Ежики, или Мужчины как дети

Татьяна Веденская

Ежики, или Мужчины как дети

© Саенко Т., 2010

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2013

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Разве можно быть хоть в чем-то уверенным в наше сумасшедшее время? Разве что в том, что зарплату обязательно задержат.

Самообман – это единственный способ сосуществования с такой сомнительной личностью, как я сама.

«Неужели живой?» – подумал Павел, стоило ему на несколько секунд прийти в себя. Вернее, не совсем прийти, так как в себя он как раз не пришел. Он понятия не имел, что происходит с ним, то есть со всем тем, что он всегда считал собой, – с его руками, ногами, плечами и прочей телесной оболочкой. Ее он не ощущал совершенно, а от всего него, Павла, осталась только эта самая мысль: «Неужели живой?» Первая более-менее ясная мысль, образовавшаяся после серой пустоты, в которой он провисел неизвестно сколько времени. На большее у него сил не хватило, и даже от одной этой возникшей в мозгу мысли он сразу страшно устал. Конечно, слово «устал» тут тоже было не совсем точным. Устал – это звенящее напряжение мышц после нескольких партий в теннис, когда все тело ноет от сладкого изнеможения. Вот это – устал, а сейчас чему уставать? Мозгу? Может быть, может быть. Павел попытался вспомнить, когда он был на корте в последний раз, и не смог. Очень давно. Жена уже и звать его с собой перестала – чего с ним связываться, если его никогда нет дома. Это правда, никогда нет. И непонятно теперь, будет ли. Почему, кстати, он все-таки перестал играть с ней в теннис? Павел не успел додумать свою вторую мысль, как снова этот крошечный обломок сознания, в котором он оказался весь сосредоточен, поглотила серая тишина, в которой нет ни времени, ни пространства, ни ощущения самого себя.

Сколько времени прошло, сколько он пробыл в этом небытии, он не знал. Может быть, вечность, может – пару минут. Но как-то вдруг Павел смог открыть глаза и увидел перед собой красную пелену. Сквозь этот алый туман перед ним возникло из ниоткуда чье-то незнакомое женское лицо. Откуда оно взялось и чего хотело, было непонятно: женщина явственно пыталась что-то сказать, старательно шевелила губами и вообще активно меняла мимику, слышно Павлу ничего не было. Тишина вокруг стояла такая, как будто у всего мира кто-то взял и нажал кнопочку «Mute»[1] на пульте. Полнейшее безмолвие.

Павел мирно лежал и смотрел на лицо, пока оно не исчезло, отчего мужчина почувствовал легкую грусть. Ощущения тела у него по-прежнему не было, из всех чувств осталось только вот это красноватое зрение, но и оно было бесполезно, так как и сквозь него он видел только какую-то черноту, какие-то контуры. Что это такое, понять было невозможно. Павел попытался сосредоточиться, хотя в такой гребаной тишине это не так-то просто было сделать. Чернота пугала, но Павел почему-то почувствовал, что сейчас самое главное – понять, что это за контуры. Поймет это – поймет и все остальное: где он, что с ним и вообще, почему вокруг такая странная тишина.

Но изо всех воспоминаний в голове только навязчиво крутился анекдот про то, как встретились в лесу Красная Шапочка и Волк, и Волк останавливает, естественно, Красную Шапочку.

«У тебя, Красная Шапочка, есть только два варианта», – говорит волк.

Что там было дальше и в чем, собственно, состоял юмор, вспомнить не удалось. Зато вместе с анекдотом всплыла в памяти фамилия – Степанов. И смеющееся лицо этого самого Степанова. И почему-то ужас, холодный, леденящий душу и пугающий даже больше, чем чернота. Павлу стало страшно. Он попытался пошевелить… хоть чем-то пошевелить, но оказалось, что смотреть на размытые черные контуры – это все, на что он способен. Да и то, контур все больше мутнел и пропадал в тумане.

* * *Дойдя до конца этой книги, вы, возможно,сможете узнать что-то новое о себе.Или, возможно, вы и так все это уже знали.Оба варианта имеют свой смысл.Утверждения оцениваются в баллах,от нуля – категорически не согласендо десяти – абсолютно согласен.

Утверждение 1

Мне часто недостает выдержки

(____баллов)

Если бы кто-то спросил Жанночку, что в ее жизни главное, она бы ни на секунду не задержалась с ответом – конечно же, любовь. Что может быть еще важнее в жизни, чем это? Жанна столько лет занималась этим вопросом, изучала его теоретически и практически, что стала, можно сказать, профессионалом сердечных дел. Психология личных отношений была исследована ею «от» и «до». От реального, официально зарегистрированного брака до легких, ни к чему не обязывающих интрижек. И то и другое ее разочаровало невероятно. Девушка стремилась к отношениям доверительным, заботливым, мечтала найти кого-то, с кем она могла бы построить по-настоящему близкие отношения. Кого-то, кто понимал бы и ценил ее прекрасные душевные качества. В том, что Жанночкины душевные качества были прекрасны, сомневаться не приходилось – она многократно доказывала это с убедительностью асфальтового катка. Впрочем, для объективности следует отметить, что Жанночка действительно верила в любовь и всей душой стремилась найти и осчастливить кого-нибудь, не столь уж важно, кого.

За все эти годы научно-популярных изысканий Жанна убедилась, что основная проблема заключается в измельчании и опошлении нынешних мужиков. Ее бывший супруг теперь работал слесарем в ДЕЗе и любил заниматься виртуальной любовью с нарисованными мультяшными женщинами, а ведь он был не самым худшим вариантом когда-то. Да, мужики ничего не хотели, кроме пива и чипсов, и эта проблема никак не поддавалась решению, однако Жанночка не опускала руки и продолжала строить любовь всем ветрам назло. С кем? Ну, уж с кем придется. Главное, чтобы отношения были правильными. Жанночка ратовала за чистоту отношений.

Ее нынешний Ёжик подавал определенные надежды в смысле душевности, однако не оставлял Жанну и без опасений. Любовники были вместе уже два месяца, несколько раз крепко поругались, один раз Ёжик даже собирал чемоданы, но… они так и не разошлись. Это был хороший признак. И еще, он делал отличный кофе по утрам, без просьб и уговоров, а исключительно по собственной инициативе, а это было важно, так как у самой Жанночки перед работой вечно не хватало времени заняться этим. Так что в определенном смысле Ёжик был совсем неплох. С другой стороны, у Ёжика был и один, но большой изъян, с которым надо было долго и методично бороться. Он не был амбициозен. Он ни к чему не стремился, даже к тому, чтобы найти себе приличную работу. Ёжик перекатывался с одного места на другое, то чем-то приторговывал, то что-то распространял, но денег от этого не было никаких, и Жанне по-прежнему приходилось разбираться с финансовыми проблемами самостоятельно. С третьей стороны, при определенных усилиях, при методичности и упорстве, разве не справится Жанна с этой, пустяковой в общем-то, проблемой, разве не найдет способа стимулировать его деловую активность? Ради любви-то! В общем, Жанна была в задумчивости.

Вообще-то барышня не была меркантильна. Она много времени потратила на психологию, на изучение разнообразных теорий о жизни и теперь могла смело утверждать, что знает о том, как устроен этот мир. Такие понятия, как гармония, космическое благо, и прочая эзотерическая терминология не были для нее пустым звуком. Так что Жанна понимала и про деньги, что они не более чем поток энергии, отражаемой нами же самими. И стоит нам только посильнее захотеть, как этот самый поток хлынет к нам, как шампанское из бутылки, которую взболтали. Так что об этом говорить? Деньги – это не тот момент, на котором стоит заострять внимание.

Да, все это так было для Жанны, но только не сегодня, пятого сентября, в пятницу, в десять утра, день солнечный, с легким юго-восточным ветром. Сегодня дамочка предпочла забыть о теории космического блага. Она стояла перед банкоматом на первом этаже своей родной конторы и с яростью взирала на табло.

– Что, не перевели? – грустно спросила Маша, коллега из эндокринологии, ординаторская которой была по соседству с отделением Жанны. – Нам тоже.

– Черт знает что! Как мне теперь выходные пережить?

– Они нашу зарплату крутят, а проценты себе в карман кладут, – поделилась подозрениями Маша. – Я читала статью в газете, у них есть даже какой-то овердрафт, кажется. Можно на три дня ссудить деньги другому банку и получить процент. Вот и крутят.

– В газете? Подкармливаешь желтую прессу? – усмехнулась Жанна. – Тебе не говорили, что газеты читать вредно, от них несварение желудка бывает. Еще Булгаков писал…

– А ты что-то плохо выглядишь, с дежурства, что ли? Домой? – перебила ее Маша.

– Ага, – печально кивнула Жанна, вытаскивая видавшую виды карточку из зловредного автомата. – Иду домой на верную смерть. У меня кран течет, в баночку, меняем ее раз в три часа, а денег нет, так что ничего хорошего меня дома не ждет.

– А Ёжик? – резонно уточнила Маша. Она, признаться, не была уверена, что Жанночкин Ёжик не сменился за то время, что они не виделись. Но какой-то же Ёжик у Жанны дома всегда находился.

– Ёжик щиплет травку. За мой счет. Нет, ну почему жизнь так несправедлива! – возмутилась Жанна. – Они не могли задержать зарплату в следующем месяце? У меня все ходы расписаны, а они сбивают с ритма. Что мне сказать соседям, когда у них польет с потолка? Что у нас деньги на овердрафте?

– Нет, я не понимаю тебя, – поделилась Маша, сопровождая Жанну на выход, к проходной. – Зачем нужно жить с мужчиной, если он не может даже крана починить?

– Ради чистой любви, – улыбнулась Жанна. – И ради здоровья тоже. А впрочем… ты права. Озадачу-ка я его, пожалуй. Не все же ему прохлаждаться.

– Это правильно, – одобрила Маша, проходя через турникет.

У них в больнице с охраной все было очень даже серьезно. Электронные пропуска, видеокамеры, строжайший контроль. Правда, пройти или даже проехать на территорию больницы и без пропуска не составляло никакого труда. Пятьдесят, ну максимум сто рублей – и ты паркуешься у входа в приемное отделение. Плюс улыбка от охранника бесплатно. Сервис! Но это только для посетителей и под строжайшим секретом (тсс!). А сотрудники, забывшие, к примеру, пропуск в другой сумочке, получали от стражей врат по полной программе. Жанну это бесило. Девушка мечтала что-то сделать с этим, а пока ей приходилось бросать машину за воротами, на общей парковке. Для постоянного пропуска на машину требовалось разрешение главврача, то есть читай – невозможно ни при каких раскладах. Иерархия. Или полтинник за въезд. А какой тут полтинник, когда вода из трубы в баночку капает.

– Тебя подвезти? – спросила Жанна Машу, кликая ключом сигнализации. Их больница располагалась в экологически тихом месте недалеко от МКАДа и очень далеко от любого метро. До «Речного вокзала» три дня на оленях, даже до «Планерной» из-за пробок добраться невозможно. Одно слово – Химки. В свое время именно это расположение стало причиной покупки автомобиля, настолько далекого от мечты, но столь приближенного к материальному положению Жанны. Старенькая «восьмерка» заводилась только после того, как трижды хлопнешь правой дверью, у машины не открывалось окно со стороны водителя, а в остальном, прекрасная маркиза…

– Ага, давай. Тебе куда? – поинтересовалась Маша.

– Домой, – вздохнула Жанна. Еще бы, с ее последним стольником в кошельке далеко не уедешь. Хорошо, хоть бензин есть, почти полный бак. А все-таки, какого черта? Жанна в который раз подумала, что все ее Ёжики – это какой-то эрзац, а не мужчины. Почему она должна так страдать? Почему нынешний Ёжик не может нормально работать? Этот вопрос возникал у нее не в первый раз, но сейчас он набрал громкость и силу, нужную для того, чтобы начать скандалить. Жанна еле сдерживала себя.

Подъезжая к дому, она попыталась немного сбавить обороты. «Неужели я так много прошу? – кричала ее израненная душа. – Неужели же в этом есть что-то плохое – помогать друг другу, быть ответственными?» – продолжала она. Но невозмутимый внутренний голос отвечал ей: «Ты, милочка моя, вспомни, чем скандал кончился в прошлый раз? Забыла? Или хочешь, чтобы Ёжик забрал свои вещички? Одна давно не была?» – «Но это же невозможно! – возмущалась Жанна. – Разве это отношения? Разве его чувства ко мне не должны его как-то подтолкнуть? Почему я вынуждена тянуть все сама». – «Не обязана. Только вот… потом не жалуйся, ладно?»

Жанне всегда было трудно договориться с самой собой в такие моменты. С одной стороны, кран и баночка, пустая кредитка и отсутствие денег на новые осенние сапожки, которые она видела в обувном напротив больницы. С другой стороны, на тот момент, когда на вечеринке познакомилась с Ёжиком, она почти полгода была совершенно одна (случайные свидания, закончившиеся ничем, не в счет). И быть одной Жанне не нравилось, совсем не нравилось. Она плохо засыпала по ночам, ей нужен был рядом какой-нибудь человек. Она чувствовала себя лучше всего, если знала, что ее кто-нибудь любит. Так что скандалить – это не выход. И Жанна попыталась сдержаться. Впереди были три выходных дня, и она решила не портить их себе.

– Я дома! – отрапортовала она, открывая дверь ключом.

– Жанна, это ты? – немедленно откликнулся Ёжик, сидящий в своем любимом кресле с компьютером на коленках и огромной чашкой чая на журнальном столике. Жанна увидела все это, заглянув из прихожей в комнату, она моментально отметила пустой пакет из-под печенья, море крошек в радиусе двух метров вокруг Ёжика, мокрые круги от кружки на журнальном столике, который она когда-то купила в ИКЕА.

– А ты что, кого-то еще ждешь? – холодно переспросила она, стирая всякую доброжелательность со своего лица. «Добрая женщина» пока подождет. Какого хрена?

– Жаннуся, ты представляешь, оказывается, на просторах Интернета можно сделать сайт совершенно бесплатно. Надо только покопаться, прикинуть, что к чему. Можно даже сделать сайт специалиста. Представляешь, как это будет здорово.

– Ёжик, я сколько раз просила не пить тут чай! – спокойно, но холодно одернула его Жанна.

– Ой, прости. Я так как-то взволновался. Я все уберу.

– Ёжик, это просто свинство. Почему ты слопал все печенье?

– Не заметил, – удивился он, действительно с очень достоверным удивлением оглядывая пустой пакет на столе. – Хочешь, я сбегаю и куплю еще.

– Сбегай и купи, – ехидно кивнула Жанна, прекрасно зная, что, чтобы купить, надо просить деньги у нее же, у Жанны.

– Жанночка, а ты чего такая? Что-то случилось? Что-то на работе? Опять охранник нагрубил? – ласково и взволнованно спросил Ёжик, гениально игнорируя острый угол. Вот что в нем было действительно здорово, так это то, что он умел вот так гениально уходить от удара и просто его не замечать. Но сегодня Жанна не собиралась спускать все на тормозах.

– Случилось, – еще холоднее кивнула она. – Нам задержали зарплату. А поскольку я единственная, кто в этом доме зарабатывает хоть какие-то деньги, получается, что теперь нам это самое печенье купить не на что. У меня осталось сто рублей.

– Надо же, какие сволочи, – моментально завелся Ёжик. Он нахмурился и забегал по комнате, спотыкаясь о мебель. – Да, ты права, я должен поменьше думать о себе и помогать тебе. Ты моя девочка, ты не должна все тянуть на себе.

– Это уж точно, – прищурилась Жанна.

В эту игру они с Ёжиком еще не играли. О чем это он?

– Я завтра же начну искать работу. Мне предложили тут сторожем подработать, наверное, придется согласиться. Я, правда, не хотел, там все-таки работа суточная и деньги не такие уж большие. Но… что делать. Выбора-то нет. Ладно, ты отдыхай. Пойди ванну прими. Мы что-нибудь придумаем.

– Ты серьезно? – удивилась Жанна. – Ты хочешь пойти работать сторожем?

– Да хоть грузчиком, лишь бы ты не злилась.

– Ладно, подумаем, – растерянно пробормотала Жанна, не зная, как отреагировать на такую сговорчивость. Грузчиком – это, конечно, хорошо, но это было совсем не то, что она ждала от своего Ёжика. Зачем ей грузчик, у нее уже был слесарь. Кстати, о слесарях, Жанна задумчиво потерла лоб, глядя на то, как мечется красивый, весьма красивый, хоть и не первой свежести Ёжик. Надо позвонить Бориске. Определенно, шансов на то, чтобы Ёжик самостоятельно справился с проблемой баночки и крана, немного. Значит, Бориске. Не хочется, а что делать. Три выходных дня до следующей смены можно и не дотерпеть.

– Как прошел рабочий день? – спросил Ёжик, когда Жанна выпила чаю и немного расслабилась.

– Все нормально. Только устала. Операция долгая. Лучше бы я уж кесаревы делала, ей-богу. Чик – и можно идти истории писать. А тут… – пробормотала она, подумывая, как бы ему получше обставить необходимость Борискиного визита. Все-таки это не самый приятный вариант – визит бывшего мужа.

– Хочешь, я приготовлю тебе макароны? Будешь макароны? – продолжал он. Жанну все еще удивляла эта приторная заботливость, которой он окружал ее вот уже два месяца. Кофе по утрам, макароны по вечерам. Высшее образование, факультет экономики. Умеет себя вести, умеет себя подать. Почему же он сидит на ее кухне в ее же тапках? Странно, странно. Ладно, разберемся.

– Нет, я ничего не хочу. А какие у тебя планы? На выходные, я имею в виду? Будешь дома?

– Да, а что, ты что-то хотела? Ты устало выглядишь, тебе надо больше отдыхать. Кто вообще придумал эти дежурства?! Чего ты наоперируешь, если до этого двадцать часов на ногах!

– Скажи это нашему главврачу. Вообще-то даже не ему, а министру здравоохранения. Слушай, когда мы будем кран-то чинить? Может, на выходных? – издалека осторожно зашла она.

– Ах ты, я забыл про этот кран. Мы так редко бываем просто вместе. Завалились бы на диван, отоспались бы, кино какое-нибудь посмотрели бы. Я тут скачал одно, про пришельцев.

– Я про пришельцев не люблю, – замотала головой Жанна.

В тепле и уюте малюсенькой двушки в Бусинове, накрытая пледом, Жанна смогла наконец расслабиться и отключиться ото всех этих мелких проблем, которые, как комары, зудели и зудели, зудели и зудели. А ведь она и вправду устала. Операция длилась шесть часов, хотя все понимали, что никакого от нее не будет толку. Все равно пациент помрет – травмы, несовместимые с жизнью. Каша, а не пациент, но шесть часов как с куста. Падала от изнеможения.

– Хочешь, посмотрим доктора Хауса? – предложил Ёжик, чем заставил Жанну вынырнуть из сонных мыслей и удивленно уставиться на него.

– Ты что, думаешь, мне этой ерунды на работе не хватает?

– Ну… мне нравится.

– А мне нет.

– Ладно. Пойду кран посмотрю, – буркнул Ёжик и отчалил в сторону ванной, чем вызвал Жаннино беспокойство.

– Сейчас?

– А когда? – вытаращился он. – Посмотрю, чего там надо прикупить. Наверное, крепеж потек.

– Может, я все же Бориске позвоню? – не сдержалась Жанна. Ёжик помрачнел. Глядя на него, Жанна суетливо добавила: – А то, если ты сломаешь там что-то, как я потом хозяйке это объясню. Я и так не представляю, как с ней буду договариваться о деньгах. Зарплату-то вообще неизвестно когда дадут. Может быть, ты сможешь за меня в этот раз заплатить?

– За квартиру? – нахмурился Ёжик. – А сколько?

– Тысячу долларов, – развела руками Жанна. – Я тебе потом компенсирую, ну, как зарплату дадут. Хотя ведь мы же тут вместе живем.

– Да, конечно. Но у меня же нет таких денег, – окончательно помрачнел Ёжик. Жанна с интересом наблюдала за его реакцией. Значит, о деньгах говорить не хотим. Да, возможно, сейчас был не самый лучший момент для «проверочки», но ведь зарплаты действительно нет. Пусть теперь пошевелит мозгой.

– Надо у кого-нибудь занять. Что же делать? Ладно, ты пока подумай, я тоже подумаю. Но кран-то все равно чинить надо, – сменила тему Жанна.

– Я не хочу, чтобы твой бывший сюда приходил. Мало мне того, что он у тебя деньги занимает?

– Вот и отработает, – подвела промежуточные итоги Жанна.

Весь этот треп был пустым ритуалом, потому что рано или поздно все делалось именно по-Жанкиному. Как и ожидалось, Ёжик сдался после непродолжительной, но бурной обиды, а также после нескольких пассов отверткой, после которых в баночку уже не капало, а лило. И Жанна с выражением высочайшего долготерпения на лице позвонила Бориске и прилюдно, чтобы Ёжик не сказал потом, что она там любезничала, объяснила Бориске, что долг платежом красен и чтоб комплект крепежей и вообще все, что нужно, он захватил с собой.

Утверждение 2

Если мои желания мешают мне, то я умею их подавлять

(______ баллов)

Александр Евгеньевич сидел в кафе, в маленьком, тесном зале для некурящих, и невыносимо мучился оттого, как сильно тут было накурено. Он никак не мог понять, зачем отделять дурацкой фальшивой стеной два зала, если в них все равно нет вентиляции. И весь дым из первого, просторного и удобного зала для курящих переползал в зал для некурящих, в котором не имелось никаких окон, и смог оставался там навсегда.

– Как же мерзко! – то и дело восклицал он. – Как мерзко. Надо же было такое придумать.

– Что-нибудь еще? – осведомилась официантка, решив, что его изъявление эмоций может быть как-то связано с заказом. На данный момент «неудобный» клиент просидел уже почти полчаса, а в чеке значился только чай с чабрецом.

– Нет уж, увольте, – фыркнул Александр Евгеньевич и взглянул так, чтобы просверлить своим презрением официантку насквозь.

– Вас рассчитать? – сделала она новую попытку.

– К сожалению, пока что мне еще придется тут у вас посидеть. В этом дыму, – развел руками он.

– Как скажете, – кивнула официантка, профессионально проигнорировав откровенный укол. Что с того, что в кафе дым стоит коромыслом, она-то тут при чем? Нет, в самом деле, как будто это именно она позабыла проложить в этом кафе систему вентиляции, самолично виновна и должна понести заслуженную кару. Должна? Нет уж, она тут ни при чем, значит, пошел бы он, этот респектабельный дядя, куда подальше.

– Придется потом все в химчистку сдавать, – расстроился Александр Евгеньевич.

Костюм был совершенно чистым и вполне мог послужить еще несколько раз, но представить, чтобы он, Александр Евгеньевич, надел пропахший табаком костюм, было невозможно. Он действительно уважал себя. А официантку эту – нет, не уважал. Но адвокат опаздывал, и в связи с этим стоило подумать, связываться ли с таким вот защитником, назначавшим встречу в подобной дыре. Так серьезные дела не делаются, а у Александра Евгеньевича все дела были серьезными. И сам он был весьма респектабельным и серьезным человеком, что замечали даже официантки.

– Прошу прощения за опоздание. Пробки, – бросил Александру Евгеньевичу невесть откуда взявшийся адвокат. Вот уж действительно, помяни черта. Пробки у него, понимаешь. А у Александра Евгеньевича, что – вертолет? Нет, нету вертолета. Он деньги зарабатывает, не ворует, так что вертолета у него нет и не предвидится. Однако вот он – сидит тут и злится, потому что на это самое «пробки» сказать нечего. Универсальная отмазка для несерьезных людей.

– Знаете, я не считаю это уважительной причиной, – пробормотал Александр Евгеньевич сквозь сжатые губы.

– О, я вас прекрасно понимаю, – расплылся в широчайшей улыбке адвокат. – Сам такое терпеть не могу. Иногда люди бывают так невыносимы, думают, что их будут ждать вечно. Это совершенно недопустимо, не по-деловому, верно?

– Это точно, – буркнул Александр Евгеньевич, с некоторым удивлением осознав, что, кажется, этот пройдоха озвучил его часть текста – гневную.

– С другой стороны, я сам опоздал, каюсь. И выгляжу как полный… идиот. Хотя реальный идиот врезался на Маросейке в трамвай и перегородил единственную полосу движения. Что же мне теперь делать? Неужели наше с вами дело будет страдать из-за какого-то дурака, врезавшегося в трамвай? Я, как адвокат, считаю, что в этом случае я должен потребовать с него компенсацию за упущенную выгоду.

– Ладно, садитесь, – бросил Александр Евгеньевич, чувствуя некоторое странное удовлетворение хотя бы от того факта, что ему порекомендовали действительно прекрасного болтуна. Дай-то бог, чтобы от него была какая-то польза. Во всяком случае, его посоветовали очень серьезные люди.

– Отлично. Вы уже ели? Есть хочется страшно. Вы не возражаете? – Адвокат спрашивал, но ответа не ждал, уже щелкал пальцами, подзывал к себе официантку, заказывал еду, не глядя в меню, из чего становилось понятно, что бывал он в этой дыре регулярно и меню знает. И в конце концов (видимо, такой уж это был день), этот гусь достал пачку сигарет и положил ее на стол.

Александр Евгеньевич закатил глаза: