Путешествие в Страну Чудес. Премия имени Льюиса Кэрролла 2022

– Мама, бабушка! Мне страшно! – громко закричала Ёлочка-Крошечка, и вдруг, откуда-то сверху, услышала ответ:

– Не бойся, Ёлочка-Крошечка, моя маленькая внученька, всё хорошо. Просто, кончилось лето, и пришла осень. Так каждый год бывает. Скоро придёт зима и всё засыплет снегом. Ты закрой глазки и усни. Под снегом тепло. Весной снег растает, ты проснёшься, обрадуешься теплу и начнёшь опять расти.

Так оно всё и вышло…

Прошло несколько лет, Ёлочка-Крошечка подросла, стала выше окружающих её травинок и увидела, что на полянке она не одна – несколько её ровесниц-сестрёнок тоже выглянули из травки, и радостно улыбаются ей и окружающему их прекрасному миру. А совсем рядом – большое семейство ёлок: их старшие сестрички, тётушки и мамочки. И над всеми возвышается высокая Ель-бабушка – добрая и мудрая.

Сказка про старый таз

Начинаю свой рассказ. Жил в семействе старый таз. Таз дружил с ведром и тряпкой. Было всё у них в порядке. Много лет стирали в нем, мыли ноги… Но, потом таз от старости потёк, прохудился. В уголок его сунули сначала, и тихонько, без скандала на помойку отнесли, а оттуда и на свалку на машине отвезли…

Долго плакал таз на свалке, ему было себя жалко. Много лет служил он людям. Что же с ним, калекой, будет. Но однажды, умный кто-то проявил свою заботу. Он рабочих пригласил и в машину загрузил много ржавого металла. Тазу как-то страшно стало. «И куда меня везут?» – думал он. Но тут в вагон всё, что было, погрузили и по рельсам покатили. Из вагона – прямо в печь! «И за что хотят нас сжечь?» Но железо не горит – только плавится. И расплавленный металл (Как вам нравится?) слили в формы, остудили, слитки тонко прокатили на большом прокатном стане. А потом, из новой стали штамповать стали тазы, вёдра, вилки и ножи…

Старый таз теперь стал новым – и блестящим, и здоровым!

Лесные духи

Листает время дни, как ветер календарь,Забытый на скамье в саду в тени забора,Спешит куда-то в неизвестность, вдаль,То радостно, то грустно, то с задором…Всё ждали зиму – затянулась осень…Потом вдруг март, и оттепель, и новь,А там Земля свой снежный саван сброситИ заиграет молодая кровь.Проснутся корни трав, кустов, деревьев,Погонят в кроны сладкий сок земли,И духи леса, знаю я, поверь мне,На свой Совет слетятся в эти дни!Они обсудят важные вопросы:Чему, в какой момент теперь цвести,Когда и где обильней будут росы,С людьми – гостями – как себя вести?Что надо сделать, чтобы люди сталиДобрее и сердечнее к Земле,К лесам, лугам, полям, чтоб пересталиУродовать природу и себеВредить тем самым. Как им объяснить,Что очень неразумно сук рубить,На коем держится здоровье их и счастье?Зачем же накликать себе напасти?С Природой-Матушкою следует дружить,В согласии взаимном с нею жить…Так каждою весной с любовью и тревогойЛесные духи нам мостят дорогуК сотрудничеству, миру, красоте.Ну, что же мы всё бродим в темнотеБорьбы, корысти? Уж пора прозреть!Нам стоит поумнеть и подобреть!

БЕКЛЕМЫШЕВ Алексей

«Пришел однажды лис к лисе»

Сказка для взрослых

«Смерть – величайший математик, ибо безошибочно решает все задачи»

Василий Ключевский

Действующие лица: Александр – мужчина 52 лет. Художник.

Алевтина – женщина 42 лет. Врач-психиатр.

Алексей – мужчина 42 лет. Муж Алевтины. Врач-кардиолог.

Наши дни. Ночь. Зима. Ночь настолько лунная, что в обычной московской квартире у Алевтины так светло, что кажется где-то все-таки горит свет. Алевтина спит. В квартире неизвестно откуда появляется Александр. Ему 52. Выглядит моложе своих лет или в ярком полумраке это только кажется. Он в солидном выходном костюме. Садится на краешек кровати Алевтины и долго смотрит на нее. Затем кладет руки на ее волосы и гладит их. Какое-то время она еще спит. Затем резко поворачивается и встает.

АЛЕВТИНА (испуганно) – Вы кто? Что вы здесь делаете?

АЛЕКСАНДР – Ты не узнаешь меня? Я Саша. Художник. Пятнадцать лет назад ты исчезла от меня.

АЛЕВТИНА (окончательно просыпаясь) – Саша? Как ты здесь оказался? Зачем? У меня сейчас муж с ночной придет. Немедленно уходи!

АЛЕКСАНДР – Ничего страшного. Он меня не увидит. Я пришел проститься.

АЛЕВТИНА – Мы уже простились пятнадцать лет назад!

АЛЕКСАНДР – Простилась ты, а я не прощался. Ты испугалась это сделать в глаза и, если помнишь, написала мне об этом. Вот я и решил за тебя это сделать. То, на что не решилась ты. Проститься по-честному. В глаза.

АЛЕВТИНА – Что за бред? Почему именно сейчас и в моей квартире, ночью? И вообще, как ты узнал, где я живу и как попал сюда? Немедленно уходи!

АЛЕКСАНДР – Ты не совсем поняла меня. Я умер в Химкинской клинической больнице на Куркинском шоссе десять минут назад от острой сердечной недостаточности, и мне дали выбор, с кем я могу попрощаться, прежде чем растворюсь в вечности. Я выбрал тебя, Аля. Наверное, ты – лучшее мое воспоминание прошедшей жизни. Жену я видел еще вчера в палате, дочь была у меня позавчера, и я не хочу, чтобы она переживала, друзья ко мне приходили довольно часто, со всеми родными и близкими я много общался, а тебя не видел пятнадцать лет. И я выбрал тебя. У меня не так много времени. Ну, рассказывай, как ты? Как сложилась твоя жизнь?

Алевтина долго смотрит на Александра и молчит. Она в оцепенении. Затем она медленно встаёт и хочет включить свет.

АЛЕКСАНДР – Не включай, пожалуйста, свет. Так ты меня не увидишь, да и моим глазам больно от яркого света. Ты садись, не волнуйся, давай попьем чай и поговорим. Мне это очень важно.

АЛЕВТИНА – Это какой-то глупый сон?

АЛЕКСАНДР – Пускай будет так. Отныне, я буду для многих, кто меня знал, представителем Морфея. Или, возможно, наоборот. Морфей будет иногда приходить во снах в моем обличии. Он умеет абсолютно точно подражать голосу и стилю речи человека, которого изображает. Но мне бы не хотелось вдаваться в эту древнегреческую философию и поговорить о тебе. Как ты?

АЛЕВТИНА – Ты никогда не носил костюмы. Может, ты и есть не Саша, а Морфей, изображающий тебя и незнающий, что ты никогда не носил костюмы, во всяком случае, пятнадцать лет назад.

АЛЕКСАНДР – Мне приятно и ценно, что ты это помнишь. Это похоронный костюм. В нем меня похоронят.

АЛЕВТИНА – Тебя и переодеть уже успели? Ты же только десять минут назад умер.

АЛЕКСАНДР – Твое воображение опередило переодевание. Зачем тебе знать то, чего знать не нужно? Мне не идет этот костюм?

АЛЕВТИНА – Я тебя запомнила в классическом одеянии художника. Брюки все в красках, рубашка, застегнутая не на все пуговицы и неизменный французский шарф.

АЛЕКСАНДР – Ничего и не изменилось. Я так ходил, пока не лег в эту дурацкую больницу. И вообще я считаю, что хоронить нужно голым. Как там у Родена?

АЛЕВТИНА – Какого Родена?

АЛЕКСАНДР – Огюста. Нагим пришел. Вот и нагим нужно уходить. Столько дорогих костюмов переводят ежедневно. Тысячи. А зачем они мертвому нужны? Костюмы нужны живым! Я так считаю. Была бы моя воля, то с радостью бы лежал в гробу голым. И руки не на груди сложены, а на причинном месте. Прикрывающие его, как фиговый лист. Представь реакцию моих друзей, если бы они это увидели? Смеху было бы. Вот такие веселые похороны я бы хотел.

АЛЕВТИНА – Без шоу ты не можешь.

АЛЕКСАНДР – Могу. Поэтому не стал этим всем заниматься, а пришел к тебе.

АЛЕВТИНА – Спасибо.

АЛЕКСАНДР – Попьем чаю?

АЛЕВТИНА – Да, конечно.

АЛЕКСАНДР – Только прошу тебя, не включай свет.

АЛЕВТИНА – Хорошо.

Она идет на кухню и ставит на плиту чай. Возвращается. Садится напротив Александра, и оба смотрят друг другу в глаза. Тишина. Чайник закипает. Она разливает чай по чашкам и садится напротив Александра. Над ними как будто пролетел ворон.

АЛЕВТИНА – Что ты хочешь, чтобы я тебе рассказала?

АЛЕКСАНДР – Эрл Грей?

АЛЕВТИНА – Что?

АЛЕКСАНДР – Чай «Эрл Грей»?

АЛЕВТИНА – Да.

АЛЕКСАНДР – О себе. Как вышла замуж? Как карьера? У тебя есть дети? Все, что случилось значимое с тобой после того, как ты пятнадцать лет назад написала мне в смс-сообщении «прощай».

АЛЕВТИНА – Ты сам был во всем виноват. Я уже смутно помню. А что произошло-то?

АЛЕКСАНДР – Да я сам смутно помню. Столько всего потом произошло. Я привез тебе Рождественский подарок, а ты ко мне не вышла. Ведь так?

АЛЕВТИНА – И это был повод?

АЛЕКСАНДР – Вероятно. Во всяком случае, я так и не понял, почему ты не вышла за этими туфлями.

АЛЕВТИНА – Точно! Это были туфли. Ты их оставил на лестнице.

АЛЕКСАНДР – Ну, прямо-таки, принц и Золушка.

АЛЕВТИНА – Именно это ты написал в письме и вложил в эти туфли.

АЛЕКСАНДР – Они сохранились?

АЛЕВТИНА – Я тогда все подарки выкинула. Мне это было не просто сделать, но мне нужно было освободиться от тебя, от масштаба той любви, которой ты накрыл меня целиком, а я тогда была не готова.

АЛЕКСАНДР – Серьезный повод.

АЛЕВТИНА – Не иронизируй. Я выкинула тогда все, но все же один твой подарок я оставила. Он здесь. Это картина маслом. Помнишь, как ты меня нарисовал?

АЛЕКСАНДР – Помню и считаю, что это лучшая картина в моей жизни. Ты стояла в своем медицинском халате…

АЛЕВТИНА – Я стояла в своем медицинском халате и смотрела на тебя и смеялась…

АЛЕКСАНДР – А я просил тебя серьезно отнестись к этому…

АЛЕВТИНА – Затем я скинула халат…

АЛЕКСАНДР – Затем ты скинула халат, а я подошел и снова надел на тебя его…

АЛЕВТИНА – Ты надел на меня его и вернулся к холсту, а я снова его сбросила и засмеялась…

АЛЕКСАНДР – Тогда я надел его на себя и продолжил рисовать… Холст правда сохранился?

АЛЕВТИНА – Правда.

Она подходит к шкафу и из нижней полки достает этот портрет. По комнате как будто только что прошла лошадь. Звуки подковы и копыт.

АЛЕВТИНА – Вот он.

Александр берёт её портрет, написанный им пятнадцать лет назад и долго смотрит на неё. Затем он как бы поправил ей на портрете волосы и поцеловал её на этом холсте.

АЛЕКСАНДР – Ты ничуть не изменилась.

АЛЕВТИНА – Да брось ты. Не изменился этот портрет, как и портрет Дориана Грея, а я поправилась после него на десять килограмм, постарела на пятнадцать лет, вышла замуж за известного врача и родила лучшего сына во всем мире.

АЛЕКСАНДР – Я очень рад за тебя.

АЛЕВТИНА – Спасибо. А как твоя сложилась жизнь? Если честно, я однажды подумала, что тогда после этого чертова расставания ты покончил собой. Во всяком случае, мысль такая промелькнула. Но потом увидела тебя в сводке новостей культуры и успокоилась.

АЛЕКСАНДР – Знаешь, самоубийцы слепо и безрассудно верят в то, что уничтожение тела тождественно с уничтожением души и боли. Это не так. Вот сейчас я это точно могу сказать. Я уже вне тела, а душу и чувство свое к тебе я удивительным образом чувствую.

АЛЕВТИНА – Что же ты чувствуешь?

АЛЕКСАНДР – Что люблю тебя.

АЛЕВТИНА – А как же жена и дети?

АЛЕКСАНДР – Как бы тебе объяснить-то. По своей душевной структуре человек все же одинок. Человек рождается один, человек умирает один. Все другое – это как бы приходящее, но и уходящее. Иллюзия жизни. Игры разума. Возможные привязанности. Попутчики в определенные моменты твоей жизни. А так человек один. Всегда один. Я люблю свою жену и дочь, люблю родителей и друзей, люблю свою собаку и одного хомячка, которого однажды спас от неминуемой смерти, но мой приход к тебе после смерти доказывает совершенно иную теорию.

АЛЕВТИНА – Какую?

АЛЕКСАНДР – Знаешь, я пришел к тебе после смерти. Выбрал тебя. И пришел не рассуждать о теориях, а просто иметь возможность видеть тебя в последний раз. И именно тебя, потому что я люблю тебя. Люблю того самого лисенка, которую однажды встретил в этом лесу повседневности. Помнишь, как я тебя называл?

АЛЕВТИНА – Диким лисенком.

АЛЕКСАНДР – Точно! А ты меня лисом.

АЛЕВТИНА – Я действительно была дикими лисенком и, наверное, им и остаюсь. Помню, сколько самых разнообразных лисов ты мне дарил. И игрушки, и талисманы с лисами, и обложку паспорта с лисой, и рисовал меня лисом, а себя принцем в «Маленьком принце».

АЛЕКСАНДР – И вот только после ухода из жизни лис пришел к лисе. Настоящий лис, тот самый лис к той самой лисе.

АЛЕВТИНА – Ты расскажи о себе. Как твоя жизнь сложилась?

АЛЕКСАНДР – А ты разве уже все рассказала о себе?

АЛЕВТИНА – Ну что тебе рассказать? После нашего расставания я долго была одна и всю себя посвятила работе. Иногда представляла тебя своим пациентом в своей психбольнице, и могла долго разговаривать со своим очередным пациентом, проецируя тебя в этом диалоге. Не только тебе хотелось поговорить со мной, но и мне. Ты только представь, хожу я по своим пациентам, разговариваю с ними о чем угодно, только не об их болезни и в финале получается, что пациент-то я сама и есть. А они все, врачи-психиатры, моделириующие новые способы лечения душевного заболевания на мне самой. Потом, на одной из конференций, познакомилась с перспективным врачом-кардиологом, который впоследствии и стал моим мужем и после этого знаменательного события еще и заведующим отделением. Успешный врач, надежный мужчина, путешествия в самые отдаленные уголки планеты, рождение сына, все было как нельзя хорошо. Я стала забывать тебя и даже совершенно и на чисто забыла твой голос и размер мочек ушей, но однажды все это закончилось.

АЛЕКСАНДР – Ты вспомнила размер моих мочек ушей?

АЛЕВТИНА – Нет, я просто стала жить как все. Совершенно как все. Причем это случилось не как у всех – постепенно, медленно – а как по щелчку. Как будто кто-то из прохожих вошел в нашу квартиру и выключил свет. Я проснулась и поняла, что со мной рядом спит совершенно чужой мне человек, не имеющий ничего, чтобы меня с ним связывало. Абсолютно ничего. Я поняла, что это не мой запах, не родной цвет его волос, его храп показался мне чем-то омерзительным и неприятным. Я прорыдала всю ночь, но поняла, что другого пути, как быть с ним ради сына, у меня нет. Так и живу уже много лет. Что тебе еще интересно узнать, Саша? Больше ничего в моей жизни не было, ничего значительного, о чем можно было бы рассказать.

АЛЕКСАНДР – Мне жаль.

АЛЕВТИНА – Что именно тебе жаль?

АЛЕКСАНДР – Что тем как бы прохожим, зашедшем в вашу квартиру и выключившим свет, был я. Ведь так?

АЛЕВТИНА – Так. Я стала думать о тебе.

АЛЕКСАНДР – Почему ты меня не нашла?

АЛЕВТИНА – Почему ты меня не нашел?

АЛЕКСАНДР – Потому что попрощалась ты, а не я.

АЛЕВТИНА – А я к тому времени уже знала из новостей культуры, что ты женат и у тебя все хорошо.

АЛЕКСАНДР – Как глупо жизнь сложилась. Помнишь, как там у Евтушенко? «О кто-нибудь, приди, нарушь чужих людей соединенность и разобщенность общих душ…»

АЛЕВТИНА – И этот кто-нибудь так и не пришел.

АЛЕКСАНДР – Но я же сейчас пришел. Я же тут. С тобой. Пусть все ненужное останется в прошлом и будущем. Давай любить эти минуты. Я сейчас понимаю, что они все же лучшие, как и все те минуты, что были когда-то с тобой.

АЛЕВТИНА – Спасибо, Саша.

АЛЕКСАНДР – Чем занимается сын?

АЛЕВТИНА – В данный момент занимается тем, что спит в соседней комнате и завтра идет в школу. Ему двенадцать лет уже. Кирилл так быстро стал взрослым, что мне кажется, что единственный смысл моей жизни, также скоро станет смыслом жизни какой-то другой, и я останусь одна. Я очень хочу постараться заново полюбить своего мужа, как когда-то. Полюбить его не тем, какого я любила того, а нынешним, с его достоинствами и недостатками. Если это получится, я, наверное, буду счастлива.

АЛЕКСАНДР – Я бы очень этого хотел. Я не про мужа, а про то, чтобы ты была счастлива. Я так когда-то этого хотел. И если это случится, то приди как-нибудь ко мне на могилу, прослезись, а потом с гордо поднятой головой воткни в мою землю табличку с надписью: «Умер для того, чтобы я была счастлива! Твоя Алевтина.» А потом возьми гитару и что-нибудь вроде «Счастье вдруг, в тишине, постучалось в двери…»

АЛЕВТИНА – Именно так я сделаю, но вряд ли.

АЛЕКСАНДР – Это почему же?

АЛЕВТИНА – Потому-что я никогда не буду счастлива.

АЛЕКСАНДР – Что за пессимизм? Это почему же?

АЛЕВТИНА – Потому-что я…

Пауза. Как будто где-то сейчас мяукали кошки.

АЛЕКСАНДР – Что?

АЛЕВТИНА (сквозь слезы) – Я могла бы быть счастлива только с тобой. И именно сейчас я это понимаю. Саша, именно сейчас и именно это. И все же, почему ты пришел ко мне через пятнадцать лет и сразу после смерти? Ты же не мог все пятнадцать лет думать обо мне.

АЛЕКСАНДР – Не мог, и все пятнадцать лет мне было чем заняться.

АЛЕВТИНА – Тогда что послужило толчком сейчас прийти именно ко мне?

АЛЕКСАНДР – За пару дней до смерти мне приснился сон. Рассказать?

АЛЕВТИНА – Расскажи.

Сон Александра.

Лунная ночь. Больница. Кардиологическое отделение. Александр лежит в палате. Над ним и возле него новейшая медицинская аппаратура. Александр спит. В палату входит Алевтина. В руках небольшой чемодан. На ней белый халат. На шее стетоскоп. Садится возле Александра и гладит его по голове. Александр просыпается.

АЛЕКСАНДР – Алевтина? Как ты здесь оказалась?

АЛЕВТИНА (прикладывает палец к губам) – Тсс… Я пришла за тобой.

АЛЕКСАНДР – Не понимаю тебя.

АЛЕВТИНА – Ты только что умер, и я пришла оформить все документы. Я твой ангел-хранитель.

АЛЕКСАНДР – Я не понимаю…

АЛЕВТИНА (прикладывает палец к губам) – Тсс… После смерти и перед отправкой на станцию, ангелы-хранители принимают обличие любимых людей и приходят в их образе. Как и я.

АЛЕКСАНДР – Зачем?

АЛЕВТИНА – Чтобы было легко перейти на станцию.

АЛЕКСАНДР – Какую станцию?

АЛЕВТИНА – Станцию ангелов. Долго рассказывать.

АЛЕКСАНДР – А где твои крылья?

АЛЕВТИНА – В чемодане.

Она открывает чемодан и достает оттуда крылья в перьях с креплением.

АЛЕВТИНА (протягивает Александру) – Помоги застегнуть, пожалуйста.

АЛЕКСАНДР – Я не умею.

АЛЕВТИНА – Не притворяйся. Это как бюстгальтер женщине расстегнуть.

АЛЕКСАНДР – Я так и не научился этого делать.

АЛЕВТИНА – Ладно, я сама.

Она надевает крылья и застегивает их.

АЛЕКСАНДР – От чего я умер?

АЛЕВТИНА – От острой сердечной недостаточности. Надо подписать кое-какие документы.

АЛЕКСАНДР – Какие документы?

АЛЕВТИНА – Что ты не имеешь претензий к своему ангелу-хранителю за скоропостижную смерть и что-то в этом роде.

АЛЕКСАНДР – Что значит, не имею претензий? Я имею претензии. Почему ты не спасла меня, если ты мой ангел?

АЛЕВТИНА – Ты только не злись. Можно я покурю?

АЛЕКСАНДР – Что значит покурю? Ты же ангел. Может, ты еще и пьешь?

АЛЕВТИНА – Может, и пью. А что тебя удивляет? Ты, значит, курил при жизни как паровоз, мог напиться до бесчувствия, а я, значит, должна быть у тебя идеальной и примерной. Ну, уж нет. Какая жизнь, такой и ангел. Саш, у меня мало времени, правда. И у тебя. Надо документы подписать. Прошу тебя, напиши, что ты не имеешь претензий. Чтобы меня не оштрафовали.

Алевтина снова открывает свой чемодан и достает из него несколько листов. Закуривает сигарету. Затем достает из чемодана отпитую бутылку вина. Делает глоток.

АЛЕВТИНА – Когда однажды ты подсел на эти коктейльчики, я не смогла остановиться. Ты легко все это бросил, а я нет, нет, да и прихвачу на работу винишко. Будешь?

АЛЕКСАНДР – Не буду. И я ничего подписывать не буду!

АЛЕВТИНА – Ты меня любишь?

АЛЕКСАНДР – Это же не ты. Это же просто обличие.

АЛЕВТИНА – Это именно я. Как говорила Агата Кристи, мужчина, когда притворяется, что влюблен, старается быть веселым, галантным, оказывать всяческое внимание. Но если он влюблен по-настоящему, он похож на овцу. Так вот, ты похож на овцу. Потому-что любишь меня. И я это знаю.

АЛЕКСАНДР – Ты врываешься в мою палату, констатируешь мою смерть, предлагаешь подписать какие-то бумажки и хочешь, чтобы я сейчас говорил о любви к тебе?

АЛЕВТИНА – Да, чуть не забыла. У тебя есть одно желание.

АЛЕКСАНДР – Какое желание?

АЛЕВТИНА – Ну, любое желание, которое после твоей смерти я исполню.

АЛЕКСАНДР – Если обещаешь, что исполнишь, то я подпишу бумаги.

АЛЕВТИНА – Обещаю!

АЛЕКСАНДР – Пиши расписку.

АЛЕВТИНА – Зануда!

Алевтина пишет расписку. Александр внимательно её читает, потом подписывает все её документы.

АЛЕКСАНДР – А желание мое, вот какое. Я хочу увидеть тебя настоящую. Не в обличие ангела. Без этих чемоданов, крыльев, сигарет, винишка и без всех этих документов… Тебя настоящую. Которую я запомнил пятнадцать лет назад.

АЛЕВТИНА – Твое последнее желание…

АЛЕКСАНДР – Да. Мое первое и последнее желание после смерти. Будь добра, исполни.

На этом сон заканчивается.

АЛЕКСАНДР – Вот такой сон.

АЛЕВТИНА – Да уж. Как я понимаю. Сон в руку.

АЛЕКСАНДР – И в руку, и в ногу, но в общем на следующий день ночью я умер и вот пришел к тебе.

Пауза.

АЛЕВТИНА (после неловкой паузы) – А как твоя сложилась жизнь? Хотя… Я что-то о ней знаю. Иногда нет-нет, да попадалась афиша с твоими выставками и мастер-классами. Очень была горда, когда узнала, что тебе присвоили звание заслуженного художника, и когда твою картину купил кто-то из президентов какой-то страны, я уже и не помню…

АЛЕКСАНДР – Мне приятно, что ты лишила меня возможности рассказывать о себе, и я испытываю невероятную радость от того, что могу просто смотреть на тебя. Ты очень красива. Ты красива в этой ночной рубашке с дырочкой в правом боку, в этом выцветшем домашнем халате, напоминающем что-то очень уж родное и теплое, ты красива в свете луны, и бледность и даже болезненность твоего лица прекраснее прежнего.

АЛЕВТИНА – Ты так говоришь, что я сейчас расплачусь.

АЛЕКСАНДР – Я говорю правду. Ты – лучшее, что было в моей земной жизни.

АЛЕВТИНА – Господи! Почему же все так произошло?

АЛЕКСАНДР – Произошло и произошло. У тебя есть преимущество в этом пространстве.

АЛЕВТИНА – Какое еще к черту преимущество?

АЛЕКСАНДР – У меня есть прошлое и настоящее. Будущего нет и быть больше не может, а у тебя может и будет.

АЛЕВТИНА – Ничего у меня не будет! Зачем ты умер? Зачем пришел? Почему не пришел живым? Вот так же. Ночью. Но живым…

АЛЕКСАНДР – Это было невозможно, и что бы это изменило?

АЛЕВТИНА – Все! Это бы все изменило! Мы бы говорили, пили чай, и ты бы никуда не ушел бы. Никуда. Я бы тебя никуда не отпустила. Меня никто так не любил, как ты. Это я теперь точно знаю.

После небольшой паузы он встает и подходит к ней сзади и нежно обнимает её. Она сидит и купается в его объятиях. За окном как будто сверкает молния, гремит гром и начинается сильный ливень.

АЛЕКСАНДР – Прости меня.

АЛЕВТИНА – Господи, да за что?

АЛЕКСАНДР – За то, что умер.

АЛЕВТИНА – Ты не умер! Ты не мог умереть! Ты должен жить всегда! Понимаешь, всегда!

АЛЕКСАНДР – Пойдем, потанцуем…

АЛЕВТИНА – Да! Да! Пойдем! Лишь бы Кира не проснулся.

Она включает музыку. Они танцуют.

АЛЕКСАНДР – А помнишь, как я подарил тебе звезду?

АЛЕВТИНА – Конечно помню! Я когда выбрасывала все подарки твои, то подумала, что звезду я выбросить не смогу, как бы я этого не хотела…

АЛЕКСАНДР – В этом и было и остается мое преимущество. Даже не столько мое, а сколько преимущество звезды. Ее ты выбросить не сможешь…

АЛЕВТИНА – Я бы до нее не дотянулась.

АЛЕКСАНДР – Со мной бы ты дотянулась не только до нее…

АЛЕВТИНА – А помнишь, как ты написал мне стихи перед сном «Спокойной ночи, дорогая Аля» и отправил их ко мне, в Кемерово, где я была на конференции…

АЛЕКСАНДР – А помнишь, как я их отправил?

АЛЕВТИНА – Конечно! Привязал к шарику и прямо с балкона отправил и прислал мне это видео…

АЛЕКСАНДР – А помнишь, как я пришел к тебе в клинику под видом сбежавшего пациента?

АЛЕВТИНА – Идиот! Не напоминай мне этот день! Я тогда вместе с тобой пол дня в отделении полиции проторчала… Ты лучше вспомни, как ты испугался, увидев первый раз татуировку лисы на моем плече…

АЛЕКСАНДР – Да уж, крику было…

АЛЕВТИНА – А помнишь…

В это время они слышат, как хлопнула дверь квартиры. Это муж Алевтины, Алексей, пришёл с работы. У неё замешательство.

АЛЕКСАНДР – Не волнуйся. Он меня не сможет увидеть.

АЛЕВТИНА – Точно?

АЛЕКСАНДР – Точно.

АЛЕВТИНА – А жаль.

Алексей, муж Алевтины, 42 лет, в костюме, точно таком же, что на Александре, входит в комнату.

АЛЕКСЕЙ – Ты почему не спишь?

АЛЕВТИНА – Проснулась.

АЛЕКСЕЙ – А музыку зачем включила?