общаться.

Лицейские друзья, с которыми я учился до суворовского позвали работать в call-центр. Тогда это было в новинку, много студенток и работа вечером по четыре часа. Там я и познакомился с Геной, который учился на стоматолога, и как это обычно бывает, мы быстро поняли друг друга. Сначала я накурил его, а потом он притащил пять грамм амфетамина. Работать стало интереснее. Ему нравилась одна девушка, есть их такая разновидность, которая всего стесняется, краснеет и создаёт неловкие ситуации. Оказалось, что и он стесняется к ней подойти.

– Пригласи её с подругой, и мы вдвоём.

– Подруга это вон та рыжая?

– Ага.

– С тебя причитается.

Перед свиданием мы разнюхались на заснеженной детской площадке.

– Как же мы будем сидеть в кинотеатре два часа, есть я точно не хочу…

Концентрироваться на фильме было невозможно, идти в кино было глупой идеей, но так мы хоть не палились. С подругами мы попрощались в фойе, чем как всегда только подогрели интерес.

– Фуф, это было жёстко…

– Не говори, больше так делать не будем.

С девушкой Гена потом долго и уныло отношался, пока наконец не понял, что только вкладывает в неё эмоционально как в чёрную дыру ничего не получая взамен. Ну, то есть, получая, но совсем не то. Я пьяный как-то купил рыжей вместо букета роз, букет из двадцати «пластиковых» роз. Она была ошарашена. «Зато не завянут, только пыль стирай с них». Но её мать не оценила юмора и выбросила их, – «Он бы ещё венок принёс». Но вот чем хуже с ними, тем они лучше себя ведут, до определённого момента конечно, но это парадокс. А чем ты внимательней и больше стараешься, тем сильнее они расслабляются и садятся на шею. После моего букета она стала куда покладистей, он приспустил её с Олимпа.

Скоро мы стали вместе снимать квартиру, и я предложил устроить рейв, предложил скинуться. Два дня мы мутили, и в пятницу вечером выложив всё на стол, радовались ништякам. Я набрал пива, но из-за проклятой сухости во рту мы его быстро выпили и пришлось идти в магаз. Ещё работали ларьки на остановках. Перед ларьком нас мусора положили нас на асфальт и одели наручники. Посадили на заднее сиденье, два уазика. В этот момент я подумал о том, что мы сгребли всё со стола и на автомате взяли с собой, я посмотрел на Гену, лица не видно. Выбрасывать из карманов пока едем? Но это на сорок тысяч разной фигни, врят ли она тут в швах сиденья затеряется. Гена прошептал: «Кто-то сдал, не понимаю как, никто не знал, что мы набираем столько». Коленка у меня начала подпрыгивать от тика, «Ладно, уже девятнадцать, в общем то пожил, если отец поможет деньгами на адвоката, лет пять дадут за распространение, выйду в двадцать четыре…»

Долго ехали тёмными дворами: «Сейчас будут бить и всё вытаскивать». Фары ещё нескольких ментовских машин освещают безымянные трущобы, куда нас вытаскивают. Под единственным фонарём парень со стёсанной половиной лица, второго глаза нет, Господи, что это вообще за хоррор, пусть меня отпустит!

– Не они, – сказал парень.

– Мы задерживаем всех в черных куртках, а вы как раз оба в черных, – говорит опер, снимая с нас наручники, – Ну всё идите, или у вас какие-то проблемы?

– Нет, нет всего доброго.

С трудом передвигая ногами, до конца не осознавая произошедшее мы доходим до угла дома и бежим так, как никогда ещё не бегали. Мы заперлись, отключили телефоны и употребили почти всё за четыре дня, в течении которых молчали, слушали музыку, остатки порошка смыли в унитаз. Школьник-хулиган которому в воспитательных целях проводят экскурсию в тюрьму знает, что его там не оставят… С тех пор охота отпала, ну мы могли немного курнуть, но всегда немного, исправно посещали тренажерный и тот случай не обсуждали, потому что не хотели даже этой энергии страха давать бытие через слова в нашем мире, пусть этот кошмар остаётся там, было и было.

Противостояние с администратором закончилось неожиданным образом. В субботу там отдыхали прилично одетые, как это теперь называется, предприниматели с тёмным прошлым.

– Простите, должна вас предупредить, что мы через пятнадцать минут закрываемся, – сказала официантка.

– Родная, вы пока не закрывайтесь, мы денежкой не обидим.

Не зная, что ответить, она поднялась наверх: «Оксана Сергеевна! Там рассчитываться не хотят, а я домой уже хочу…»

– Как понять не хотят, та компания большая?

– Ну да.

– Пьяные сильно?

– Ну-у-у не сказать.

– Щас я разберусь.

Оксана Сергеевна привыкла врубать быдло-самку, но на этот раз не сработало да и не могло сработать, есть люди которые не всё могут простить, особенно проявление неуважения, но я думаю, что всё в жизни не случайно… После её угроз перемешанных с матом, мужики с досадой поморщились, ближайший встал и с размаху отправил нашу ракету в межконтинентальный полёт под который играла одна из медленных песен Синатры, что-нибудь вроде «As Time Goes By». Напуганные официантки позвонили в милицию и владельцам ресторана. Мои новые кумиры вышли покурить и встретить ментов. Приехавшие, увидев золотые перстни и прочие атрибуты, с арестами решили не спешить, у всех нынче связи, и терять работу, даже старший лейтенант, был не готов. Приехавшие на крайслере чучмеки, вообще притихли. Приехали ещё мусора, решили брать числом как татаро-монголы. Начали качать права, всем хотелось взятку. Гости ресторана, разрешили довезти до отделения и сразу выпустить того – кто ударил.

К сожалению, я не работал в тот день, утром мне всё пересказала симпатичная, но пустая Алина и спросила: «Правда, жалко Оксану Сергеевну?»

– Ты не представляешь, как, не представляешь… – ответил я.

Пока проходил огромный фингал, она ходила как шёлковая, но только до тех пор, пока он не сошел… Как жаль.

В то время моя мать начала летать на групповые медитации в американские и египетские пирамиды. Организации вроде международных сект как сайентологи, «выкупали» объект на два-три дня, а администрация выставляла для туристов вывеску «Работают археологи, временно закрыто». По её словам они там раскручивали сферы, «заряжались» энергией чтобы расходовать её по городам. Не думаю, что они там занимались человеческими жертвоприношениями, но эти гуру наверняка влияли на сознание находящееся в состоянии транса. Я ещё подростком из любопытства брал у неё почитать Кастанеду или Ошо. В апреле она предложила съездить на эзотерический фестиваль под Харьковом, чтобы я там отметил двадцатилетие. Поначалу я отказался, но работа уже на новом месте заедала, и нужен был тайм-аут. Ехали с новой маминой знакомой из эзотерической лавки – Татьяной. Я сел в машину.

– Сын знакомься: Татьяна и Максим.

– Очень приятно, Илья.

Обоим под тридцать, Татьяна невысокая энергичная веселушка, Макс рыжий с прищуром. Я слушал плеер, пока женщины что-то обсуждали и хохотали. Через несколько часов я немного повеселил компанию своими историями, разбавив их абсурдность, уязвимой откровенностью и сарказмом. Резвый «Lancer Evolution» ночью пару раз сносило с дороги, после чего движок начал стучать.

Фестиваль проходил в живописном месте на холмах в лесу, когда то здесь был детский лагерь. Пёстрые толпы девушек с точками на лбу в афгани и парней с дрэдами, несколько обнадёживали. Музыканты в цветной толпе играли на ручных барабанах или дули в огромные трубы. По крайней мере, смерть от скуки здесь не грозит. Повсюду стояли палатки: с кислотного цвета футболками, вонючей кришнаитской стряпнёй и орехами с салатом у сыроедов. Открытие в актовом зале началось с выступления женщины-организатора. На сцену вышли и сели на стулья лицом к публике десять человек, по очереди они представляли свои бесплатные мастер-классы по два часа, можно было выбрать и сходить на любой из них, проходивших в старых и новых корпусах лагеря. Через два часа все опять собирались в зале, выбирали, и так до вечера. Казалось, что выбор большой, но всякую йогу и тантру с холотропным дыханием я презирал, мы с Максом выбирали какого-нибудь брахмана, индуса-гуру или психотренинги. Мать с Татьяной ходили на всякую лажу: чёрных-белых магов, мастер-классы по массажам и арома-маслам… ну вы поняли. Впечатление на меня произвела грузинская колдунья. Без этого напускного образа, с закрыванием глаз, а спокойной уверенностью и свободой движений. В этом её походка имела что-то общее с танцем. Она «считывала» человека и объясняла, как с внутренним разладом справляться. У кого-то это была потеря близких, имущества, или болезни. Глядя на меня, она безошибочно определила лейтмотив моей жизни: «Почему ты не можешь перестать думать о той девушке? Давно пора отпустить…» Я действительно порой думал, что больше не смогу никого полюбить.

В перерыве мы с Максом шатались по лагерю. Он спросил:

– Умеешь цеплять девчонок?

– О-о-о, я мастер-пикапа, – я рассмеялся.

– Ну давай, продемонстрируй что-нибудь…

Я выбрал двух подружек, своих ровесниц, – Простите девушки, вы не видели тут нигде белого коня?

– Белого кого???

– Дело в том, что я принц… потерял своего коня, – я показал пальцами как он ускакал в даль.

– А-а вот оно что… – они рассмеялись и ушли.

– Ты серьёзно?! Это что, должно было сработать?

– Без комментариев. Я не успел ничего лучше придумать.

– Да братуха, пикап явно не твоё …

Чья-то рука похлопала меня по плечу и с украинским акцентом прозвучало: «Эй принц… я Юля, а это моя подруга Мария.»

Через пару дней я ненадолго освободился от Юли, с которой теперь вместе ходил на мастер-классы. Мы с Максом купили пива, у вигвама сыроедов пахло травой, – Зайдём?

На полу сидел чел в вязаной шапочке с бородой. Мы познакомились, накурились до хохота, занавес открылся и женский голос спросил: «Грибы будете?» На самом деле в такой атмосфере было бы прикольно и без допинга, но вот эта мужская солидарность поли-наркоманов, вносила свои коррективы, о которых не принято говорить или кому-то рассказывать.

Через неделю Татьяна поссорилась с Максом, и они с матерью уехали поездом на середине фестиваля. Юлька была профессиональным фотографом и пошла, снимать очередную девушку с дрэдами в лес. На сцену вышел светлый невысокий мужчина и приглашал на инициацию первой ступени рейки-медитации с рунической магией. В помещение на втором этаже нового корпуса, через окна в крыши пробивались лучи вечернего солнца. Мы расселись на ковре, слушая небольшую предысторию появления нового течения. Уже потом я узнал, что эти системы упрощают донельзя, чтобы их освоение, не вызывало у современных потребителей сложности. Как западная версия каратэ, где всё равно нужно поклониться какому-то духу зала. Произнося про себя кодовое словосочетание, нужно было представить поток энергии, идущий из космоса. Я постеснялся спрашивать – откуда именно из космоса, или это энергия там везде, с чем мы пытаемся связаться? Играла расслабляющая музыка, все закрыли глаза, и через пять минут, я действительно увидел серебряный поток, идущий вверх, как будто и почувствовал его. В конце занятия наш учитель сказал, – Пробуйте медитировать, поток должен развить интуицию и связи с окружающим миром.

У выхода ждала Юля, я чувствовал прилив сил, границы сознания раздвинулись. Чем-то было похоже на действие кислоты, но без галлюцинаций и потери контроля. Мне удавалось входить в состояние потока всё чаще. На втором занятии он стал золотым, никогда раньше воображение не работало с такой силой независимо от меня. Я столкнулся с чем-то, что действительно влияло на моё самочувствие. Если так бахает на первой ступени, что может быть на пятой?

Максу на ремонт брички нужны были деньги, он предложил организовать шашлычную, занял у грузинской колдуньи деньги: «Не отдашь – заберу здоровьем». Мы заплатили организатору за место, купили на рынке в Харькове большой складной мангал, шампуры, уголь, одноразовую посуду, кетчуп и замариновали пятьдесят килограммов свинины, которые раскупили в тот же вечер. Мы замариновали ещё сто килограмм в большом количестве лука, чтобы сохранить его несколько дней на жаре, но и они улетели. По очереди мы жарили мясо, а вечером с девчонками пили вино под этим навесом. Оказалось, что на этом шабаше не так много веганов и борцов за права животных, как казалось с первого взгляда.

К концу фестиваля мы заработали на ремонт и немного на отдых в Харькове, Макс уехал со своей компанией, я с Юлей снял квартиру. Девятого мая впервые за много лет посмотрел парад, сходил в супермаркет, взял вина и креветок на вечер. Вечером мы сидели на кухне, квартира была на первом этаже и окна выходили на сквер с трамвайными путями. Почему-то я подумал, что буду вспоминать об этом тихом романтическом вечере с девушкой, к которой ничего не испытываю. Через три дня исполнялось двадцать, и впереди была вся жизнь. Кем я стану через пять, десять лет… Моя подруга вырубилась, а я бездумно продолжал щёлкать каналы с клипами. На настенных часах была половина двенадцатого, когда я потушил свет и наконец, лег. Снилось, что я иду где-то, за ногу кусает собака, и я дёргаюсь, проваливаясь глубже в сон. Здесь как в сумраке, нет людей, я иду по пустой набережной, слышу разговаривающих у столов для настольного тенниса. Никого нет, только звук прыгающего на столе шарика. Я прищуриваюсь и вижу две тени, ощущение глупого розыгрыша, и я бросаюсь на одну из теней, мы падаем, но не касаемся асфальта, а проваливаясь, тонем. Третий уровень сна. Тень, которую я схватил – здесь человек, но каждая частица лица постоянно меняется, как волны. Это существо говорит: – Я твой проводник здесь, – отворачивается и идёт впереди, – тебя ждёт ряд испытаний, обучение гибкости сознания.