Диверос. Книга первая

В каждой кордже обсуждали любые сообщения о его здоровье. Но хороших новостей было мало: молодой и сильный организм спас Ройзелю жизнь, но появились все признаки того, что болезнь, практически наверняка, лишит его возможности ходить.

Видя складывающуюся ситуацию, Государственный Совет решил выбрать нового главу. Но при обсуждении кандидатов начались торги и интриги. Несколько месяцев прошло, а дело не двигалось с места. И вдруг однажды утром, когда очередное совещание переросло в громкую ругань и обмен обвинениями, за стенами Белого Зала вдруг послышался все нарастающий шум и приветственные крики. Затем высокие двери распахнулись – и ошарашенные советники увидели алворда, который, по их мнению, никак не должен был не только быть тут, но и вообще – стоять на собственных ногах. Опираясь на деревянную трость, тот подождал, пока повиснет мертвая тишина, а затем спокойно вошел в зал.

– Я прошу прощения, что прервал вас, господа, – сказал он. – Продолжайте обсуждение, я постараюсь вникнуть в суть вопроса на ходу.

И неторопливой уверенной походкой он направился к своему месту.

– Но, алворд Ройзель… Ваша болезнь… – вдруг послышался чей-то неуверенный голос.

– Не беспокойтесь, – не оборачиваясь, ответил алворд, спрятав усмешку – Уверяю вас, я вполне готов к работе. Ржавчина безделья разъедает быстрее, чем изнашивает труд.

Он поднялся на помост в центре зала, сел в свое кресло и оглядел притихших советников.

– Итак, о чем вы говорили?

Разумеется, к вопросу о выборах нового алворда Совет возвращаться не стал. Ройзель же, казалось, полностью излечившись от своего недуга, снова посвятил всего себя работе, разве что стал меньше ходить пешком, передвигался теперь чаще в повозке и совсем перестал ездить верхом.

Но входящие в Совет санорра заметили, что все не так хорошо, как алворд пытается показать. Наблюдая за ним, они постепенно смогли выяснить и подробности. И однажды Нье Анэ, разговаривая с ним наедине, сказал ему об этом прямо.

– Нам известно о том, что саллейда дали вам лекарство. Но оно не может вас вылечить, только помогает на время. Постепенно вы привыкнете к нему, и оно потеряет свою эффективность. А если будете увеличивать дозу – оно вас убьет.

– Давайте попустим вступление, Нье Анэ, – перебил его Ройзель. – Ближе к делу.

– Мы предлагаем вам… воспользоваться нашими методами лечения. Вернуть здоровье за счет ваших собственных сил.

На какое-то время алворд задумался.

– Какова вероятность исцеления? – спросил он наконец.

– Полного выздоровления добиться не удастся – болезнь неизлечима. Но ее проявления будут практически незаметны.

– Практически?

– Да, алворд Ройзель. Ваше тело способно на многое, но оно не всемогуще. Я здесь, чтобы предложить вам помощь, а не лгать.

Алворд снова замолчал. Думал он долго. Наконец покачал головой.

– Нет, Нье Анэ. Я благодарю вас и Эш Гевар в вашем лице за предложение, но не могу его принять.

– Но это зависимость от лекарства. На всю жизнь, алворд. На много более короткую жизнь.

– Я понимаю это. Но мой ответ не изменится. Если уж я обречен ходить в ошейнике, то нужно хотя бы выбирать тот, который мягче.

– Как будет угодно, алворд, – кивнул Нье Анэ. – Но если однажды вы решитесь сменить ошейник…

– Я дам вам знать…

ГЛАВА 8

Повозка в сопровождении стражи в белых плащах проследовала ухоженными аллеями Старого Города и остановилась у большого парка, разбитого перед дворцом эйцваса. Сегодня, в честь праздника, вход за обычно закрытые ворота старой крепости был открыт, и на лужайках и скамейках парка отдыхало множество горожан. Многие из них пришли семьями, так что вокруг сразу поднялся гвалт из десятков детских голосов:

– Алворд Ройзель! Алворд Ройзель приехал!

Алворд с улыбкой выбрался из повозки и, подняв руку, поприветствовал окружающих горожан:

– Айле Тэйцевас, друзья мои! Счастливых вам праздников!

– Айле Тэйцевас, алворд Ройзель! – послышалось со всех сторон.

Сопровождаемые ватагой малышей, Ройзель и Нье Анэ добрались до ближайшей скамейки. Взрослые нет-нет, да поглядывали на советника, но детей куда больше интересовала большая коробка в его руках.

Едва алворд и Нье Анэ устроились под деревом, скамейку тут же окружила стая детворы. Ройзель придал лицу самое серьезное выражение.

– Уважаемые, соблюдайте тишину! – он постучал по перилам скамейки концом трости, – Нам необходимо решить важный государственный вопрос. Прошу рассаживаться по местам, время дорого.

Карапузы, тут же замолчав, расселись вокруг, преисполнившись важности.

– Советник Нье Анэ поможет нам подсчитать голоса, – алворд указал на санорра. – Поприветствуйте его, дамы и господа.

– Здравствуйте, советник Нье Анэ!

– Здравствуйте, – вежливо кивнул Нье Анэ, несмотря на то, что половине маленьких государственных деятелей его имя не далось.

Родители, собравшись в сторонке, с улыбками наблюдали за происходящим. Такие «заседания» алворд устраивал на праздники каждый год. Дети обожали эту игру и готовы были ждать его в парке весь день.

– Итак, вопрос. Он очень важный… – Ройзель оглядел притихшую детвору и улыбнулся. – Что вперед: подарки или историю?

Разумеется, торжественность и тишина на этом закончились.

– Подарки! Подарки!!!

– Уважаемый Нье Анэ?

– Решение принято. Совет проголосовал за подарки, – санорра открыл коробку и передал ее алворду

– Ура!!! Ура!!! – зазвенело по всей округе.

– Минуту внимания, господа и дамы! – Ройзель поднял трость, – Не забывайте, что если вы будете толкаться и кричать, то я заберу и коробку, и Нье Анэ – и тогда не будет ни подарков, ни истории. Мы с вами серьезные люди и должны быть вежливыми. Первыми подарки получают самые маленькие! Не волнуйтесь, хватит на всех.

Спустя несколько минут коробка опустела, но детвора не спешила расходиться, устроив возню прямо рядом со скамейкой. Ройзель поднялся и поклонился.

– Благодарю вас за работу, уважаемые советники! Теперь нам с Нье Анэ пора заняться другими делами.

– А историю?.. – вдруг послышался голос, и его поддержали еще несколько

– А разве вам интересно?

– Да! Да!!!

– Ну что же… – Ройзель улыбнулся и снова сел на место. – Раз таково желание Совета, я, как алворд, обязан подчиниться. Подходите ближе, будет вам история!

Дети, радостно шушукаясь, снова собрались в тесный круг. Взрослые тоже подошли поближе.

– Итак, история…

ГЛАВА 9

– Вы слышали про огромную гору под названием Эш Гевар? Она такая большая, что ее вершина достает до самого неба, внутри ее поместился целый город!

– Как Аверд? – спросила какая-то девчушка.

– Почти такой же большой, как Аверд, – кивнул алворд. – И тех, кто живет в нем, называют санорра. Они похожи на нас, но выглядят немного по-другому. Посмотрите на господина Нье Анэ, он – санорра. И он как раз из этого города.

Слушатели уставились на темнокожего советника. Впрочем, совсем без страха, скорее – с любопытством.

– А почему он не такой как мы? – сидящий совсем рядом со скамейкой карапуз потыкал Нье Анэ пальцем, как что-то диковинное. Санорра глянул на него сверху вниз и ничего не сказал.

– Потому что мы все выглядим по-разному. У наших друзей раг’эш красная кожа, и одеваются они не так как мы. Еще на севере живут гедары – они похожи на нас, но очень высокие и такие сильные, что могут упереться в дерево, толкнуть его и – раз! – алворд хлопнул в ладоши и маленькие слушатели подскочили от неожиданности, – дерево сломается! А в лесах, где деревья такие высокие, что поднимаются выше облаков, а листья на них такие большие, что мы все с вами могли бы поместиться на одном, живут саллейда.

– Разве бывают такие деревья? – недоверчиво спросила кроха, которая и говорить-то, наверное, не так давно научилась.

– Бывают! – ответил ей мальчишка лет шести. – Я видел такие на картинке! И еще мне про них рассказывал наш садовник. У него глаза как у кошки!

Это заявление вызвало всеобщее оживление. «Интересно, – подумал Ройзель – Сколькие из них теперь будут приставать к живущим в городе саллейда, чтобы проверить, какие у них глаза…».

Но наблюдательность парнишки алворд похвалил.

– Именно так. Как видите, все мы разные: гельды, гедары, саллейда, раг’эш и санорра. Сейчас все мы живем в одном городе. Но когда-то те, кто не хотел жить в мире, сделали так, что гедары и раг’эш поссорились с гельдами и даже начали воевать.

– А потом мы победили! – гордо объявил какой-то маленький темноволосый гельд, взмахнув игрушечным мечом, который только что получил в подарок.

Алворд улыбнулся.

– Да, мы победили. Но сначала очень-очень долго шла война. Так долго, что многие дети успели вырасти, а потом состарились и умерли, а война все шла и шла. Но тем, кто не хотел, чтобы все жили мирно, было нужно, чтобы война шла везде, и спрятаться от нее было невозможно. Поэтому они пришли к саллейда, начали поджигать деревья, на которых они жили, и убивать тех, кто хотел заступиться за свой лес. Огонь, который они разожгли, невозможно было погасить, и он был таким сильным, что на том месте, был этот пожар, навсегда осталась только черная земля, и с тех пор там ничего не растет – ни трава, ни деревья.

Над поляной царила полная тишина. Молчали взрослые, молчали дети. У некоторых из малышей испуганно блестели глаза. Но они внимательно слушали рассказ, стараясь не пропустить ни слова.

– Тогда самые смелые из саллейда, видя, что враги не уйдут, пока не сожгут все, решили пойти в Эш Гевар, в котором тогда еще никто не жил. Они знали, что в нем есть что-то необычное, спрятанное от всех, очень старое и страшное. Они не знали, что это такое, но надеялись, что это напугает врагов, и они уйдут. Собравшись вместе, они проплыли под водой по морю, потому что, вы, наверное, знаете, что саллейда могут плавать под водой очень долго, а потом выбрались на берег, и зашли внутрь Эш Гевара. Там они нашли особенную старинную одежду и разное оружие, которое точно бы помогло прогнать чужаков. Но…

Алворд поднял указательный палец. Впрочем, жест был излишним – дети и так слушали его, позабыв обо всем.

– Но они могли бы взять это, только если бы сильно заболели одной необыкновенной болезнью, от которой потом никогда не смогли бы вылечиться.

– А когда я сильно болел, к нам приходил один саллейда, и он меня вылечил, – вдруг возразил какой-то мальчик.

– Эту болезнь не сможет вылечить ни один саллейда, – покачал головой Ройзель. – Даже если все-все-все самые лучшие целители в мире собрались бы, все равно они не смогли бы ничем помочь. Саллейда попробовали взять вещи просто так, но они рассыпались, как только они выносили их из горы. И тогда они решили: ради того, чтобы прогнать врагов – заболеть этой болезнью.

– И потом они смогли их прогнать?

– Да. Многие саллейда не выдержали этой болезни и умерли. А те, кто остался жить, стали выглядеть совсем по-другому: их глаза стали не зелеными, а черными, кожа тоже потемнела и стала серой. Но болезнь, которой они заболели, сделала быстрыми и сильными. Намного быстрее и сильнее, чем они были раньше! А еще некоторые из них теперь могли показывать врагам в голове разные страшные вещи – прямо в их голове, представляете?! Они поспешили назад, чтобы помочь тем, кто остался дома, напали на чужаков, и так их напугали, что они побросали свое оружие и навсегда убежали оттуда! А от огня, который они разожгли, сгорели их собственные крепости.

– Вот здорово! – воскликнул обладатель игрушечного меча. – Хотел бы я на это посмотреть!

– И я!

– И я тоже!

Нье Анэ посмотрел на слушателей, которым было от силы лет пять-шесть. Эти маленькие гельды до конца своей жизни просыпались бы каждую ночь с криком, имей они возможность хотя бы на минуту увидеть то, что происходило там, на выжженной полосе у самой границы Южных Лесов, своими собственными глазами. Он мог легко исполнить их желание, потому что, все санорра навсегда запечатали это событие в собственной памяти, передавая его из поколения в поколение, неизменно ярким и живым, словно оно произошло только что. Потому что до самого конца самый последний из них должен помнить, что за ужасную и опасную силу он носит в себе.

Тогда их было не больше полусотни. Они даже не взяли с собой оружие, потому что теперь понимали, что нет оружия страшнее, чем та сила, которую они обрели.

Но, защищенные крепкими стенами укрепления, ослепленные собственной мощью и безнаказанностью, враги ничего о ней не знали. Так что нет ничего удивительного в том, что скоро со стен послышались сначала смешки, а потом – оскорбления, и хохот, и свист. Огромные гедары демонстративно бросали оружие на землю и, засучивая рукава, приглашали незваных гостей подходить поближе, обещая перебить их голыми руками.

– Откройте ворота! – орал какой-то здоровяк, опирающийся на топор, который снес уже не один десяток голов, – пусть заходят! Лень мне за ними бегать!

– Да они к земле от страха приросли!

– Не приросли они, им полные штаны ходить мешают!!!

Когда серые фигуры шевельнулись, одновременно опустив на голову капюшоны своих одежд, это вызвало новый приступ хохота и неуклюжего остроумия.

– Смотри-ка, головушки напекло! – разорялся детина с топором. – Что, доходяги, пригрело?! Жарко им, слышь! А вы подойдите! Самая жара вас прямо тут и…

Острота его осталась незаконченной. Возможно, ее окончание было спрятано в одном из тех ошметков его мозгов, которые вместе с кусками черепа обляпали стоящих рядом, когда на голову гедара опустился тяжелый молот. У окружающих не было времени ни опомниться, ни предпринять что-либо для своей защиты, потому что, размахнувшись, обладатель молота отправил их следом за шутником, прежде чем напоролся на нож бросившегося на него раг’эш.

Со всех сторон послышались крики боли и вопли ужаса. Один за другим только что во все горло хохотавшие беловолосые северяне хватали оружие и с рычанием бросались прямо в толпу недавних соратников, круша всех на своем пути. Началось побоище, тем более страшное, что в нем каждый бился с каждым без жалости к врагу и себе самому.

За считанные секунды это безумие волной охватило всю крепость. Но раг’эш, казалось, были слабее подвержены ему. Они даже попытались, собравшись вместе, организовать какое-то сопротивление, начав отступать внутрь укрепления, чтобы скрыться в домах.

И вдруг один из них, дико закричав, рухнул на землю и принялся бешено кататься по ней.

– Аш!!! Фет Ашше!!!! – вопил он, – Огонь! Горю! Я горю!!!

Его руки яростно молотили и скребли по телу, сдирая целые пласты кожи и вырывая куски плоти, стараясь погасить несуществующее пламя. Отбиваясь от тех, кто поспешил ему на помощь, он бессмысленно кричал и бился в грязи, замешавшейся на его собственной крови. А рядом еще один краснокожий великан пронзительно завизжал, закрутился на месте и принялся рвать собственное горло и грудь хрипя, что его изнутри сжигает пожар, а за ним еще один, и еще, и еще… И это был конец.

– Советник?

Нье Анэ поднял голову. Ройзель и дети в ожидании смотрели на него.

– Прошу прощения, алворд, я задумался… О времени.

– Вы как всегда правы, и мы уже идем. Но сначала, раз уж вы некоторым образом отсутствовали, наш ежегодный малый Совет хотел бы поблагодарить вас за участие в заседании.

Он захлопал в ладоши первым. Но аплодисменты тут же подхватили все окружающие, как маленькие, так и некоторые взрослые. Маленькая девочка подошла и протянула только что сорванный тут же, на лужайке, цветок.

Санорра его взял.

– Благодарю вас. – Нье Анэ встал и сдержанно поклонился.

Алворд тоже поднялся со скамейки.

– Господа советники, на этом наше ежегодное заседание заканчивается. Благодарю вас за старания и буду рад увидеть здесь же через год. А теперь – нам пора. Айле Тэйцевас!

– Айле Тэйцевас, алворд Ройзель!

Сопровождаемые шумящими детьми, обмениваясь поздравлениями с их родителями, они пешком направились к ближайшим воротам, вход за которые для посторонних был закрыт даже в праздники.

– Эйцвас может не одобрить сегодняшнего вашего рассказа, – заметил Нье Анэ, когда они шли через пустой внутренний двор. – Вы ведь понимаете, что он узнает о нем, если еще не узнал.

– Мне нет дела до того, что скажет эйцвас, – Ройзель отбросил концом трости с дороги небольшой камушек. – Мы оба служим государству. И если половина из этих малышей, став взрослыми, расскажет своим детям эту историю, а не какую-нибудь страшилку об убийцах из Эш Гевара, государство от этого только выиграет.

– Думаю, он найдет, чем вам возразить.

– Разумеется. И он тоже будет по-своему прав. Что такое правда, советник? Это лишь множество дорог, приводящих нас с разных сторон к одному и тому же камню. Беда только в том, что мы часто так и остаемся – каждый на своей стороне, придумывая этому камню множество названий. А он продолжает оставаться обычным камнем… Но, похоже, мы действительно задержались, давайте прибавим шагу, там же еще эта проклятая лестница.

– Конечно, алворд.

ГЛАВА 10

Ройзель всем сердцем ненавидел эту винтовую лестницу. Пожалуй, во всем Аверде он один знал, что в ней – ровно восемьдесят ступеней, каждая в половину локтя высотой. Он знал, какие из них поскрипывают, какие немного гнутся, а какие неплохо бы и подновить. Потому, что каждую из этих восьмидесяти ступенек он ненавидел персонально. Когда каждый шаг дается тебе с трудом – можно себе это позволить.

А вот большой зал, в который эта лестница вела, ему нравился. Он разместился под самой крышей старинного здания, в свое время отданного ученым, занимавшимся изучением истории Гельдевайн Таррен и всего Дивэроса, и предназначался для общих собраний. Именно на них все выводы и открытия обсуждались и принимали свой законченный вид, прежде чем попасть на страницы научных книг.

Здесь всегда было темно – древние знания не любят яркого света. Большие окна постоянно были закрыты плотными портерами, которые практически не пропускали дневного света. Все помещение, кроме большого круглого стола, тонуло во мраке. Если собрание происходило вечером или ночью – этот стол освещался массивной люстрой. Днем же свет попадал сюда через специальное окно, устроенное в крыше.

Стекло в этом окне было хитрое – пропуская и направляя свет, оно в то же время не позволяло заглянуть в зал снаружи тем, кто не был допущен к здешним тайнам. А тайн и секретов за все время своего существования этот зал слышал такое количество, что у случайного посетителя волосы бы встали дыбом. Хотя, случайных посетителей здесь как раз и не бывало – все здание, и особенно это помещение, охранялось сильнее, чем весь Старый Город. И те, кто имел право входить сюда, были известны поименно.

Сейчас зал был пуст. Ройзель указал Нье Анэ на один из стульев, стоящих вокруг стола и сам сел напротив. Солнечный свет падал сверху, освещая письменный прибор и лежащую рядом с ним одинокую папку. Положив сомкнутые руки на стол, алворд внимательно смотрел на санорра, молча наблюдая, как на его серой коже вспыхивают неяркие песчинки.

– Вы догадываетесь, Нье Анэ, почему ради этого разговора я даже вытерпел подъем по этой треклятой лестнице? Почему я хотел поговорить с вами именно здесь?

– Потому что в окружении всех этих защитных и сигнальных знаков, которые я ощущаю, вы чувствуете себя в безопасности. Или хотите поймать меня на лжи. При этом сами понимаете, что я не причиню вам вреда и не стану лгать. Значит, разговор настолько серьезен?

– Именно так, советник, – Ройзель подвинул папку ближе к себе. – Разговор настолько серьезен.

Он вынул из папки три исписанных листка бумаги. Один протянул Нье Анэ:

– Прочтите. Это письмо от тарна Диверта. Он дважды просил нас о помощи. Мы дважды ему отказали. Тогда он проявил находчивость и нашел ее в другом месте.

Советник бегло просмотрел написанное.

– Тарн Хенрил пишет о том, что он пригласил Дей Кай. Эш Гевар не имеет отношения к их действиям, – заметил он. – Хотя, если вы позволите мне заметить, то, что они совершили, включая спасение двух маленьких детей, сложно назвать преступлением.

– А это, – не отвечая на замечание, Ройзель протянул ему второй лист, – сообщение от местного энле. Его мне сегодня передал эйцвас. Здесь, помимо прочего, говорится, что гости тарна явно что-то знали о происходящем. Решевельц провел короткое расследование и узнал, что кое-кто из весьма высокопоставленных членов Совета получил из архивов Аверда информацию о произошедшем триста лет назад в Диверте. Там, конечно, было не все, но то, что было – лежало в разделе государственных тайн.

– Алворд, вы ведь понимаете…

– Я понимаю, что вам лично, Нье Анэ, никто бы ничего не дал. Но это и не обязательно, верно? Этот… неосторожный советник вполне мог выполнять чью-то просьбу. Ведь, если он решился на такое, а не побежал с докладом в Старый Город – причины у него должны были быть. А санорра бывают очень убедительны, мы оба это знаем.

– Вы хотите сказать, что просьба могла быть и моей?

– В этом случае я сегодня прислал бы вам не приглашение, а конвой. Но, как видите, я этого не сделал. Тем не менее, объясниться нам нужно.

Взяв в руки свою трость, Ройзель принялся рассматривать узор, украшающий металлический шар на ее ручке.

– Вы ведь знаете о том случае, в Зигверте, который произошел еще при моем предшественнике?

– Разумеется.

– Как странно… ведь там тоже отметились эти трое. Но когда Старый Город пожелал их допросить – Эш Гевар отказал.

– Все верно, алворд. Потому что тогда еще они не покинули Эш Гевар. Договор между санорра и Авердом позволяет нам это.

– Да, это я тоже прочел. Но сейчас, вы сказали, они Дей Кай, то есть, «отделившиеся».

– «Осколки», так будет правильнее.

– Такое случается не часто, чтобы санорра уходили, верно? А чтобы втроем – либо такого не было, либо нам это не известно.

– Обо всех подобных случаях мы уведомляем Совет. Такое действительно случилось впервые.

– Так в чем же дело, Нье Анэ? В чем причина?

– На этот вопрос я не могу вам ответить.

– Но я боюсь, что вам придется мне отвечать.

В голосе Ройзеля звякнул металл.

– Вам придется ответить мне на этот и другие вопросы, советник, потому что я совсем не настроен чувствовать себя простофилей на ярмарке, который, разинув рот, слушает, как карманник рассказывает ему сказку, подбираясь все ближе к кошельку. Я имею право требовать от вас ответа, как алворд Государственного Совета. А еще – потому, что за моей спиной стоят тысячи жителей Гельдевайн Таррен, половина из которых смотрит на Эш Гевар с ужасом, от которого я всеми силами стараюсь их избавить. А с другой стороны плетет свои интриги Решевельц, который утверждает, что никакие соглашения с санорра не спасут нас, если однажды они решат, что мы стоим у них на пути! Что всегда и во всем вы руководствуетесь лишь какими-то вам одним известными интересами, считая такие понятия, как добро и зло выдумкой, не стоящей внимания. И, знаете что, советник?

Алворд наклонился к столу, распугав кружащиеся в луче света пылинки.

– В некотором смысле, я с ним согласен. Потому что вижу, как, не нарушив ни единой буквы соглашений, вы не только обходите наши законы, скрывая от суда преступников, но и подрываете основы нашего государства, высматривая и шпионя повсюду.

– Это серьезные обвинения, алворд Ройзель, – голос санорра звучал по-прежнему ровно и спокойно. – Что касается первого, то не все и не всегда является тем, чем кажется на первый взгляд. А остальное… Если помощь Дей Кай перепуганным жителям Диверта подрывает основы Гельдевайн Таррен, то, возможно, вам и эйцвасу не стоило игнорировать просьбы тарна, заставив его обратиться к ним.

Он снова взял в руки донесение Хенрила.

– Здесь написано, что подробности произошедшего известны только городскому совету Диверта. Горожанам ничего не сообщали, а появление тельдара Хольсварга объяснили тем, что Дей Кай случайно нашли его в лесу. Так что престиж власти никак не пострадал. А что касается государственных секретов Аверда… Так это не Дей Кай готовы были обменять их на деньги, или на молчание.

Ройзель молча раскрыл папку, вынул из нее несколько скрепленных вместе исписанных листков. Судя по желтоватому цвету бумаги и неярким чернилам, записи были очень старыми.

– Прочтите.

Он положил листки на стол и подтолкнул их к санорра.

– Что это?

– То, что они разыскивали в архивах Аверда. Читайте!

– После того, как вы сообщили мне о том, что это государственная тайна?

– Это больше не государственная тайна, с того момента, как она стала товаром. Читайте, советник. Я подозреваю Эш Гевар в диверсии и не хочу, чтобы мои подозрения показались вам блажью инвалида.

Нье Анэ взял со стола листки. Несколько секунд у него ушло на то, чтобы внимательно изучить то, что было написано. Все это время Ройзель не отрывал от него глаз, постукивая по краю стола рукояткой трости. Закончив чтение, санорра задумался.