Выход на бис

Маргарита Винташ

Выход на бис

Глава 1 Прослушивание

Тяжелая массивная дверь отворилась без скрипа. Стараясь не обращать на себя внимание, Маша аккуратно притворила её за собой, сняла сумку, перекинутую через плечо, и села на последний ряд.

Прослушивание, к счастью, ещё не началось, но на сцене уже стояли двое ведущих и о чём-то увлеченно спорили.

Маша всегда мечтала о каком-нибудь интересном творческом хобби, она занималась музыкой, рисованием, танцами, но всё не приносило ей большого удовольствия. И вот теперь пришло время театра, может здесь она поймет, чего же хочет на самом деле.

Девушка огляделась по сторонам и поняла, что никого не знает кроме ведущей. Именно Оля и пригласила её попробовать свои силы в актерском мастерстве в их скромном студенческом театре. Местечко действительно было камерным, уютным, и вмещало не больше полусотни зрителей.

– Добрый вечер, дамы и господа, – начал высокий брюнет в ослепительно белой рубашке.

«Красавчик» – послышался вздох обожания с первых рядов и Маша мысленно согласилась. Ей тоже всегда нравился такой типаж.

– Иван, ну зачем так пафосно? Ты же мне всех желающих распугаешь! – со-ведущая забавно нахмурилась.

Молодого человека ничуть не испугали замечания, и он продолжил:

– Через несколько минут начнётся самое важное прослушивание в вашей жизни. Мы выберем лучших, тех, кто станет частью нашей труппы и будет холить, и лелеять нас, то есть заслуженных артистов. Правила простые, сначала вы рассказываете стих, а после монолог. Если вы будете хороши, то на втором этапе мы будем мучить вас сильнее.

– Ребята, на самом деле мы верим, что все вы очень талантливые, теперь пора показать на что вы способны, – подхватила Оля и игра в доброго и плохого полицейского, действовала на публику нужным образом, поддерживая иллюзию важности и уникальности всего происходящего.

Музыка затихла. Свет софитов стал приглушенным.

– Начнем с последнего ряда! – Иван посмотрел на Машу, и ее щеки тут же вспыхнули огнем. – Ну же, не стесняйтесь.

Очень хотелось оглядеться по сторонам, но и так видела, что на последнем ряду была только она. Покорно поднявшись со своего места Маша медленно прошла на сцену. Она была так зачарована Иваном, что пропустила все восхищенные взгляды, которые предназначались для неё.

Ведущий галантно подал руку Маше, и помог подняться на сцену.

– Итак, представьтесь, пожалуйста, – попросил он.

Девушка почувствовала его шикарный парфюм, только от одного этого голова кружилась и, чтобы ясно мыслить, нужно было приложить уйму усилий.

– Мария, или лучше просто Маша, – голос её немного дрогнул, но в целом прозвучало неплохо.

– Очень приятно Маша. Что ж на пятнадцать минут сцена в вашем распоряжении. Вы можете делать что пожелаете. К сожалению, шеста у нас нет, стриптиза не получится, а всё остальное запросто.

В зале раздались неловкие смешки, которые заставили Машу покраснеть. Иван уступил ей место и сел на край сцены. А Ольга, проходя мимо Маши, тихонько шепнула: «Ничего не бойся. Ты справишься». Эти слова придали ей уверенности.

– Добрый вечер, как я уже сказала ранее, меня зовут Маша, – девушка немного нервно поправила волосы, – Я прочитаю вам своё стихотворение, которое было написано недавно. Я не рискнула выбрать что-то из классиков, чтобы не повторяться.

Пока девушка говорила заученную заранее речь, всё шло хорошо. Но когда нужно было переходить к стиху, волнение снова напомнило о себе. Она чувствовала, что правая нога начала немного дрожать и стала переживать заметно ли это со стороны? Маша решила найти в зале человека, которого она бы не боялась так сильно. И выбрала улыбчивого молодого человека, в красивом костюме с жилеткой и забавных очках. Незнакомец смотрел на неё так тепло, точно он именно тот возлюбленный, для которого и написан был этот стих.

«В него действительно очень легко влюбиться», – подумала Маша, и последние слова произнесла тихо и вкрадчиво.

Она давно усвоила один закон, который работал практически всегда: "Люди запросто поверят и, скорее всего, полюбят все что угодно, если вы скажете это шепотом".

Перед тем как раздались аплодисменты повисла пауза. Маша не видела, кто же начал хлопать первым, но ощутила, какой теплой может быть волна приветствия, несмотря на атмосферу соревнования. Девушка посмотрела на Ивана, он кивнул, пора было переходить к монологу.

«Счастье не находится ни в начале пути, ни в конце, ибо оно есть свет, пронизывающий тебя насквозь на протяжении многих лет. Оно беспрерывно и не метеочувствительно…».

Больше не было никакого стеснения и скованности в движениях. Словно всю жизнь она провела сцене. Казалось, это не просто чужие слова, которые она пропустила через свое сердце, а ее сердце уже когда-то сказало точно такие же слова.

«Лишиться счастья столь же глупо, сколь глупо думать лишь о нем».

Местами ей хотелось закрыть глаза, настолько сам процесс её затягивал, будто всё это во сне. Но лица зрителей были настолько прекрасны, они смотрели на нее, боясь шелохнуться, или даже шумно вздохнуть. Маша удачно пришла сегодня во всем черном: ничто не отвлекало от её игры, все смотрели и пытались поймать ее взгляд.

«Счастье не может быть малым или большим. Это когда ты идешь по парку и пьешь вкусный кофе. Счастье, когда маленькое чудо называет тебя тетей и берет за руку. Это когда ты гладишь кошку, а она мурлыкает, и ты забываешь обо всем. Счастье делать то, что ты любишь и признаться себе в том, что именно это для тебя и есть настоящее счастье».

Маша не могла объективно оценивать свои шансы, но ей хотелось победить. Ни на одной из домашних репетиций у неё не получалось так хорошо. Закончив, девушка легко поклонилась, и вернулась в зал, опять получив заветную похвалу в виде громких аплодисментов.

Следующей на сцену вышла худенькая рыжая девушка, с россыпью милых веснушек. Она была похожа на хиппи: длинные волосы с вплетенными в них ленточками, длинная юбка, на запястьях много разноцветных браслетов.

В таких девушках, как эта, был такой особый магнетизм, всегда притягивать взгляды, но не могла прослыть стервой из-за своей милой внешности, как роковые красотки, например. Венера начала со стиха Есенина «Письмо к женщине». Маше же интереснее было наблюдать за Иваном. Хотелось подойти и сесть с ним рядом на краю сцены, посмотреть, что видит он.

Через час, точно очнувшись от сна или наваждения, Маша поняла, что все время прослушивания смотрела только на симпатичного ведущего. А вот он совсем не смотрел на нее. Ведь если б хоть раз обратил на неё внимание, то их взгляды неприменно бы встретились, и Маше пришлось бы смутиться. А так у нее были целых шестьдесят минут, чтобы запомнить его наизусть. После того как она заметила Ольгу, та показала вверх два больших пальца, их кодовый знак, о котором они условились заранее.

– Ну что ж, все выступили более, чем достойно, – похвалил Иван, – Но, к сожалению, не все пройдут и смогут стать настоящими актерами. Завтра на дверях вы увидите список везунчиков. Не расстраивайтесь, если не пройдёте. Наш театр всегда будет ждать каждого из вас в качестве зрителя. А сейчас призываю вас не расходиться и принять участие в нашем чаепитии.

Ольга нахмурилась, чаепитие не было запланировано. Но раз уж со-ведущий озвучил, то нельзя подрывать его авторитет и перечить. Актриса молча встала и пошла в гримерку ставить чайник.

В зале включили обычное освещение, выключили софиты. Но сцена не потеряла своей таинственности. Даже сейчас, когда можно было разглядеть каждый уголок, каждую деталь, театр точно скрывал ещё что-то более важное.

Машино внимание привлекли афиши. Жаль, что на первом курсе она не знала о существовании волшебного места. Теперь хотелось наверстать упущенное.

«А вдруг, меня не примут? Вдруг, я настолько бездарна?» – подумала она.

– Вы выступили просто замечательно! – раздалось за спиной.

Маша обернулась и увидела улыбчивого молодого человека, который сидел на первом ряду. Одним движением руки он поправил очки и мог бы выглядеть серьезным и взрослым, если бы не растрепанные светлые волосы.

– Конечно, над вашим телом еще нужно поработать, – добавил он.

Щеки Маши залились румянцем. «Неужели он намекает, что я толстая? Как не стыдно!»

– Вы слишком зажаты, у вас иногда получается тело и душа отдельно. У настоящего актера все должно быть в согласии, именно тогда он может показать, что живет на сцене, а не играет. В остальном очень неплохо, вы играли по правде жизненной, надо заметить это очень удивляет. Вот ваш стих, например, – молодой человек замолчал.

– А что не так с моим стихом? – как можно спокойнее спросила Маша, поглядывая на сцену, на которой уже появилась скатерть, и будущие новички усаживались выпить чай с настоящими профессионалами, как им казалось.

– Ваш стих очень глубокий и трагичный, что для вашего возраста в нынешнее время не свойственно. Согласитесь, что услышать такое от человека старше было бы привычнее?

Маша кивнула. Бабушка часто говорила, что не верит, что её внучка могла испытывать такие сильные чувства, для нее она всегда останется маленьким озорным ребенком.

– Я вас заболтал, пройдемте к столу. Хочется чего-нибудь согревающего. Особенно после такого теплого монолога про счастье. Это редкий дар находить такие чудесные строки. Ох, простите, мне мою невежливость. Забыл представиться. Меня зовут Антон.

– Я не заметила вас среди выступающих, Вы актер? – спросила Маша, пожимая ему руку.

– Был когда-то, – Антон снова перестал быть серьезным и улыбнулся: – а сейчас я помощник режиссёра. Вы будете чай или кофе?

Глава 2 Второй тур

Всю ночь Маше снилась сцена. Вот она стоит в красивом алом платье и поет какую-то партию из мюзикла, потом читает самое проникновенное стихотворение, а зритель искренне сочувствует, кто-то даже плачет. Из глубин сознания появлялись странные образы, которые заставляли её забывать о реальности.

***

– Доброе утро, – улыбнулась Мария своему отражению в зеркале.

Девушка по ту сторону, как ей казалось, была на нее не похожа. Особенно пугал этот новый блеск в глазах. Что это? Влюблённость? Страх или азарт? Мысли о том, примут её или нет, настолько отвлекали от насущного, кашу пересолила, а чай заварила слишком крепко.

На парах Маша жутко хотела есть и спать, и с большим нетерпением ждала вечера. Приняли? Не приняли? Понравилась ли она Ивану? Или Антону? Хотя сколько можно думать о мальчишках? Маша старалась не влюбляться в таких красивых. Тех, что приносили много проблем, разбивали сердца, ведь и она не раз была среди таких дурёх. И что же с ней сейчас? Почему она не может выкинуть их из головы?

– Гринева, ты какая-то задумчивая. Все хорошо? – полюбопытствовала соседка по парте.

Маша заверила, что всё отлично, так ли это на самом ли деле ей предстояло узнать немного позже.

***

Подниматься на четвертый этаж с непривычки было тяжело. Первые несколько пролетов она почти бежала, но в узком платье и пальто это было не очень удобно. Девушка, быстро запыхавшись, сбавила темп. Высокие потолки, винтовая лестница, обшарпанные стены. Казалось, что здесь все было особенным. Ей нравилось это старое здание, где когда-то учился ее дедушка. Именно здесь через года между ними устанавливается невидимая связь.

Оказавшись на нужном этаже, в конце длинного коридора она увидела дверь. Дверь, ведущую в театр, в мир иллюзий и грез. Именно на ней написаны результаты. Маша пыталась справиться с дыханием и сделать следующий шаг.

– А чего ты боишься больше? Что там нет твоей фамилии или что она там есть? – напугал её Иван.

– Ты всегда так подкрадываешься? – резко ответила она.

Он улыбнулся, но не ответил и пошел вперед. Его ждали и другие дела, и другие девушки, которым нужно было уделить внимание. Маша пошла вслед за ним, чеканя каждый шаг, не зная, куда она идет: на взлетную полосу или на эшафот. Самое главное, что пока она шла, отчетливо поняла, что совершенно неважно какой сейчас будет результат. Главное, что она точно хочет играть в театре. «Не получится с этим, тогда пойду в другой». В ней зажегся огонёк, жажда быть на сцене, быть в центре внимания и, самое главное, принадлежать миру искусства.

Список из фамилий и имен был коротким, но когда Маша только увидела его, то казалось разучилась читать. Она не могла сосредоточиться, знакомые буквы не складывались в слова. Но тут подошла Венера и быстро справилась.

– Ура! Мы прошли! – рыженькая на радостях даже обняла Машу. Но, быстро вспомнив, что они все еще соперницы снова стала холодной.

Маша не заметила странного поведения Венеры и всё еще искала глазами свою фамилию. Почему-то она значилась последней в списке, выбиваясь из алфавитного порядка.

Далее все шло по намеченному организаторами из театра плану. Здесь оставались только ребята из труппы и те, кто прошли во второй тур. Отверженные понуро уходили домой, что еще больше придавало драматичности всему происходящему.

Всем было жутко интересно, что же там внутри? Что делает элита, когда простые смертные расходятся по своим делам?

На самом деле было напряженно, но ни капли не волшебно. Режиссер сидел в сторонке и пил кофе, все помогали приготовить чай, накрыть на стол, что-то убрать, старались быть нужными и самобытными, но выглядели при этом навязчиво, беспомощно и как-то совсем буднично. Маша стояла в стороне и держалась подальше от всего этого подхалимства.

Девушка знала, что возьмут ее только если она выдаст максимум, а среди этих ребят сделать это будет ой, как сложно. Как ей шепнул вчера Антон, когда они собирались расходиться, выбрать должны были только пятерых, из которых девушкам отводилось только два места. А представительниц прекрасного пола здесь было много, одна краше другой.

– Боишься, что они лучше тебя? – подкравшись спросил Антон, они с Иваном видимо сговорились пугать Машу.

– Думаю, что мы все достойны. – она улыбнулась и старалась не выдать волнения. Мысленно проговаривая про себя слова, которые готовила на второй отборочный день. Уходить тоже нужно уметь красиво и достойно.

– Стоит заметить, что голубой цвет идет вам больше, чем черный, – подметил Антон, – Хотя, верно, вчера вы нарочно выбрали ту гамму. Да?

– От вас ничего не скроешь, – ей было лестно, что он понял ход её мыслей.

Но молодой человек тут же добавил ложку дегтя:

– Правда, сегодня я подобрал бы вам другую прическу, например, в греческом стиле, но это уже придирки режиссера.

Маше казалось, что она видит картинку со стороны. Вот камера снимает весь театр, а потом крупным планом их сосредоточенные лица. Музыка, тоже становилась идеальным саундтреком. Следующий кадр. Вот она стоит рядом с Антоном, изображает из себя такую особенную, пусть и сильно смущается. Именно помощник режиссера казался ей главным критиком на этом вечере. Камера выхватывает, как Иван флиртует с очередной глупышкой, которая строит ему глазки и постоянно хихикает. Они точно пойдут на свидание, но она точно не пройдет дальше. Акцент на режиссере, которые постоянно делает какие-то пометки в блокноте, хотя второй тур ещё даже не начался.

При всей этой киношности, это был проседающий момент в фильме их жизни, не хватало зрелищности. Маша поняла, что если сцена так тянет ее, то стоит за нее побороться. И она тихо начала напевать.

Громкость ее голоса увеличивалась по нарастающей, он точно вплетался в этот гул, проникая в уголки душ. Теперь мелодия этой песни становилась главным лейтмотивом вечера.

Маша начала ходить между людей, точно ища себе спутника, кто же споет с ней эту песню. Все только удивленно переглядывались. Никто не мог понять, заранее ли это все спланировано или «вне рамок» и только ее инициатива. Девушка специально стала петь, сочиняя на ходу, чтобы влиться могли только действительно бесшабашные и творческие.

И вот наконец-то она услышала голос Ивана, который уже отвлекся от флирта и выгнав друга, сел за пианино.

Маша почувствовала себя впервые за многие годы на своем месте, в нужное время, согретая софитами и взглядами. Это минутка славы, дала почувствовать себя звездой. Немного опираясь на пианино, она сделала эффектный выпад назад, но так элегантно, что засмотрелись даже девушки. Музыка лилась рекой, лаская слух. Они пели с Иваном. Венера не упустила шанса покрасоваться и начала танцевать с одним из новичков. Режиссеру и Антону нравилось происходящее. Наконец-то здесь зарождалось что-то искреннее, настоящее и неудержимое. Разве можно быть более счастливым, когда в твою труппу будут входить такие таланты?

Антон шепнул режиссеру: «Разве бывают такие чудеса?»

После этого начались творческие конкурсы, хотя всем и так было понятно, остальные девушки, всё же пытались бороться, пусть и безуспешно. Венера и Мария сияли всё ярче, играя легко и как бы между делом. Девушки чувствовали друг друга, будто знакомы были давным-давно. Иногда Маша поглядывала на Ивана и Антон. Один притягивал своей энергией, красотой, а другой был так загадочен и тих. Но кто же лучше? И откуда это головокружительное чувство, желание влюбиться во всех и сразу, быть любимой всеми. Кто же виноват? Сцена или флюиды?

– Милая, это всё тебе идет явно больше, чем роль официантки. – Ольга была восхищена своей протеже, ей льстило, что она смогла разглядеть, что в этой на первый взгляд неприметной девушке живет настоящая дива.

Когда всё закончилось и студенты, начали покидать театр, к Маше подошел Иван и весело взъерошил волосы ей. А когда выключили софиты, он шепнул ей на ухо: "Но только не обольщайся, я не влюблен".

***

Добравшись до квартиры Маша наконец-то позвонила маме.

– Мам, мам, меня приняли! – девушка была впервые так счастлива и горда собой.

– Марусь, мы с папой, конечно, рады за тебя, – робко начала мать, – Но ты главное не забывай про учебу. Ты же понимаешь, что в будущем не сможешь прокормить себя, играя в театре. Верно?

Маши, которая не заглядывала так далеко, была удивлена такой реакцией. Раньше любое соприкосновение с творчеством в их интеллигентной семье воспринималось на «ура», но, видимо, сталкиваясь с суровой реальностью, выбор «счастье или деньги» нужно было неизменно сделать в пользу последнего. А потом увидела сообщение от сестры: «Дорогая, я вернулась. Могу я немного пожить у тебя?»

Глава 3 Пить или не пить?

На улице стояло теплое бабье лето, пятеро юных театралов гуляли в парке около университета, где кормили ненасытных ленивых уток, фотографировались на фоне разноцветной опавшей листвы, пили прекрасный ароматный ройбуш из термоса, который прихватил с собой Женька, один из новоиспеченных театралов. "Пить или не пить вот в чем вопрос?"

Подняв вверх пластиковые стаканчики, словно кубки, они под радостное улюлюканье чокнулись ими.

Наконец-то закончилась неделя адаптации и новичкам дали задание: подготовить этюд. Когда солнце начало медленно садиться за горизонт, а ветер стал совсем не теплым, компания перебралась в уютное японское кафе, и они наконец-то начали творить.

Первым заговорил Олег. Смазливый мальчишка, похожий на Локи. С тонной харизмы, умело парадирующий любой акцент.

– Мне кажется, что первую тему нужно выбрать шокирующую. Может быть, зомби? Восстание ходячих? – он изобразил любителя мозгов, заставив смутиться официантку.

– Мне кажется, ты пересмотрел ужастиков. Это сейчас не актуально. Может, выберем любовь и разочарование? Можно даже мимикой показать. – Вставил свое веское слово Женька, поправляя свои нелепые гусарские усы.

– Хм, я, конечно, догадывался, но, чтобы так, – Олег демонстративно отодвинулся от Женьки на безопасное расстояние, за что получил от Венеры смачный подзатыльник. Сергей, копаясь в своем салате, задумался, о чем-то своем и пропустил шутку.

– Дурачок, он не тебя имел ввиду! – рассмеялась Венера, – А его и Машу. Разве ты не заметил, как он выразительно посмотрел на неё? Но это скучно, вы ещё Ромео и Джульетту предложите и это будет полный провал.

– Или про японскую сакуру, – Сергей, который отвлекся в этот момент от салата, взял палочки и положил их на верхнюю губу.

– А вы знаете, у меня есть один маленький рассказ. Мы сможем его использовать. Если вам понравится, конечно. – Маша задумчиво смотрела куда-то вперед, не замечая своих собеседников. Девушка уже видела картинку того, как всё должно происходить.

– А про что он? – Венера относилась скептически к современной прозе, провалиться ей совсем не хотелось.

– Про мечту, цель и наши неудачи, – Маша быстро вышла из транса, – Тема вечная, интерпретации разные. Думаю, это то, что нам подойдет.

Глава 4 Прости

– Катрин, я уже дома! Ставь чайник! – крикнула Маша, как только вошла домой.

Из кухни вышла ее сестра в фартуке и с двумя милыми косичками. С такой прической, казалось, что из них двоих она младше. Почему-то как только она снимала макияж и строгий костюм, куда-то исчезали целых семь лет.

– Ох, я давно тебя жду, – обрадовалась Катрин и начала тараторить, – Испекла твой любимый лимонный пирог, не знала, что ты больше любишь ризотто или пасту, поэтому приготовила мамин борщ. Это всегда идет на ура, угадала? Только не понимаю, почему твоя духовка открывается с таким трудом? Неужели ты совсем не печешь? Совсем забыла спросить, ты устала?

– Не очень, но не понимаю, почему рис и макароны нужно называть так пафосно. Ты готовишь их так великолепно, как не назови, – Маша была так голодна, что набросилась на еду. О духовке замечание было верным, у нее катастрофически не хватало на это времени: театр и учеба напрочь оторвали ее от реального мира.

– Я думала, что ты как человек искусства должна понимать силу слова. – Сестра села на барный стул около стойки и, попивая чай, радовалась, что кто-то с такой жадностью ест её еду. Муж уже привык к таким изыскам и принимал их как должное, он больше не наслаждался так, как это делала младшая сестра. Ради такой реакции хотелось готовить и готовить.

– Понимаю, всё понимаю, – бубнила Мария, торопясь, доедая борщ, казалось, вкуснее в жизни она не пробовала.

– Мама сказала, что ты теперь у нас играешь в театре. Тебе нравится? – Катерина замерла в ожидании ответа, любопытство, которого было сверх меры, она скрывала за будничным тоном.

– Мне нравится. Мы сейчас ставим короткий этюд по моему рассказу, это немного волнительно. Как ты? Как наука? – Маша попыталась перевести тему.

– Да что я, платят не так много, как хотелось бы, но у меня есть шанс подняться по карьерной лестнице. Тем более что я все равно, наверняка, больше ни на что не сгожусь. Плюс скоро пора идти в декрет, я, собственно, поэтому и приехала сообщить маме лично. Смотри не проговорись!

– Тебе там не нравится? – Маша нарочно не стала спрашивать о беременности.

– А какая работа может нравиться? Мне нравится отдыхать и печь пироги, и сам Питер, волшебный город, а работа – это так. Надо. Помнишь, как в детстве, ты была в первом классе и восторженно рассказывала, как любишь учиться, а я говорила, что это у тебя пройдет, и действительно со временем прошло. Ты так же не любила школу, как и я, потому что там было скучно.

– Да, но я и времени тратила на учебу в два раза меньше тебя. Не получилось из меня второй «маминой гордости», мне было далеко даже до серебряной медали. – Мурашки побежали по коже. Маша вдруг вспомнила, как было тяжело соответствовать маминым ожиданиям, и как быстро она сдалась. Память, которая так усердно прятала по разным уголкам её разума эти обрывки, вдруг взорвалась красочным фейерверком цветных картинок, на каждой из которых она делает что-то не так, и как её отчитывают.

– Знаешь, иногда мне хочется, я точно чувствую, что мне нужно извиниться перед тобой. – Катрин смотрела в окно на непроглядную синь.

– За что? – Маше стала интересно, что такого придумала её сестра.

– Обычно любят младшеньких, им всё прощается, к ним как-то меньше требований. Но мне кажется из-за моей тяги к пятеркам, а не к знаниям, мама была слишком строга к тебе. Я была такой настырной и упрямой, что благодаря сверх усилиям, рано или поздно, мне всё давалось. Ты не такая, тебе нужно вдохновение, полет, легкость и вдумчивость, а на это нужно время. А я вместо того, чтобы помочь тебе, получала все лавры и радовалась этому. Эгоистично с моей стороны. Прости меня.

«Мне сложно до сих пор», – подумала Маша, но вместо этого сказала:

– Уже поздно. Мне завтра рано вставать. Спасибо за борщ, чай и пирог, всё было очень вкусным.

Маша ушла в душ, чтобы смыть лишние мысли и детские обиды. Она думала, что смогла принимать сестру такой, какая та и есть, и не требовала изменений, как, наверное, и от каждого в семье. А вот сестра, хоть и извинилась, но всё равно не примет её тягу к иному. Катрин сложно не понимая чего-то, принять это, хоть она в этом и не виновата, а обижаться на нее бессмысленно. И вот это действительно грустно.