Ходит черная королева

Савицкой не было, зависла в каком-то энергетическом потоке, наверное, ели мы с Ольгой, и за обед не было произнесено ни слова. Я кидала на женщину взгляды, но она тупо смотрела перед собой, делая вид, что меня не существует. Когда Светлана Сергеевна забирала ее тарелку, в гостиной зазвонил телефон.

– Я отвечу, – Ольга быстро вышла из кухни, я передала домработнице свою тарелку и отправилась в студию.

На входе в гостиную остановилась, увидев Ольгу. Она стояла возле маленького столика, прижав трубку стилизованного под старину телефона к уху. Женщина была белее полотна, и рука с трубкой заметно дрожала. Ольга словно силилась что-то сказать и не находила слов, а через мгновение рухнула в обморок.

Я бросилась к женщине, подняла трубку: в ней шли короткие гудки, – положила на аппарат, а потом аккуратно похлопала Ольгу по щекам. Черт знает, что в таких случаях делают. Лучше позвать домработницу. Но она появилась сама, бросилась к нам, опускаясь на колени, спросила:

– Что случилось?

– Ольга потеряла сознание. Такое раньше случалось?

И тут женщина открыла глаза, сначала взгляд был невидящим, но через пару секунд стал осмысленным.

– Ольга Дмитриевна, вы в обморок упали, – причитала домработница, помогая ей подняться и усаживая на диван. – Как себя чувствуете?

– Все нормально, Света, – Ольга вымученно улыбнулась, а я сбегала на кухню за водой.

– Спасибо, – Ольга сделала несколько глотков. – Голова закружилась, ничего страшного.

– Вам кто-то звонил по телефону, что-то плохое сказали? – спросила я.

Ольга перевела на меня взгляд, показалось, в нем мелькнул страх. Но следом женщина снова улыбнулась, качая головой и отпивая еще воды.

– Номером ошиблись. А мне просто стало плохо от духоты.

Я кивнула, едва заметно нахмурившись. Душно в доме не было, во-первых, не то время года, во-вторых, кондиционеры. Но расспрашивать специально не стала. Уверена, она мне соврала. Ей не стало плохо, кто-то ей что-то сказал, и она так отреагировала.

Но рассказывать не хочет, значит, что-то нечисто. Как бы узнать, кто ей звонил? Попросить Ветра, он сделает распечатку звонков. Вариант. Что вообще мог значить этот звонок? Ольга что-то скрывает? Чего-то боится? Прячется в загородном доме, не светится в городе, ведет затворнический образ жизни. Что, если для этого есть серьезные причины?

Кирилл появился в студии, когда я уже собиралась идти переодеваться к ужину. Весь ночной аутотренинг полетел к чертям, и я тупо замерла, глядя на него и ожидая каких-то слов.

– Как прошел день? – улыбнулся мужчина.

– Нормально. Работала. Твоей жене было плохо.

– Да, я знаю, – он быстро нахмурился, непонятно, почему: из-за обморока или того, что я специально выделила слово жена. – Я хочу извиниться.

О боже мой, боже мой. Вроде все правильно, почему же мне так стыдно?

– Я не должен был идти на поводу у своих желаний, – продолжил Кирилл. – Прости, я проявил слабость в угоду себе, а должен был подумать о тебе.

– Да… Спасибо.

Что вообще говорят в подобных ситуациях?

– Хочу загладить свою вину. Уважаю твои принципы и предлагаю дружбу.

Он улыбнулся, а я уставилась на него во все глаза, ища подвох. Кирилл это сейчас всерьез? Дружбу? Мне? После того, как прижимал к стене и грозился осчастливить?

Ну так-то, ничего же в итоге не случилось. Он взрослый мужчина и, конечно, умеет делать выводы из ситуаций. Мы действительно можем дружить. Ну не прямо дружить – просто дружелюбно общаться. Так, перекидываться парой слов без скрытых сексуальных подтекстов, пока я тут живу. А потом я все равно уеду, и вряд ли мы вообще увидимся.

– Да, друзья… Почему нет, – я выдала улыбку.

– Скоро в городе выставка известного художника, – продолжил Кирилл, подходя ближе и доставая из кармана буклет. – Подумал, тебе будет интересно. У меня есть два билета на закрытый показ перед открытием выставки. Еще обещают афтепати, где с самим художником можно будет поболтать.

– Очуметь! – выдала я, взяв буклет. – Я собиралась пойти, но конечно, не вот так… Это просто супер, правда. Откуда у тебя эти билеты?

– Знакомый подогнал, – Кирилл уже не улыбался так широко, только уголки губ были приподняты, но разглядывал меня с интересом. – Не против, если я составлю тебе компанию? По-дружески.

Я бросила на него испытующий взгляд. Есть подвох или нет? Ну вообще-то, он, может, и сам собирался пойти, а тут меня пригласил с собой. Я должна быть благодарна, а не подвохи искать. Это мероприятие, где будет полно людей, бояться мне нечего.

– Да, конечно, – я снова улыбнулась, глядя на него.

– Здорово. Ладно, скоро ужин, пойду переоденусь.

Он ушел, а я еще постояла посреди студии, тихонько пища от восторга. Вот это бомба – вечеринка с крутейшим художником!

Ольги за ужином не было, я видела, как Светлана Сергеевна понесла еду на подносе наверх.

– Ольга все еще плохо себя чувствует? – спросила Савицкую.

– Ей уже лучше, – ответил за нее Кирилл, – но она решила сегодня отлежаться.

– Может, надо было вызвать доктора?

– Это очень мило с твоей стороны – такая забота о моей жене, – он улыбнулся, запуская в рот вилку с куском мяса, а я почувствовала, что краснею. Словно Кирилл уколол меня такой постановкой фразы, выделив слово жена, как я в прошлый раз. – Но с ней действительно все хорошо.

Я кивнула и продолжила есть, когда тарелки опустели, Савицкая предложила:

– Милочка, если все еще есть желание, могу показать тебе дом.

– Я с удовольствием, – тут же закивала я, мне и правда было интересно взглянуть, к тому же делать все равно нечего.

Целиком мы осмотрели только первый этаж и подвал, не разделенные стеной. Часть подвала была передала под паркинг, часть под кладовую, а ещё был настоящий винный погреб. Это, пожалуй, оказалось тут самым интересным. Выяснилось, что коллекционер Кирилл, я этому не удивилась. Ольга не проявляет интереса к жизни, а Савицкая слишком одухотворенная личность, чтобы коллекционировать алкогольные напитки.

На первом этаже ничего интересного не было, да и большую часть я уже видела. Второй этаж был оставлен Савицкой для гостей, здесь было несколько одинаковых комнат, в конце коридора ванная с туалетом.

– У вас часто бывают гости? – спросила я, когда мы поднимались выше.

– Сейчас нет. Когда я только переехала, то постоянно устраивала вечера, но наше так называемое светское общество быстро мне надоело. Оно занято перемыванием костей и походами по магазинам, а я тогда стала интересоваться духовной стороной. Естественно, нам стало неинтересно друг с другом, я отправилась путешествовать, а когда вернулась, то общаться с этими людьми не захотела. Впрочем, наличие денег до сих пор делает меня желательным гостем в обществе. На третьем этаже находится моя комната, – без перехода продолжила Савицкая, – кабинет, студия и библиотека. Ее начал собирать еще мой прадед, так что некоторые книги имеют огромную ценность. И цену, – хмыкнула она. – Хочешь взглянуть?

– Конечно!

Библиотека действительно была достойна того, чтобы сказать о ней отдельно. Большая комната, видимо, пришлось разрушить стену, чтобы объединить две, была заставлена стеллажами под самый потолок. Книг было очень много, и некоторые такие старые, что было заметно невооруженным глазом.

– За библиотекой следит отдельный человек, – пояснила Савицкая. – Книги вещь хрупкая, сама понимаешь. Некоторые старинные экземпляры пришлось упаковывать в современные чехлы, обрабатывать страницы, чтобы не рассыпались. Раз в месяц сюда приезжает сведущий человек и просматривает состояние библиотеки.

Отсюда мы вышли минут через пятнадцать, потому что я конкретно так зависла. Книги – это круто, а старинные – вообще чума. Некоторые даже в руки брать страшно, не то что листать. Это так странно осознавать, что вот эту книгу читал какой-то человек больше ста лет назад. Нереал.

– А дом всегда был разделен на две части? – спросила я, когда мы вышли из библиотеки, Савицкая недовольно повела плечом.

– Нет. Стену поставили после реставрации. Точнее, это не стена… – она отдернула висящую плотную штору из бордового бархата, за ней обнаружилась дверь. Теперь понятно, как Кирилл попал на мой этаж. Он не боялся, что его заметят, потому что прошел через вот такую дверцу.

Савицкая задернула штору, продолжая рассказывать:

– Изначально я планировала оставить дом в первозданном виде, но когда уезжала путешествовать… Нужен был человек, который за всем бы здесь присмотрел. Можно было кого-то нанять, но Ольга вдруг изъявила желание пожить тут. Я не протестовала, в конце концов, дом тоже ей принадлежит, и так будет надежней, чем просто человек со стороны. В итоге, когда я вернулась, Ольга не захотела съезжать. Но мы не особенно дружны, плюс каждому необходимо личное пространство, потому было решено разделить дом пополам таким образом. Если убрать двери, то снова получится один большой коридор, таким образом, дом по факту не изменен.

– Для вас это важно, да? – спросила я, двигая за Савицкой в сторону лестницы.

– Может, это и глупо, но да, – она пожала плечами. – Этот дом важная часть моей жизни, и мне хочется, чтобы он оставался таким, каким я его помнила в детстве.

– Тогда двери – это удачное решение. Они закрыты?

– Да, но ключи есть у всех членов семьи. На всякий пожарный случай, – она хмыкнула, останавливаясь у степеней. – А теперь самое интересное: башня.

В башню вела узкая винтовая лестница, поднимаясь по которой я почувствовала себя героиней мистического фильма. Дело в том, что света там не было, и Савицкая зажгла масляную лампу, которую несла на вытянутой руке, пока мы медленно поднимались. Ее слова об особой атмосфере этого дома сейчас как никогда были актуальны, если бы я тут лазила в детстве, получила бы море впечатлений.

Лестница привела нас в круглую комнату под крышей башни, но тут меня ждало разочарование. Кажется, это была просто кладовая, в которой хранился всякий хлам. Пол и столы покрыты пылью. По периметру громоздились коробки, короче, если у комнаты и была атмосферность, она была низвергнута старыми вещами.

– Тут все захламлено, – заметила Савицкая очевидное. – Хочу разобрать, да руки не доходят. Это вещи нашей семьи.

Пока я осматривалась в тусклом свете лампы, Савицкая вытащила фолиант и опустила его с размаху на стол, отчего поднялся пыльный столп, и я звонко чихнула.

– Семейный альбом прадеда, – с гордостью выдала Савицкая.

Непонятно, правда, почему я должна была восхищаться, ведь он не был известной личностью. Однако послушать про семью Савицкой было интересно, хотя я бы предпочла сделать это в более комфортном месте, например, в ее кабинете или в гостиной на диване. Ну уж точно не в тусклом свете масляной лампы и клубах пыли. Тем более, что одним прадедом не ограничилось, следом были дед и отец, и у последнего фотографий было не так уж и мало.

– Это наша мама, – Савицкая ткнула пальцем в фото женщины около тридцати, провела пальцем по ее волосам, словно погладила. – Умерла, когда рожала Ольгу. Началось кровотечение, врачи не смогли помочь. Папа безумно ее любил, так и не женился больше.

– Это сильно, – кивнула я, не зная, что сказать.

Личное горе оно на то и есть личное, мало кто может повлиять на эмоции того, кто его переживает. Уж точно не я, малознакомая нанятая на время художница.

– Ну не то чтобы у него не было женщин, – вздохнула Алена Дмитриевна. – Но они все не дотягивали до мамы, так он говорил. Правда, одна все-таки сумела его очаровать.

– И все равно не сложилось?

– Несчастный случай, она погибла. Отец тяжело переживал ее смерть. На тот момент прошло пятнадцать лет, как мамы не стало, внушительный срок, да? Он позволил себе снова полюбить, хотел жениться, и вот трагическая случайность оборвала все планы. Он снова замкнулся в себе, и больше не пытался строить отношений. Так и жил до смерти один… Что ж, – Савицкая закрыла альбом, улыбнувшись мне. – Думаю, экскурсию можно считать законченной. Идем. – Она взяла лампу, и мы двинули на выход. – Кстати, заходила в студию, все выглядит точно так, как я представляла. Ты прекрасно выполняешь работу, Ирина.

– Спасибо, – я улыбнулась, поняв, что она просто не хочет больше говорить о семье. Мы покинули комнату в башне, Савицкая закрыла ее на ключ, и на третьем этаже мы расстались.

В свою комнату я входила с опаской, хотя мы с Кириллом вроде и договорились о дружбе. Никого не было, я успокоилась и, приняв душ, легла в кровать и уставилась в потолок. Кажется, я ни на шаг не приблизилась к пониманию того, что происходит между членами этой семьи. Ветер будет разочарован. К тому же работаю я куда быстрее, чем разведываю обстановку. Надо замедлится, что ли, а то скоро мне придется покинуть этот странный замок ни с чем.

Легла я рано, проснулась, соответственно, тоже. Умывшись, спустилась вниз, но никого не обнаружила. Уместно будет самой сварганить поесть? Или лазить в холодильник мне не полагается? Домработница должна быть где-то тут, она подскажет. Я села на диван в гостиной, вытянула ноги и стала ждать.

Когда в доме стоит такая тишина, то все выглядит немного зловеще. Замок он и есть замок: то восхищаешься великолепием, то пугаешься тишины и выдумываешь страшилки. А что, сейчас вполне могло бы что-то упасть за моей спиной. Я бы обернулась и никого не увидела. Медленно поднявшись, вглядывалась бы в пространство, громко спросила бы: “эй, есть здесь кто-нибудь?” – и когда никто бы не ответил, успокоила бы себя, повернулась, чтобы снова сесть, и тут…

Телефон громко зазвенел возле меня, я подскочила, чувствуя, как заколотилось сердце. Черт! Сама себя запугала так, что руки дрожат.

Наверное, состояние повлияло, я сняла трубку, не подумав, что это неуместно.

– Да? – спросила хрипло, сердце успокоилось в груди, но пульс в висках все еще стучал быстро.

– Будьте добры Ольгу, – голос прерывался шипением и постукиванием, я даже не могла понять, кто говорит: мужчина или женщина. Зато вспомнила прошлый звонок, когда Ольга грохнулась в обморок, и выдала:

– Это я.

Не знаю, на что я рассчитывала. Ведь если человек на том конце знает Ольгу, то поймет, что я не она. И тогда мне придется объяснять всей семье, какого черта я творю.

– Тебе не говорили, что бросать трубки невежливо? – хмыкнул голос и тут же саркастически продолжил. – Хотя о чем это я… Ты же убийца, тебе можно все, да?

Глава 7

Я нервно сглотнула, сжимая трубку. Если уж меня проняло, неудивительно, что Ольга в обморок грохнулась. Особенно, если слова, произнесенные на том конце провода, не беспочвенные обвинения.

– Вы кто? – спросила я, специально понизив голос, чтобы он не был узнаваемым.

– Возмездие, – прошипели в ответ, и тут на лестнице раздались шаги, я резко положила трубку и отскочила к окну. Сделала глубокий вдох и выдох, приходя в себя, а потом обернулась, натягивая улыбку. В гостиную спустились Кирилл и Светлана Сергеевна.

– Я отнесу ей завтрак, – как раз говорила домработница. – Может, вызвать врача?

– Нет, – отрезал Кирилл, заметив меня, улыбнулся. – Ирина, доброе утро. Не спится?

– Да вот… – кашлянула я невразумительно.

– Я сейчас сделаю завтрак, – засуетилась Светлана Сергеевна, – только отнесу еду Ольге Дмитриевне.

– Конечно, не спешите, я подожду.

Пока Светлана Сергеевна в кухне собирала на поднос завтрак, а потом, пройдя мимо нас, поднималась по лестнице, мы оба молчали, словно сговорившись. Это было как-то неправильно, потому что подсознательно я была согласна с тем, что лучше не вести разговоров при домработнице. То есть лучше бы мне вообще с Кириллом разговоров не вести, но уж если приходится… Мне все еще кажется, что кто-то может обратить внимание на мое поведение и неверно его расценить.

– Плохо спалось? – поинтересовался Кирилл, когда шаги затихли.

– Нет, все хорошо. Просто рано легла, выспалась.

– А я думал, привидения мешали.

– Э… – я неуверенно хмыкнула. – Привидения?

– А что, Алена не рассказывала? Тогда жди еще один увлекательный экскурс. Если что, она называет их энергетическими потоками душ, которые видны человеческому глазу из-за их мощи. Правда, вот беда, видеть их могут только избранные.

Я изумленно хлопала глазами, не зная, как реагировать на эти слова. Что за бред?

– Кирилл злорадствует, потому что не входит в число этих избранных, – услышала голос Савицкой. Обернувшись, увидела саму даму, заходящую в гостиную.

– Да, это такая большая потеря для меня, – не остался он в долгу.

Я бы, наверное, посмеялась этому диалогу, только что-то было совсем не смешно. Савицкая прошла в столовую и тут же начала болтать, так что тему привидений или энергетических потоков, кому как больше нравится, пришлось оставить.

Я хотела вклиниться куда-то, но Савицкая не оставила шансов, а когда она наконец замолчала, говорить о странном диалоге было неуместно. В итоге я плюнула на эту тему, Кирилл явно относится к привидениям скептически, а если их видит только Савицкая, то меня это и вовсе не касается.

Куда больше мне был интересен телефонный звонок от неизвестного. Вот о нем я и думала, работая в студии. Это наверняка тот, кто звонил вчера. Ольга упала в обморок, я повесила трубку, то есть оборвала разговор. И он решил позвонить с утра.

Почему так рано? Хотя… Савицкая обычно спит допоздна, Кирилл уезжает на работу. А неизвестному невдомек, что Ольга в сильном стрессе не встает с постели. Она вполне могла в тот момент быть в гостиной, не зря же завтрак для нее уже был готов. Выходит, звонивший осведомлен о ее графике? Или действовал на удачу?

И сказал, что она убийца. Как и вчера? Она сильно испугалась, значит, обвинение не ложное. Ольга знает за собой грех… Не могу представить, чтобы она могла кого-то убить. Внешность у нее милая и отрешенная. Впрочем, это ничего не значит.

Моя подруга убила своего любовника, неважно, какова была подоплека, важно, что это случилось. Что в ее жизни был момент, когда она решала, имеет ли право лишить человека жизни или нет, и решила, что может.

Кого могла убить Ольга? И почему? Она богата, если бы ее шантажировали, легко могла откупиться. Или уехать куда-нибудь подальше, если все серьезно. А она спряталась в поселке, который находится в десяти километрах от города. И спряталась так… условно.

То, что она не выходит из дома, не значит, что о ней никто не знает. Найти ее не составит труда. Нет, она однозначно не прячется. Если только… от себя? Убила кого-то и немного тронулась головой. А что, такое возможно. Отсюда отрешенный вид, погружение в собственный мир, побег от реальности. У нее действительно есть деньги, чтобы откупиться. От других, но не от себя.

А теперь кто-то угрожает ей возмездием за совершенное преступление. Узнала она этого человека? Сложно сказать, если в трубке так же шипело и свистело, как при разговоре со мной, можно предположить, что звонивший как раз старался сделать так, чтобы его голос был неузнаваем.

Я покивала своим мыслям, перевела взляд на стену и поняла, что уже минут пятнадцать стою с кистью в руках, так и не сделав ни одного мазка.

– Черт, – выругалась я. – Так не пойдет.

Помыла кисть и побежала в комнату. Ветер ответил на первом же гудке, словно ждал моего звонка. Я посчитала это везением.

– Нужна помощь, – я прошла к окну и выглянула во двор, он был пуст.

– Слушаю.

– Мне нужна распечатка звонков домашнего номера Савицкой. Конкретно интересует вчерашний день около часа и сегодняшний около девяти утра. Входящие звонки.

– Боюсь спросить, чем ты там занимаешься? – хмыкнул Ветер.

– Расскажу, как увидимся. Кстати, как насчет сегодня? Скажем, часов в девять вечера у меня дома. Сможешь?

– Думаю, да.

– Можешь приехать пораньше и встретить меня с чашкой чая, – пошутила я. – А еще мне нужен набор отмычек.

– Как все серьезно, – голос Ветра сквозил насмешкой. – А ты умеешь ими пользоваться?

– Надеялась, ты меня научишь.

– Так, я понял, ты полна энтузиазма докопаться до всех истин сразу. Встретимся в девять у тебя, я жажду знать, что ты раскопала.

Остаток дня я провела, как на иголках. На работе было не сосредоточиться, я тупо торчала в студии, делая вид, что тружусь. Впрочем, меня никто не проверял. Савицкая куда-то уехала на весь день, Ольга не показывалась, даже на обед и ужин не вышла. Кирилла тоже не было, задержался в городе. Я встретила его машину на въезде в поселок, откуда уехала на такси, клятвенно пообещав вернуться утром.

Квартира встретила меня темнотой и тишиной. С минуту я постояла на пороге, прислушиваясь, потом зашла в комнату и зажгла свет. Ветер лучезарно мне улыбнулся, часто моргая.

– И где мой чай? – прищурилась я.

– На столе.

Мы прошли в кухню, оказалось, Саша и впрямь расстарался: тут и заварник, и сливки в специальном кувшинчике.

– Разве у меня такой был? – указала я на него пальцем.

– Нет, принес с собой. Кстати, хочу оставить в твоей квартире, ты не против?

Я уставилась на него с улыбкой.

– Ветров, ты вообще умеешь подарки дарить?

– Я вроде говорил, что подкатывать к девушкам – это не мое.

Я рассмеялась.

– Если кувшинчик со сливками – это твои подкаты, то да, ты обречен. Узнал насчет звонков?

Ветер не спеша налил нам чай, потом достал набор для самокруток и принялся крутить сигаретку.

– Порадовать тебя нечем. Оба звонка совершены из телефона-автомата, причем с разных концов города.

– Серьезно? – удивилась я. – Я думала, они уже сто лет не работают.

– В целом, так и есть. Большинство переломаны, и чинить их не спешат. Но есть несколько рабочих. Вообще-то, карточки для них продаются в газетных киосках, но пока никто из продавцов не сознался, что продавал их последнее время. Мои люди поспрашивали и народ на улице, никто ничего не видел. Камер вокруг нет. Ты довольна?

– Твоей работой – конечно, – улыбнулась я, – как всегда обстоятельно. Спасибо.

Ветер дернул бровью, засовывая самокрутку в рот. Прикурив, выдохнул дым в сторону и спросил:

– Может, поведаешь, что там у тебя творится?

– Вчера Ольге Савицкой кто-то позвонил, и она потеряла сознание. А сегодня звонок повторился, только трубку сняла я.

– Дай угадаю, – хмыкнул Ветер. – Представилась Ольгой?

– Точно. И получила обвинение в убийстве и обещание возмездия, – я сделала несколько глотков чая, пока Ветер задумчиво курил, глядя перед собой. – Ольга точно не приняла это за дурацкую шутку, – продолжила, устав ждать от него слов. – А это значит, что она могла действительно совершить убийство.

– И ты решила ее рассекретить?

– Конечно.

– Я думал, ты занята тем, что расписываешь студию?

Я недоуменно похлопала глазами.

– Я думала, ты именно этого и хотел: чтобы я нашла что-то интересное.

– Я хотел, чтобы ты расписывала студию, присматриваясь к обстановке вокруг. А не лазила с отмычками по чужому дому, напоминающему причуду чокнутого фанатика рыцарей.

– Но если я не буду лазить, мы не узнаем правду.

Мы с Ветром поиграли в гляделки, потом он качнул головой, туша окурок.

– Ладно, оставим пока без комментариев твои слова о нас и наших желаниях узнать правду. Просто любопытно, каков твой план?

– Порыться в вещах Ольги. Дом разделен на две части, но между ними есть дверь, она заперта, что даже хорошо. Вряд ли кто-то решит, что я брожу по дому, взламывая замки. Есть шанс остаться незамеченной.

– И что ты планируешь найти? Дневники с кровавыми описаниями? Фотографии трупов?

Я допила чай и громко отставила чашку.

– Я поняла, ты считаешь мою затею дурацкой. Но надо ведь с чего-то начинать, разве нет?

– Точно. Например, попросить меня покопаться в ее жизни. Возможно, нет там никаких страшных историй, и мы быстро найдем объяснение этим звонкам.

Я вздохнула. Рациональное зерно в его словах имеется, чего уж спорить.

– Ладно, – нехотя согласилась. – Но отмычки все же оставь.

Саша хмыкнул, но положил на стол набор отмычек на брелоке.

– Попросишь провести мастер-класс по специальности домушник? – спросил насмешливо.

– Точно. И кстати, он будет бесплатным.

В дом Савицкой я вернулась к десяти утра и не застала никого, кроме Анны, которая сообщила мне, что Алена Дмитриевна уехала по делам и, смерив холодным взглядом, удалилась. Об остальных сказано не было, и дело действительно не мое, но когда в сумочке лежит набор отмычек, а сам ты полон решимости лазить по чужим комнатам… В общем, я ненавязчиво поинтересовалась в спину домработнице:

– А Кирилл с Ольгой дома?

Анна обернулась, смерила меня еще одним холодным взглядом и ответила:

– Кирилл Александрович и Ольга Дмитриевна уехали рано утром.

Я улыбнулась и потопала к лестнице, чувствуя взбудораженность. Судьба явно на моей стороне. У меня есть отмычки, и в первое же утро никого из жильцов не наблюдается. Разве это не намек на то, что нужно действовать безотлагательно? Когда еще выпадет такая удача, что Ольги не окажется дома? Вот именно.