Призрак, осыпанный снегом – 2

Наблюдательница перебегала на цыпочках короткими расстояниями, вслушивалась, оборачивалась. Порывистый ветер, играющий сухой листвой, был кстати – на случайный шорох преследуемая никак не реагировала. Миновав кусты Яна снова заметила удаляющуюся фигуру, та держала курс на дубовый лесок. Девушка следовала за ней по пятам, словно кошка: перепрыгивала где надо через препятствие, кралась, пригибалась к земле, не упуская её из вида. Женщина стала пролезать сквозь ограду, и девушка заметила за ней кресты.

Дубовый лесок оказался вместилищем деревенских захоронений – получается, что более удачного места для могил, как эта дубовая роща, жители подыскать не смогли. Холодок пробирал уже на подходе – невозможно было представить, что чувствует человек, находясь внутри под мрачными густыми кронами, в окружении деревянных крестов и каменных плит. Теперь она точно рванёт обратно, заведёт свою Ауди и укатит домой… Но тут вспомнился брат.

Раньше её ни при каких обстоятельствах никто не уговорил бы наведаться ночью на кладбище: беспорядочно заставленное оградками, жуткое, без фонарных столбов и аллеек, только это был другой случай – она поставила себе цель.

Тихо Яна пролезла через забор тем же образом, как эта ведьма. Слегка пригнувшись она стала красться между могил, вглядываясь в ту сторону, где только что мелькала голова с африканской заколкой. Голова замерла. Яна подошла ближе, хватаясь за оградки, и притаилась за двойным гранитным памятником, подступ к которому был со всех сторон. Держась за надгробный камень, она забралась на ступени его подножия, где обычно расставляют приношения – сама не заметила, как это произошло.

Женщина была к ней спиной, похоже, она застыла перед одной из могил. Может у неё здесь кто-то захоронен, мелькнула мысль. Но почему навещать надо ночью? Нормальный человек разве придёт ночью на кладбище? Тут подумала про себя: а сама она что здесь делает?

Но Яна считала, что сама она оказалась в этом месте не из праздного любопытства, а движимая местью за брата, значит и у этой женщины была серьёзная причина, ради которой она проехала три десятка километров и теперь склонилась над чьим-то надгробием.

С дрожью в коленях Яна наблюдала, как та совершает непонятные действия. Девушка прислушалась: не произносятся ли при этом заклинания, но ведьма проделывала всё абсолютно молча. Яна устала вглядываться в одно и то же – поначалу было интересно, но, когда ожидание затянулось, она начала посматривать по сторонам. Кругом рябили могилы: на фоне тёмных мрачных надгробий белели овалы, либо выбитые портреты людей. Яне стало не по себе. Ей показалось, что некоторые лица смотрят прямо на неё, будто они шевелятся, но тут же успокоила себя: это игра теней, шевелилась сама темнота.

Яна вздрогнула, когда заметила, что женщина возвращается тем же ходом. Девушка присела в тени облюбованного памятника. Настал момент, когда ведьма прошла совсем рядом – тёмная фигура почти бесшумно просеменила мимо двойного гранита, отчего сердце девушки замерло. Стоило той оглянуться, и она бы заметила при свете луны пригнувшийся у камня человеческий силуэт. Но если во дворе старого дома Яна могла бы хоть как-то объяснить своё присутствие, то теперь ей не приходило в голову ровным счётом ничего. Городская девица ночью на деревенском кладбище – глупее не представишь…

Никогда бы не подумала, что, находясь на незнакомой могиле среди теней от крестов, она испытает огромное облегчение – таковым было ощущение, когда колдунья перелезла через ограду и скоро исчезла из виду. Яна сделала продолжительный выдох: всё, ушла, наконец-то.

Некоторое время она не двигалась, дожидаясь, когда та отдалится достаточно далеко. Не спеша девушка пробралась мимо могил в обратном направлении, перелезла и уже не крадучись двинулась по дороге. Теперь она осмелела. Если спросят: что она делает ночью на дороге, ведущей к местному погосту, пошлёт любого куда подальше – где хочу, там и иду, когда хочу, тогда иду.

Яна приблизилась к повороту на улицу, на которой должна была стоять Нива. Девушка решила, что к ведьминому дому больше не пойдёт, а возьмёт левее, в сторону Ауди. Смелость резко пропала, когда просвет дороги озарился зажжёнными фарами. Свет усиливался – Нива проехала мимо, затем снова стало темно – по смыслу женщина поехала домой. Какое-то время продолжал слышаться гул, пока звуки совсем не стихли.

Открывшаяся улица оказалось пустой – машина на ней не белела. Пропал смысл бежать к Ауди, наоборот усилился интерес к старому дому. Что там внутри, что за антикварные вещи прячет эта женщина в его стенах? Яна окончательно уверила себя, что это была та самая Инга, не кто иной. Странные события, случившиеся с братом, привели к странной женщине.

Ведьмин дом теперь стоял погружённый во тьму, да и окна других домов, что светились вдалеке, тоже погасли. Яна проникла на территорию, подёргала первую дверь, обошла вокруг дома и остановилась возле двери, ведущей во двор. Макс в своё время научил её вскрывать замки, поясняя, что всё в этой жизни может пригодиться. А этот запор вообще был уровня детского сада – Яна быстро с ним справилась.

В сенях воняло не выветриваемым запахом старья. Девушка посчитала, что теперь опасаться некого и включила свет. Внутренняя дверь, обитая дерматином, вела в кухню, смежную с единственной комнатой. Посреди стояла белёная русская печь. В жилой части дома, в отличие от сеней, царил порядок, ничего лишнего, всё на положенных местах.

Яна разозлилась с досады, так как тех самых вещей нигде не было, а один лишь простой ненужный хлам, обычные предметы быта. Она полазила по шкафам: на кухонных полках лежали консервные банки, упаковки с крупами и коробка чая, в большом шифоньере одно старое тряпьё. Ей стало ясно: предметы таинственного культа женщина увезла с собой, а значит Яна идёт не в правильном направлении, ей надо уделить внимание Никольскому.

За окном провыла собака – от такого вытья, напоминающего волчье, пробежал мороз по коже. Голос собаки доносился со стороны огорода – её-то Инга видимо и прикормила.

Девушка погасила свет, подошла к задней двери, чтобы убраться отсюда, но за дверью послышалось злобное рычание. Яна сразу передумала выходить. Вдруг набросится, предположила она, сообразит, что чужак в доме кормилицы.

Ей стало интересно: каких она размеров, насколько опасна, можно ли её отогнать… Или задобрить, к примеру, с помощью еды, хранящейся здесь в шкафах. Яна отодвинула занавеску, прильнула к окну, ведущему во двор, стала высматривать участок, где находился порог. К её удивлению за дверью не было никого, значит, собака уже убежала. Тогда она стала вглядываться в темноту, изучая очертания под сенью деревьев.

За окном стрекотали ночные насекомые, в остальном стояла тишина, какой в городе никогда не бывает, и мрак в этих местах был настолько густым, какого не увидишь даже в самых тёмных районах города. Яна дёрнулась от испуга, когда под одной из старых яблонь обозначилось движение серой массы, будто стволы и ветви деревьев ожили. Она не спешила уходить, пока не удостоверится, что ей привиделось, сейчас она поймёт – это ветер раскачивает яблоню, затем она соберётся с духом и решительно выйдет на улицу. Стоило поторапливаться.

Тень пошевелилась снова – это явно была не яблоня. Она увеличивалась в размерах, устремлялась ввысь, врезалась в ветки и надламывала их… Наконец, тёмная масса замерла, будто одеревенела.

Когда нечто огромное запрыгнуло со всей дури на крышу сарая, совершив летящий прыжок подобно ягуару, Яна отскочила назад в испуге, зацепилась ногой за стопку поленьев и лишилась чувств.

Крик петуха заставил её открыть глаза. Девушка потрогала припухлое темя, видимо, она им ударилась о полено при падении. Солнечные лучи слепили, в доме стало светло. В лучах трепетала пыль. Девушка попробовала встать, удивилась, что она до сих пор здесь, начала вспоминать вчерашние события. То, что она увидела за окном ночью, ей явно привиделось – сказались бессонница и стресс. Сейчас она уедет из этого места и займётся изучением личности Инги. Яна приблизилась к задней двери, попыталась её открыть. Странно… Но дверь не поддавалась. Махнула на неё, подошла к передней – тот же результат. Вспомнила, что на передней двери со стороны улицы висит замок, снова занялась дверью, ведущей во двор – при открытом запоре та совершенно не слушалась. Девушку словно замуровали, тогда она решила воспользоваться окном. Дальнейшее выходило за грани реальности – ни одно окно не открывалось. Тогда она задумала разбить стулом стекло: размахнулась, ударила со всей силы… Так не бывает, это какой-то сон – стекло осталось целым.

Что стало с миром, что не так, по какой причине он превратился в такой непробиваемый? Сразу вспомнился рассказ ночного гостя про внезапную смерть: уж не умерла ли она? Может её бестелесный дух бродит по старому дому и не имеет возможности прорваться к живым людям? Яна поочерёдно стала брать предметы, с силой пытаться бить ими о стёкла – всё безрезультатно.

За окнами кипела жизнь: кукарекал петух, тряся бородой, его многочисленное семейство купалось в дорожной пыли, парень протарахтел на скутере, распугав всех кур, – денёк сегодня был идеальным для уличных времяпровождений. Но Яну никто не слышал, казалось, она была заперта со всех сторон, в ящике, в бункере, а может в гробу… Пленница несколько раз себя ущипнула, вгляделась в зеркало, потрогала лицо – на смерть не похоже, всё такое реальное… Это нечто другое.

Заложница дома сидела и всхлипывала, вспоминая всю пройденную жизнь, считая эту странную западню наказанием за грехи. Успокоившись она начала удивляться: почему ей по-прежнему хочется есть, тянет посетить туалет, да и помылась бы она под душем с великим удовольствием? Тут она вспомнила про припасы в шкафу, распечатала банку с кукурузой, съела половину. Заметила ведро с водой, наклонилась, принюхалась. Как ни странно, но вода казалась свежей, ледяной, будто её только что принесли из колонки – Яна глотнула прямо из ведра, намочив нос. Увидела кружку, черпнула, с жадностью выпила всю до дна. В сенях она обнаружила старое ведро, устроила в нём туалет – терпеть было невмоготу.

Стала думать, как быть дальше. Может она наконец проснётся, выйдет когда-нибудь из этого немыслимого тумана. Сейчас она готова была оказаться хоть за шестьсот километров в любом другом городе, лишь бы на воле, только бы выбраться из этой ловушки навсегда и никогда больше сюда не возвращаться.

День подходил к концу. Снова она бродила по дому: вначале при свете, затем в темноте, заняться было нечем. В конце концов её сморил сон – она заснула на кровати одетая, сложившаяся в позу эмбриона.

Посреди ночи её что-то внезапно разбудило. Яна открыла глаза: над ней нависло огромное вытянутое чудовище. При свете луны, проникающем в окна, виднелись его очертания, и доходили они до самого потолка. Девушка вскочила – нет, привиделось, дурной сон. Сидя на кровати она стала озираться вокруг: в доме было так же тихо и спокойно, тишина отдавала звоном в ушах. Включила свет, прошлась по избе, выглянула в сени. Удостоверившись, что кроме неё здесь никого нет, завалилась снова, оставив свет включенным в кухне.

Приснился Макс. Будто куда-то спешит, торопится вместе с другими такими же, как он, агрессивно настроенными парнями, вламывается в чей-то дом, поднимается на второй этаж, избивает хозяина, его жену, тычет в них оружием. Люди напуганы, но он выдвигает к ним требования. Вдруг Макс замечает в соседней комнате спящего ребёнка двух или трёх лет, хватает его за шкирку, несёт, выкрикивает: «Я твоего щенка сейчас в окно вышвырну!»

Яна резко проснулась. Сон походил на явь, он казался самым ярким кошмаром за всю её жизнь, настоящим видением во время бодрствования, или будто она сама там присутствовала и видела всё в реальности. Ей понадобилось время, чтобы унять дыхание. Солнце только начинало всходить. Переворачивания с бока на бок стали продолжением того кошмара, закралось сомнение: а не могло ли это событие действительно произойти на самом деле? Может Макс и вправду был настолько жесток и безжалостен? Яна откинула столь омерзительное предположение, как навязчивое и невозможное. Под утро ей в очередной раз удалось вырубиться – так она проспала до обеда.

Проснувшись она заметила изменения в доме – первые минуты стояла и смотрела на них не шевелясь. На отключенной от розетки плите дымилась маленькая кастрюля с супом, в миске лежала приготовленная в духовке куриная ножка, настолько горячая, что могла обжечь. Яна приняла это за продолжение сна, умылась прохладной водой, обернулась: дымящийся обед дожидался её в реальности.

Ближе к вечеру она рискнула вступить в диалог с явлением, присутствие которого она заподозрила.

– Ты сейчас здесь?

Никто не ответил.

– Кто ты?

Девушка насторожилась, слушая знаки, звуки. Ничего не изменилось.

– Зачем ты удерживаешь меня здесь? Это невыносимо! Просто издевательство какое-то! Я не могу так больше…

Её глаза налились слезами, она их смахнула.

– Еда – это конечно замечательно, – продолжила она с тоской в голосе, – но мне надо выйти на улицу… Я в туалет хочу! Слышишь? Мне надо сходить во двор!

Вдруг раздался скрип, явно откуда-то из сеней. Лицо её сразу посерьёзнело. Осторожно, с замиранием сердца она проследовала в кухню, затем приоткрыла внутреннюю дверь, выглядывая в проём: та дверь, что вела во двор, была распахнута настежь.

Яна выплыла из дома ничего не понимая, с открытым от удивления ртом. Свежий воздух наполнил лёгкие. Едва переставляя ноги, она направилась к уличному туалету, не веря тому, что с ней происходит. В лицо подул тёплый ветер – она наслаждалась им.

Находясь внутри туалета, она разрабатывала план побега, ломала голову: как провести невидимую силу, удерживающую её в плену. Придумав план, она резко выскочила на улицу, толкнув дверь ногой, и понеслась в огород, словно ужаленная. В надежде она искала среди садов хотя бы одного человека, которого можно просить о помощи. Ей удалось пересечь огород до самого конца, перемахнуть через старое заграждение, но тут она споткнулась и упала, потеряв сознание.

Пришла она в себя глубокой ночью: Яна находилась в кровати, вокруг было темно. Поначалу мысли крутились хаотичным клубком, собирались воедино: был ли побег, или ей померещилось – сказалось нестерпимое желание выбраться на свободу… Ей послышалось, что под полом кто-то есть – оттуда донесся звук странной возни, будто сдвинулся предмет, затем чем-то стукнули, снова передвинули. Теперь она точно вспомнила, как выходила во двор, как бежала сломя голову и перелезала через ограду, но в дом она точно не возвращалась.

Утром все наружные двери оказались снова запертыми. Обед больше не появлялся. Яна от злости возобновила попытки выбраться из дома с помощью разрушений: в окна летали табуреты, билась о стёкла плита, нещадно ломались предметы утвари. Применив все возможные способы, она присела в отчаянии, обхватив голову руками, заныла:

– Выпусти меня на улицу… Пожалуйста… Я больше не убегу.

Просидев так около часа, она наконец услышала звук открывания уличной двери, выбежала в сени: дверь оказалась распахнутой, ветер болтал ею в разные стороны. Яна посетила туалет без лишних рвений, вернулась назад, попробовала найти себе занятие – увидела на полках книги. Зачиталась.

В этот вечер она заснула быстро, только приснившийся кошмар её так же внезапно разбудил. Снова ей снился брат с наставленным на молодого человека «стволом». Действие на этот раз происходило в лесу. «Давай, копай себе могилу!» – кричит Макс. Яна видит их со стороны, будто стоит где-то рядом, с волнением наблюдает за происходящим. Тут она узнаёт в молодом человеке своего жениха, который пропал без вести четыре года назад. Макс угрожает, парень копает, сзади посмеиваются друзья. Внезапно раздаётся выстрел, и жених падает замертво с дырой во лбу. Кто-то начинает его забрасывать землёй.

Яна проснулась в холодном поту, села на кровати, отдыхивалась. Вспомнила подробности того исчезновения: накануне её парень затеял с Максом какие-то совместные дела, чего никогда раньше не делал. Позднее, с момента, как он перестал выходить на связь, брат начал вести себя подозрительно: в поисках участвовал неохотно, выдвигал идиотские версии. Теперь в Яне закрались сомнения: что означал этот сон, и не причастен ли к исчезновению жениха её хвалёный братишка?

В дверном проёме блеснули два продолговатых глаза и удалились в глубь, потухли в темноте. Ещё немного и она начнёт сходить с ума.

С раннего утра по стёклам хлестал дождь, наступило похолодание. Находиться здесь стало невыносимо вдвойне. Мучила тоска, давило одиночество, не доставало тепла и комфорта. Яна постоянно сожалела о том, что оставила телефон в Ауди – не было времени отключать звук, когда нужно было проследить за Ингой. Сейчас бы он пригодился – она подняла бы всех и вся, чтобы вызволили её из плена.

Открывая дверь и направляясь в туалет под проливным дождём, поймала себя на мысли, что она и так беспрепятственно выходит на улицу. Мелькнула хитрая идея: когда дождь закончится, она выпросит у невидимого хозяина прогулку по улице. Сама же отправится гулять к машине, затем попробует быстро в неё запрыгнуть. Ну а дальше как пойдёт…

На столе её дожидалась овсянка. Яна на неё покосилась, поставила разогреваться чайник, но плита не работала, видимо после неоднократного падения с подоконника во время бесполезного битья стёкол. Девушка позлилась на свои недальновидные проявления эмоций – плита сейчас была бы кстати, она соскучилась по горячему чаю.

– Ты здесь? – крикнула она, тоскуя у окна, залитого проливным дождём. Затем вздохнула, так как никто не ответил, вновь повернулась к окну с однообразным пейзажем.

Дождь в этот день так и не утих, замысел побега пришлось отложить до лучших времён. Вряд ли хозяин дома поверит в желание прогуляться в такую ненастную погоду, а шанс может представиться только один.

На следующее утро выглянуло солнце, но повсюду стояла неприятная сырость. Пленнице не терпелось приступить к реализации побега – несмотря на это, она терпеливо выполняла утренние процедуры, делала вид, что её всё устраивает. Не вызывая подозрений садилась за стол, где её ждали, взявшиеся из ниоткуда, сырно-маслянные бутерброды с горячим кофе.

Часам к двенадцати дня она подняла голову с вопросом:

– Я могу пойти погулять? – В это время она изучала потолок, дожидаясь ответа сверху. – Ну хотя бы до второго поворота! – Выдержала паузу. – Я только до поворота и обратно! Или мне сидеть у окна целую вечность?

Решила проверить – получила ли она на это одобрение: накинула поверх толстовки рыбацкую парку, висящую в шкафу и приблизилась к двери, той, что вела во двор. Дверь легко поддалась, ничего не случилось. Девушка, озираясь по сторонам, отправилась огибать дом, открыла калитку, очутилась посреди дороги. Улица была безлюдной. Днём всё казалось иначе: деревня выглядела миролюбиво – не та мрачная глухомань, как ей представлялось в момент ночной слежки.

Прогулочным шагом Яна двинулась вдоль ограждений участков, где в старые времена стояли избы, но теперь остались одни заброшенные сады. Она вдруг подумала, что зря не отправилась в противоположном направлении – к жилым домам: там люди, к ним можно броситься за спасением, рассказать им о доме-капкане. Но тут же осекла себя: какой здравомыслящий человек ей поверит?

Замерла на секунду, подумала: а может её никто и не держал вовсе? Что, если её падение там, в огороде, могло быть случайным и неудачным, после которого она не смогла вспомнить, как добиралась до кровати? Отдалившись от дома на расстояние, она оглянулась – не могла поверить в то, что была на свободе. Вбила себе в голову ерунду, наказала сама себя… Сейчас она дойдёт до машины, сядет в неё и спокойно уедет – будет вспоминать произошедшее, как самую дурацкую нелепость в её жизни.

Впереди показался заброшенный дом – окна и двери в нём отсутствовали, остались стены, да крыша. С каждым шагом она напрягалась: ей казалось, что она оставила машину буквально рядом с ним, но до сих пор её не было видно. Яна уже стояла прямо перед домом и не могла понять: почему не находит собственной машины?

Быстрым темпом она двинулась по дороге дальше. Тогда была ночь – теперь день, Яна могла оставить машину возле другого дома, а этот могла миновать не заметив. Позади остался второй поворот, затем третий – так она достигла конца деревни: Ауди не было нигде.

– Что за идиотизм! – вскрикнула девушка и вернулась обратно к дому без окон.

Сердце её колотилось, когда она стояла и молча взирала на недавние следы от шин: трава была примята в виде двух борозд. Абсолютно наглядно борозды показывали, как она сворачивала к дому, но затем борозды резко обрывались – без следов разворота, или съезда обратно на дорогу.

С учащённым дыханием Яна стала осторожно пробираться ко входу, приминая дикие заросли. Несмотря на светлое время суток, её колотил страх, она будто уловила присутствие некой сущности в этих стенах – в разрушенном доме что-то было.

Под ногами хрустнули старые прохудившиеся доски, на всех выступах покоилась многолетняя пыль, валялся ржавый хлам, никому из сельчан не понадобившийся в хозяйстве – настолько ветхим он был. Яна подошла к внутренней двери, висевшей на одной петле, дырявой и приоткрытой. Сквозь отверстие просвечивался предмет современного плана, который совершенно не вписывался в обстановку старья. Чем ближе она к нему подступала, тем больше замирали все её органы, в венах стыла кровь – взору открылась её собственная машина, стоящая креном в стенах полуразваленного дома, куда она никак бы не въехала своим ходом, куда её никто бы не затолкал при любом желании.

Яна стояла потерянная: челюсть отвисла, глаза обезумели. Протянула к машине руку, коснулась – уж не снится ли ей. Холодный металл кузова был до боли знакомым. Взгляд скользнул к потолку: сквозь огромные щели трухлявых досок просвечивались стропила, кровля, балки, потемневшие от времени. Крышу давно не трогали: везде, где только можно, растянули лохматые сети пауки. А значит, краном машину тоже не поднимали. Кто смог такое проделать? Как ему это удалось?

Изучив обстановку, она пришла к выводу, что, как ни старайся, всё равно её отсюда не вытащишь, если только разбирать на части, всю развинчивать. Оконные проёмы были маленькими, как принято в домах тех лет, дверной проём низким. Начнёшь разбирать сам дом, он попросту обрушится. Крышу снимать – тоже не вариант.

Яна поймала себя на мысли, что её размышления абсурдны: любая техника приступит к работам, и вся деревня сюда сбежится выяснять, что здесь происходит. Ей придётся объясняться не только с жителями – новость разлетится далеко за пределы Студёных Выселок. Понаедут все, начиная от представителей власти, заканчивая любителями феноменов.

Водительская дверь была припёрта к стене. Яна открыла пассажирскую дверь, увидела сумку, обрадовалась, стала искать мобильник: ну всё, теперь кто-нибудь за ней приедет. Телефона не было нигде – девушка вытрясла содержимое на сиденье. Хотя она прекрасно помнила в какой карман сумки его засунула, всё равно кинулась обшаривать бардачок, пространство под креслами, поискала сзади – ничего.

Сущность, обитаемая в доме-капкане, играла с ней в жестокую игру. Девушка выбралась из дома в состоянии ярости, направилась по дороге пешком – не в своё новое пристанище, а прочь из села. Через пару километров ей встретился грузовик. Яна чуть не бросилась под колёса, преграждая путь, стала умолять водителя отвезти её в противоположном для него направлении. Работяга отпрянул от взбалмошной девицы, заподозрил неладное и прикрываясь срочностью поехал дальше.

Дорога постепенно стала затягиваться туманом. Яна заметила это не сразу – ей показалось, что накрапывает дождь. Небо затянули серые облака, но вскоре она начала понимать, что путь, видимый её глазам, сократился до расстояния вытянутой руки.

Чтобы её не сбила машина, она держалась самого края дорожной насыпи. Дойдя до перекрёстка, она пыталась вспомнить: откуда приехала той ночью? Здесь где-то были указатели, но чёртов туман их попрятал. Толком не определив направление, выбрала более подходящее и снова стала держаться обочины, а точнее травы за обочиной. Куда все подевались, думала она, почему вообще никто до сих пор не встретился.

Асфальт привёл её к остановочному павильону без вывески. Яна присела на скамью, стала дожидаться автобуса, готова была уехать на первом попавшемся. Прождав безрезультатных три часа, заметила, что позади павильона проявились дома. Позлилась сама на себя – всё это время она, оказывается, находилась вблизи жилого района. Туман продолжал постепенно рассеиваться. Яна двинулась вдоль частных владений в надежде кого-нибудь встретить. Улица была пуста, но в некоторых домах горел свет. Если никто не попадётся, буду стучаться в двери, решила она.

Пройдя пару десятков метров Яна свернула на другую улицу, так как ей послышалось, что у кого-то скрипнула калитка. По правую сторону жилые дома закончились, ряд продолжался только по левую. Пройдусь ещё немного, подумала она, и вернусь обратно – предыдущая улица вселяла надежду, в отличие от этой, малонаселённой.