bannerbanner
Агентство 18+
Агентство 18+

Полная версия

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
2 из 5

– Это имеет значение?

– Как вам сказать, – Либерман откинулся на спинку кресла, а свои длинные руки бросил на подлокотники, – в сущности, нет. Скажу вам так, большего и лучшего опыта, чем здесь, вы нигде не получите. Поверьте.

Чёрт меня дёрнул ввязаться в этот разговор. Всё что от меня надо было, так это молчать и слушать. Слушать и молчать. Нет! Александру растащило. Она решила уколоть хвастливого дядьку.

– Почему вы так уверены? В Москве тысячи хороших психологов.

– В том-то и дело! – Либерман вскочил со стула и затряс пальцем над головой. – Хороших тысячи, а лучший один. Если бы вы знали, кто значится в моих клиентах. Ну да ладно, об этом потом. Я приму вас на работу, но для начала урок теории.

Евгений Зиновьевич нырнул под стол, погремел ящиками и бросил на стол книгу. На обложке я увидела до противности знакомую физиономию. Ту самую физиономию Либермана, которая красовалась на уличных билбордах.

– Вот это надо прочитать, – сказал в приказном тоне Либерман. – Потом с вами проведёт собеседование мой заместитель–Валентина Сергеевна. Только после этого вы приступите к работе, – Либерман улыбнулся так, что уголки его крупных губ достали аж до затылка. За ними потянулись и крылья носа. – Таковы правила, Александра.

Сказать честно, мотивационная писанина про вечное счастье меня никогда не привлекала. Это не про психологию, это про деньги. И тут же мои мысли воплотились материально.

– Я надеюсь, – не расслабляя натянутую улыбку, продолжил Либерман, – остальные мои труды вы купите и прочитаете.

Всё-таки Бог на свете есть. Мне не пришлось выкручиваться или резать правду. Только я собралась раскрыть рот, как с хрустом распахнулась дверь кабинета и в помещение ворвалась шаровая молния. Нет-нет, не прямо-таки настоящий огненный шар, а энергичная, даже слишком, стройная немолодая женщина с маленькой собачкой под мышкой. Улыбка Либермана лопнула как надувной шарик. Он так широко распахнул глаза, что его короткая причёска съехала на затылок.

– Знаешь что, Женя! – зашипела женщина. – Я предполагала, что ты не очень честный человек, но то, что ты шулер первого ранга я не думала.

– Натэлла, ты чего вытворяешь? – захрипел Евгений Зиновьевич. – Ты видишь у меня посетитель! Ты можешь свои сомнения высказать потом, наедине.

– Перебьёшься, жулик! Пусть девочка знает к кому пришла. Не питай иллюзий, ребёнок, – это Натэлла уже говорила мне, – этот лилипут оберёт тебя как липку, а потом втюхает тебе вот эту свою писанину, – Натэлла взяла со стола книгу Либермана, – и скажет, что там все ответы на все твои вопросы. Шарлатан! – Натэлла швырнула книгу в психолога.

– Ты с ума сошла, – заверещал Либерман. – Я вызову охрану.

– Вызывай, шмакодявка!

Я находилась на линии огня, то есть как раз между Либерманом и свирепой Натэллой. Мой лёгкий шок быстро сменился любопытством. Если бы ни накал страстей, я бы обязательно задала вопрос женщине, а что такого сотворил этот «великий» психолог, лучший в Москве? Но лезть в такую драку было опасно, и я лишь ухватывала обрывки фраз. Из этих обрывков было понятно, что после «квалифицированной» помощи Либермана, личная жизнь Натэллы просто рухнула, хотя приходила она совсем за обратным результатом. Либерман, в свою очередь, кричал о том, что от такой сварливой старухи уйдёт даже парализованный. Натэлла потребовала, чтобы Либерман забыл о ней и её семье, иначе она забьёт его в землю по самую шляпку.

Знаете, что было самым прикольным в этой ругачке? То, что маленькая собака, висевшая на руке Натэллы с выпученными глазами и приоткрытой пастью, с интересом наблюдала за тем, как гавкает её хозяйка и огрызается её оппонент. Я бы на месте карманного зверя, вступилась за свою хозяйку.

Словом, было весело ровно до тех пор, пока в кабинет не вошла охрана. Натэллу настойчиво попросили удалиться. С прямой гордой спиной, степенным шагом, дама вышла. Я не стала задерживаться в кабинете Либермана. Не хотела заставлять его придумывать оправдание произошедшему. Распрощалась и быстро выскользнула в коридор. В мраморном фойе делового центра, рядом с бюро пропусков, стояла Натэлла в окружении двух крепких полицейских. Один из них что-то записывал, подложив под лист чёрную папку. Я сразу поняла – женщина даёт показания. Она, конечно, в грубой форме но, по сути, резала в глаза Либерману правду-матку. Свою, но правду. Теперь что же, за это ей расплачиваться? Несправедливо. Я, как девушка с внутренним бунтарским духом, перешла на сторону Натэллы. Не без стёба, конечно.

– Это возмутительно, – подошла я к Натэлле и заявила во весь голос. – Вы правильно решили написать на него заявление. Он не лилипут, он монстр.

Натэлла молчала в ответ. Она не сразу поняла, с какими намерениями я оказалось тут. А вот высокий симпатичный лейтенант сразу вцепился в меня любопытным взглядом.

– Девушка, – спросил он приглушённым басом, – а вы кто? Вы знаете эту женщину?

– Конечно знаю, – нагло врала я. – Я только что была свидетелем, как этот хам набросился на свою пациентку. Если что, я готова подписать протокол.

Лейтенант переглянулся со своим товарищем и, перестав писать, с интересом спросил:

– Так вы утверждаете, что гражданин, – он заглянул в листок и продолжил, – Либерман грубил Натэлле Львовне?

– Утверждаю. Я бы на её месте ему всю морду расцарапала. Или вот, – я ткнула пальцем в лупоглазую собаку, – пса натравила бы.

Лейтенант ухмыльнулся, но тут же спрятал улыбку. Он раскрыл чёрную папку, убрал туда лист, на котором только что писал, и сказал вежливо женщине:

– Натэлла Львовна, пойдемте на улицу.

На выходе из здания охранник в серой униформе спросил лейтенанта:

– Вы куда?

– В отделение, – сухо ответил полицейский.

Уже на улице лейтенант остановился, по-доброму извинился перед Натэллой и просил её больше не конфликтовать с Либерманом. После чего полицейские ушли своей дорогой. Натэлла и её верный подмышечный пёс вопросительно посмотрели на меня. Я засмущалась. Не знаю почему, но мне стало стыдно, что я вмешалась и так беспардонно лгала полиции.

–Как тебя зовут, дитя? – с благородной улыбкой спросила Натэлла.

– Саша… Александра.

– Студенка?

– Угу!

– Есть хочешь, Саша?

– Нет, что вы я…

– А мы с Брамсом хотим, – не дала договорить мне Натэлла. – Я должна тебя как-то отблагодарить. Мне ничего не приходит в голову, как только накормить ребёнка. Поехали!

Это было не предложение, это был приказ. А почему бы и нет? Мне что, надо спешить? Некуда мне спешить. Поеду я с этой тётенькой, похожей на датскую королеву. А может, и не на датскую, а на голландскую. В общем, на какую-то королеву она была похожа. Я так себе решила и нечего со мной спорить. Тем более, что через минуту мы сели в тёмно-синий «Ягуар» с бежевым салоном и породистым водителем, и влились в плотный московский поток автомобилей. Ну чем не королева?

Ехали недолго. Всю дорогу Натэлла сидела задумчиво, не проронив ни слова. Скоро приехали к дверям маленького ресторанчика с усатым швейцаром у входа. Вышли, а «Ягуар» поехал дальше. Швейцар, лениво наклонив голову, поздоровался с Натэллой и недоверчиво посмотрел на меня. Как же мне хотелось показать язык этому мужику в белых перчатках, но я сдержалась.

Натэлла ничего не объясняла, она просто шла впереди, плавно качая бёдрами. Выскочившая непонятно откуда девушка в красном жакете, расшаркалась перед королевой и скороговоркой спросила:

– Вам, Натэлла Львовна, как всегда?

– Пришли мне, Светочка, официанта, – ответила Натэлла. – Я сегодня с гостьей.

Вот чёрт! После этих слов Светочка посмотрела на меня так же, как усатый швейцар. Они что, ревнуют меня к Натэлле? Или я действительно выгляжу как инородное тело рядом с их сувереном? А мне плевать. Я понравилась этой классной тётке и заслуживаю быть сегодня в её подружках. Я мысленно показал язык и этой Светочке.

Мы с Натэллой устроились за столиком у большого окна. Через мгновение появился официант, молодой невысокий паренёк с аккуратной модной стрижкой. Натэлла даже не думала спросить меня, что я предпочитаю. Она сделала заказ и посадила своего инфантильного Брамса в корзинку, которую принёс официант.

– Ты, дитя, не удивляйся, – внезапно сказала Натэлла. – В этом ресторане у меня доля. Поэтому я делаю вид, что я тут хозяйка. Теперь рассказывай, что ты делала в кабинете у этого обрубка? Пришла узнать как стать счастливой?

– Нет. Я хотела устроиться на работу к Евгению Зиновьевичу.

Про папу я умолчала. Если уж играть роль бедной студентки, как, наверное, думала обо мне королева, то играть её по-настоящему.

– Так ты не студентка?

– Студентка. Скоро последний курс. Пора подумать о работе.

– Что ж получается, я сломала твои планы?

– И хорошо. Если честно, я была в сомнении, соглашаться на предложение Либермана или вернуться к прежнему работодателю?

– Не знаю кто твой прежний, но от Либермана лучше держаться подальше. Что я тебе рассказываю, ты сама всё слышала.

– Он вас обманул?

– Да!

Натэлла после короткого «да» отвернулась к окну и застыла словно натурщица. Оттаяла она, только когда к столу приблизился официант и начал ловко метать большими и маленькими тарелочками. Я ела, и мне казалось, что делаю это крайне неприлично. Но я действительно хотела есть. Утром Сашка, как всегда по понедельникам проспала, поэтому убежала в универ без завтрака. Там, между парами, заправилась парой чашек кофе из автомата и на этом всё. А тут передо мной такие яства, с такими запахами и вкусами, что Гриневич напрочь забыла о приличии. Я трескала так, что по моей спине бегали бугры. Бывает. Не зря говорят, что употребление пищи сродни хорошему сексу. Замена совсем не равнозначна, но хотя бы так.

– А говорила, что есть не хочешь, – с улыбкой заметила Натэлла.

Я буркнула что-то с набитым ртом и положила на стол приборы.

– К десерту тебе чай или кофе? – спросила королева.

– Кофе.

Натэлла велела официанту принести мне кофе.

– Саша, ты москвичка? – поинтересовалась Натэлла.

– Да. Я родилась здесь и всю жизнь живу в Москве. А вы подумали…

– Я ничего не подумала, – опять прервала меня женщина. – Я вижу, что ты хорошая, смелая девчонка и я рада нашему знакомству.

– Я тоже рада. Вы интересная женщина. Скажите, а если бы я не вмешалась сегодня, у вас бы были большие неприятности?

– Ничего бы у меня не было. Мой сын… – Натэлла вдруг замолчала, видимо хотела сказать что-то секретное. – Ладно, об этом в другой раз. Но я оценила твой поступок. В наше время редко люди на такое идут. А кто твой бывший работодатель? Ты ушла от него? Или только думаешь?

Я рассказала королеве всё как есть. Сама не понимаю, почему открылась этой женщине. Наверное, потому что она была такая вольная, сильная и реально похожа на королеву.

– Знаешь что, – хитро улыбаясь, предложила Натэлла, – а поехали, посмотрим на твоего Романа. Мне самой интересно.

– Зачем? – мне стало неудобно. Я сама ещё не решила, вернусь я к Корецкому или нет, а Натэлла уже завелась.

– Мне интересно, – настаивала Натэлла. – Поехали, чего ты жмёшься?

Натэлла взяла из сумочки телефон и позвонила водителю. Велела подъезжать к входу в ресторан.

Мы развалились с королевой на заднем сиденье, а между нами устроился «свирепый» Брамс. Породистый водитель повёз нас по указанному мной адресу.

Глава вторая

Психолог

«Это не шутка. Похоже, я неудачник. Да, я молодой мужчина. Да, у меня хорошее образование и хорошая профессия. Я не урод, хорошо выгляжу, у меня подвешен язык, и вполне себе чувство юмора. В чём проблема? Почему все мои друзья к тридцати годам уже много чего имеют, а я потерял работу, разбежался с женой, живу с родителями, и ни хрена ничего у меня не получается в этой долбаной жизни». Мне казалось, что именно так мыслил Роман в самые тяжёлые дни своей депрессухи.

Да, я забегаю вперёд в этом рассказе. Когда мы с Натэллой ехали в офис Корецкого, я ничего о нем не знала. Теперь я знаю о Романе многое.

Итак, жизнь дала трещину и Роман Корецкий на распутье. Ладно, чтобы вы получили о нём правильное представление, начну с последнего дня в одной конторе. Нет! Начинать надо с другого. С его семьи. Тогда многое станет понятно.

Его папа полковник. Не просто настоящий полковник, а железный дровосек. Для армии это человек исключительно полезный. Что касается семьи – вопрос. Роман в семье не один. У него есть старшая сестра Лилия, это второй папа, только в юбке. Про юбку сильно преувеличено. Чаще можно увидеть шотландца в юбке, чем Лилю. Плоть от плоти Михаила Романовича, то бишь, главы семейства. Вся её жизнь – спорт. Профессиональный спорт. Лиля играет в гандбол. Играет хорошо. Два года назад стала чемпионкой России. Лиля гордость семьи. У полковника Корецкого есть дочь и ещё какой-то слюнтяй. Вы догадались про кого это. Не буду показывать пальцем. Иногда, когда Михаил Романович в хорошем настроении или махнул вечером несколько рюмашек, он может смягчить своё отношение к сыну. Назвать маменькиным сынком. Поверьте, это очень даже по-доброму. Практически похвала.

Когда Роман родился (сам того не зная), подарил папе Мише огромную надежду. Надежду на то, что его сын станет как минимум великим полководцем. Папа дал мальчишке имя в честь своего отца – Роман. Но, как вы уже догадались, всё случилось ровно наоборот. Так же как и с нашими именами. Папа – Михаил Романович, сын – Роман Михайлович. Лет эдак в семь, Рома начал понимать, что отец разочаровывается в нём. Почему так, он не знал, но категорически противился суворовскому воспитанию. Рома любил комфорт и мамины пирожки, танцевальный кружок и библиотеку, где работала Вера Сергеевна, мама Романа. Чтение книг он предпочитал рыбалке и ночёвке в холодной палатке с комарами и папиными сослуживцами.

Только ради Бога не подумайте, что пацан вырос очкастым ботаном (да простят меня любители этой науки). Ромка очень даже крепкий паренёк. По физре у него была твёрдая пятёрка. Подтягивался на перекладине двадцать раз, отлично бегал, гонял с друзьями в футбол и трепал девчонок. Сначала за косички, а потом… сами знаете, за что потом ребята хватают нас, одноклассниц. Но всё это он делал, потому что хотел этого сам, а не по команде и повелению полковника. Оттого и получал удовольствие.

Вера Сергеевна это великий миротворец. Она умудрялась отвести от сына гнев отца, и при этом умело ладила и с полковником, и с «нерадивым» потомком. Мама – это эталон красоты, доброты, скромности и великого терпения. Она никогда не наставляла, не донимала нравоучениями ни Рому, ни сестру. Мама просто любила, жалела и помогала своим детям. А что ещё нужно от мамы?

Когда дело дошло до того, что Роман решил поступать в институт на факультет психологии, отец сначала издевательски хохотал, а потом напился. Когда его брови сдвинулись в грозную чёрную птицу, он тяжело поднялся со стула и, уходя, бросил:

– Ты вконец, Рома, охренел. Бабскую профессию выбрал.

Махнул тяжёлой рукой и ушёл спать. Благословил.

Конечно, Роману было не всё равно. Это же его отец. Как бы то ни было, юноша реагировал на его мнение. Но менять решение не стал. В глазах мамы Роман читал поддержку. В конце концов, он мужчина и хочет решать сам. Решил.

Дальше всё своим собственным горбом. Надеяться парень мог только на себя. Окончил институт, сходил в армию. После армии встретил Лену. Влюбился. Решил жениться. Мама отговаривала. Не нравилась ей Ленка. А Роману нравилась. Их Тимоха познакомил. Про Тимофея расскажу как-нибудь в другой раз. Скажу одно, он классный мужик (опять-таки со слов Романа). Не раз Корецкий просил у него помощи, ни разу Тимофей не отказал. Во всей их компании Тимоха лидер. Роману это нравилось. Он старался быть похожим на своего друга. Но… как обещала о Тимофее в другой раз.

Так вот Лена. Роман запал на неё сразу. Как только увидел эту заводную брюнетку, тут же раздел её глазами. Тимофей заметил это. Он их познакомил. Лена поначалу никак на скромного Корецкого не отреагировала. Показалось, что она даже не запомнила его имени. Так, вскользь махнула по мужскому телу взглядом и ну хохотать дальше. Романа подкупала её беззаботность. Если бы он тогда знал, на чём эта беззаботность и лёгкость зиждутся, он бы завернул оглобли сразу. Но Рома молод и всё ещё раб своих желаний. Эмоции (читай: гормоны) взяли верх. Влюбился.

– Откуда во мне взялась эта наглость? – рассказывал мне Роман. – В тот же вечер я выкрал Лену и увёз её. Она хорошо выпила, и её потянуло на подвиги. Этим я и воспользовался. Скажешь – подленько? Да, подленько, но моё желание переместило мозг из головы в область паха. А там, сама понимаешь, все мысли в одном направлении, и никакой совести.

Роман вызвал такси. Взял и вызвал. Вот придурок! У него вообще не было плана, куда именно ехать с Леной. Да чего там план?! Он даже не знал, поедет она с ним или пошлёт. Когда Корецкий понял, что такси приедет через несколько минут, подошёл к Лене. Только вперёд. Уверенность и напор.

– Лена, – он тронул её за локоть, – поехали со мной.

Ромка не нашёл больше ни одного аргумента. Вот так тупо взял и предложил. Чего угодно он ожидал в ответ. Но Лена посмотрела в его горящие глаза и спросила:

– Ты Рома? Друг Тимофея?

– Да.

– Друг Тимофея – мой друг. Куда мы поедем?

– Ко мне.

Куда это? Ты что, Корецкий, совсем баран? К тебе, это домой к родителям. Другого места у тебя нет. Мама будет в шоке. А папа, возможно, рассмеётся и приколется, типа:

– Бабу привёл, значит, мужик!

У полковника Корецкого очень чёткая шкала принадлежности к мужскому полу. В армии служил – мужик. С парашютом прыгал – мужик два раза. Дал отпор гопникам – тоже мужик. Бабу привёл – попал в ту же категорию.

Везти Лену домой это бред. Роман рванул к Тимохе. Надежда на то, что друг даст ключи от своей хаты в Хамовниках, рухнула.

– Облом, Рома, – сморщив нос, заявил Тимофей. – Там ремонт. Чего ты паришься, езжай в гостиницу.

Как вариант, но молодому человеку казалось, что везти Лену в гостиницу будет для неё унизительно. И тут Роман вспомнил про Славяна, бывшего ухажёра его сестры. Славка классный мужик. Он полицейский. Бывший спортсмен, качок, фанат железа. И как любой сильный и большой человек, добрый и отзывчивый. Но главное, у него есть квартира на Соколе. Роман набрал номер Славяна.

– Привет, Ромчик, – отозвался Слава. – Чего так поздно?

Рома в режиме телеграммы изложил Славке суть дела.

– Да не вопрос, – ответил Слава. – Приезжай в отделение. Я всё равно сегодня на сутках. Дам ключи и кувыркайся, насколько сил хватит. Только, Ромчик, там человечьей жратвы нет. Ты же знаешь, чем я питаюсь.

Для Романа дальнейшая информация не имела никакого значения. Еда им была не нужна. В такие минуты желудок, так же как и мозг, переезжает в нижнюю часть тела. Когда позвонил оператор и сказал, что такси ждёт, Ромка схватил Лену за руку и повёл за собой. Она ничего против не имела, только хохотала всё время.

В такси целовались всю дорогу. Видимо, у них где-то был нужный тумблер. Щёлк, и неуёмная сексуальная энергия выплеснулась наружу. Заснули лишь под утро.

– Признаюсь, это был не первый мой секс, – говорил Роман. – Первый был с медсестричкой в армии, но тогда было как-то по-серенькому. А с Леной я ощутил себя гигантом. На следующий день я проснулся уверенным в себе мужчиной.

Вот с этой самой ночи и начались отношения с Леной. Как вы уже поняли, продлились они недолго. Уже через год между ними пробежала кошка, и ещё через год они развелись. Тогда Роман вспомнил пророческие слова мамы перед свадьбой:

– Это не твоя женщина, Рома. Она не для семьи, она для другого.

Но тогда сами помните, где бывают мозги. Роман решал всё сам. Итог: женился, развёлся, получил увесистый стрессняк и немного опыта. Теперь желание влюбляться у Корецкого исчезло. Думал – это хорошо. А может быть, был неправ. Вполне вероятно, что это плохо, но ему так было легче, без любви и без привязанности.

Я что-то сильно отвлеклась. Вернусь к началу разговора. Когда Роман уже был женат на Елене, Тимофей помог ему с поиском денежной работы. Благодаря Тимохиным связям Корецкий попал на собеседование к доктору Либерману. Да-да, к тому самому своеобразному дядьке. Ромка не думал, что Либерман возьмёт его, но он взял. Видимо, его устраивала покладистость и исполнительность молодого психолога.

Либерман Романа мало чему научил, а вот Валентина Сергеевна, верный соратник и помощник гуру психологии, дала очень много. Эта могучая женщина научила Романа профессии. Казалось, она бы могла многому научить и самого Либермана, если бы он не возомнил себя Богом. Евгений Зиновьевич почти не занимался клиентами. Он распихивал их по таким «неграм» как Корецкий, а сам писал книги о своей гениальности и обрастал нужными связями.

Когда в клинике появлялись люди значимые, то есть, занимающие высокое положение (такое изредка, но случалось), Либерман занимался ими лично.

– Это не есть хорошо, – услышал Роман однажды из уст Валентины Сергеевны.

Почему она так считала, до поры оставалось загадкой. Вероятно, Либерман косячил неслабо. Евгений Зиновьевич настоятельно рекомендовал всем своим сотрудникам читать его книги. Эдакий цитатник Мао. Но это ещё полбеды. Беда случилась тогда, когда Либерман назначил день для обсуждения своего последнего шедевра.

– Глупость моё второе «я», – в сердцах однажды заявил мне Роман.

Нет бы промолчать, спеть хвалебную песню боссу, лишний раз улыбнуться. Нет! Роман Корецкий решил блеснуть умом и включить критика. По сути, он сказал правду. Труд Евгения Зиновьевича не представлял собой никакой научной и практической ценности. Так, набор индусских заклинаний. Сплошные мантры. Именно это Корецкий и сказал. Выложил, ничего не скрывая и не приукрашивая. Наступила гробовая тишина. Ни сам Либерман, ни все присутствующие не ожидали от Романа такой прыти. Валентина Сергеевна сняла очки и начала кашлять. Тут все поняли. Это был сигнал о том, что с этой минуты Роман Корецкий враг Либермана навсегда.

Сам шеф сидел как обмороженный. Он некоторое время сидел неподвижно, положив ладони на стол, и уткнувшись взглядом в одну точку. Потом поднял глаза на обидчика и очень тихо сказал:

– Мне очень жаль, что я сразу вас не разглядел. Сколько вы у меня работаете?

– Почти четыре года, – ответил Роман.

– Хорошо замаскировался. Вам надо уволиться. Здесь могут работать только единомышленники.

Либерман спрыгнул со своего кресла и стремительно вышел из кабинета. За ним встала и пошла Валентина Сергеевна. Она на секунду задержалась рядом с Романом.

– Глупо, Роман, – прошептала она Роме на ухо. – Глупо. А главное, бесполезно.

Вот эти слова тронули Корецкого. Права была Валентина. Но воробей уже вылетел. Роман уволен. А Либерман через какое-то время напишет следующий «шедевр».

Неделю Корецкий просидел дома. Злость на себя сменилась жалостью, жалость безразличием, безразличие хандрой.

– Выпей водки, – как-то вечером за ужином предложил отец. – Много выпей.

– Ты думаешь, это спасёт? – спросил Рома.

– Не спасёт. Но отвлечёт.

– Нет, папа, спасибо. Перетерплю. А водки я выпью в пятницу.

– Почему в пятницу? – спросила мама.

– Пригласили в ресторан. У друга, у Кости, тридцатилетие. Сказал, если я не приду, пришлёт наряд полиции. Зачем судьбу испытывать? Схожу, развеюсь.

На самом деле Костя Пугачёв не шутил. Он работал в прокуратуре и вполне мог устроить другу принудительное прибытие в ресторан. (Шучу). Да и Роману надоело сидеть дома. Надо было возвращаться к жизни и что-то делать. Искать работу надо, вот что делать.

Константин собрал друзей в ресторане на Охотном ряду. Пугачёв тащится по итальянской кухне. Вот я лично понять не могу, почему люди любят есть итальянскую, японскую или китайскую еду за тысячи километров от той же Италии или Японии. Козе понятно, что не будет здесь того же изумительного вкуса как в маленьких уютных ресторанчиках на Пиренеях. Продукты другие, атмосфера другая, обслуга, в конце концов. Паппарделле качо-э-пепе (паста с сыром и перцем) из шебекинских макарон вам не приготовят. Анну Каренину не может сыграть чернокожая актриса по определению. А если уж кто-нибудь решит выпендриться, то будет это совсем не Анна, и, тем более, не Каренина. Не играет же Мартина Лютера Кинга Алексей Панин. В Москве я предпочитаю нашу русскую кухню. Это вкусно и честно. Но Пугачёв думал иначе.

Роман приехал последним. Компания была уже за столом. Из всех своих друзей только Корецкий пришёл один. Остальные были парами, даже Тимофей, который ценил и оберегал свою свободу как Кощей бессмертный яйцо. Все знали, что Роман расстался со своей звёздной Еленой, и никто не задавал лишних вопросов.

Вечер шёл своим чередом. Друзьям было весело и уютно. В какой-то момент Роман обратил внимание на парочку за соседним столиком. Они сидели очень близко, и Роман слышал обрывки фраз. Из того что долетало до ушей он понял, что мужчина, скорее всего, иностранец. Он говорил с ярким акцентом. А девушка русская. В какой-то момент Корецкий всё своё внимание переместил за соседний столик. Иностранец и девушка ссорились. Роману, как специалисту в отношениях полов, стало интересно. Он даже подвинулся от своего стола к соседнему, чтобы лучше слышать.

На страницу:
2 из 5