Полная версия
Упал, отдался!
– Хорошо, – ответила Ветрова невидимому собеседнику. Бегло посмотрела на запястье, на котором блеснули часы. – Минут через двадцать приеду… Если через аптеку, то через полчаса. Хорошо, поняла. Пока.
Через аптеку… Там до сих стоит то, что встало? Однако, могуч…
– Привет, – улыбнулся ей, слегка щурясь от закатного солнца.
– Ну, привет, – бросила она без особой радости.
– Подвезти?
– Нет, спасибо, – качнула головой и закинула плоский телефончик в сумку, которую сразу сместила на сгиб локтя и вытянула из-под ворота серого пальто водопад черных волос, спускающихся чуть ниже плеч. Застегнула пуговицы пальто и повязала пояс на узкой талии.
Охерительно.
Теперь она могла сойти за мою ровесницу, если бы не строгий взгляд прожженного мента.
– Там всё ещё стоит? – спросил я, указав многозначительным взглядом на телефон в ее сумочке.
– Что? – непонимающе заморгали синие глазки.
– Ну, ночью… Ты говорила, пусть стоит, если встал, – напомнил я ей. И нахрена я, вообще, сам об этом помню?! – Всё ещё стоит? К нему через аптеку торопишься?
Непонимание в синих глазах под нахмуренными бровями быстро сменилось на осознание.
– Ах, это? – хохотнула она и тут же поспешила стереть усмешку кончиками пальцев. Этой стерве было определенно весело. – Стоит, угу. Прилёг пару раз за день, но как узнал, что я скоро приеду, сразу встал.
– Ещё бы, – фыркнул я. – Если бы я узнал, что ты ко мне едешь, у меня бы тоже встал так, что хоть парус вешай. Кстати, не хочешь ко мне домой прокатиться?
– А папа ругаться не будет? – кажется, кобра поймала меня за яйца и пустила немного яда.
– Мы ему не скажем. Но, если хочешь, я могу ему позвонить, но сразу после того, как ты допросишь меня. С пристрастием и без одежды.
– Мм, – протянула она загадочно.
Каблуки застучали по асфальту, когда она неспеша подошла ко мне почти вплотную. Подняла руку и наманикюренными ноготочками прошлась по воротнику моей косухи, поправляя его.
Рефлекторно дернулся. Боль в пальцах после ее единственного прикосновения ко мне в затхлом кабинете искрами пронеслась по костяшкам.
– Ты боишься меня? – вопросила она, я бы сказал, игриво.
– Хрен тебя знает. Мало ли, что еще ты можешь загнуть мне в обратную сторону.
Медленно поднялся с капота и встал рядом с ней, сразу став выше на полторы головы. Контакт глаз стерва не прервала, только неохотно убрала пальчики с воротника и перехватила сумочку в своих руках.
– Ну, так что? – снова закинул удочку, желая поймать эту непростую рыбку, которая, какого-то хрена, решила сменить гнев на милость. Хотя, при её характере, милость может аукнуться мне жгучем перцем в заднице. – Поедем ко мне или к тебе?
– А я смотрю, ты не понимаешь, когда нужно остановиться и с отказом ты тоже не знаком?
– А смысл? – повел я плечами. – Вижу же, что ты меня хочешь. Вон как сосок встал, даже через пальто пробивается.
Коснулся через ткань округлой выпуклости на ее груди и сразу сжал кулак, боясь очередной выкрутки пальцев.
– Дурак, – рассмеялась она совсем беззлобно. – Это пуговица кителя.
– Милая отговорка, – позволил себе расслабиться, поняв, что сейчас Ветрова была куда более благосклонна нежели в четыре часа утра. – Ну, так что?
– Что? – склонила она голову чуть на бок.
– Садись, прокачу.
– Сесть, я так понимаю, нужно сразу на тебя? – лукавая улыбка коснулась ее обольстительных губ.
– Не думал, что когда-нибудь это скажу, но, походу, умные женщины – моя большая слабость.
– Знаешь что? – протянула она задумчиво, бросила взгляд на наручные часы. – Сегодня я уже не могу. Как ты помнишь, меня уже ждут… – целый день помню, как долбоеб какой-то. – А вот завтра… приезжай в это же время. Можно даже минут на десять пораньше.
– Да? – округлились мои глаза. – И что же будет?
– Кое-что незабываемое, – подошла она ближе и, глядя мне в глаза, слегка прикусила нижнюю губу. То ли пряча улыбку, то ли откровенно заигрывая со мной. Таинственным шепотом добавила. – Всегда мечтала кого-нибудь поиметь в этом здании.
Охренеть! Матерая сука после полудня превращается в милую обольстительницу? Какой тыквой её оглушило?
Это интересно…
Но вместе с триумфом пришла неприятная горечь. Она такая же, как все, к кому я подкатывал. Тоже немного поломалась и уже сама готова отдаться.
Как-то это разочаровательно, что ли…
Но, хотя, чего я ждал? Моя внешность вкупе с дорогой тачкой под задницей, статусом и деньгами отца всегда работают, превращая любую, даже самую неприступную крепость, в безотказную.
По крайней мере, завтрашняя ночь может стать интересной. Опыта с девушкой старше, у меня еще не было. А в этой стерве явно спрятано многообещающее пламя.
– Хорошо, Синеглазка, – кивнул я и пропустил мягкую, слегка вьющуюся, прядь ее волос между пальцами, уже не боясь, что она мне их выкрутит. – Я приеду.
– Конечно приедешь, – лисья улыбка застыла в уголках её губ, когда она плавно отступила от меня.
– Тебе понравится.
– Не сомневаюсь, – ответила Ветрова, уходя прочь.
Глава 4. Ренат
Сегодня будет потрясный вечер и такая же ночь. Сейчас разгонимся в ее кабинете, где я подробно изведаю все холмы и впадины знойной стервы, а потом отвезу ее к себе домой, сгоняю на тренировку и вернусь, чтобы продолжить самое тесное знакомство.
Припарковал машину, заглушил движок и вышел в прохладную весну, нажав кнопку на брелоке сигнализации. Приехал, как она и просила – на десять минут раньше вчерашнего времени.
Пару минут еще потомлю ее, чтобы от нетерпения была готова сама прыгнуть мне на болт. Народная мудрость гласит: чем больше женский недотрах, тем она стервознее. А Ветрова, походу, последний раз виделась с сексом еще когда вылетала из отцовских яиц.
Зашел в здание, оправил воротник косухи и сразу наткнулся на всевидящее жирное око Агапова в будке.
– А ты всё ждёшь меня? – распростер объятия, приближаясь к мужику, который сразу просканировал меня недовольным таблом.
– Вяземский, чего тебе? – проворчал он и сразу продолжил шуршать бумагами.
Смешной. Будто читать умеет.
– У меня аудиенция с твоим боссом, – поиграл бровями.
– Вали, – мотнул тот головой, и стрелочка турникета загорелась зеленым.
– И ты даже не обыщешь меня? А вдруг я террорист? Или свидетель Иеговы? Брошюрку хочешь?
– Вали, – сказал Агапов с нажимом, глянув на меня из-под мясистых бровей.
– Увидимся, – подмигну ему и потопал уверенным курсом до кабинета Её Величества Стервы Ветровой.
Табличка на двери её кабинета вовремя напомнила мне о звании.
Нажал на ручку и плавно открыл дверь.
– Товарищ сексуальный майор здесь поживает?
– Нет. Здесь только злой, как собака, полковник, – голос звездуна и его хмурая рожа за столом Ветровой заставили меня перестать лыбиться. – Чего тебе, Вяземский? – гаркнул он, что-то нервно записывая на листе.
– Мне Ветрову.
– Уволилась твоя Ветрова. Нет её, – ответил полковник, не поднимая на меня взгляда.
– В смысле, уволилась? – опешил и сделал несколько шагов в кабинет. – Она же вчера… это…
– Вчера это, а сегодня всё, – полкан реально был злой, как собака. – Чего тебе надо? Уволилась она, говорю. Если есть претензии, говори мне. Решим. Если нет, то не мешай работать. И без тебя жопа в мыле.
– Не могла она уволиться. Она же ещё вчера драла меня тут с таким удовольствием, будто пожизненное впаять хотела.
– Вчера драла, а сегодня удрала. Некогда мне, Ренат. Приходи на следующей неделе.
– Батя руку приложил к её увольнению? – догнала меня мысль, которая, впрочем, и так болталась на поверхности.
– Ага, к ней, пожалуй, приложишь, – буркнул себе под нос полковник и, наконец, оторвался от бумаг. – Сама она уволилась. Давно хотела.
– Хрень какая-то, – вскинул руку и прочесал затылок, выискивая пути решения сложившейся проблемы.
Сама уволилась. С хрена ли?!
– Ренат, веришь – не веришь, но нет её. И не будет. Тобой может заняться Митрохин, если ты куда-то влип. Если влип по-крупному, то подожди, когда я освобожусь, потом решим.
– Ясно, – выплюнул озлобленно и вышел из кабинета. Достал из кармана телефон и сразу набрал номер отца. – Батя, какого хрена?!
– И тебе добрый вечер, наследничек, – выдал от насмешливо. Походу, уже накатил, празднуя увольнение моей стервы. – Что случилось? Денежки кончились? Машина надоела, новую захотел? Выкладывай, пока я добрый.
– Это ты заставил её уйти? – широкими шагами приближался к будке Агапова, который навострил уши, видя, что я не в духе и готов вот-вот кого-нибудь ёбнуть.
– Кого уйти? Откуда? Куда? – наконец, батя взял себя в руки. – Ты про что, вообще?
– Ветрову. Она уволилась. Это твоих рук дело?
– Ветрова уволилась? – изумленно пропел батин голос. – Нихрена себе! Отличные новости, сынок! За это надо выпить.
– Ты, я смотрю, уже выпил, – рыкнул я в трубку, теряя контроль. – Нахрена ты к ней, вообще, полез?
– Не трогал я её, – что-то зашуршало, а затем зазвенело на заднем плане. Щелкнула зажигалка, глубокий вдох. Закурил. – С чего ты взял, что её уволил я?
– Ты давно на нее зуб точишь. А вчера сам сказал о том, что надеешься на то, что её уволят. Совпадение?
– Не поверишь. Но я рад, что всё так сложилось, – хохотнул батя, снова затянувшись. – А ты чего в ее заступничка решил поиграть? Сам же раньше был от нее не в восторге.
Раньше я мог быть от нее не в восторге исключительно с батиных слов, потому что до вчерашнего утра я ее не видел. По рассказам отца, мне представлялась старая фригидная стерва с сединой и плешью, а не знойная красотка с охерительными глазами и в обтягивающей юбке.
– Какая разница? – нашелся я с нейтральным ответом. Не говорить же ему, что у меня секс сорвался? – Точно не твоих рук дело?
– Точно, Ренат. Я пытался её уволить через её начальников, но у неё сверху есть покровители, которые ее с места сдвинуть не дадут. Только если выше в звездам. Так что её увольнение – точно не моя заслуга. А только приятная для меня новость.
– Ладно, – отмахнулся от него. – Я тебя понял. Пока, батя.
– Пока, сынок, – ответил он за секунду до того, как я отключил вызов.
Крутанулся на пятках и подошел к турникету, толкнув его бедром.
– Так ты к Ветровой приходил? – напомнил о себе Агапов. – Уволилась наша Горгона.
– Теперь уже знаю. Раньше не мог предупредить?
– Так я думал, что ты к полкану нашему.
– Нахрена он мне нужен?! – поморщился и оперся локтями о стойку между нами. – Она сама уволилась?
– Конечно, – скучающе произнес Агапов, разглядывая какие-то бумаги. Рядом лежал кроссворд с разгаданными в нем двумя словами. – Месяца два бодалась с полканом. И продавила его. Такая стерва кого хочешь продавит.
То есть она еще вчера знала, что сегодня её не будет и позвала меня? Вот же сука!
Но умница. Ловко она меня… поимела.
И, блять, незабываемо же!
– Слушай, Агапов, – подался я чуть вперед и заговорщически ему улыбнулся. – А ты, случайно, не знаешь, где она живет?
– Не, парень, – качнул он головой и отложил бумаги. – Даже, если бы знал, не сказал бы. У бати своего спроси. Тот точно должен знать. Копал под нее когда-то.
Батя… Нет, лишние вопросы и подозрения мне не нужны. Батя заебет без вазелина.
– А если за «спасибо», Агапов? – достал из кармана пятитысячную купюру и словно нечаянно обмахнулся ею.
Жажда наживы загорелась в жирных глазах.
– Нет, Вяземский. Не положено, – стоял он очень рыхло на своём.
– А если за «большое спасибо»? – протянул я невинно и достал вторую такую же купюру. – Тоже никак?
– Н-никак, – прочистил тот горло и с жадность облизал губы, глядя, как завороженный, на болтающиеся в моих руках купюры.
– А если за «благодарность»? – достал третью красную купюру и сложил из всех трёх веер. – Больше «благодарностей» у меня нет, Агапов. Полкану твоему предложить, что ли?
– Чтоб тебя! – ругнулся он шепотом. Залез в комп, стоящий на его столе. Потыкал пару кнопочек, поводил мышкой и записал нужную мне информацию на клочке бумаги. Запрятал его в черную папку и протянул мне. – Держи. И не свети тут деньгами.
– Понял-понял, – довольно промурлыкал я и, открыв папку, взял нужный мне листок, вложив вместо него купюры.
– Только не вздумай ей сказать, что это я дал тебе её адрес, – едва шевеля губами, проговорил Агапов, стягивая папку с купюрами себе на стол. – Эта сука вернется и перегрызет мне глотку.
– Ну, что ты, дружище, – улыбнулся ему широко. – Ты уже получил свою награду, а о большем ей знать не нужно.
Сложил листок в несколько раз и убрал в карман. Вышел из здания, оставив Агапова с тремя фальшивыми купюрами, которыми на вечеринке в ночь на четверг был заправлен деньгомёт.
Ему будет полезно знать, сколько стоит информация, прав на которую он не имеет. Мало ли, вдруг я маньяк какой? Сексуальный, например…
И, кажется, пора доказать этот факт одной стерве, меня кинувшей.
Глава 5. Виктория
– Ну, выпьем за то, что моя блюститька порядка теперь вольная птичка, – Светка в очередной раз наполнила наши бокалы шампанским.
– Мы уже за это пили, – напомнила я ей смеясь. – И, по-моему, дошли уже до той кондиции, когда начинают пить за любовь и что-то около этого.
– Ну, тогда за нас с вами, за хуй с ними? – вопросительно подняла подруга брови вместе с бокалом.
– Слышала бы тебя сейчас моя мама, ты бы уже полоскала рот куском хозяйственного мыла.
– Я и так в присутствии твоей мамы почти не вынимаю обмылок.
– Ты при ней просто рот стараешься не открывать.
– Так я потому и не открываю! – выпучила Света глаза. – Она же, чуть что не так расслышит, сразу начинает мне промывать и рот, и кишки. Кстати, как она отреагировала на новость о твоем увольнении?
– Разбила свою любимую супницу, – вспомнила звон осколков в абсолютной тишине, после того, как сообщила ей новость.
– Ого! Прям специально?
– Нет. Просто я ей под руку болтнула, когда она спросила, какие планы на завтра.
– Охерительные планы, подруга. Сейчас, когда тебя никто не будет дергать среди ночи и пытаться помериться с тобой яйцами, планы на любой день должны быть охерительными.
– Считаешь, что я правильно сделала, что ушла?
Я была уверена в своем решении, но сомнения всё равно прокрадывались в мысли.
– Конечно, Викусь, – приобняла меня Светка, рискуя расплескать своё шампанское прямо мне на шорты и ничем не прикрытые ноги. – Ты же с каждым месяцем становилась всё сучилишней и сучилишней. А сейчас немного отдохнешь, недельку-две. Потом нацепишь красивое платьице, хуяж-макияж и можно искать новую работу, в которой не будет такого жесткого дресс-кода и идиотов со всех сторон. Прорвемся, Викусь!
– Надеюсь, – прокрутила бокал в руке. – Только недельку-две я отдыхать не смогу. Всё-таки, с ребенком сильно не расслабишься…
– Ай! – отмахнулась от меня Светка. – Это только ты всё никак расслабиться не можешь из-за своей гиперответственности. Другие мамки – такие же одиночки, как и ты – расслабляются и ничего. Дети у дороги крошку хлеба на клянчат. У твоего Сашки есть всё, что нужно пацану его возраста: спортивные секции; гаджеты, какие только можно; одевается, как модник из журнала… Катается, как сыр в масле! Ты лучшая мать из, вообще, возможных в этом мире. Так что расслабься, Викусь. Кстати, а где Сашка? Что-то я его не слышу.
– Ушёл к однокласснику из соседнего подъезда, домашку спросить. Неделю пропустил, всё-таки, из-за простуды. Да и надоело ему, что мы с мамой кудахчем над ним. Пусть сходит, развеется.
– Ну, и правильно, – одобрительно кивнула Светка. – Заодно не будет слышать, как мамина подружка широко раскрыла свой матюгальник. Мы пить-то будем или бокалы наполнили для того, чтобы шампусик в дланях своих погреть?
– Давай, – стукнулась краем бокала о ее бокал. – Как там? За нас с вами…
– … За хуй с ними! – почти торжественно выкрикнула подруга. – И давай скорее, пока твоя маман не пришла вставлять мои поплывшие мозги на место.
– Она у соседки этажом выше. Какой-то турецкий сериал смотрят, серии номер… около тысячи. Так что раньше полуночи ее можно не ждать.
– Класс! У нас еще есть два часа для лютого бухича.
– Какой там лютый бухич с двух бутылок-то шампанского? – усмехнулась я, посмотрев на одну уже опустевшую бутылку. – Ни в глазу, ни в заднице.
– Для меня, пятикапельной, это уже убойная доза, – пригубила она немного шампанского.
Я тоже немного отпила и решила навалиться на бутерброды с сёмгой. Не зря же мы их покрасивее зеленушкой украшали?
– Самое обидное, что никто даже букетика зачуханного не подарил, – вздохнула я, уставившись в стол. – Хотя все с четырех утра знали, что я последний день. Гавруша постарался раскричаться об этом на весь отдел. Только опера подарили коробку конфет и бутылку шампанского.
– Это мы их шампусик первым выпили?
– Угу.
– Надо запомнить название. Вкусненькое, покрутила она в руках пустую бутылку.
– Тебе после первого бокала всё кажется вкусненьким.
– Это да, – пропела она с довольной улыбочкой. – Куда теперь? Не думала ещё, чем себя занять?
– Не знаю, – опустила взгляд и стала неосознанно ковырять край стола. – Можно пойти куда-нибудь офисным планктоном. В банк или что-то типа того… Посмотрим.
– Иди адвокатом. Семейным. Это точно твоё, Вик, – отставила она бокал. – Как вспомню, как ты меня, наивную дуру, тогда отстояла… Если бы не ты, я бы так и продолжала верить в то, что чем больше на мне синяки, тем сильнее его любовь ко мне.
Повернулась к Светке и обняла крепко-крепко, снова увидев тот животный страх, который плескался в ее глазах, когда она пришла ко мне, чтобы забрать написанное ранее её же рукой заявление о побоях. Её бывший в ту ночь сидел за решеткой, но имел на нее такое влияние, что было достаточно одного его молчаливого взгляда, чтобы бойкая с виду Светка стала послушной дворнягой с поджатым хвостом.
В ту же ночь я провела с ней беседу в своем кабинете и смогла убедить ее в том, что это ни разу не любовь, а сто пятнадцатая статья УК РФ.
Присел ее бывший тогда почти на год. Вышел и свалил из области, даже не пытаясь найти с ней встреч. Видимо, на зоне ему многое объяснили, либо у самого хватило мозгов, держаться от Светы подальше. Или всё дело в том, что он узнал о том, что мы стали с ней подругами с той самой ночи. Решил не связываться повторно ни с ней, ни, тем более, со мной. Ведь до меня ему всё это столько раз сходило с рук…
Светка просто не заявляла, либо заявляла, но успевала забрать заявление раньше, чем на бывшем смыкались наручники.
Хорошо, что хоть детей не успели зачать. Иначе, я бы точно не смогла убедить Светку, засадить отца своих детей за решетку. Такие дамочки склонны оправдывать своих «мужчин» любыми средствами из-за банального страха остаться одной с детьми на руках.
– Я подумаю, Светик, – погладила ее по спине, и мы обе нехотя разомкнули объятия.
– Давай, я тебе хоть маникюр поделаю, а то руки просятся, чтобы их чем-то заняли.
– Ты же мне буквально позавчера свежий сделала, – продемонстрировала подруге свои ноготочки с идеальным маникюром ее производства. – Я еще этими не налюбовалась.
– Тогда на следующей неделе, – поймала она меня на слове. – Я тебе маникюр, а ты мне масочки свои прикольные для лица.
– Договорились, – хохотнула я.
В дверь позвонили.
– Ты кого-то вызвала? – спросила Светка, глядя в дверной проем кухни. – Стриптизеров? Проститутов? Стриптизеров-проститутов?
– Я никого не вызывала, – нахмурилась. Кровь, подхваченная легкой паникой и гонимая пузырьками шампанского, зашумела в ушах. – Может, Саша ключи от квартиры забыл? Или мама…
– Давай посмотрим, – первой встала Светка и прихватила с собой пустую бутылку из-под шампанского.
– Зачем ты её взяла? – округлились мои глаза. Тоже вышла из-за стола и первой пошла в прихожую.
– Вдруг кто-нибудь особо борзый захочет, чтобы ему проломили череп. А я тут как тут со своей бутылочкой игристого, – пропела Света почти невинно.
Проходя мимо зеркала в прихожей, машинально поправила волосы, собранные в пучок на макушке. Хотя, уместнее бы сейчас было поправлять пистолет в кобуре, ибо в десять вечера добрые люди в гости не приходят.
Обхватила ручку, повернула замок и открыла дверь, нацепив маску каменной леди, которая сразу слетела и разбилась об пол, когда за порогом моей квартиры обнаружился Вяземский-младший, стоящий в чем мать родила с неизменно нахальной улыбочкой. Если бы не пышный букет цветов, прикрывающий его «джентльмена», то я бы уже разбивала пустую бутылку об его голову.
– А ты говорила, что никто тебе букета не подарил, – хмыкнула за моей спиной Светка, которая казалась вообще невозмутимой в сложившейся ситуации. – Ну, вот же!
За секунду в голове пролетели сотни мыслей и каждая из них была посвящена тому, насколько быстро я его прикончу за подобного рода выходку.
– Пиздат как закат, да? – тем временем спросил нахал, вероятно решив, что мой ступор связан с его непревзойденной сексуальностью в момент, когда она стоит на моей лестничной площадке в одних кроссовках и яйцами, прикрытыми букетом.
– Секунду, – изобразила подобие улыбки и медленно закрыла перед его носом дверь.
Развернулась на маленьком коврике в прихожей и врезалась в Светку, которая всё ещё обалдело смотрела туда, где был «букет». Алкоголь, гуляющий в наших организмах вместе с немолодой кровью, сделал своё дело, превратив нас в туго соображающих дам.
– Это какой-то стриптиз наоборот, да? – очнулась, наконец, Света. – То есть мы должны смотреть на то, как он будет одеваться?
– Сейчас мы будем смотреть на то, как он быстро отсюда убежит, сверкая задницей. Идиот чертов! – процедила сквозь стиснутые зубы, когда осознание его запредельной наглости догнало меня и ударило обухом по голове.
Рванула к своей сумочке и трясущимися от ярости и бешенства руками нашла в ней перцовый баллончик с кричащим названием «Жгучий перчик». Этому засранцу будет полезно выплакать глаза за неподобающее поведение.
Как он посмел явиться ко мне домой, да еще в таком виде?! И, вообще! Какого хрена?! Кто дал ему мой адрес? А если бы дверь открыла мама или Саша? Да я себе такое в страшном сне представить боюсь, а этот придурок, у которого в голове, похоже, нет ничего, кроме корней волос, вообще ничего не боится и плевал на любые нормы морали и этики.
– Не «калаш» и слава Богу, – Света благоразумно отошла от меня подальше и прижалась спиной к стене. – Мочи его.
Повторять дважды не нужно. Я была на таком взводе, что прямо сейчас не побрезговала бы и автоматом.
Открыла дверь и сразу встретилась взглядом с Вяземским-младшим. Морщинка между его густыми черными бровями сразу разгладилась, а к губам вновь приклеилась эта выбешивающая меня улыбка самоуверенного быка-осеменителя.
– Я уже думал, в окно к тебе постучаться.
Ухмыльнулась и, резко выкинув руку вперед, прыснула из перцового баллончика прямо в его наглую морду.
– А-а! Сука! – взревел он и, выронив букет, стал подпрыгивать на месте, растирая глаза руками. – Твою мать!
Пока он прыгал и корчился от боли, его мудёнок, ничем теперь неприкрытый, болтался в такт его истеричным движениям.
– Ты ебанутая?! – продолжал он теперь уже не верещать, а хныкать и рычать между делом.
– Еще раз явишься ко мне домой в подобном или любом другом виде, я выйду встречать тебя с автоматом. Это было первое и последнее предупреждение, – отчеканила я строго. Без сожалений и сомнений вошла в квартиру и закрыла за собой дверь. Швырнула баллончик обратно в сумочку, замерла статуей в прихожей, до сих пор слыша, как этот придурок хныкал за дверью, костеря меня на чем свет стоит.
– Жалко парнишу. Букет красивый, дорогой, наверное, – вздохнула Светка, но поймав мой взгляд, предпочла уставиться в телефон, сделав вид, что её здесь не было и она ничего не видела.
Скрестила руки под грудью и уставилась прямо перед собой. Кровь шумела в ушах, сердце отбивало быстрый ритм резиновым молотком в висках. Осталось только помолиться о том, чтобы сейчас мама не спустилась с верхнего этажа, а сын не вернулся от друга, у которого я разрешила побыть до половины одиннадцатого.
– Голенький там. Весь в слезах, – словно невзначай Света роняла слова, продолжая что-то листать в своем телефоне.
– Замолчи. Не нужно его защищать, – рявкнула на нее, возможно, излишне нервно.
– А я-то что? – хмыкнула подруга. – Просто говорю о том, что парниша проявил креативность. Вряд ли хоть один мужик догадается вот так преподнести букет, а тем более тебе. Тут нужны стальные коко в титановой оболочке. А у него, походу, именно такие. За букетом было плохо видно… – словно сама с собой продолжала она рассуждать. – А теперь он корчится от боли, захлебывается слезами и всё из-за того, что проявил небывалую смелость. И как после такого мужчинам быть смелыми в проявлении своих симпатий? Не понимаю…