Цитадель: дочь тьмы

Марианна Красовская

Цитадель: дочь тьмы

Глава 1. Странник

В заброшенных катакомбах было темно, но сухо. Пожалуй, воды было слишком мало. Мужчина, который брел по беспрестанно роящимся коридорам, то и дело облизывал потрескавшиеся губы. Услышав в одном месте стекающий по стене тонкий ручеек, он хриплым, едва слышным шепотом возблагодарил Всевышнего и приник к стене ртом, пытаясь собрать как можно больше драгоценной влаги. Он хотел бы остаться здесь вечно.

Но у если воду еще как-то можно было найти, то еды здесь не было никакой: даже крысы не водились. Его мешок опустел больше недели назад. Может, меньше – он уже потерял счет дням. Он даже не знал, в каком мире находится. Одно было однозначно: катакомбы строили гномы. Только у них могла быть такая чистота и качество отделки. Давно заброшенные ходы оставались в идеальном состоянии, не было ни лишайников, ни затхлости.

Надо было двигаться вперед: мужчина чувствовал, что выход недалеко. Он очень ослаб, ноги были стерты в кровь. Усталость не проходила даже после сна. Усталость была привычна: скитаясь по чужим мирам, он много раз не мог даже молиться от истощения. Но сейчас было хуже. Порой хотелось просто лечь и умереть.

Был бы человеком – давно бы уже подох как собака. Но он был эльфом, хотя по нему это сложно это было понять. Мужчина давно обрезал волосы под корень. Родовые знаки на лбу и висках потускнели и полустерлись. А эльфом он и раньше был неправильным, отчего и попал в такую передрягу.

Мужчина любил подземелья. Он чувствовал себя здесь в своей тарелке. Но гномьи коридоры низкие, тесные. Света нет – откуда он под землей? Темно, тесно, да еще и холодно, как в могиле. Так и клаустрофобию можно заработать.

Эльф прислонился к стене, пытаясь побороть внезапное головокружение. Сердце колотилось где-то в горле. А что, если он здесь умрет? Никогда больше не увидев небо? Сады Озерного Края? Облачную чащу? А ведь он обещал к НЕЙ вернуться! Кто бы знал, как трудно исполнить обещанное…

Приступ паники прошел так же внезапно, как и начался. Более того, он принес только пользу. Эльфу показалось, что тьма вокруг стала чуть мягче, а воздух – свежее. Сил не прибавилось, но дух, кажется, взбодрился. Мужчина пошел вперед, касаясь кончиками пальцев стены. Он хорошо чувствовал путь, знал, когда свернуть, когда пригнуться, когда перешагнуть через камень. Спустя маленькую вечность он остановился, прислушался и рассмеялся беззвучно – где-то сверху слышались голоса.

Он закричал, но из сорванного горла вырвался лишь хрип. Не надо было орать и плакать раньше. Не надо было петь из последних сил. Так его не услышат. Он поднял камень и, примерившись, ударил по стене. Послышался треск. Удар был слаб, но интуитивно мужчина нашел то самое место. Он стучал по стене камнем, выдыхаясь, то и дело попадая по пальцам, едва не плача от того, что сил не было. Три быстрых удара. Три удара с длинными паузами. Снова три быстрых.

А наверху ссорились двое. Ссорились самозабвенно, громко и с удовольствием.

– Как же я тебя ненавижу! – кричала юная темноволосая девушка.

– А я тебя люблю! – в тон ей орал мужчина – темнокожий и темноглазый. – Ты вся моя жизнь, ты – моя единственная!

– У тебя есть выбор, а у меня нет! Ты же никого ко мне на перелет стрелы не подпускаешь!

– И не подпущу! – он дернул девушку за руку и прижал к голой груди. – Ты моя. Моя невеста. Моя женщина.

– Никогда я не буду твоей, запомни это!

– Договор подписан, – в голосе темнокожего слышен металл.

– Да плевать! – откидывает тяжелую гриву вьющихся крупными кольцами волос девушка, словно нечаянно прижимаясь к мужчине всем телом. – Я его не подписывала. Это просто нечестно.

В ответ мужчина обхватывал тонкое лицо огромными черными руками и склонялся к нему так низко, что их носы соприкасались. Девушка закрыла глаза и надула губы, с нетерпеливым волнением ожидая поцелуя, но мужчина медлил. Она приоткрыла один глаз, потом другой и сердито сдвинула брови. Мужчина же отодвинулся и покачал головой.

– Ты это слышишь, Соль?

Девушка наклонила голову, прислушалась и неуверенно прошептала:

– Кажется, снизу. Кажется, стучат.

– И стучат осознанно. Сигнал бедствия.

– Орр, ты же не собираешься?

– Разумеется, собираюсь.

Мужчина огляделся, а потом решительно отодвинул девушку в сторону, достал из-за спины большой двуручный меч и принялся ковырять им огромный, в человеческий рост валун, издавна служивший оркам ориентиром в этой пустыне.

– Рычаг, – подсказала девушка.

Орк кивнул. Найдя небольшую трещину, он с силой вогнал меч под камень и навалился всем телом. Валун поддался неожиданно легко, мужчина даже едва не упал. Под камнем чернел колодец с металлическими скобами на стенке.

– Эй, кто там? – крикнул орк в темноту. – Живой? Сам выбраться сможешь?

Темнота прошелестела в ответ что-то непонятное и зашевелилась. Девушка пискнула и ухватилась за мускулистую руку своего "ненавидимого" спутника. Некто живой там, внизу, кажется, попытался лезть вверх, но сорвался, упал и слабо застонал.

Орк тяжело вздохнул и полез вниз. Без какого-то особого труда он выволок наружу полумертвое истощенное тело и разложил его на жесткой иссохшей земле. Тело жмурилось.

– Ему больно от света, – взволнованно сказала Соль. – Надо укрыть его глаза. И напоить. Там, внизу, с водой так же плохо, как здесь.

Орр на мгновение замер, любуясь ей. Девушка казалась ему невероятно красивой. Потом он кивнул и развязал шелковый платок с ее шеи, нежно касаясь костяшками пальцев влажной от пота девичьей кожи. От этих прикосновений Соль вся заливалась краской и дрожала, но не сопротивлялась. Платком завязали найденышу глаза, а потом Орр попытался его напоить из фляги. Вода выливалась из рта незнакомца.

– Не жилец, – прокомментировал орк.

– А разве Аарон сейчас не в Цитадели?

– Ты что, действительно считаешь, что я ради этой падали поеду за целителем? – изумился орк. – Это нерационально.

– А если я тебя попрошу? – девушка ласково коснулась плеча мужчины и заглянула ему в глаза.

Орр на это и рассчитывал. Разумеется, он не бросил бы это… существо хотя бы потому, что сигнал SOS в их мире был неизвестен до тех пор, пока здесь не появились чужаки. Это значит, что этот тоже не местный. И может быть полезен. Но и Соль он знал хорошо – она, хоть и строила из себя невесть кого, девочка добрая. Не воспользоваться этим Орр не мог.

– Попроси, – равнодушно ответил он ей. – Только с чего бы мне тебя слушаться?

– Пожалуйста, Орр!

– А что мне за это будет? – он даже глаза прикрыл и прикусил щеку изнутри, сдерживая торжествующий вопль.

– Я позволю себя поцеловать. По-настоящему.

– С языком? – хрипло уточнил мужчина.

– С языком, – немного подумав, согласилась девушка. – Но не всегда, один раз.

Орр сглотнул. Это было гораздо больше, чем он мог мечтать.

– Ладно, – небрежно кивнул он. – Один раз. Но сколько я хочу.

Соль кивнула и отвернулась, сдерживая улыбку. Смешной он.

Орк же закинул чужака на плечо и быстрым шагом отправился в деревню. Девушка не отставала от него.

Мужчина принес тело в свой дом, уложил в свою постель и позвал сестру, велев ухаживать за раненым. Орра-Ла, высокая, крепко сбитая орчиха с короткими кучерявыми волосами, недовольно поморщилась, но возразить не посмела. Вождю вообще никто не возражает.

– А ты? – только и спросила она.

– А я в Цитадель за целителем.

– Давай я съезжу?

– Ну уж нет, – весело ответил Орр. – Я сам. Мне награда обещана.

Орра-Ла фыркнула и пошла за водой. Вместе с Соль они намочили тряпицы и обтерли чужаку лицо.

– Ты знаешь, кажется, это эльф. Как ни странно, – сказала орчиха.

– Похоже, ты права, – прошептала девушка. – Уши эльфийские. И татуировка, смотри.

Соль грустно потрогала свой лоб. Ей татуировки еще не сделали. И не факт, что они вообще будут. Слишком всё сложно.

Эльф открыл воспаленные глаза и с какой-то злостью поглядел на склонившуюся над ним девушку. Попытался приподнять голову и что-то сказать, но не вышло. Он снова обмяк, обиженно скривив рот.

Глава 2. Один из миллиона миров

Ахиор снова ошибся. Да сколько же их, этих миров! Теоретически, разломы пространства не должны были выкидывать его в мир, который он уже однажды посетил. Исключение составляет только тот мир, в котором ты родился. В него может забросить в любое время.

Ахиор побывал уже в четырех мирах. Он теперь по праву мог считать себя специалистом по разломам; вот только к цели это его не приблизило нисколько. Этот мир тоже чужой, потому что существ, подобных девушке, которую он увидел, на его родине просто не существует. Эльфы всегда светлоглазые блондины. У людей не бывает острых ушей. Орки… ну девушка явно не орк и не гном. И к темным она не имеет никакого отношения, ведь ни рогов, ни хвоста, ни алых глаз у нее нет.

Поняв, что снова промахнулся, Ахиор просто обессилел. Ему больше не хотелось жить. Невыносимо. Это невыносимо. Наверное, миров миллионы – как звезд на небе. И вернуться он просто не сможет. Прохладная влажность на лице немного его успокоила. Может быть, здесь хотя бы есть место силы? Ну хоть одно? И по новой: отдохнуть, найти какую-нибудь работу, выучить язык, изучить мир… запастись продуктами, найти разлом и шагнуть в него.

Знакомое слово вывело его из оцепенения, он не поверил своим большим ушам, дернулся, вслушался:

– До Цитадели несколько часов езды. Потом обратно. Доживет ли? – спрашивал низкий женский голос с очаровательной хрипотцой.

– Если это эльф – доживет, – уверено отвечал второй голос – более нежный. – Орра, а чьи знаки?

– Да черт их знает. Мутный тип какой-то, не понимаю. То ли Танцующее Пламя, то ли Багряный Лист.

– Почему они стертые?

– Я похожа на оракула? Спроси у матери.

Ахиор глубоко вдохнул – так глубоко, что в груди закололо. Цитадель! Танцующее Пламя! Багряный Лист! Господи великий и всемогущий! Дом!

– Эй, эльф, – испуганно вскрикнула орчиха. – Ты это чего? Сола, у него агония! Что делать? Я ведь не лекарь!

Но эльф не собирался умирать. Он смеялся и плакал одновременно, задыхаясь от счастья. Он дома!

Теплые сильные руки встряхнули его так, что зубы лязгнули.

– Не бей его! – вскрикнула непонятная девушка.

– Если он подохнет, Орр-Вооз меня придушит, – паниковала орчиха. – Что стоишь как статуя праматери Агары, сделай что-нибудь, ты же эльфийка.

От такого удивительного заявления Ахиор даже приоткрыл один глаз. Эльфийка? Темноволосая? Кареглазая? Да ладно! Сколько же прошло времени, если эльфы так изменились?

– Вот видишь, он живой. Я его спасла, – заявила орчиха.

Ахиор хотел ответить что-нибудь ядовитое – спасительница нашлась! – но вместо этого просто провалился во тьму. Это была уютная, теплая, нежная тьма – потому что родная.

Соломея, или Сола, или, как называл ее Орр, Соль озабочено вгляделась в его лицо, но сразу поняла, что незнакомец просто уснул. Она потерла устало переносицу, поправила мужчине подушку и принялась внимательно разглядывать изможденное лицо.

Все эльфы красивы. Даже впалые щеки, искусанные в кровь губы и ввалившиеся глаза не портили совершенство лица. Волосы, если отмыть, будут белые, а не золотистые, как у большинства эльфов. Соле хотелось знать мужчин, нет, даже не так. Она хотела знать себя. По старому договору с орками, она должна выйти замуж за их нынешнего вождя Орр-Вооза. Тот охранял свою невесту, опасаясь, что она полюбит другого. Он сделал так, чтобы никаких других вокруг нее не было. Ей вообще-то нравился жених. Он ее привлекал. Но что такое любовь, она не знала.

Мурашки по спине от прикосновения ладони? Вспыхивающие щеки от похабных комплиментов? Головокружение и дрожащие колени от прикосновения горячих губ к коже за ухом? Так может, она так на всех реагирует? Не только на Орра.

Но чтобы это понять, разобраться в себе и в том, что такое отношения между мужчинами и женщинами, неплохо было бы пообщаться с этими самыми мужчинами. А где их взять, если орки к ней подходить боятся, из эльфов она только с Аароном знакома, который ее еще ребенком на руках носил, а в Цитадели – ближайшем оплоте цивилизации – все женатые?

А тут хоть на живого (условно-живого) эльфа посмотреть довелось.

Правда, ей еще с Орром как-то расплачиваться придется, но тут уж Сола только радовалась. Он же берег ее, словно стеклянную вазу. Пылинки с нее сдувал. Лишнее себе почти не позволял, а ей, между прочим, любопытно. Очень. И что с того, что она несовершеннолетняя по законам своего рода? Эльфы, даже такие дефективные, как она, взрослеют позднее, а дееспособными и вовсе с пятидесяти считаются. До пятидесяти Сола ждать никак не могла. Это же смешно просто: если мысли и желания у нее вполне взрослые, почему она должна ждать какой-то мифической даты? Вон, хозяйка Цитадели уже в тридцать полностью самостоятельной была.

Можно конечно на это возразить, что Галла в другом мире жила, так и Соломея не в эльфийских чертогах. Орки это все же орки, у них всё по-другому. Здесь даже браков нет. Да что там браков, женщины часто не знают, кто отец ребенка! Хотя, конечно, постоянные пары уже не редкость. Это раньше, до того, как Орр-Вооз стал вождем, женщины и мужчины жили в разных деревнях и пересекались несколько раз в году исключительно с целью продолжения рода. Но двадцать лет назад началось объединение племен под крепкую руку юного энергичного вождя, и жизнь медленно стала меняться. Впрочем, женщины здесь по-прежнему вели хозяйство и занимались выращиванием овощей и фруктов, а мужчины пили вино и мечтали о ратных подвигах.

***

Великий эльфийский святой прибыл к вечеру – так быстро, как только было можно. Он был очень любопытен, появление странного чужака не могло его не заинтересовать. Высокий изящный эльф бесцеремонно ворвался в дом вождя, сунул свой идеальный нос во все чашки, стоящие на столе, потребовал горячей воды, самого крепкого вина и жаровню, и только после этого присел на корточки возле раненого.

– Оп-па! – восторженно заявил он. – Эльф! Та-а-к! Вы его кормили?

– Он спал всё время. Только воду давали.

– Отлично! Он крайне истощен. Кормить осторожно. Сначала только бульон. Потом можно кашу жидкую, несколько ложек. А поить как можно больше, я оставлю трав. В целом ничего серьезного. Ногти только в мясо и ноги сбиты. Ну и переохлаждение.

Эльф задумчиво огляделся, остановил свой взгляд на Соле и оскалился радостно:

– Дорогуша, помолись за дядю.

– А чего сразу я? – испуганно раскрыла глаза девушка. – Это вы у нас святой. А я просто… обычная.

– Тебе это нужнее, – загадочно ответил Аарон. – Давай. Ему сейчас очень не помешает молитва.

Сола закусила губу и жалобно поглядела на жениха. Тот развел руками: дескать, это ваши эльфийские дела, я-то тут при чем? Орр-Вооз, впрочем, вырос среди эльфов. Их обычаи он знал и любил. Правда, свои услуги предлагать не спешил: орку и молиться? Да его сородичи засмеют!

Соломея поняла, что выхода у нее нет, опустилась на колени возле чужака и сложила руки. Молилась она редко. Очень редко. Если честно, то только когда попадала на службу в Цитадели. Она не видела в этом нужды, ей и так было хорошо. Но спорить с Аароном просто смешно, да и не просил он ничего невозможного. Поэтому она просто закрывала глаза и еле слышно обращалась к Тому, кто сотворил этот мир:

– Вездесущий, помилуй дитя Свое.

На самом деле Аарон ее не слушал. Он и сам молился. Для него Бог был близок настолько, что беседа с Ним поглощала всё его внимание. Он даже не заметил, что Орр-Вооз тоже склонил голову и шевелил губами.

Ахиор из рода Танцующего Пламени очнулся внезапно, рывком – его словно за шиворот вытянули из мутной воды. Он ощутил привычную Высшую Силу. Ту энергию, которой ему так не хватало много лет. Он собирал ее по крупицам в разных мирах, а здесь словно окунулся в чистый светлый поток. Он захлебывался силой.

Пришлось открывать глаза. Слава Богу, совершенно типичный эльф. Затейливая вязь на лбу и висках показывает, что из рода Трилистника. Однако остальные были всё же нетипичные. Темная эльфийка. И орк, у которого геометрическая татуировка вождя странным образом переплеталась со знаком рода Синиц. Бред какой-то.

– Какой сейчас год? Век? – проскрипел Ахиор. Надо же, он не разучился говорить.

Всё, что его интересовало – жива ли его жена.

– Девять тысяч триста двадцать первый, – любезно просветил его Трилистник. – От сотворения мира.

Ахиор выдохнул. Он отсутствовал дома больше шестидесяти лет. По меркам эльфов – смешной срок. Как будто за хлебушком вышел. Значит, все же время течет во всех мирах одинаково.

– А вы, собственно, кто? – задал безжалостный вопрос Трилистник.

– А вы имеете отношение к Трибуналу? – осторожно спросил Ахиор.

– Это смотря как рассматривать… – насмешливо щурился эльф. – Если считать, что сейчас гощу в его, так сказать, главном штабе, то, конечно, имею. Но в целом я не служу никому, кроме Всевышнего.

– Хорошо, спрошу по-другому, – поморщился Ахиор. – Ферган жив?

– И снова я вас разочарую. Скорее всего, жив. Такие твари отчего-то очень живучи, – и, сжалившись, пояснил. – Глава Трибунала нынче – Князь Времени.

– О-о-о, – протяжно выдохнул чужак. – Аллилуйя! В таком случае, я Ахиор из рода Танцующего Пламени.

– Кто? – открыл рот от изумления Трилистник. – Вы сейчас пошутили? А ну-ка!

Он бесцеремонно обхватил тонкими пальцами лицо Ахиора и принялся его вертеть, разглядывая бледный узор на лбу.

– Ну… вроде похоже. Но вы же мертвы.

– Возможно, – согласился Ахиор. – Но ни в чем нельзя быть уверенным, знаете ли.

– Так, – нервно дернул себя за светлую косичку Трилистник. – Так. А напомните мне, что вы сделали со своим ребенком?

– Всё, что мог, – отвел глаза Ахиор. – То ли погубил, то ли спас. Я отнес дочь в разлом. Украл у матери и отнес. Во Второй мир.

– А там?

– А там потерял. Я никудышный отец.

– Ясно. Прежде чем вы начнете сходить с ума, а я вижу, вы уже собираетесь, я хочу вам сказать: жену Князя Времени зовут Галла, и она из Пустого мира, который вы назвали вторым.

Ахиор подскочил, впился острыми худыми пальцами в плечи целителя и встряхнул его.

– Ты не лжешь?

– Но-но! Я эльф! Эльфы не лгут!

– Все лгут. Особенно охотно лгут себе.

– Всё. Теперь я верю, что вы с Галкой – родственники! Это ее любимая фраза, – Трилистник закивал головой с таким энтузиазмом, что она грозила отвалиться. – Слушайте, отпустите меня. Вы же только что помирали!

– Еще один вопрос: а что с Иафиль? Вы знаете, что с ней? Я понимаю, что Трилистники на границе, а Лесное Озеро ближе к горам, но…

– Не нервничайте, конечно, я знаю, что с вашей женой… вашей бывшей женой, кстати.

– Перед эльфами, возможно, и бывшей, – обессиленно откинулся на свое ложе Ахиор. – А перед Богом – у меня другой никогда не было и не будет.

– Вы любите ее?

Странный эльф с неровно остриженными волосами уставился на Аарона с таким недоумением, что тому даже сделалось неловко. И в самом деле, глупости спрашивает. Конечно, отец Галлы любит. Можно ведь взглянуть на саму Галку: она и не смотрит ни на кого, кроме своего мужа.

– Я всегда любил ее одну, – наконец, сказал Ахиор. – Она в порядке?

– Она ждет вас, – мягко улыбнулся Аарон. – Спасибо.

– За что?

– Вы даете мне надежду, что наш мир все же достоин Божьей милости.

Аарон не лукавил. В последнее время ему от мира было дурно. Его даже Галла предупреждала, что он темнеет душой, только самому Великому Святому было на это плевать. Он такой, каким его сотворил Всевышний. И вообще, он эльф – венец творения, само совершенство. А мир вокруг лежит во зле, погряз в эгоизме и ленности.

– А это наш Кузенька с жиру бесится, – безжалостно охарактеризовала его настроение Галла, и Аарон тогда взорвался, наговорил ей гадостей и сбежал, громко хлопнув дверью. На несколько лет сбежал, шатался по людским поселениям, лечил, учил и учился. По-другому жить Аарон не умел. Чужая боль всегда была для него лучшим лекарством от своей, а милосердие примиряло его с Всевышним. Благ и милостив Господь, многотерпелив и многомилостив. Оттого и слуга Его должен взращивать в себе терпение и смирение. Иначе какой же он слуга, если в нем не виден Господин?

Несколько лет странствий немного поставили Аарону мозги на место. Ему снова стало интересно жить, захотелось увидеть Галлу и ее детей, которым он стал крестным, и поглядеть, что выросло из Олы. Вернулся в Цитадель он как никогда вовремя.

Глава 3. Цитадель

Аарон, просидевший всю ночь у постели странника, возвратился в Цитадель утром, как никогда задумчивый. Из бессвязного рассказа Ахиора он узнал столько нового, что у него голова распухла. Разломы. Проходы между мирами. Синхронизация. Земли, где не знают Бога. Небеса, под которыми поклоняются идолам. Это было дико, странно и маняще.

Аарон никак не мог успокоиться здесь, в так называемом Первом мире. Он давно уже искал выход. Ему было душно. Раньше он думал, что хочет создать семью, родить детей, возможно, осесть где-то на сотню-другую лет. Но женщины его уже не интересовали. Они были прекрасные, нежные и все такие разные, но он не испытывал к ним совершенно никакого влечения. Галла насмешливо предлагала ему взглянуть на мужчин. Аарон глядел на нее, как на полную дуру, но на всякий случай взглянул. Нет, мужчины ему нравились еще меньше, чем женщины.

Эльфу порой казалось, что он мертв. Или не казалось. В иной реальности он погиб в бою. Теперь он сомневался, полностью ли он жив, или частично. Он даже пытался поговорить об этом с братом, но бесчувственный Иаир только взоржал над ним и выписал старшему брату подзатыльник: якобы, чтобы проверить, точно ли Аарон не призрак. Они все же подрались тогда, а потом напились багряницы – до свинского визга, как высказала им мать. Что ж, разбитая губа еще долго напоминала Аарону, что пациент скорее жив, чем мертв. Но столь радикальный выход из сомнений ему всё же не понравился.

А может, в другой мир?

– Дочь моя Галатея! – громогласно позвал Аарон, въезжая в ворота Цитадели и спрыгивая с коня, а потом пробурчал под нос. – Или уже не дочь… Или не моя…

– Батюшка, – радостно взмахнула рукой откуда-то из огорода Галла.

Это была их старая шутка: Галла говорила, что в ее мире (точнее, уже не в ее) священников называли "батюшками" или "святыми отцами".

– А вот и нет, – неожиданно выдал Аарон, почесывая нос. – Не батюшка.

– Не поняла? – вышла к нему навстречу тоненькая блондинка. – Ты перегрелся? Теперь матушка? Ты все же определился со своей ориентацией?

– Да нет, – вздохнул эльф. – Там это… Ахиор из рода Танцующего Пламени нашелся.

Галла моргнула. Ахиор? Кто такой Ахиор? Это что… тот самый?

– Как это нашелся? – придушенно выдавила из себя она.

– Выполз из-под земли на территориях орков, – с готовностью пояснил Аарон. – Вчера Орр-Вооз приезжал по мою душу… это вот Ахиора надо было посмотреть.

– И что с ним?

– Истощение, обезвоживание, крайняя степень пустоты, – перечислил Аарон. – Эльфы ведь плохо живут в отсутствие Божественной Энергии.

Галла кивнула. Она знала это.

– Ну чего ты глаза вытаращила? – вздохнул Аарон. – Живой твой блудный папаша. Через пару дней огурцом будет.

Галла кивнула машинально и прикусила губу. Она до сих пор не смирилась с тем, что у нее есть мать. А отец – это же еще страшнее. Этот мир не перестает ее зачем-то одаривать самыми странными вещами.

– А-а-а… зачем он мне нужен? – наконец, выдала она.

– Кто, отец? – растерянно спросил Аарон. – Ну это… чтобы был.

Он вдруг и сам озадачился этим вопросом. У эльфов, после того, как они создают свою семью, родители детей отпускают от себя. Даже внуками не особо интересуются. Все по-разному, конечно. К примеру, мать Аарона и Иаира в своих мальчиках души не чаяла. А родители Иафили никак не участвовали в ее жизни. Нужны ли родители Галле? У нее своя семья. Да у нее муж ей и отец, и брат, и любовник в одной бутылке.

Впрочем, делать уже было нечего: не прогонять же Ахиора прочь, в самом деле!

***

– Ты обещал меня не трогать.

– Я и не трогаю. Только поцелую. Ну хочешь, руки мне свяжи.

– Вот еще не дело! Ты мужчина. Ты слово сдержишь. Я верю.

Вообще-то Орр-Вооз собирался позволить себе некоторые вольности, но после слов Соломеи решил быть более сдержанным. Зря. Соломея ждала от него чего-то дерзкого и совершенно нового. Но орк не спешил взять свое. Он осторожно целовал ее губы и щеки, так осторожно, словно она была еще ребенком, а не девушкой, которую весьма интересовало, что в принципе происходит между мужчиной и женщиной. Соль обиженно отвернулась от него, губы орка скользнули по ее щеке. Он нетерпеливо рыкнул, ухватив ее пальцами за подбородок, раздвинул языком ее губы. Их зубы столкнулись. Соль затрепыхалась испуганно, вцепилась ногтями в его плечи, а Орр-Вооз обхватил ладонями ее лицо и жадно целовал. Он хотел свою невесту так давно и так сильно, что теперь не мог удержаться, чтобы не проникать в ее рот языком так, как сделал бы это в брачную ночь… и совсем не языком. А может быть, и языком – потому что она такая нежная, такая податливая, так охотно прогибается под его ладонями, так сладко и робко отвечает…