Дарители: Дар огня. Короли будущего. Игра мудрецов. Земля забытых. Сердце бури

Старик сделал шаг вперед – и в ветку дерева у него над головой врезалась стрела.

– Что ты такое творишь? – возмутился старик и, запрокинув голову, посмотрел на стрелу. – Я рассчитывал на: «Ух ты, Тис, привет, выдвигаемся немедленно!» Ну и молодежь пошла…

– Не подходите ко мне. Убирайтесь. Это мой лес, – пересохшими губами пробормотал Генри. От потрясения он даже забыл, что обещал себе никогда не говорить с людьми.

Старик задумчиво подергал себя за бороду.

– Знаешь, я тебя как-то по-другому представлял. В этом лесу точно нет еще одного Генри? Впрочем, надеюсь, мы… Да что ты делаешь! – завопил он так, что где-то в верхушках сосен всполошились птицы.

Вторая стрела дрожала в стволе дерева в паре сантиметров от его плеча. Генри собирался выстрелить еще разок, для убедительности, но не смог – рана в руке вспыхнула такой болью, что он едва устоял на ногах. Люди явно решили добраться до него, но он им не дастся ни за что, он им не…

– А, я понял, – как ни в чем не бывало продолжал старик. – Если бы у меня вся рука была в крови, я бы тоже, наверное, начал кидаться на всех подряд. Подожди минутку, никуда не уходи.

И с этими словами старик пропал. Просто взял и исчез.

Генри взлетел вверх по склону быстрее, чем косуля, он никогда в жизни так не бегал, даже на охоте, десять секунд – и он уже был на середине откоса, теперь старик его точно не…

В следующее мгновение Генри со всего размаха влетел прямо в него.

– Ты куда? – искренне удивился старик, потирая живот. – Я же сказал: не уходи. И чего ты так на меня смотришь? У меня что, крошки на лице? Так, ну-ка вытяни руку. Лунный камень тебя мигом вылечит. Или это Пушистик? Вечно их путаю.

На этот раз в руках у старика было животное, похожее на рысь, но размером едва ли больше белки. Старик держал его за шкирку, а животное как будто не возражало – висело тихо и сонно, как дохлое, но с открытыми глазами. Генри вжался спиной в ствол ближайшей сосны. Он был храбрым с кабанами, медведями, волками, охотниками, но вот это было уже слишком.

– Стой, куда ты пятишься! Я знаю, дети всегда боятся лечиться, но для этого ведь и нужен волшебник с лечебными кошками! Стой, я тебе сказал. Такой большой мальчик, а боится. Вот, возьми-ка конфету, пожуй пока. – Он вытащил из кармана что-то блестящее и протянул Генри, но тот думал только о том, что лучше: отбиваться ножом или принять свою судьбу. Рука с животным неумолимо приближалась к нему. – А, не берешь конфеты у незнакомых волшебников? Тоже молодец. Ну же, что ты смотришь на меня, как скриплер на костер? Это что, из-за бороды? Зря я ее отрастил. Просто лень было бриться, все равно никуда не хожу. Но ты прав: волшебник с бородой – это странно, вид сразу какой-то дикий. Вытяни руку, последний раз говорю.

Пятиться больше было некуда – Генри уперся спиной в очередное дерево, и тут старик ловким движением посадил зверя ему на рукав. Генри сжался, приготовился, что животное начнет драть его руку, – какие все-таки у людей странные способы убивать, – но зверь сонно улегся животом прямо на рану, пристроив голову ему на плечо. Толстые задние лапы перебрали полушубок около локтя, а потом зверь зажмурился и начал раскатисто, тихо урчать. Генри все ждал боли, укуса, удара, но все было наоборот: боль уходила, будто растворялась в тепле. Потом зверь открыл глаза, извернулся и перепрыгнул на плечо Тиса. Генри уставился на свою руку. Развязал платок. Ощупал плечо.

Раны не было. Исчезла даже кровь, которой был пропитан весь рукав, осталась только едва заметная дырка от стрелы. Генри передернуло. Он даже не сразу понял, что Тиса рядом нет, а когда тот, секунду спустя, появился, животного у него на плече уже не было.

– Я отнес Лунного камня домой, после лечения им надо долго спать, – весело пояснил старик. – А теперь давай представим, что мы только что встретились, и начнем сначала: всегда надо давать людям еще один шанс. – И с этими словами он исчез, появился, раскинул руки и громко сказал: – Привет, Генри! Извини, я немного опоздал. Барс велел появиться, когда он устроит тебе на дороге встречу с людьми, но я так давно не пользовался магией перемещения в большом мире, что забыл, как она работает, а пока вспоминал – опоздал. Ну и ладно, таких новостей можно и подождать, верно? – Он посмотрел на Генри так, будто ждал ответа. – Эй, я же тебе сказал: ты теперь надежда всего королевства. Ну, и где «ура»? Где «всю жизнь об этом мечтал»? – Он раздраженно фыркнул. – Да уж, раньше с героями таких проблем не было. Ладно, начну издалека. Мальчик, что ты делаешь один посреди леса с дырой в руке? Ты спасаешь принцессу? Ищешь клад? Тебя заколдовала ведьма? Может, у тебя в руке был зуб злого паурага, которого ты победил в долгом бою?

О чем он говорит, Генри не слушал, но голос был таким добрым, будто старик не хотел ему ничего плохого, и Генри вдруг подумал: если бы хотел убить, зачем вылечил его руку?

А старик продолжал смотреть на него с непонятной надеждой, как будто Генри должен был что-то сказать, и они, наверное, стояли бы так еще долго, если бы над лесом опять не вспыхнули сторожевые огни. В День Угрозы люди запускали их дважды в день, – наверное, чтобы он точно усвоил урок и не лез к ним.

– О, так сегодня Зимний день! – воскликнул Тис. – Мой любимый праздник! А почему ты не на ярмарке? Так, нам немедленно надо туда, хочу поздороваться со скриплерами и остальными, сообщить им, что я проснулся. Мы быстренько, а потом уже соберем тебя в поход. Пешком идти неохота – ну и снега тут у вас! Давай мне руку. – Он вытянул ладонь в сторону Генри. Тот замотал головой. – А, ну конечно! Как я мог забыть! Маски! Погоди, сейчас я нам что-нибудь подберу.

На этот раз Генри даже не двинулся. Он наконец все понял. Стрела людей была обмазана каким-то ядом, и он сейчас замерзает где-то в сугробе или уже умер, и это все ему просто кажется, а он даже не успел попрощаться с отцом.

– Я на Зимний день всегда в маске дракона, – неразборчиво сказал старик, появляясь снова. К его лицу теперь был привязан разноцветный кусок картона в виде морды какого-то невиданного зверя, и подозрения Генри только окрепли. – Самих их, бедняг, уже не осталось, но лично я считаю, что надо хоть раз в год почтить их память. Тебе даю маску льва. Лев – символ храбрости, а ты, в конце концов, будущий герой королевства. Надевай.

Генри послушался сразу – что уж теперь. Это, наверное, какой-то обычай мира мертвых. Он приложил яркую маску к лицу и завязал тесемки на затылке.

– А теперь дай мне руку, – сказал Тис. – Вот молодец. И не делай такое мрачное лицо, я даже под маской вижу. Сегодня же праздник! Ну, поехали. Раз, два…

Генри закрыл глаза.

В следующую секунду у него будто вырвали из-под ног землю, а потом подложили обратно, но не ту же самую. Вокруг теснились дома, люди, звуки, запахи, огни, он рванулся назад, натолкнулся на какого-то человека, метнулся в другую сторону и понял, что Тис по-прежнему держит его за руку, вцепившись так, будто хочет раздробить ему кости. Эта боль была почти приятной, отрезвляющей. Генри замотал головой, он вдруг понял совершенно ясно – он жив, а вокруг него… Он пригнулся, решая, как вести драку, – вот только никто не закричал. Не выстрелил. Люди стояли, запрокинув головы вверх, и смотрели на огни, которые вырывались из круглой жаровни посреди пло…

Генри вздрогнул. Слово «площадь» возникло в голове так, будто он знал его всегда. Что-то шевельнулось глубоко в памяти – и исчезло.

Отец говорил ему: «Никогда и ни за что не лезь туда, где живут люди. Их деревня – страшное место, каких только ужасов там нет! Если они увидят тебя там – сразу убьют, и не мечтай сбежать: люди, от стариков до детей, всегда вооружены до зубов».

Разноцветные огни освещали площадь, высвечивали столы с какой-то пищей, пучки еловых веток, обвязанных цветными лентами, спокойные, расслабленные позы людей, которые крепко прижимали к себе детенышей, и Генри с первого взгляда понял: ни у кого здесь нет оружия. Он всегда чувствовал опасность, но здесь ее не было, и все эти разноцветные наряды, старые дома, еловые ветки и ленты – это было…

– Ого, – еле слышно выдохнул он.

Тут огни погасли, и люди начали смеяться, махать шляпами, обнимать детенышей, хлопать друг друга по спине. Они не дрались, просто слегка касались, потом кто-то повернулся к Генри и сказал: «С Зимним днем!», и голос у него был веселый, а не угрожающий.

– Подавиться мне своей дурацкой бородой, – медленно произнес Тис, и на этот раз Генри слушал каждое слово: пора было уже понять, что происходит. – Ну и убожество. Ты видел эти дома? Они в землю уже вросли. – Тут старик, кажется, понял, что все еще сжимает руку Генри, и разжал пальцы. – Прости. Я теперь понимаю, с чего ты так перепугался. Я думал, что проспал неделю, ну, может, две. Месяц, самое большее. А на самом деле… Благородный господин, подождите секундочку, – позвал он мужчину, который шел мимо них. – Вы не подскажете старику, сколько лет прошло с потери Сердца?

Тот фыркнул.

– Ты у какого прилавка купил такой крепкий сок, дедуля? Мне бы тоже туда.

– Я вынужден настаивать, – пролепетал Тис. – Сколько прошло времени со смерти Сиварда?

– Да я вообще во всю эту ерунду не верю. Но мой дед говорил, что это все взаправду было. Лет триста назад.

– Триста, – повторил Тис и вдруг обхватил свою картонную голову обеими руками.

– Кто вы такой? – спросил Генри, как он надеялся, угрожающе, но получилось, кажется, довольно жалко. Он мелко, неглубоко дышал, никак не мог вдохнуть до конца. Деревня была совсем не такой, как рассказывал отец, но с какой стати отец бы ему соврал?

Тис не ответил. Он раскачивался из стороны в сторону, как заведенный, и мотал своей драконьей головой.

– Триста лет. Я все проспал. Что у меня за судьба – везде опаздывать. Триста лет! – доносилось из-под маски.

Генри хотел было сказать ему, чтобы перестал стонать и объяснил, в чем дело, но тут натолкнулся взглядом на кое-что слишком знакомое: толпу людей в белых полушубках. Оружия при них уже не было, но он их сразу узнал. Почти все на площади были в разноцветном, но эти были одеты как охотники. А рядом с ними стоял толстяк в маске кабана и с перевязанной рукой.

Один из охотников, невысокий и щуплый, в маске медведя, что-то с жаром говорил толстяку, и Генри сделал несколько шагов в их сторону: вдруг узнает, почему они так рано бросили охоту? Тис все равно стоял на месте, по-прежнему бормоча себе под нос.

– …Пап, да честно, так все и было, вон Сван подтвердит!

Стоявший рядом крупный малый в маске зайца решительно кивнул.

– Так, а теперь послушайте меня, – взбешенным голосом процедил толстяк, обводя взглядом охотников. – И вы все, ребятки. Не было никакого барса, вам ясно? Как будто я своих сыновей не знаю. Хью и Сван это выдумали, только чтобы побыстрее от охоты отделаться и на ярмарку идти, пироги есть. А вы и рады! Упустили нелюдя, а он едва не убил и меня, и господина посланника из столицы, и теперь все узнают, что мы эту тварь тут прятали.

– Пап, но как же барс? Мы думали, ты обрадуешься. – Голос у здоровенного парня в маске зайца задрожал. – Он точно такой был, как в сказке, которую бабушка рассказывала. Огромный и весь сияет.

– Еще раз услышу эту дурацкую историю – без сладкого месяц будешь сидеть, – отрезал толстяк и отошел.

Охотники тут же сгрудились вокруг тех двоих.

– Да ладно, мы ж не злимся, – сказал высокий, худой охотник. – Вы отличную историю выдумали – кому охота в праздник носиться по лесу и стрелять? А вашему папаше так и надо, сам бы давно уже подстрелил нелюдя, а то все время только грозится.

– Точно! Точно! – загалдели остальные.

– Но мы его видели! Барса! – дрожащим голосом сказал здоровяк и вдруг заплакал во весь голос. – Правда! Бабушка рассказывала, что барс однажды вернется и укажет на воина, который Сердце найдет! Вдруг это мы?

Ага. Эти тоже, как и Тис, твердили про какое-то сердце. Но чье? Они что, вырвали у кого-то сердце и спрятали? Жуть какая. Вот это уж точно похоже на папины рассказы.

Что-то холодное вдруг коснулось его затылка, он успел пригнуться в последнюю секунду, и какой-то белый предмет пролетел мимо него, едва задев. Генри обернулся, схватившись за нож, но так его и не вытащил.

Неподалеку от него дети – четырнадцать человек в ярких полушубках и маленьких масках – делали что-то странное. Они зачерпывали с земли снег, сбивали его руками в шары и бросали эти шары друг в друга. Увидев, что он повернулся, пухлый мальчик швырнул в него еще один шар, но на этот раз Генри ушел в сторону заранее, и шар упал на снег.

– Ого! – громко крикнул мальчик. – Как вы так увернулись? Поиграйте с нами, а?

Генри сделал шаг назад, еще один, он пятился все быстрее, но дети обступали его, сходились в кольцо. Кто-то бросил в него шар, и он уклонился, потом снова и снова, дети подпрыгивали, кричали: «Ну пожалуйста, хоть пять минут!» Он замер, не зная, что делать. Снежные шары летели все чаще, и он перестал уклоняться, просто втянул голову в плечи и зажмурился. Охотники стоят совсем близко, если он сделает что-то не так, сразу заметят. Надо просто потерпеть – детеныши, наверное, так учатся охоте, это просто снег, а не камни, так что ему повезло, и…

– Кажется, он не очень хочет с вами играть, детки, – произнес голос Тиса. – Я видел, в том углу площади начали партию в колесо дракона. Думаю, вам стоит пойти и показать, кто из вас самый быстрый.

Галдеж и шаги унеслись прочь, и Генри открыл глаза. Он вдруг понял, что закрывал голову руками.

– Извини, я увлекся своим возмущением и потерял тебя из виду. Ты очень странный парень, Генри, – грустно сказал Тис. – Но тут оказалось, что ты странный парень в странном мире, так что все в порядке. Послушай, ты ведь знаешь сказку о Сердце волшебства? Нет? Да уж, все будет не так просто, как я думал. Но у нас все получится, ясно? А теперь надо приободриться. Будешь конфету? Ладно, сам съем. – Он развернул блестящую бумажку, сунул под маску круглую штуку и начал жевать.

Больше всего Генри хотелось во весь голос заорать: «Что, что тут вообще происходит?» – но это явно был плохой план. Надо как можно скорее попасть домой и выяснить у отца, зачем он так жутко описывал ему людей.

– У меня там, в лесу, туша кабана валяется… – Генри прокашлялся. – Давайте мы туда вернемся, я вам половину отдам, и вы уйдете.

Тис наклонил свою драконью голову набок. Глаза старика в прорезях маски казались очень добрыми, даже отец никогда так на него не смотрел.

– Я бы правда решил, что ошибся и ты не тот, кто мне нужен, но… Ты же видел в лесу огромного сияющего барса?

А, так вот в чем дело…

– Вы за ним тоже охотитесь? Так я вам его поймаю, и тушу тоже пополам поделим, только верните меня обратно. Мясо у него, думаю, так себе, но если он на вкус, как рысь, то есть вполне можно.

Глаза старика будто стали в два раза больше, и Генри поспешил добавить:

– Шкуру тоже себе возьмете. Ну как, договоримся?

Тис пару секунд стоял, вытаращив на него глаза. Потом медленно сказал:

– Давай-ка пройдемся. Я уже понял, что в мире людей все плохо, но хочу уточнить насколько.

– Знаете, а берите его целиком. Я вам его за полдня изловлю.

Тис со свистом втянул воздух.

– Нам надо поговорить. Когда закончим, верну тебя туда, откуда забрал, по рукам?

– По чьим рукам? – насторожился Генри, продолжая оглядываться во все стороны.

– Что, даже язык у людей изменился? В мое время это значило «договорились».

И с этими словами Тис развернулся и нырнул в толпу. Генри оставалось только брести за ним. Сначала он шарахался от прохожих, а потом перестал – никто не бросался на него, а некоторые кивали или приподнимали шляпу. Он сначала думал, что под шляпами они прячут оружие, но там и вовсе ничего не было. Несколько человек закричали: «Эй, парень, отличная маска!» Генри поежился. С ним творилось что-то странное – как будто все, что он знал о людях, вдруг взяло и перестало работать.

– Ты что, с кем-то тут в ссоре? – на ходу повернулся к нему Тис. – Вид такой, будто так и ищешь, кому бы дать по лицу. Разожми кулаки, Генри. Я уже понял, что, пока меня не было, люди стали как-то грубее. Но ты теперь герой, а герои не опускаются до драки, если можно решить дело словами. И кстати, в следующий раз не стреляй в волшебника, прежде чем он успеет открыть рот.

Генри сделал вид, что не слышал.

Вдоль краев площади теснились разноцветные навесы, и под каждым что-то происходило. Под одним стояло косматое животное – овца, вспомнил Генри. Мужчины зачем-то по очереди пытались оторвать ее от земли, а овца невозмутимо что-то жевала.

– Силачи, не проходите мимо! – кричал человек в маске голубя. – «Подними овцу» – любимое развлечение наших дедов! Помните, Джонни Мощный однажды ее даже подбросил?! Ну, молодец, Остин, выше, выше давай! Чтобы на вытянутых руках!

Мужчина под навесом, пыхтя, подтянул овцу повыше – и уронил на землю. Та издала короткий возмущенный звук, подошла к миске и чем-то захрустела.

– Что ж ты, Остин! Мало пирогов, что ли, съел? Иди подкрепись, за такой подъем я тебе приз не отдам! Ну, следующий! Кто затмит славу Джонни?

– Ну и жуть, – пробормотал Тис. – Разве такие развлечения были в мое время на ярмарках?

– А если я подброшу эту овцу, вы меня отпустите? – на всякий случай попытался Генри, но Тис только застонал и пошел дальше.

Под другим навесом двое неуклюже лупили друг друга, а другие люди подбадривали их криками. Потом был не навес, а что-то странное – дети с чудовищным скрипом толкали большой железный круг с разноцветными железными фигурами лошадей, раскручивали его и вскакивали сверху, – и в голове Генри вдруг вспыхнуло слово «карусель». Он же никогда не видел такой вещи, так откуда он мог знать, что это?

И тут Тис издал радостный вопль, ткнув пальцем в сторону железного круга:

– Я помню мастера, который ее сделал! Такой у него был дар – строить карусели. Над ним даже смеялись, потому что это явно не тот дар, о котором всякий мечтает, – лучше всех делать железных лошадок и круги, на которых они крутятся. Но гляди – прошло триста лет, а она все еще работает! Пошли покатаемся. – И он за рукав потянул Генри к железному кругу.

Тот прикосновение стерпел, даже не отбил руку старика, но и к карусели, ясное дело, не подошел: вдруг это все-таки ловушка.

– Ты какой-то пугливый. Если скажешь, что и каруселей боишься, я тебя превращу в лягушку, – веско сказал Тис.

– А вы можете? – уточнил Генри.

– Несомненно. Залезай. Мне нравится вот эта, гнедая. А ну-ка, ребятки, раскрутите нас получше, старичок триста лет не катался!

Генри, холодея от ужаса, протиснулся мимо детей и сел на большую черную лошадь. Краска на ней облупилась и облезла, понять, что это лошадь, можно было только по форме, но сидеть на ней оказалось неожиданно удобно. Дети засмеялись, показывая на них с Тисом, и начали всей толпой толкать железный круг.

– Спасибо, детки! – бодро сказал Тис, вертя головой во все стороны, как будто пытался смотреть сразу на всех. – А в благодарность я расскажу вам историю про Сердце волшебства, хотите?

– Да! Да! – закричали отовсюду.

Отец всегда говорил: детеныши людей еще злее, чем взрослые, но эти казались безобидными, как щенки. Еще одна ложь. Генри нахмурился.

Тис внимательно посмотрел на него и начал мягким, незнакомым голосом, – как будто каждое слово отмывал, чистил до блеска и уж потом красиво выкладывал в воздухе:

– Даже у величайших из нас есть свои причуды – и самый великий волшебник на свете издавна любил путешествовать в виде барса. Однажды он решил создать королевство, где у людей будет все, что только можно пожелать, – прекрасная природа, огромные богатства, существа, которые будут во всем им помогать. Но самое главное: он подарил первому правителю этого королевства предмет невероятной силы, ценнее которого нет ничего на свете, – его называли Сердцем волшебства.

Карусель крутилась все быстрее. Первые секунды Генри чувствовал себя, как в ловушке, но потом стало лучше, почти приятно. Он посмотрел наверх: бледно-серое небо тоже будто кружилось. Было еще рано, но, как всегда зимой, сумерки притаились глубоко в небе, словно ждали удобного момента, чтобы накрыть все вокруг. Дети смеялись и толкали карусель – и сигнал опасности в его голове вдруг взял и оборвался окончательно. Он почти не слушал Тиса, слишком был потрясен ужасной мыслью: ему здесь нравилось.

– Барс верил: люди становятся счастливыми, когда чувствуют себя особенными. Сердце хранилось в королевском дворце, и его сила наделяла каждого новорожденного особым даром, который проявлялся со временем: делать музыкальные инструменты, или оживлять взглядом цветы, или рисовать, или лечить прикосновением – на каждое дело был свой мастер. И все было хорошо, пока на трон не взошел король Освальд. А теперь, детки, расскажите-ка мне, что было дальше?

– Освальд был злой король! – крикнул один мальчик. – И больше всего на свете боялся умереть.

– Он хотел стать бессмертным, – прибавила девочка с длинными волосами и, пыхтя, подтолкнула карусель.

– И тогда один злой волшебник сказал ему: «Если ты Сердце волшебства тронешь, любое желание исполнится, это же самый сильный предмет в королевстве!»

– Король его тронул и загадал желание, и оно сбылось. Он себя даже мечом ткнул, а рана тут же срослась, он ведь теперь бессмертный был!

Лица детей мелькали мимо, сливались, теперь Генри уже не мог различить, кто что говорит, – голоса неслись сразу со всех сторон.

– Но Сердце после этого ослабело и совсем тусклое стало – и дары у людей ослабели.

– Освальд подумал: «Ну и хорошо, так они меня лучше слушаться будут!» И решил еще одно желание загадать, чтобы Сердце совсем погасло и все навечно бездарными стали. Но тут появился Сивард!

Дети сразу загалдели громче, повторяя это имя.

– Он был герой, и он хотел, чтобы Сердце опять для всех светило, и у каждого был дар. Барс ему подсказал, где Сердце можно спрятать, чтобы Освальд его никогда не смог найти. И Сивард пошел в поход.

– Но Освальд разозлился и послал за ним вдогонку своего лучшего воина, разрушителя, – громко сказала девочка с длинными волосами. – И мой папа говорит: чудовище, которое в нашем лесу живет, такое же, как разрушитель из сказки.

Генри показалось, что ему за ворот насыпали снега. К счастью, никто на него не смотрел, дети беспокойно переглядывались между собой. Они перестали крутить карусель, и мир тут же стал вращаться медленнее.

– Вас, наверное, чудовищем пугают, чтобы вы кашу хорошо ели? – с улыбкой спросил Тис.

– Нет, – неловко сказал мальчик в красной шапке, пиная ногой снег. – Оно настоящее. Мой брат говорит, его сегодня ранили, и оно теперь на нас еще год не нападет.

Генри едва не подавился воздухом. Что за ерунда? Он никогда в жизни не собирался на них нападать. Это они завидуют его дару, поэтому хотят его убить, так отец говорил.

Карусель остановилась совсем.

– Ты, наверное, что-то перепутал, малыш, – фыркнул Тис. – А вы толкайте, толкайте карусель, ребята, – дедушка хочет побыстрей кататься. Разрушитель был только один, в сказке про Сердце волшебства. Таких, как он, больше не было и, надеюсь, не будет.

– А что он сделал? – севшим голосом спросил Генри.

– Он был очень злой, – хмуро сказал мальчик в зеленой шапке с острым верхом. – Что ни тронет, оно в золу превращается. Мама говорит, если я не буду мыть руки перед едой, он ночью ко мне заберется и напугает.

Генри сжал зубы. Так люди, получается, выдумали целую историю, только чтобы оправдать свою зависть к его дару! Якобы он такой же, как тот выдуманный тип, и поэтому его надо убить. Очень смешно. Да его дар – мечта любого охотника, он ему жизнь много раз спасал!

– Сивард успел спрятать Сердце, но тут его догнал разрушитель, у них была битва, и они смертельно друг друга ранили, и оба погибли, – неуверенно сказал мальчик в красной шапке и слегка подтолкнул карусель.

– И дары у всех совсем исчезли. Потому что Сердце теперь было так запрятано, что его волшебство до людей не долетало. И все волшебные существа тоже спрятались: и волшебники, и русалки, и Худое Пальтишко, и даже Барс, и никто их больше не видел.

– Зато Освальда прогнали из дворца, и он больше не был королем, – довольным голосом сказал мальчик в маске лосенка.

– Но только Сивард и Барс знали, где Сердце спрятано. Сивард умер, а Барс больше не появлялся. И даров у людей больше никогда не было. Конец, – вздохнула девочка с длинными волосами.

– Нет-нет, не конец! – Тис важно поднял палец. – Помните, детки, что Сивард перед смертью сказал?

– «Однажды эта игра продолжится!» – перекрикивая друг друга, завопили дети, и настроение у них тут же исправилось.

– Точно! – Тис выпрямился во весь рост, потом вспомнил, что он все еще на лошади, слез с нее и выпрямился еще раз. – А теперь я вам открою секрет, хотите? Этот день настал! Барс указал наследника Сиварда, который найдет Сердце, и он – из вашей деревни! Здорово, правда? Ваша деревня прославится как родина героя, так что давайте крикнем: «Ура!» Должен же я это хоть от кого-то сегодня услышать!