Рыцарь леди Элеоноры

Новоиспеченный лорд Хью поднялся и с поклоном протянул руку. Элеонора медленно встала и приняла ее, сделав реверанс. Кончики их пальцев соприкоснулись.

Спустившись с помоста, они начали двигаться в свадебном танце, а гости хлопали им и стучали кубками по столам.

– Вы кажетесь погруженным в свои мысли, – произнесла она, прекрасно понимая, что его заботит.

– Не буду отрицать, это так.

Элеонора закусила губу и оглядела мужа. Ее злило, что муж красив и, похоже, добросердечен. Темные пряди волнами опускались на плечи, бордовая рубашка с вышивкой серебряной нитью и широким ремнем подчеркивала широкие плечи. Даже шрам, пересекавший левую бровь, придавал ему шарма. Элеонора ощутила, что начинает нервничать больше положенного в приближении брачной ночи, и постаралась успокоить свои чувства.

– Не могу не отметить, что для крупного мужчины вы удивительно грациозны и легки в движениях.

– Вы будете еще больше удивлены, когда я скажу, что кажусь людям человеком суровым, солдатом до мозга костей, хотя на самом деле люблю музыку, танцы, веселье.

– Я удивлена. Но и вы будете удивлены не меньше, узнав, что я все это не люблю.

– Выходит, вы поэтому нечасто появлялись при дворе? – Он сделал такое комичное лицо, что Элеонора рассмеялась. Но тут же напомнила себе, что Хью де Вильерс – человек, преданный королю. Таким был и ее первый муж, сэр Ричард. Он тоже был молод, мужествен и красив и сначала проявлял к ней внимание и понимание.

Она вспомнила первую встречу с сэром Ричардом Милле, когда была сражена его галантностью и обворожительной улыбкой. Он казался ей прекрасным рыцарем, посланным самой судьбой поддержать ее после кончины отца. Все оказалось ложью, огромной ложью. Она была наивна сверх меры.

Ричард не был доблестным рыцарем, скорее дьяволом во плоти. Он злился, что богатство получено благодаря жене, и всеми способами мстил ей за это. Он ненавидел ее за острый ум и язык, за проницательность и своеволие. Стремился всеми способами сломить ее и сделать, в его понимании, настоящей леди – послушной, исполнительной, покорной. Разумеется, Элеонора отказывалась подчиняться. Чем больше супруг издевался над ней, чем чаще наказывал, тем увереннее она стояла на своем и с высоко поднятой головой принимала все его наказания.

Элеонора перевела взгляд на Хью и увидела в его глазах невысказанные вопросы. Помедлив несколько мгновений, он вздохнул, взял ее за руку и вновь повел в танце.

– Должен признать, что не был честен с вами, миледи, – признался Хью.

– Сжальтесь надо мной, Элеонора, – прошептал он.

– Что это значит, милорд?

– Я только начинаю осваивать новую для меня роль мужа, мне не обойтись без вашего руководства и поддержки.

Элеонора покраснела и поспешно произнесла:

– Уверена, что вы отлично справитесь, милорд.

– Надеюсь, потому что до сих пор мне не везло. Остается надеяться, что под вашим чутким руководством… Что ж, кто знает?

– Верно, кто знает?

Элеонора знала и, скорее всего, была права. Она не должна доверять этому мужчине, его ласковым улыбкам и словам. Эти сладкие речи связаны, по-видимому, с предстоящей брачной ночью. Он желает умилостивить ее, чтобы потом уложить в постель…

Но ведь ее желание в любом случае не будет учитываться, молодой муж получит ее, ведь это его право.

Элеонора опять занервничала и нахмурилась.

Хью и вчера пытался убедить ее, что обеспечит ей будущее значительно более счастливое, чем прошлое, однако она не склонна ему верить.

Хью постукивал пальцами по столу, размышляя, сколько ему еще терпеть сидящего напротив глупца, утомительный разговор и скабрезные шутки по поводу первой брачной ночи.

Несколько минут назад Элеонора, краснея, удалилась из зала в сопровождении горничной Брунгильды, которая должна была помочь ей подготовиться к ночи.

Он никак не мог отделаться от необъяснимого волнения. Словно неопытный юнец, испытывал острое желание обладать Элеонорой всякий раз, когда видел, говорил или ненароком касался. У него перехватило дыхание, когда она вошла в часовню перед церемонией венчания, несколько минут даже не мог отвести от нее глаз. Элеонора потрясающе выглядела в зеленом бархатном платье с золотым обручем на голове и легкой вуали. Хью с трудом сдержался, чтобы не прикоснуться к обрамлявшим лицо прядям.

Во время танца он с таким наслаждением вдыхал исходивший от нее аромат цветов с острыми нотками специй, что готов был поцеловать ее, но вновь сдержался.

Проклятие! Что с ним происходит?

Хью не мог не признать, что очарован не только красотой супруги, но и ее острым умом, силой, выносливостью и, судя по всему, осведомленностью и опытом в разных областях. С одной стороны, она, несомненно, обладала незаурядными способностями. С какой ловкостью заключила с ним пари и провела его! Заинтриговала, бросив вызов. С другой стороны, он чувствовал, что Элеонора ранима, и это вызывало в нем желание опекать ее и защищать. В первом браке ей пришлось пережить немало неприятных моментов, и, судя по всему, первая ночь будет непростой.

Он хотел, чтобы Элеонора доверяла ему, хотя сам никогда и ни к кому не испытывал этого чувства, особенно к женщинам. Та, которой он много лет был предан душой и телом, которую мечтал видеть своей женой – Алоиза Курвиль, – обманула его, превратила в пыль все надежды, заставила дать себе слово никогда в жизни больше никого не подпускать так близко.

Разумеется, настоящая ситуация совсем иная, а обещание не может и не должно влиять на его желание обладать Элеонорой. Добившись своего, он непременно отступит и предоставит ей возможность жить, как та пожелает. Вне всякого сомнения, она сама не желает их единения и близости, и он полностью разделяет ее взгляды. И Хью был готов стать именно тем мужем, который бы устроил Элеонору, – вежливым, уважающим жену, но держащимся чуть поодаль. Он же сможет бросить все силы на служение королю Иоанну и поиски бандитов во главе с Ле Ренаром.

Впрочем, ранее пришедшее послание от лорда Бальвуара заставило Хью отвлечься не более чем на пару минут от размышлений о жене, настолько велико было его влечение и беспокойство из-за приближающегося важного в браке события. Время шло, а он так и не решил, как себя вести.

Вылив в рот все содержимое кубка, он резко встал на ноги. Пожалуй, будет лучше не спешить, быть внимательным и заботливым…

Хью пару раз стукнул в деревянную дверь новых покоев и вошел в тот момент, когда Брунгильда задергивала плотную занавесь балдахина, оставив лишь узкую щель. Он встал у камина и сделал знак отцу Томасу. Тот принялся читать молитвы, размахивая кадилом, благословлять брачное ложе и просить у Бога обретения счастья и потомства во вновь созданной семье.

Явившиеся вслед за Хью гости по знаку Брунгильды стали покидать спальню. Вскоре дверь плотно затворилась, Хью и Элеонора остались наедине.

Хью откинул балдахин и увидел Элеонору, сидящую на пышной перине, закутанной в темно-синее покрывало. Она посмотрела на него так, что перехватило дыхание.

Она и раньше казалась ему красивой, но сейчас выглядела прекрасной, как никогда ранее. Волосы ее всегда были убраны, сейчас же, распущенные, лежали волнами. Она чуть приоткрыла рот и нервно закусила нижнюю губу. Карие глаза стали светлее, в них появились золотисто-янтарные блики. Не мог он не заметить и тщательно скрываемый страх.

Хью стоял молча и размышлял. Он мог лечь в постель и выполнить супружеский долг, на который имел полное право, а также постараться заставить Элеонору забыть о страхах перед мужчинами, о том, кто был рядом с ней до него; и еще он мог уйти, дать ей время сделать то, что стало бы проявлением заботы…

Хью знал, что хотел и должен был сделать хотя бы для того, чтобы подтвердить брак. Но вид перепуганной женщины, как и его гордость, удерживали от следующего шага. Он интуитивно знал, что будущее их решается сейчас, если он не будет осторожен, все сложится хуже некуда.

Хью вздрогнул и улыбнулся.

– Полагаю, день был для вас сложным, Элеонора, вы устали.

– Все хорошо, как видите, – ответила она и помолчала, поджав губы. – Надеюсь, и у вас, милорд.

– М-м-м? Ах да, конечно.

Черт, ничего хорошего! Он провел ладонью по волосам и сглотнул.

– Вы уверены, что в порядке, милорд?

– Да-да, и называйте меня Хью, пожалуйста. Мне сложно привыкнуть к обращению «милорд», особенно странно слышать его от вас.

Он поморщился и с трудом сглотнул. От вида сидящей в кровати женщины во рту внезапно пересохло. Он опустился на край кровати и, не сдержавшись, подхватил прядь ее волос и принялся поглаживать кончиками пальцев.

– Кажется, вы нервничаете даже больше меня, Хью.

– Верно, – признался он с улыбкой. – Скажите, что бы вы хотели сейчас сделать?

– Я? – Глаза широко распахнулись. – Не понимаю, о чем вы?..

Хью пожал плечами:

– Здесь только мы вдвоем, Элеонора, то, что происходит за этими дверями, касается только нас и никого больше.

Она несколько раз моргнула и посмотрела ему в глаза.

– Это наша первая брачная ночь. Брак должен быть узаконен…

– Да… Но вы не обязаны делать то, чего не желаете. Мы сохраним все в тайне…

Он видел, как приоткрылся от удивления рот, и она подалась вперед, глядя на него с изумлением.

– Нет… – покачала она головой. – Благодарю вас за заботу, но мне бы хотелось скорее покончить с этим. Если вы не против.

– Что ж, хорошо, – кивнул Хью, еще раз напомнив себе, что должен быть внимательным и не спешить.

Он склонился к ней и провел пальцами по щеке, потом коснулся губами. Их лица были совсем близко, оставалось преодолеть лишь теплую прослойку воздуха между ними, но Хью медлил, давая Элеоноре возможность отстраниться, избежать поцелуя, если он ей неприятен. Он улыбнулся, видя, что она чуть подалась вперед, и припал к ее губам. Краем глаза он заметил, что руки ее, теперь не прикрытые покрывалом, все еще в перчатках.

– Вы не снимаете перчатки, даже ложась в постель?

– Что? – Она растерянно огляделась. – Ах, это… Да, я наношу целебный бальзам, позволяющий сохранить мягкость кожи.

– А это так важно для леди.

– Именно, – пробормотала она и прижалась к нему губами, чем несказанно удивила Хью.

Этот поцелуй был нежнее прикосновения шелка, теплее согревающего солнечного луча. Кончиком языка она не очень уверенно пыталась раздвинуть его сжатые губы.

Теперь он ощущал вкус ее губ, и он был восхитителен. Воодушевленный, Хью подался вперед и заключил жену в объятия. Похоже, желание ее так же велико, как и его, он готов его удовлетворить.

Внутри снизу поднималась и разносилась волна тепла, когда Хью стал целовать ее так, как она не могла и представить. Страстно, безумно!

Рука скользнула по плечу, губы коснулись шеи. Оторвавшись на мгновение, Хью посмотрел ей в глаза, она увидела в них нескрываемое желание и поняла безмолвный вопрос. На него она не могла дать ответа даже самой себе, хотя, определенно, не хотела, чтобы он останавливался.

Хью вновь жадно поцеловал ее. Святые угодники! Что же с ней происходит? Казалось, разум отключился, она словно перенеслась в другой мир, комната со всей обстановкой исчезла, как ненужная декорация. Это же настоящее безумие!

Самое удивительное для нее самой стало желание лучше познать новые, не испытываемые ранее чувства. В первом браке были лишь жестокость и желание доминировать, больше ничего. Внутренний голос тихо призывал не терять контроль над собой, однако все происходило так быстро, чувства закручивались в спираль, все выше поднимая над действительностью, унося к новому, неизведанному.

Нет, все же будет разумнее остановиться.

Элеонора уперлась руками в грудь Хью, оттолкнула его и спешно перекатилась на другую половину кровати. Она сидела и слушала, как громко дышит за спиной супруг, силясь понять, что происходит.

Элеонора крепко зажмурилась. Боже милостивый, что она делает?

Она должна остановиться, хотя ласки Хью возбуждают и доставляют огромное наслаждение, как это ни странно… Происходящее пугало, заставляло насторожиться. Нет, она не желает узнать, какие ощущения подарит ей близость с Хью. Отказать ему она не может, ведь собственное тело ей не принадлежит, муж имеет полное право обладать ею. Но ведь по какой-то причине он предложил ей подождать?

Элеонора сжала пальцы в кулаки и напряглась, ожидая, когда на нее обрушится гнев мужа. Однако ничего подобного не случилось. Вместо этого Хью вздохнул, поднялся с кровати и прошел к богато инкрустированному большому сундуку. Элеонора опустила голову и принялась следить из-под полуприкрытых ресниц за каждым его движением. Хью постоял недолго, постукивая пальцами по крышке, затем взял с подноса два кубка и налил в каждый эль из кувшина. Всего два широких шага, и он встал прямо перед ней.

– Спасибо. – Элеонора взяла протянутый кубок. – Я сама готовила эль к свадьбе. Добавила специи и мед. – Она говорила, не поднимая глаз.

– Великолепный вкус. – Хью одобрительно кивнул и сделал еще один большой глоток.

Повисла напряженная тишина, ни один из них не представлял, как лучше выйти из неловкого положения.

– Элеонора, посмотрите на меня, пожалуйста. – Он осторожно поднял ее голову за подбородок. – Простите мне такое… нетерпение.

Она мотнула головой и поднесла к губам кубок.

– Вам не за что извиняться.

– Похоже, есть за что, и это входит у меня в привычку.

Элеонора покачала головой, надеясь, что ей удалось сохранить равнодушное выражение лица, несмотря на внутреннюю дрожь и туман в голове. Неожиданно слышать от мужа извинения за ее отказ выполнить супружеский долг. Странно и непривычно, что он не впервые просит у нее прощения. Она и не вспомнит, когда супруг, какой-либо благородный мужчина или рыцарь говорили ей нечто подобное. Возможно, такого никогда не случалось. Оказывается, Хью де Вильерс не считает это унизительным.

– Нетерпение в первую брачную ночь – вещь обычная, Хью. А вот мое поведение, пожалуй, нет. – Она набрала полную грудь воздуха, вдыхая сквозь сжатые зубы, и продолжала: – Вы должны знать, что плотские отношения мне отвратительны.

Наконец-то она смогла ему сказать. Пусть теперь знает. Возможно, захочет найти другую женщину, которая согреет его постель, она же в это время будет заниматься другими делами.

Хью приподнял бровь, но промолчал, ожидая продолжения. И оно последовало.

– Это не ваша вина, а моя. Я говорила вам вчера, что из меня не выйдет хорошая жена. Я отличаюсь от других женщин, Хью.

– Вам сказал это Милле? Так знайте, что это он был не таким, как все нормальные мужчины. Совсем не таким.

– Пусть, но он успел изменить и меня, оставить на сердце ужасные шрамы.

Элеонора замолчала. Ей было неловко говорить о прошлом, когда ее тело и душа испытали столько мук.

Хью смотрел на нее с пониманием и состраданием, но без тени жалости, которую она так боялась увидеть. На мгновение ей показалось, что он понимает ее, понимает, какую боль приносят старые раны.

– Ценю вашу откровенность, Элеонора, но я не такой, как Ричард Милле. Поверьте, вам никогда больше не придется испытывать того, что с ним. И знайте, вы нормальный человек, в отличие от него. – Он опустился на одно колено, отставил кубок и взял ее за руку. – Послушайте, я никогда в жизни не принуждал женщин, не собираюсь и сейчас. Я хочу, чтобы желание принадлежать друг другу было обоюдным. Если надо, я готов ждать.

– А если этого не случится?

– Я надеюсь, настанет день, когда вы поймете, что интимные отношения между супругами могут приносить наслаждение и радость.

Элеонора покачала головой и с сомнением скривилась.

– Нам нужно время, чтобы лучше узнать друг друга, – с улыбкой продолжал Хью. – С этого дня я попрошу оруженосца принести в покои походную кровать и буду спать на ней. Поверьте, я найду способ заставить его сохранить все в тайне. Об этом никто не узнает. – Он поднялся и протянул к ней руки.

– Вы верите, что я сама лягу в вашу постель? Даже несмотря на то, что в сердце моем не будет чувств? – Она покачала головой. – Мои земли, состояние, замок, даже мое тело теперь ваши. Но сердце никогда не будет принадлежать вам.

Она видела, как Хью напрягся и побледнел. Он смотрел на нее с прищуром, губы вытянулись в тонкую линию. Именно такое поведение привело в ярость Ричарда, заставило впервые испытать силу его гнева и тяжесть наказания.

– Я никогда не надеялся завоевать ваше сердце и не предлагаю свое. – Он перевел дыхание и продолжал, немного смягчившись: – Вы умная, проницательная женщина, Элеонора. К тому же этот союз заключен королем Иоанном без нашего согласия. Но все уже случилось, надо жить и постараться максимально использовать имеющиеся преимущества. – Он помедлил и добавил: – Я еще раз прошу разрешения за вами ухаживать. По-настоящему.

Элеонора посмотрела на него с подозрением, совсем не доверяя тому, что слышала. Хью де Вильерс был, по-видимому, человеком добрым и понимающим, совсем не похожим на первого мужа, но все же мужчиной, привыкшим добиваться своего. Стоит ли верить, что он не станет принуждать ее к плотским отношениям, пока она сама не согласится? Существует лишь один способ понять – узнать Хью лучше. Она уже не была так наивна, чтобы сразу верить словам и обещаниям, которые потом могут быть с легкостью взяты назад.

Элеонора осторожно кивнула:

– Я даю вам разрешение, милорд.

– Хорошо. – Он с удовольствием глотнул эля. – И у меня есть идея, чем нам стоит сейчас заняться, если только вы не хотите спать.

Спать?

Он всерьез думает, что она сможет заснуть, зная, что он находится в ее комнате? Пусть на другой кровати, за плотной занавесью, но все же рядом…

– Пожалуй, я еще не готова заснуть, – пролепетала Элеонора и сглотнула.

– Отлично. Тогда этим и займемся.

– Чем займемся, милорд? – смущаясь еще больше, спросила Элеонора.

Хью подмигнул ей, открыл сундук и достал прямоугольный предмет в шерстяном мешочке и второй, похожий, но меньше размером.

– Если не считать коня, меча и шпор, это мое самое ценное имущество.

Элеонора во все глаза смотрела, как он кладет нечто неизвестное на кровать.

– Вы когда-нибудь слышали о шахматах?

– Вы решили поиграть? – нахмурилась Элеонора. – В такое время?

Первая брачная ночь с каждой минутой удивляла ее все больше.

– Шахматы – не просто игра, Элеонора.

Хью вытащил на свет двухцветную черную с красным доску, а из второго мешочка миниатюрные резные фигурки, которые принялся расставлять на клетках.

– В ней переплетается умение стратегически мыслить и просчитывать шаги противника. Король Ричард обожал шахматы, как и его отец, и дед.

– Вот как? Я этого не знала.

– Тем не менее это правда. И граф Оксфорд заставил нас обратить внимание на эту игру, увлек, объяснив тем, что она развивает навыки, необходимые каждому рыцарю.

Элеонора поймала его взгляд и невольно улыбнулась. Такой вызов нельзя не принять, хотя бы с целью проверить свои силы.

Она провела рукой по гладкой доске.

– Очень красиво. Где вы ее взяли?

– Лучше спросите, как я ее выиграл? – Хью весело подмигнул. – Не стану утомлять вас, потому скажу, что мне удалось победить одного самоуверенного рыцаря Пойтвена, утверждавшего, что он лучший игрок во всем христианском мире. Вы готовы принять вызов, миледи?

– Разумеется. Расскажите, как нужно играть?

Хью сел на кровать напротив и скрестил ноги.

– Слушайте и смотрите, Элеонора. Это пешки. Они могут ходить на одно поле вперед прямо и бить пешку, стоящую по диагонали. Только так.

– Скромные возможности.

– Они многочисленны и очень полезны, поэтому их часто называют солдатами. Пешка может очень уверенно продвигаться вперед.

– И стать королем?

– Ни одна фигура на это не способна, миледи. Король только один.

– Воистину, милорд.

Хью разместил на доске еще несколько фигур.

– Это две ладьи, два коня, их еще называют всадник, и два слона. Есть еще один король и одна королева.

Элеонора внимательно слушала объяснения правил игры и передвижения фигур.

– А какова же цель игры?

Хью довольно усмехнулся:

– Разумеется, поймать короля в ловушку, поставить ему шах и мат. Шах-мат – персидское выражение, означающее, что король умер.

Элеонора посмотрела на него с недоверием.

– Откуда вам все это известно?

– Необходимо много знать и уметь, если хочешь стать мастером в каком-то деле, верно?

– И вы… стали мастером?

– Скоро поймете, миледи. – Он опять подмигнул. – Скажу лишь, что даже королю Иоанну не удалось меня победить, а он играет с самого детства.

– Вот как? Что ж, посмотрим, какой вы мастер.

– Похвальное стремление, – одобрительно кивнул Хью. – Мне нравится ваш настрой. Но предупреждаю, игра может идти очень медленно, иногда следующего хода придется ждать несколько дней.

– Но ведь у нас есть время.

– Разумеется. – Уголки его рта приподнялись. – Вечером я буду думать о нашей игре, а днем смогу сосредоточиться на поимке преступника по кличке Лис. И конечно, буду вникать в дела Таллани. Ваш ход, Элеонора.

– Я могу передвинуть пешку лишь на одну клетку? – спросила она, и Хью кивнул в ответ. – Вы уверены, что сможете поймать бандитов?

– Как и в шахматах, в этом деле придется проявить все свое мастерство и смекалку. Рано или поздно они совершат ошибку, пусть и незначительную, а я буду наготове. Я схвачу Ле Ренара, и на этих землях воцарится спокойствие.

– Понятно… – Элеонора сглотнула ком в горле.

– Не тревожьтесь, мы их схватим. Доверьтесь мне, миледи.

Довериться ему? Что тут скажешь…

Мыслей было так много, что от них кружилась голова. Новый муж, похоже, твердо намерен лучше узнать ее и принимать участие в ее жизни, но этого нельзя допустить, это слишком опасно.

– Я предвижу серьезное испытание для вас. Надеюсь, вы к нему готовы?

Он дразнит ее, пытается раззадорить. Она согласится начать игру, но это совсем не значит, что даст шанс проникнуть в ее душу и мысли, приблизиться настолько, чтобы узнать недопустимо много. Хью решительно настроен поймать ее товарищей, значит, она должна быть особенно бдительной.

Что будет, когда он узнает, что она тайно помогала тем, кого он так стремился уничтожить? По спине пробежала дрожь. Невозможно предвидеть, как поступит ее новый муж, когда выяснится, что она не просто одна из них… она и есть Ле Ренар. Тот самый Лис.

– Готова, милорд, – уверенно ответила Элеонора.

Надо сделать все возможное, чтобы Хью де Вильерс никогда не узнал ее тайну.

Глава 4

Лязг железа заполнил все пространство вокруг. Хью вовремя удалось отскочить в сторону и отбить удар. Он оглядел лужайку перед замком, с наслаждением вдохнул чистый воздух, наполненный ароматами трав и земли.

В отдалении он заметил несколько групп любопытных крестьян, собравшихся поглазеть на тренировку его людей. Здесь одни упражнялись в боях на мечах и посохах, другие в поражении цели на скаку.

Хью вскинул боевой посох и метнулся влево, готовясь атаковать. Со лба сползла на щеку очередная капля пота. Это хорошо, очень хорошо. Усиленные физические нагрузки полезны для тела, а для души стали настоящим бальзамом. Последнее время он был слишком напряжен, потому радовался удачному способу избавиться от ненужных эмоций и отключиться от мыслей.

Их игра в шахматы с Элеонорой продолжалась из вечера в вечер уже две недели. Он был ошеломлен тем, с каким усердием и интересом она погружалась в нее, с удовольствием наблюдал за острым взглядом, каким она окидывала фигуры, буквально чувствовал, как работает ее мозг. Она с азартом и быстро училась, давая понять, что готова стать достойным противником.

Их вечера теперь проходили почти благостно в коротких словесных перепалках с легким подшучиванием друг над другом. Все чаще ему открывалась настоящая Элеонора, и он с нетерпением ждал большего.

Стоило приостановить игру, как она удалялась и скрывалась за плотным балдахином. Хью был опечален, что она не оставила желания держаться от него на расстоянии, погружалась в личину отстраненности, особенно разительна эта перемена была теперь, когда за игральной доской он видел ее совсем другой.

Хью заключил, что подобное поведение все же связано с влиянием Ричарда Милле. Она ничего не рассказывала о первом браке, оставалось только догадываться, через что этот мерзавец заставил ее пройти. Хью хорошо помнил и никогда не сможет забыть то выражение лица, с которым она встретила его в спальне в первую брачную ночь.

Он успел оставить на сердце ужасные шрамы…

Одна мысль о том, что Милле издевался над женой, вместо того чтобы, как должно супругу, заботиться и оберегать, вызывала желание выкопать его из могилы и разорвать на части.

Теперь, когда Хью знал, какую боль она пыталась скрыть от него под маской высокомерия в минуты их первой встречи, он не мог не восхищаться силой и стойкостью этой женщины. Шрамы стали ее доспехами, которые помогали защитить себя.