История о краже. Месть прошлого

Всё это Майяри рассказал Бешка, неодобрительно на неё посматривая. Та безошибочно почувствовала, что отношение мужика к гостям изменилось и изменилось не в её пользу. Но ничуть не удивилась: если господин Ранхаш всё это время спал рядом с ней (точнее, на ней), то хитрый и коварный господин Шидай пророком бродил где-то по деревне.

Сама она вместе с хареном проспала весь вчерашний день – дорога и ей далась тяжело – и проснулась только поздно вечером. В доме Бешки было непривычно тихо, обычно-то дети всё вверх дном переворачивали, а спину и затылок ломило от неудобного положения. За всё это время харен даже не подумал сменить позу, и вся шея зудела из-за исцарапавшей её щетины. Да ещё и в тулупе было дико неудобно, но хоть спина не замёрзла.

Кое-как выбравшись из-под мужчины, Майяри отправилась обустраивать нормальное место для сна. Нормальное в понимании гавалиимцев. Те избы дровами не отапливали. Дерево было ценно и шло только на приготовление пищи. И то не всегда. В остальных случаях использовали горячильные камни, которые в болотах находились во множестве. Их прятали в специальных местах под полом, чтобы прогревать избы, либо же под лежанками. Сама Майяри первые месяцы жизни на болотах жгла найденный хворост в очаге, чтобы согреться, даже не подозревая, что совершает чуть ли не святотатство.

Отыскав в полу поднимающуюся крышку, девушка разложила под ней горячильные камни, потом сверху настелила одеяла и осторожно позвала харена. Тот проснулся сразу, раздражённо уставился на свои пустые руки и молча пошёл на зов. Майяри помогла ему снять сапоги и плащ – утомлённый оборотень казался ей совершенно разбитым и больным, не помочь ему было бы кощунством – и свернула из одного одеяла подушку помягче. Зря только старалась: не успела она пискнуть, как харен опять подгрёб её к себе и, забросив ногу на её бедро, прижался щекой к виску девушки. И мгновенно уснул. Как Майяри себя костерила, что не додумалась снять тулуп, прежде чем будить оборотня. А ближе к утру начала остро сожалеть, что не сообразила дойти до отхожего места. После этого терпения её хватило только на полчаса, и, змеем вывернувшись из объятий мужчины, Майяри подложила вместо себя тулуп и опрометью бросилась к одинокому деревянному строению во дворе.

Потом уже походила по дому, поговорила с Бешкой и помогла мужику по хозяйству. Господин Ранхаш продолжал спать, крепко прижимая к себе пахнущий Майяри тулуп, и девушка вышла посидеть на крылечке. Погода сегодня занялась замечательная, на небе не было ни облачка, солнце уже с рассвета начало сеять вокруг тепло, и намёрзший за ночь ледок быстро растаял и ручьями потянулся на юг, в сторону Каменного Порога и болот. От земли поднимался холодноватый туман, но Майяри даже не подумала вернуться в избу хотя бы за одеялом и тревожно щурилась: пыталась решить, что делать с угрозой харена, и боялась встречи с господином Шидаем.

Через час, когда девушка совсем уже истерзалась, дверь за её спиной скрипнула и на ступеньку рядом с её бедром опустилась нога харена. Не успела Майяри опомниться, как вторая нога оказалась рядом с другим её бедром, и оборотень уселся за её спиной и, притянув к себе, уткнулся лицом в плечо девушки. И опять заснул. Вышедший следом Бешка с ворчанием набросил на них одеяло и пошёл хлопотать по хозяйству дальше.

– Тяжко тебе? – с ехидством спросил Викан, опираясь на топор.

Майяри угрюмо проворчала что-то неопределённое и перевела взгляд на незнакомого ей Вотого. Она успела узнать, что зовут его Ирриван, но этим их знакомство и ограничилось. Сам мужчина больше внимания на неё не обращал, зато девушка от скуки осмотрела его всего и пришла к выводу, что выглядит он нетипично для представителя семейства Вотых. Глядя на него, можно и не заподозрить его в родстве со славным родом. Роста он был среднего, но вот фигура у него была крепкая, без гибкого изящества, как у того же Викана. С Вотыми его, наверное, роднил только цвет волос – серебристый. Черты лица хищные, резковатые, нос формой напоминал ястребиный клюв – у Майяри нехорошо засосало под ложечкой, – а глаза были светло-серыми, почти прозрачными, отчего его взгляд казался несколько пугающим.

Оборотни кололи дрова. Рыжжа почесала голову, думая, что бы такого поручить гостям, которые и знать ничего не знали о жизни в садах, и отправила колоть стащённые к её избе брёвна. Местные мужики успели разделать их на чурбаки, но вот дальше работа застопорилась: природа начала пробуждаться и сады потребовали внимания.

Колка дров превратилась в настоящее представление. Полюбоваться на гостей сбежались девки со всей деревни. Майяри тоже отметила, что мужчины в закатанных до локтя рубашках были чудо как хороши за работой. И каждый по-своему. Хихикающие девушки разбились на две группки и из-за заборчика разглядывали мужчин. Среди поклонниц Викана в основном были молоденькие девчонки, которые по юности лет всё ещё любили мужиков глазами. Прекрасный гость казался им младшим братом самой богини: этаким шалопаем, с которым всегда весело. Викан подмигивал им и широко улыбался, отчего девчонки не переставая хихикали.

Среди поклонниц Ирривана девки были постарше и похозяйственнее. Суровый оборотень, молча делающий свою работу, радовал их до смущённого писка. Всем был пригож. Да ещё имел всё самое важное… хи-хи-хи… для мужика в достатке. Даже в излишке. И плавающим по воздуху зверем оборачивался. Ирриван на них внимания не обращал, словно томно вздыхающих девок и вовсе не существовало. Смотрел он только на маленькую девочку, которая каждый раз, как оборотень раскалывал очередной чурбак, подтаскивала новый и отходила в сторону, с самым серьёзным видом наблюдая за мужчиной. Тот не прогнал её сразу, наверное, от удивления, а потом как-то привык, да и место для наблюдений девчонка всегда выбирала такое, чтобы уж точно поленом не зашибло.

Девчонку звали Яйликой. Майяри всегда очень нравился этот серьёзный неулыбчивый ребёнок. Точного её возраста девушка не знала, но предполагала, что той не больше десяти лет. Яйлика была известна почти во всех гавалиимских деревнях тем, что родилась с чешуйками на теле. Такое бывало и раньше, но нечасто, и садовники, передавшие истории прошлого исключительно устно, не были уверены, что действительно бывало. Поахав над ребёнком, местные со свойственным им добродушием решили, что боги уже при рождении отняли у девочки всё её зло, не дав болотам возможности выгрызть его зубами. Наверное, в прошлой жизни новорождённая сотворила что-то очень хорошее.

На взгляд Майяри Яйлика была очень красивой девочкой. Ладненькая такая, аккуратненькая, как куколка. И личико такое небольшое, с белой нежной кожей и яркими, сурово сжатыми губками. Вот только по скулам, начиная от самого носа, к ушам тянулась россыпь перламутрово блестящих чешуек, перемежающаяся с выцветшими за зиму веснушками. А большие глаза имели глубокий тёмно-зелёный цвет и узкий, возбуждённо подрагивающий зрачок. Чешуйки также блестели на дланях девочки и украшали её локотки, колени, рассыпались по позвоночнику и густо покрывали верхнюю часть ягодиц. Это Майяри уже знала, так как ей довелось лечить малышку от «застудной» болезни. Мать Яйлики, орлицей вьющаяся над каждым из своих девяти детей, тогда всех знающих нелюдей просила посмотреть на дочь. Да и тёмно-русые волосы девочки, казалось, имели зеленоватый оттенок, как слегка зазеленившийся древесный ствол.

Ирриван в очередной раз поднял над головой топор – как красиво напряглись его руки и спина под рубашкой! – и под восхищённое аханье опустил его на чурбак. Тот разлетелся на две части. Яйлика подождала, пока оборотень разделается с этими двумя частями, и подтащила следующий. Подозрительно перехватив ношу девочки, Ирриван взвесил её на руке и решительно отпихнул помощницу коленом в сторону.

– Не мешай.

Та растерянно и обеспокоенно затопталась на месте, попыталась пройти к сваленным в одну кучу чурбакам с другой стороны, но недовольный взгляд оборотня отпугнул её. Но Яйлика была девочкой упорной и через пару минут уже собирала разбросанные поленья.

– Стоять, – Ирриван грозно посмотрел на потянувшуюся к третьему полену девчонку. – Хватит, неси.

Та перевела непонимающий взгляд на Майяри, и девушка указала на поленницу. Яйлика тут же припустила к ней.

Когда на улицу вышла Рыжжа, гора чурбаков превратилась в мелкую кучку, а у стены дома опасно кренилась набок поленница.

– Умаялись? – с добродушной улыбкой спросила женщина. – Ну, девки, кто смелый?

Она показала поднос, на котором стояли два кувшина и ломтями лежали куски мяса и что-то похожее на хлеб. Майяри узнала выпечку из вездесущей абдарики и поняла, что тоже проголодалась. Девушки смущённо зашушукались, захихикали, пихая друг друга в сторону Рыжжи, но всех опередила Яйлика. Подойдя к женщине, девочка требовательно протянула вверх ручки, и Рыжжа отдала ей поднос под добродушное подшучивание поклонниц Ирривана.

– Да наша Яйлика мужика себе приглядела.

– Да не по размеру мужик-то…

Грянул хохот, и Рыжжа строго цыкнула на охальниц.

Девочка сперва подошла к лучащемуся улыбкой Викану, выставила на чурбак перед ним кувшин и мясо с выпечкой и, неодобрительно зыркнув на ехидно щурящегося оборотня, поторопилась к утирающему пот Ирривану. Тот принял поднос, без всякого сомнения запустил зубы в незнакомое мясо и отхлебнул ещё тёплый пряный отвар. Яйлика же уселась напротив на полено и во все глаза уставилась на мужчину. Ирриван не обращал на неё внимания, но потом начал задерживать взгляд и, в конце концов, задумчиво осмотрел её и полез в карман.

К удивлению Майяри, он вытащил оттуда горсть каких-то орехов и протянул их девочке. Но не успела та подставить ладошки, как от ворот прокатился строгий оклик:

– Не смей давать орехи!

Девушка вздрогнула и пугливо попыталась заползти под харена, узнав господина Шидая. Ирриван без вопросов под разочарованным взглядом малышки спрятал орехи в карман и, подумав, запустил руку в другой. И достал уже горсть сушёных фруктов. Их и ссыпал в подставленные ладошки. Яйлика сперва принюхалась к ним, потом осторожно лизнула и только после этого зубами прихватила один ломтик и вдумчиво его прожевала. И просияла. Личико её покраснело, даже показалось, что чешуйки порозовели.

Нервничающая Майяри уже не отрываясь смотрела на приближающегося господина Шидая. Шёл тот в компании бабки Рьяки, и та посматривала на оборотня очень и очень благодушно. Остановившись у калитки, лекарь сложил руки на груди и хоть и сдержанно, но всё равно разъярённо прошипел:

– Выпорол бы, если бы не подозревал, что пользы от этого никакой не будет!

Майяри нервно натянула угол одеяла на самый нос.

– С Ранхашем боишься разговаривать, так хоть со мной бы поговорила! Ты знаешь вообще, что было после твоего побега? Ранхаш так расстроился, что в обморок грохнулся.

Майяри неверяще уставилась на лекаря. Да быть такого не может! Чтобы харен да в обморок…

– А ведь обещала не бросать нас!

– Не надо меня стыдить, – огрызнулась девушка. – Я так поступила, потому что за вас же и боялась.

– За себя мы сами побоимся! А вот из-за тебя чуть с ума не сошли! Ломанула невесть куда! Одна! На драконе! Больная! Да ещё и в такой холод! Мозги у тебя явно не отросли!

Майяри попробовала взлелеять внутри обиду и, разъярившись, как-нибудь отпереться от обвинений, но взлелеялась вина, и она опустила взгляд.

– Благо хоть твоего маленького разума хватило, чтобы к хорошим нелюдям податься!

– Да бабы дурной народ! – вторил ему вышедший на крылечко Бешка. – Шо ты на неё рычишь? Разума у неё не прибавится.

Теперь Майяри чувствовала себя не просто виноватой, а виноватой дурой. Но ведь она всё правильно делала, она заботилась, переживала за их жизни!

Обида всё равно не появилась.

– Майяри, плюнь на них, – весело посоветовал Викан. Он уже сидел в окружении осмелевших девок и радостно с ними перешучивался. Те его не понимали, но хохотали. – Выбери меня в сердешные.

– Мо̀зги сперва отрасти! – Бешка строго зыркнул на балагура.

Господин Ранхаш обеспокоенно завозился, но не проснулся. Шидай внимательно осмотрел сына и строго взглянул на Майяри.

– Обратно поедешь? – прямо спросил он.

– Я думаю, – уклончиво ответила девушка.

– Я начинаю бояться, когда ты думаешь.

– Майяри, возвращайся со мной, – не отступал Викан.

– Ты рожу сперва мужескую возымей! – Бешка даже вперёд выступил, закрывая собой Майяри.

– Да зачем мне мужеская рожа? – ничуть не обиделся Викан. – Тут красавицы говорят, что я как сама богиня. Вот отращу облако волос, как у неё, и совсем не отличить будет.

– Ах ты охальник! – возмутился Бешка.

– Викан! – сквозь зубы процедил Шидай и погрозил «племяннику» кулаком.

Но тот сам почему-то вздрогнул и резко обернулся. Лицо его удивлённо вытянулось, и мужчина растерянно заморгал. Только что ему показалось, что кто-то отвесил ему подзатыльник, а затем и вовсе добродушно потрепал по волосам.

Господин Ранхаш зашевелился, и Майяри повернула голову, чтобы взглянуть на него. И замерла, столкнувшись с жёлтыми глазами. Харен сонно осмотрел её лицо, слегка подался вперёд и, поцеловав её в губы, с удовлетворённым вздохом опять уткнулся в узкое плечо. Майяри оторопела, а девки захихикали и зашушукались.

– Смотри-смотри, Майярин сердешный!

– Болезный какой-то…

– Зато сурьёзный. Слышала, хозяйство у него бошущее. Изб целых три! И он зло из душ изымает, как сами болота!

– А тятенька, тятенька у него лекарка, как Майяри!

– Ишо нос воротит? Гордявая…

Майяри мрачно уставилась на торжествующего и злорадствующего господина Шидая.

– Эй, Шидай-госпожа, откушать не желаете? – окликнула лекаря Рыжжа.

Лицо того обескураженно вытянулось, и Майяри прыснула от смеха.

– Можно просто Шидай… – оборотень запнулся, подумал и решил не добавлять «уважаемая».

Глава 13. Решение

Господина Ранхаша всё же разбудили.

– Давай, сын, приходи в себя, – Шидай, присев перед Майяри на корточки, добродушно подёргал спящего оборотня за косу. – Спать хорошо, но есть тоже нужно.

Тот поморщился, ещё сильнее навалился на девушку – спина ныла уже просто безбожно, – но глаза всё же открыл.

Стол накрыли в доме Бешки, но вот съестное на него тащили со всей деревни. В избе стоял весёлый гвалт, и Майяри, которую вместе с сонным хареном посадили во главе стола, всё больше и больше подозрительно щурилась. Очень уж нарастающий шум напоминал ей праздничный. Только вот что праздновать собирались?

Уже сытый Викан, расположившись в углу избы с девками, продолжал веселиться в тёплой компании, а вот Ирриван от приглашения к столу отказываться не стал и теперь молча и серьёзно наворачивал кашу из абдарики с мясом. Малышка Яйлика сидела рядом с ним и, глядя на оборотня, тоже с аппетитом уписывала еду. Харен сперва вроде бы за угощение принялся без энтузиазма, но потом разохотился, сонная хмарь с него слетела, и мужчина уже с жадностью набросился на мясо под растроганным взглядом Рыжжи. Майяри даже позавидовала: она-то, помнится, к местному мясу без всякого доверия отнеслась.

– Ну давай крепенького за хорошесть, – Бешка из глиняного кувшинчика, только-только принесённого из погребка, налил себе и господину Шидаю что-то желтоватое.

Рыжжа сперва вроде зыркнула неодобрительно, но потом смягчилась. Мол, можно. И Майяри окончательно убедилась, что тут явно готовятся что-то праздновать. И она даже заподозрила что. Но не обиделась, только помрачнела и тяжело посмотрела на господина Шидая.

Лекарь пригубил «крепенькое» с осторожностью, удивлённо приподнял брови и сделал уже хороший глоток. Дверь хлопнула, внутрь заглянул Тошкан со своей сердешной. Сердешная сразу направилась к Рыжже, а мужик с интересом повёл носом и плюхнулся на лавку рядом с Бешкой. Тот с готовностью подвинул к нему стакан.

– Ох, Майяри, так это ж тот молодчик, которому ты ногу-то залечивала! – Тошкан, озарённый внезапным воспоминанием, с удивлением уставился на осунувшегося харена.

Взгляды всех тут же переместились на мрачную Майяри. Только садовники смотрели с удивлением, а взгляды господина Шидая и господина Ранхаша казались одинаково неодобрительными.

– Ну он, – нехотя подтвердила Майяри, тыкая в кашу ложкой.

– Так это ж самих богов провиденье! – охнул Тошкан. – А ты ишо лечить его не хотела.

Тут уж неодобрительный взгляд лекаря стал возмущённым.

– Что вы на меня так смотрите? Да, не хотела. Потому и рассказывать не стала, – мрачно буркнула девушка. – Тошкана благодарить надо. Если бы не он – прошла бы мимо. Тут он главный спаситель, я так… орудие в его руках.

– Да ты не слушай её, – мужик хохотнул и подмигнул харену. – Майяри – девка добрая, просто кочевряжистая. Прошла бы мимо, а потом с руганью возверталась бы и без моих понуканий!

Голос садовника был полон твёрдой уверенности, но вот сама Майяри её не разделяла. Она уже не раз проходила мимо чужих страданий. Если не видела глаз страдающего. Старалась не вмешиваться в чужие судьбы, но вот плохо у неё получалось.

И всё же хорошо, что она тогда поддалась на уговоры Тошкана и пошла посмотреть, что же произошло на болотах. Глаза её столкнулись с пристальным взглядом харена, но девушка не отвела взор. Мир стал бы хуже, если бы господин Ранхаш умер.

Поспешно запихнув в рот последнюю ложку каши, Майяри поднялась из-за стола.

– Я пойду на крылечко.

Харен тут же встал.

– Ты-то кудась? – Рыжжа строго посмотрела на гостя. – Ешь уж, никуда она не денется.

– Ты ужо не переживай, – поддержал сестру слегка захмелевший и ещё более подобревший Бешка. – За воротами селашники ходют, сердешатся, а Майяри их дюже опасаится.

Девушка даже вздрогнула, припомнив костлявую, будто бы высушенную тварь. Любоваться на то, как она «сердешится», ей точно не хотелось.

– Я присмотрю за ней, – со своего места поднялся Ирриван, и харен очень и очень неохотно опустился обратно.

Погодка совсем распалилась, и от земли уже сильнее тянулась дымка испаряющихся холодов. Из-за того, что снега̀ на болотной земле не задерживались, весна приходила в эти места рано. Холод продолжал висеть в воздухе, но от самой земли шло тепло, будто в её глубине тихо побулькивал котёл. Сидеть на крылечке с Майяри оборотень не стал и вместе со следующей за ним по пятам Яйликой отправился к оставшейся куче чурбаков. Девушка даже вздохнула от облегчения: сидеть под строгим взором незнакомого мужика ей не хотелось. Дверь за спиной опять хлопнула, и на ступеньки рядом опустился улыбающийся Викан.

– Ух, весна! – оборотень глубоко вдохнул и слегка поморщился от ощутимой и здесь болотной вони. – Странное местечко. Кто бы мог подумать, что здесь вообще кто-то постоянно живёт. Да ещё и… – Викан запнулся, силясь подобрать подходящее определение, – с таким странным взглядом на мир.

Добродушие жителей и их особое отношение к злу бросалось в глаза так же сильно, как и необыкновенная внешность. Для мира за пределами болот доброта гавалиимцев казалась сопряжённой с наивностью: так искренне верить, что болота обязательно накажут за зло и что после «наказания» уже ничего злого в тебе не останется и ты обречён быть добрым…

– Это особый мир, – отозвалась Майяри.

– И значимое место для тебя? – прищурился Викан. – Даже удивлён, что тебе есть куда вернуться. Ты уж извини, – оборотень усмехнулся, – но ты мне всегда казалась одинокой волчицей, которой никто и не нужен.

– И поэтому ты решил привязаться ко мне с помолвкой? – чуть-чуть повеселела Майяри. – Ну, был уверен, что я точно не соглашусь и ты останешься свободным.

Викан закусил губу и отвёл взгляд.

– Ну да, – не стал спорить он, только вот Майяри почему-то посетило ощущение, что ей соврали.

Допытываться, впрочем, она не стала и тоскливо взглянула на взявшегося за топор Ирривана. По деревне прокатился треск расколотого чурбака.

– Наш единственный птиц, – решил представить брата Викан. – В тётушку Клеклэа пошёл, она из орлиного клана. Из предгорий Сумеречных гор, кстати.

Разговор не вязался. У Майяри совершенно не было настроения болтать, а Викан в кои-то веки не мог найти тему для беседы.

– Милое местечко, – тоскливо выдавил он.

– Боюсь, если о нём узнают, то оно исчезнет, – голос девушки дрогнул.

Для неё мир гавалиимцев был особенно ценен. Она родилась и выросла в общине, где высшими моральными качествами считались выдержанность и готовность пожертвовать всем – даже пойти против своей совести – ради «семьи». Может быть, за стенами домов, в кругу самых-самых близких были и другие отношения. Об этом Майяри не знала, но она помнила доброту брата. Она сама была почти такой же, как и все в общине, разница состояла только в том, что она ненавидела тех, с кем жила, и в противовес им старалась быть другой. Но в действительности была такой же.

Более шести лет назад с гор спустилась обозлённая, всего боящаяся девушка. Только через два года она с опаской, но всё же начала принимать новые реалии жизни, в которых существовали люди, дающие добро просто так. Последующие годы обучения в школе смягчили её ещё больше. Но только жизнь на болотах показала ей, какой может быть настоящая доброта: когда никто не ищет у тебя недостатков, а имеющиеся пытаются оправдать.

Майяри не верила, что гавалиимцы смогут сохранить себя в большом мире. Их слишком мало, чтобы они могли защититься.

– Если кто-то узнает о существовании этого места, то больные, любопытные и жадные до наживы потянутся сюда, – прошептала Майяри. – Сейчас его защищают только боги и болота.

Викан удивлённо посмотрел на неё.

– Ты веришь, что боги защищают это место?

– Верю, – просто ответила девушка. – Но от пороков и злобы внешнего мира не защитят и они. Сады разорят раньше, чем они станут прежними.

– Сады?

– Ты не знаешь? – Майяри взглянула на слегка обескураженного Викана. – Есть же легенда про Гава-Лиимские сады.

– Вот легенды меня интересуют меньше всего, – весело улыбнулся парень. – А ты ещё и в легенды, оказывается, веришь?

– Раньше не верила, – девушка опять перевела взгляд на Ирривана. – Но теперь верю. Здесь во многое начинаешь верить. Согласно легендам, раньше на этом месте были прекрасные Гава-Лиимские сады. В эпоху Древних войн какой-то злой бог проклял их, затопил, населил страшными монстрами. Другие боги, создатели садов, смогли спасти эту землю и часть садовников. Это их потомки, – Майяри кивнула подбородком на деревню. – Многие тысячи лет они занимаются своей работой и восстанавливают сады. Как видишь, вполне успешно.

– Гава-Лиимские сады? – крылечко скрипнуло, и Майяри вздрогнула.

Сзади подошёл господин Шидай и с интересом посмотрел на девушку. Та ответила испуганным взглядом: лекаря она всё ещё боялась. Не верила, что так легко отделалась.

– Похоже на правду, – задумчиво протянул оборотень. – По крайней мере, многое объясняет.

– Ты о чём, дядя? – удивился Викан.

– Посмотри на девочку, – Шидай кивнул на Яйлику, которая, пыхтя, перетаскивала наколотые дрова к поленнице. – Согласно тем же легендам, боги Лавридая и Куадар собрали в своих садах представителей многих рас. Вроде бы даже боги, чьих созданий они посчитали непригодными для работы, обиделись на них. Возможно, среди собранных здесь народов были и замийцы.

Страх на лице Майяри сменился интересом.

– Они малочисленны, осторожны и предпочитают северные холода. Кто-то считает их разумными родственниками драконов, – лекарь хмыкнул. – Очень они уж горячи. И невероятно живучи. И кровь у них сильная. Только вот запомните, что какие-то виды орехов для них ядовиты. Я уж не помню какие. Убить не убьют, но массу неприятных моментов доставят, так что орехами не угощать, – строго посмотрев на Викана и Майяри, господин Шидай опять взглянул на Яйлику. – Вероятно, местные жители – потомки перемешавшихся между собой рас. Поэтому и выглядят так странно.

– Ну не только поэтому. Вам ещё не рассказывали, как болота выедают зло? – Майяри вопросительно приподняла брови.

– М-м-м?

– Чешуйчатая нога Бешки ему не родная. Родную какая-то тварь откусила. Эту же взяли от одного местного зверя и прирастили.

– Майяри, ты мне сейчас за ту шутку с жрецом отомстить решила? – Шидай ласково прищурился.

– О чём вы? Я не шучу. На руке Рыжжи кусок шкуры той же твари, у Тошкана вся спина чешуйчатая… Здесь опасно, травмы, можно сказать, неизбежны, так что почти у всех есть заёмные час…

– Да быть того не может! – Шидай возмущённо посмотрел на девушку.

– Не верите мне, спросите у Бешки, – та ничуть не обиделась. – Между прочим, мазь, которой я ногу харена мазала после лечения, – тоже местное изобретение.

Более ничего не спрашивая, лекарь заскочил в дом.

– Ты серьёзно? – Викан обескураженно взглянул на Майяри.

Та кивнула.

– И именно поэтому лучше никому не знать о существовании этого места. Как я уже сказала, сюда потянутся больные, любопытные и жадные до наживы. Садовников просто сомнут, сады затопчут, растения начнут вывозить, чтобы выращивать их на большой земле. Только вот свою лечебную силу травы и деревья тянут из здешней земли. Все местные чудеса скрыты в ней.