Циничный, бесстыжий, влюбленный

Виктория Волкова

Циничный, бесстыжий, влюбленный

Глава 1

– Мальчики и девочки! Девочки и мальчики! Кому охота прокатиться на бананчике? – доносился с пляжа зычный бас мужа. К счастью, бывшего.

Алиса поморщилась, пытаясь сообразить, сколько раз за день Стас проорет свою дурацкую кричалку, и вернулась к увлекательному занятию. Разложила мужнины ни разу не надеванные боксеры на кухонном столе и аккуратно отрезала причинное место и резинку. Нет, к бывшему она не испытывала злости. В ярости его бельишко никогда не кромсала и не собиралась. Просто собрала года три назад гардероб благоверного и с водителем отправила все барахло к свекрови. Потом позвонила мужу и объявила ему о новом семейном положении, уложившись ровно в пять слов:

– Ты. Здесь. Больше. Не. Живешь.

Сказала, как отрезала. Стас все тут же осознал и попытался помириться. Но бесполезно. Алиса заняла непримиримую позицию и даже обсуждать загул мужа не захотела. Он вовремя понял, что впустую тратит деньги на букеты и деликатесы, и дал указание адвокатам расторгнуть брак. И даже в суд не явился, впрочем, и Алиса тоже. Муж, человек далеко не бедный, при разводе не обидел. Оставил гостиницу, записанную на ее имя, новую квартиру в городе, пасеку и дачу. Естественно, Стас Захаров катал народ на банане не для заработка, а ради съема.

– Ну, где еще, лапуля, можно повстречать красивую и безбашенную девчонку и запросто с ней подружиться? – втирал он ей в первый же день знакомства. – На банане катаются активные, а глупые гусыни валяются овощами на пляже. На пляже в макияже, – ржал Стас. И она же, дура, поверила, что лучше всех. Потому что не на банане каталась, а на скутере. Сначала одна, а потом и со Стасом нарезала круги по воде и думала, что встретила того самого единственного, что на всю жизнь. Ага! Но, к чести Захарова, он очень красиво ухаживал, мотался к ней в Москву, а потом еще лет восемь после свадьбы не смотрел на других баб. Достаточный срок для первого красавца округи. Плюс бизнес и деньги – самые мощные афродизиаки. Бывший муж владел практически всем, что имелось в поселке. Рестораны и столовые, кафешки на пляже и даже рюмочная на трассе. Несколько гостиниц здесь и пара в городе. Захаров греб под себя все, что приносило стабильный доход.

– Девочки и мальчики! – снова раздался знакомый голос.

– Чтоб тебе скиснуть, – незлобиво ругнулась Алиса, выкидывая обрезки боксеров и складывая вчетверо получившуюся тряпку.

– Мама! – в кухню ворвался Никита. Точная копия папочки. Высокий крепыш с русыми вихрами и Алисиными голубыми глазами. Вместо папашиных карих.

«Ну, хоть тут повезло, – подумала она, нежно глядя на любимого сыночка. – Спасибо, Захаров!»

– Что ты делаешь? – негодующе изумился ребенок. – Это же папины трусы!

– Они ему малы, – улыбнулась Алиса, разглядывая внушительный лоскут, так и не сумевший вместить мощный Захаровский зад. – А мне нужна тряпка, – объяснила она и строго поинтересовалась: – А ты чем занимаешься?

– Футбол смотрю, – пробурчал Никита, потянувшись к блюду с пирожками. Девчонки в гостиничной столовой ежедневно пекли что-то вкусное и баловали хозяйку. – С мясом есть? – деловито осведомился сын и повел носом. Ну, точно Захаров! Эх-эх…

– Да, – кивнула Алиса. – Вот возьми, – протянула пирожок с косичкой сверху. – Чай или сок? Что тебе налить?

– Сшшоку, – пробормотал Никитос с набитым ртом и, отхлебнув из стакана, принялся увлеченно рассказывать: – Я шмотрю мачш, где Гранду ногу шломали. Как раз сейчас на носилках понешли…

– Прожуй, потом говори, – добродушно заметила Алиса. – Вроде это давно было. Ты в записи смотришь?

– Ага, полгода прошло, – кивнул сын и снова потянулся за пирожками. – Это передача на канале «Спорт» про Пита Гранда. Считают, что он лучший футболист эпохи. Говорят, что этот матч стал для него последним, и теперь нашему футболу хана. Понимаешь?

– Нет, – улыбнулась Алиса, поправляя медовую прядку, выбившуюся из туго скрученной дульки. – Были до твоего Гранда футболисты, считавшиеся великими, и еще будут. Не переживай, Никитос.

– Ага, – кивнул сын и как ни в чем не бывало обронил: – Мы с папой вечером на рыбалку поедем. На пеленгасов. Он утром с маской плавал, говорит, что несколько стаек около большого камня видел. Хочешь с нами?

– Нет, – мотнула головой Алиса. – Езжайте без меня, – обронила небрежно, но про себя заметила, что нужно выяснить у Захарова. Это он клинья через сына подбивает, или подобные приглашения, участившиеся в последнее время, инициатива ребенка? Она собралась уже задать маленькому своднику наводящий вопрос, когда в квартиру постучала горничная. Никита бросился открывать, а Ленка, войдя в холл, затараторила:

– Алиса Георгиевна, на ресепшен спуститесь, пожалуйста! Там гость какой-то странный пожаловал. Вас требует!

– Гость? – удивилась Алиса. – Какой гость?

– Да вот этот, – Леночка махнула пухлой ручкой на экран телевизора, крупным планом показывающего здоровенную морду Петра Грандилевского, бывшего форварда «Барселоны» или «Манчестер Юнайтед». Алиса футболом не интересовалась и запоминать названия команд считала делом зазорным.

– Грандилевский? У нас в гостинице? – изумленно переспросила она, уставившись на горничную, и уже собралась осведомиться о съеденных накануне галлюциногенных грибах, как Никита сорвался с места и бросился по лестнице вниз, приговаривая:

– Гранд у нас! Очешуеть!

Пришлось бежать следом. Перепрыгивая через ступеньки, Алиса лихорадочно размышляла, какая нелегкая принесла в ее гостиницу придурка Гранда.

«Очешуеть! – мысленно ругнулась она словечком из обихода Захарова и решила при встрече устроить бывшему выволочку. – Нечего при ребенке употреблять эвфемизмы – фразы, заменяющие мат!»

На первом этаже хозяйка гостиницы остановилась и, сделав глубокий вдох, степенно вошла в широкий холл, устеленный мраморной плиткой, и сразу же строго глянула на администратора.

– Что случилось, Ольга Сергеевна? – поинтересовалась Алиса отстраненно и не заметила препятствие, ранее в холле не наблюдавшееся. А споткнувшись о вытянутую ногу величайшего футболиста, умудрилась приземлиться не на пол, а на подлокотник стоявшего рядом кресла.

– Твою мать! – взвыла звезда футбола, хватаясь за больную конечность. Сначала перелом, потом вот эта идиотка… Грандилевский подхватился с кресла и, опираясь на палку, раздраженно уставился на нее.

– Ты кто такая, малышка? – рыкнул он, разглядывая девчонку в шортах и в майке на узких лямках. На ногах сланцы, а под майкой сиськи ходуном ходят.

– Хозяйка, – усмехнулась Алиса. – Вы же требовали меня позвать?

– А-а-а, – протянул Грандилевский и мысленно сверился с фотографией. Похожа. Как старшая сестра на младшую. Та на фотке казалась утонченной красавицей. В вечернем обтягивающем платье с глубоким декольте и с распущенными медовыми волосами. А эта девица в коротких шортиках и с длинными от ушей ногами сверлила строгим взглядом и никак не желала признать в нем звезду. – Вы знаете, кто я? – напыщенно заявил он. – Да я вас в порошок сотру вместе с вашей забегаловкой!

– Попробуйте, – холодно улыбнулась Алиса. – Вам, наверное, больше заняться нечем, – протянула она.

– Что? – рыкнул он, нависая над ней.

– Так, – раздался рядом тонкий мальчишеский голос. – Я звоню папе, мам.

– Подожди, – остановила сына Алиса. – Пока нет необходимости.

Она строго глянула на Грандилевского и осведомилась неспешно:

– Что вас привело в нашу гостиницу, Петр Сергеевич? К сожалению, у нас нет номеров вашего уровня. Вам лучше обратиться в «Редиссон» или в «Хайят». Мы можем позвонить им на рецепцию, пусть пришлют за вами машину.

– Я за рулем, – отрезал Грандилевский. – И хочу снять номер у вас. Есть свободный люкс на первом этаже?

– Нет, Петр Сергеевич, – ласково улыбнулась Алиса и добавила, как для умственно отсталого: – У нас люксы с панорамными окнами. На третьем и четвертом этажах.

– А лифта, естественно, нет, – хмыкнул он, раздраженно оглядываясь по сторонам, будто попал в бомжатник.

– Нет, – снова улыбнулась Алиса. – Гостиница нашего уровня не подразумевает наличие лифта. Я очень сожалею, – всплеснула она руками, но Гранду показалось, что мадам издевается.

– А на первом этаже какие номера? – сварливо бросил он, решив, что без боя не сдастся.

– Только без удобств, – елейно заметила Алиса и метнула молниеносный упреждающий взгляд на администратора Ольгу. – Душ в конце коридора. Один на две комнаты. Туалет там же.

– Один на сорок постояльцев? – недовольно усмехнулся Грандилевский.

– Нет, – ласково, как идиоту, объяснила хозяйка. – Так же один на две комнаты. Мы работаем с разными ценовыми категориями отдыхающих. Поэтому вам лучше… – снова принялась за свое мадам, но Пит перебил ее:

– Меня устраивает. Я беру.

– Ольга Сергеевна оформит, – махнула в сторону ресепшена Алиса и уже развернулась, чтобы пойти к себе, как Никита вдруг заканючил:

– Мам, я хочу сходить к папе! Мне насчет рыбалки с ним поговорить нужно!

– Иди, – кивнула Алиса, искоса глянув на часы. Капитан банана уже сошел на берег в порту приписки. – Только недолго. Нам еще английский делать.

– Ну мама! – заныл Никита и опрометью бросился к служебному входу, выскочил на соседнюю улицу и через пару минут оказался на пляже. Добежал до оббитой тростником стойки бара, где в одиночестве сидел отец и прямо из бутылки цедил минеральную воду.

– Пап, у нас такое приключилось! – запальчиво начал он.

Заслышав, как во дворе хлопнула калитка, Алиса усмехнулась.

«Побежал докладывать, маленький шпион», – пронеслось в голове. Она уже собралась уйти к себе, как новый постоялец окликнул ее:

– А где я могу поставить машину, Алиса Георгиевна?

– Обычно наши отдыхающие ставят машины в конце улицы на бесплатной парковке, – добродушно заметила Алиса. – Но из-за вашей травмы мы сделаем для вас исключение. Поставьте во дворе под навесом, – милостиво разрешила она и, глянув на администратора, добавила:

– Ольга Сергеевна, скажите Иван Ивановичу. Пусть машину припаркует рядом с моей.

Алиса кивнула на прощание и чинно удалилась. И только поднявшись в свою квартиру, скорчила рожицу в зеркале и грязно выругалась, поминая всех родственников господина Грандилевского до третьего колена.

«Знаю я, зачем ты сюда явился», – хмыкнула она про себя. Глянула с тоской на новоявленную тряпку и, закинув ее в ящик стола, уселась за барную стойку. Потянула к себе лежащий там ноутбук. Вышла в почту и, найдя в адресной книге мудреный контакт, состоящий из набора случайных цифр и букв, вбила короткое сообщение «Он здесь, действуем по плану», и сразу удалила письмо из отправленных и корзины.

Петр Грандилевский, звезда отечественного футбола, пребывал в бешенстве. Злился на нахальную девицу, понимая, что облажался с первой же минуты тайма. Увидел эти мини-шортики и маечку, так сразу запал.

– Твою мать, – остановившись около широкого двустворчатого окна, пробурчал он себе под нос. – Что-то ты сплоховал, братец, – обругал сам себя Грандилевский. – Собирался же сразу учинить девчонке допрос. Выбить нужные сведения и поехать дальше. А что в итоге? Сидишь теперь как сыч в номере и нос показать не можешь. Да все нормально, – вздохнул Гранд, уверяя самого себя, что выбрал лучший вариант. Пожить здесь, в маленьком поселке на берегу моря, поесть чебуреков на пляже, или там креветок, попить пива и провести разведку боем. Знакомиться с местными и спрашивать, спрашивать…

Хотя первая такая беседа не дала никаких результатов. Крупный дядька, то ли сторож, то ли рабочий по зданию, что-то пробурчал в ответ на приветствие и даже не впечатлился, что перед ним сам Пит Гранд.

– Вот сюда в уголок сможете заехать? – поинтересовался мужик у Пита и предложил: – Если не уверены, давайте я. Тут у нас каждый сантиметр на счету.

«Серьезно? – хотелось заорать Грандилевскому. – Думаете, что я не смогу притереться к стенке? – мысленно ощерился Пит. – Совсем за лоха принимаете, – скривился он и в этот момент заметил, как из-под навеса мужик выгоняет мотоцикл со буквами эйч и ди на до боли знакомом черном фоне. «Харли Дэвидсон» – культовый байк многих поколений. Да и модель Пит не спутал бы ни с одной другой. Фэт боб – Толстый Боб. Твою мать! Крутецкая модель знаменитого мотоцикла! Интересно, кто же гоняет на такой игрушке?»

Он попытался вызнать хоть это у сторожа-дворника – или-как-там-его. Но мужик даже соврать поленился, всем своим видом показывая, что обсуждать хозяев и их имущество ни с кем не намерен.

Загнав свой бронированный Галендваген под навес, Грандилевский вытащил из багажника дорожную сумку. Еще раз бросил жадный взгляд на примостившегося около калитки Харлея и, ухмыльнувшись, лениво осведомился:

– А не попрут игрушку-то?

– Да кому она нужна, – отмахнулся сторож. – У нас тут тихо. – И взяв из рук ошалевшего гостя багаж, повел по коридору к номеру. Маленькой узкой комнате с большим окном почти во всю стену.

– Хоть тут повезло, – весело хмыкнул Грандилевский. – А то бы поселили в подвале без окон или соврали, что номеров нет.

Пит огляделся по сторонам. С тоской воззрился на обычную полуторку в левом краю комнаты, скосил глаза на видавшую виды скромную плазму на стене и потертое креслице около окна. Не скрывая брезгливости, посмотрел на шкаф и решил не ставить туда сумку.

– Еще клопов наберусь, – скривился он, в глубине души понимая, что перегибает палку. Скромная гостиница, но очень чистая. Да и сам номер мало чем отличался от тех, где приходилось жить во время сборов. Только в каждой такой комнате на базе имелся санузел. А иногда и сосед. Теперь же, став звездой футбола и играя за испанский «Реал Мадрид», Пит Гранд останавливался только в люксах самых престижных гостиниц. Где сам номер занимал добрую сотню метров, а примыкающие к нему террасы и балконы выходили на Эйфелеву башню или Сентрал-парк Большого Яблока.

– И тут жить можно, – самого себя предупредил Гранд. – Не облезу, – скривился он. – Зато сам разберусь, что к чему.

Питу почудилось, как во дворе стукнула калитка, и послышались голоса. Он подошел к окну. Глянул из-за густо присборенной занавески.

Высокий загорелый мужик с хвостом белых выгоревших на солнце волос, с голым торсом и в шортах, болтающихся на бедрах, пристраивал рядом с Харлеем допотопный мопед.

«Старая «Рига», твою мать, – мысленно хмыкнул Гранд, внезапно вспомнив, что именно такого же зверя отец подарил ему на четырнадцатилетие. И мать ругалась страшно. – Что теперь ворошить прошлое, – поморщился Грандилевский. – Отец умер, а мать пропала… Найти бы живой и невредимой, – взмолился он про себя. – Последний раз она выходила на связь из этой гостиницы. Картами не пользовалась, телефон не брала».

Пит всмотрелся в загорелое и беззаботное лицо мужика и мысленно сверился с досье. Станислав Сергеевич Захаров. За глаза прозванный СС за мстительный и коварный нрав, державший поселок и округу в полном подчинении и владевший абсолютно всем на заданной территории – от крутого ресторана с тремя Мишленовскими звездами до поломанного лежака на общественном пляже. Внешне Захаров походил на эдакого спасателя Малибу, а если еще представить рядом бывшую женушку в откровенном красном купальнике, то картинка бы сложилась полная. Красавица-блондинка, изысканная и утонченная, и загоревший мэн с патлами по плечи. Только пластикового буя в руках не хватает.

Град снова уставился в окно. Захаров все еще стоял посредине двора и о чем-то весело болтал с сыном. Мальчишка, Никита, кажется, что-то радостно вещал отцу, а тот смотрел на своего отпрыска влюбленными глазами и улыбался.

«Внешность обманчива», – внутренне поморщился Пит и решил сразу после обеда приступить к расследованию. – Если ты хоть чем-то навредил моей матери, я тебя, сука, в гроб вгоню. Камня на камне от твоей мини-империи не оставлю, – пообещал он мысленно Захарову и замер, увидев, что во двор к мужу и сыну вышла Алиса. Все в тех же шортиках и короткой маечке с бултыхающимися под ней сиськами. – А тебя, девочка, я обязательно трахну», – внезапно подумал Гранд, ощутив заметное шевеление в штанах.

Глава 2

Пит не мог отойти от окна, наблюдая, как Стас Захаров обнимает за плечи бывшую жену и одновременно подначивает сына. Довольно улыбалась Алиса, да и сам Захаров усмехался, хитро глядя на Никиту.

– Семья, – подумалось невзначай Питу. – Даже не скажешь, что родители в разводе. Интересно, это ход ради формального раздела бизнеса или красивая и смелая дорогу перешла? – пропел себе под нос Грандилевский и тут же засек, как Алиса что-то тихо сказала мужу. Захаров кивнул и вместе с ней зашел в дом. Следом вбежал Никитос.

«Нужно пойти поесть, – сам себе напомнил Гранд. – Но сначала, с дороги, в душ!»

Когда, наконец, он добрел, опираясь на палку, до столовой, расположившейся в дальнем конце коридора, то двери оказались запертыми. Гранд для острастки дернул пару раз за белую металлопластиковую ручку и, налегая на палку сильнее обычного, отправился на ресепшен.

«Что же я сразу не догадался попросить принести обед в номер? – натужно вздохнул он и обалдело уставился на пустую стойку администратора. На ресепшене никого не наблюдалось. Совсем никого!

– Твою мать, – пробурчал себе под нос Пит. – Вы еще не знаете, с кем связались.

Он подождал с минуту, решив устроить администратору выволочку, но бесполезно, никто так и не появился. Лишь дворник-сторож Иваныч расхаживал по коридору, лениво взирая на скандального гостя.

– Как бы мне пообедать? – раздраженно поморщился Гранд. – Столовая закрыта, администратора на месте нет.

– А вы пройдите по бульвару, – мотнул головой Иваныч. – Заведений кругом полно. На любой вкус.

– А здешняя столовая? – уточнил Гранд, все еще надеясь по-быстрому перекусить и завалиться спать.

– Откроется на ужин, – тут же сообщил сторож. – В шесть часов подходите.

– Ага, – пробурчал недовольно Грандилевский и побрел к дверям. Осторожно спустился по коричневым гранитным ступенькам, пересек двор, засаженный фруктовыми деревьями, и вышел на главную улицу поселка. А там, на бульваре, кипела жизнь. Тысячи мелких киосков торговали сувенирами и пляжными принадлежностями, а из многочисленных шалманов шел коромыслом дым: жарили рыбу, пончики, чебуреки и прочую шаурму.

Грандилевский мысленно поморщился. Хоть и травма, но приходилось соблюдать режим.

«Все булки-чебуреки побоку, – тоскливо подумал Пит и, невдалеке от моря, нашел пафосный ресторан с белыми, как паруса развевающимися занавесками, синими стенами и чудесным видом на море.

– Шашлык, салат, кофе, – велел он официанту, а сам устроился поудобней в плетеном ротанговом кресле, надвинул на глаза купленную за углом бейсболку и тупо уставился на плескавшееся невдалеке море.

«Вот странно, – про себя усмехнулся Грандилевский. – Видел я и другие моря и океаны. Так почему же только при виде Черного сердце стучит так радостно и душа ликует «Море-море!»? Если разобраться, – Пит вгляделся вдаль, где в небе парил парашют с красным куполом. – Это счастье от вида моря корнями уходит в детство, когда ехал в лагерь и со второй полки высматривал голубую гладь. Когда выспрашивал у отца, почему море назвали Черным, если вода в нем синяя? Когда мама… – Грандилевский осекся, а мысли потекли в другую сторону. – Когда вообще я понял, что мама пропала? – в который раз мысленно дал себе по лбу Пит. Он вспомнил, как виделись в последний раз на дне рождения Ритки, и там же в пух и прах разругались. Он уехал на сборы, потом вернулся в Мадрид и думать забыл о ссоре. Пару раз звонил матери и даже шутил как ни в чем не бывало. А потом во время матча с Жироной на него налетела торпеда по имени Марк Муньеса. Семьдесят два килограмма живого веса, будто баран начихал, но Марк толкнул как-то в бок, а Пит неправильно поставил ступню, а трава газона оказалась чуть более влажной, чем обычно. И в результате всех этих мелочей Гранд свалился на поле и уже не смог подняться. Открытый перелом плюс еще и трещина. Как итог – замурованная в гипс конечность и вой по всем телевизионным каналам и СМИ. Грандилевский точно знал, что мама смотрит матч и обязательно сначала позвонит агенту и тренеру, а потом и сама примчится первым же рейсом.

И она действительно звонила, но вот приехать не смогла. Естественно, из Москвы примчалась Ритка – младшая обожаемая сестра, и он сам, одурманенный обезболивающим и наркозом, только через месяц поинтересовался, где, собственно, мать, и чем она так занята. Следующие четыре недели они общались по телефону.

– Мать меня не видит, и хорошо, – криво усмехнулся он в зеркало, когда смог встать. Худой, бледный, с синюшной ногой и отвратительным настроением. Пит вспомнил, как мотал нервы врачам и медсестрам. Особенно доставалось массажистам и физиотерапевтам.

– Вам бы в гестапо служить, – рычал он на английском, когда ему в воде разрабатывали больную ногу.

Доктора слушали и обижались.

А потом приехала бывшая жена. Обдала запахом селективного парфюма, потерлась сиськами о широкую грудь Грандилевского и, закурив на балконе сигарету, печально протянула:

– Я звонила Анне Васильевне. Она трубку не берет. Заехала лично. Так все заперто наглухо. Соседи говорят, будто она с каким-то мужиком сошлась и укатила на моря…

– Чушь какая-то, – скривился Гранд. – Что ты несешь, Майя?

А потом и сам понял, что мама нигде не появлялась, и с тех самых морей так и не вернулась. Пришлось, превозмогая боль, из Мадрида тащиться в Москву и подключать знакомых следаков. Но и с их помощью удалось определить только местоположение маминого телефона. И вот тут пасьянс сошелся. Последним местом, откуда выходила на связь Анна Васильевна Грандилевская, оказалась безымянная гостиница в приморском поселке, записанная на имя некой Алисы Георгиевны Захаровой.

Припомнив ноги в коротеньких шортиках и высокую грудь Алисы, Гранд раздраженно хмыкнул, чем заслужил недовольный взгляд официанта, раскладывающего на столе приборы.

– Вы один, или кто-то еще подойдет? – вкрадчиво поинтересовался невысокий пузатый человек, постоянно вытирающий пот со лба.

– Я сам, – рыкнул Пит и холодно бросил. – Где мой заказ?

– Сейчас-сейчас, – подобострастно заверил его официант и тут же приволок кофе.

– Вроде, кофе в конце подают, нет? – пробурчал Грандилевский.

– А вы не указали, – прошамкал мужичок и побежал навстречу двум красоткам в шляпах и с пляжными сумками.

А Гранд шумно хлебнул из маленькой чашки и снова воззрился на море.

Естественно, ему удалось потянуть за тонкую ниточку, ведущую к матери.

«Где она и с кем? – бились в голове вопросы. – Если за пару недель я ее не найду, придется обращаться в полицию. И тогда точно поднимется шум. Слетятся журналисты всех мастей, специально обученные люди начнут донимать вопросами».

«Мать вашу за ногу, – вздохнул про себя Гранд и снова вернулся к размышлениям. Алиса Георгиевна Захарова в девичестве носила фамилию Меркулова и, какое совпадение, приходилась родной дочерью некоему Жоре-Медведю, несколько лет назад проходившему по делу об убийстве отца Пита. Медведя тогда оправдали. Железобетонное алиби. Когда застрелили Андрея Грандилевского, он трахался в отеле с какой-то бабой. Она и персонал дали показания. Но что-то не складывалось воедино, не хватало какой-то мелкой детали, и Питу тогда показалось, что Жора-Медведь купил с потрохами и ментов, и прислугу отеля и чудесным образом вышел сухим из воды.

«Нужно запросить дело, – подумалось ему невзначай, – и снова разобраться в причинах. Кроме Медведя, никому отец не мешал. Да и то, какие-то старые разборки, уходившие корнями в девяностые! Отец с матерью к тому времени уже развелись, и папа тусовался с какой-то молодой стервой на год старше Ритки. Ляна, твою мать! Она нашла отца и вызвала полицию. А полицейские уже сами оповестили родственников».

Пит вспомнил, как звонил матери, как отпаивал Ритку успокоительными средствами, а потом в морге опознавал знакомое тело.

«Врагу не пожелаешь, – пробурчал он про себя и тут же ощутил ту же горечь во рту, как и в тот момент, когда выдавливал три злосчастных слова «Да, это он». И вот теперь Медведь снова показался на горизонте. Опосредованно, конечно. Но гребанная медвежья морда снова замаячила где-то за кулисами. Пит вспомнил, как впервые узнав о Меркулове и его дочке, затрясся от бешенства. И даже сейчас не находил себе места.

«Ептиль, мама, – в который раз пробурчал он про себя. – Какого гребаного лешего тебя понесло в стан врагов? Что ты знала или чем угрожала? Почему не позвала на помощь меня?» – мысленно простонал он, только сейчас вспомнив, что на Риткином дне рождения мать завела разговор о предполагаемом убийце отца, но сам Гранд и Маргарита резко пресекли эту тему. Пятнадцать лет прошло, а до сих пор мороз по коже.