Вергельд

Тайсон Кертис

Вергельд

В вагоне было тихо. Я сидел, прислонившись спиной к холодной спинке скамьи, а мой взгляд был устремлен в потолок. По длинной лампе, источающей белый свет, ползла ленивая черная муха. Поезд слегка покачивался, играла негромкая музыка. Музыка навела на мысли о том, что иногда я и сам играл на гитаре в метро, иногда пел, но сейчас эти дни отзывались глухими воспоминаниями. Уже пару лет я не брал в руки гитару, не перебирал пальцами по тугим ее струнам, не чувствовал запаха лака и дерева. После поступления на работу в офис я вообще забросил музыку. На “нормальную” работу. Впрочем, жаловаться было особо не на что: у меня была квартира, деньги, еда, сухая и теплая кровать.

Внезапно лампы замигали, и вагон на несколько мгновений погрузился во тьму. Послышались чьи-то голоса, возмущенные и встревоженные, но когда стало снова светло, пассажиры замолкли и опустили уставшие взгляды в смартфоны, газеты и развороты книг. Но мои глаза выхватили нечто странное: прямо напротив меня сидел какой-то тип. Одежда у него была грязная, местами оборванная, его голову покрывал большой капюшон кофты, от одного кроссовка отваливалась подошва, словно нижняя челюсть крокодила. Поза его характеризовала полную расслабленность, но глаза выдавали напряжение. И устремлены они были прямо на меня. Мне тут же стало не по себе – может, я был с ним когда-то знаком? Почему он так смотрит, будто желает наброситься и располосовать мне лицо своими длинными и острыми ногтями? Кто это, черт возьми, такой и что ему от меня нужно? Я нервно схватился руками за поручень, желая убраться отсюда поскорее, уйти от этих пытливых, пронзительно-голубых глаз. Спасла меня остановка. Едва подземный поезд остановился, я тут же рванулся наружу, стараясь не смотреть на оборванца.

Домой я добрался практически бегом. И… словно в каком-то тумане. Боковым зрением я замечал вечерние фонари, мокрые после дождя дороги, в которых отражался свет неоновых вывесок магазинов, неторопливые автомобили. И, конечно же, здесь были и те, у кого своего дома не имелось. Я вздрогнул: когда-то я и сам так жил, без крыши над головой, зарабатывал тем, чем мог – песнями. “Ох, поскорее бы все же добраться домой…” – мелькнуло у меня в голове. Кстати, мысль была просто замечательная, и я незамедлительно начал приводить в исполнение это желание. Я зашагал быстрее, и вскоре впереди показались родные панельные дома, и в одном из них у меня была квартира.

Ужинал я в полном одиночестве, как и всегда. На кухне с потолка свисала такая же одинокая тусклая лампочка, окно закрывала одинокая старая шторина. Я задумчиво поскреб ложкой по тарелке. События, произошедшие со мной примерно час назад, пробудили многие воспоминания об уличной жизни и беспокойные мысли. И этот парень в метро. То, как он смотрел на меня, навевало не самые приятные мысли. Хотя я тщательно пытался себя утешить: “Может, он так денег просит. Сядет и будет пристально смотреть, пока не сжалишься…” Ненормальных в этом мире хватает, уж поверьте мне. Я тяжело вздохнул, сунул тарелку в кучу посуды в раковине – мол, завтра помою. Да только гора эта росла день ото дня, становясь все больше и страшнее. Благо, ума мне хватило заливать кастрюли и сковороды водой. Хотя что-то подсказывало, что это уже становится бесполезным. Однажды чистая посуда закончится, и тогда придется это как-то разбирать. А пока – нужно было помыться и лечь спать. В сон клонило неимоверно.

Следующим утром меня поднял будильник. Я с трудом разлепил веки и устремил сонный взгляд на запятнанный потолок, который когда-то был белым. Сил не было никаких. Кончиками пальцев я потер виски и зажмурился. Сегодня же выходной. Может, остаться дома, провести весь день в тихом и уже привычном одиночестве? – думал я, разглядывая стул, на спинке которого висела одежда. Нет. Не вариант. Еще один день в этих четырех ободранных стенах… будет сложно. Мои незамысловатые размышления прервал шум, доносящийся с кухни. Что-то упало и с грохотом покатилось по полу. Сердце у меня забилось чаще, и я как можно тише выполз из-под одеяла и, схватив то, что первым попалось под руку (это оказался ботинок), крадучись пошел на кухню. Укрывшись за дверным косяком, я постарался выровнять дыхание и прислушался. Вдруг мне просто почудилось? И я на взвинченных нервах за шум с кухни принял шум с улицы? Но тут до моих ушей донеслось слабое бормотание:

– Нет. Нет. И это тоже не подойдет. Ох, боги! Как такое вообще можно есть? – стук банок в холодильнике. В моем холодильнике. – Может, яиченцу пожарить, что ли? Или как там ее… яичницу! Вот. Ее и приготовим.

– Эй, ты! – рявкнул я, выходя из-за угла и очень угрожающе наставив ботинок на незнакомца. Или наоборот. Грязная одежда. Голубые глаза. Оборванец, увидев меня, тут же взвизгнул и едва не взлетел под потолок моей скромной кухоньки. – Ты… Убирайся отсюда!

– По-.. погоди. Я все объясню! – голос у него был высокий и на удивление приятный, что сильно контрастировало с его внешним видом.

– Либо ты выметаешься отсюда, либо я вызываю полицию, – я тяжело дышал.

Странный парень окинул меня критическим взглядом с босых ног до грязной головы. На пару секунд задержался на растянутом трико, но потом посмотрел прямо мне в глаза.

– Не сможешь ты их вызвать.

Я не удержался и запустил в него ботинок. Оборванец дернулся, но снаряд достиг своей цели и попал тому в плечо. Капюшон с его головы друг свалился, и я оторопел. Спутанные грязные волосы торчали во все стороны, на щеках бледные веснушки… или пятна грязи. А уши длиной с ладонь, на кончиках слегка закругленные. Как… как у эльфа. Тот обиженно потер плечо.

– Меткий какой… Может, все же выслушаешь?

– Т-ты… – я медленно осел на пол. Нет, тут не полицию нужно. А медиков. Вот только кому – мне или ему?

– Так уставился, будто длинных ушей никогда не видел. Хотя… Есть еще кое-что, – за его спиной что-то дернулось и опустилось. Хвост. С кисточкой на конце. Длинный и тонкий. – Вот так. Но не об этом я хотел поговорить. В общем… Я искал тебя несколько лет. И вот нашел.

– Но я тебя даже не знаю! – мой голос задрожал.

– Я тебя тоже не знаю, но теперь должен узнать, – он спокойно опустился на пол передо мной, подогнув ноги. Хвост лежал на полу, и кончик его слегка подрагивал. – Твой дед – Райан? Райан Рэд?

– Да, но…

– Отлично! Значит, твой отец – Сэм, а ты сам… Эдвард?

– Да.

– Хорошо. Я здесь, чтобы работать на тебя. Я должен выплатить тебе Вергельд.

– Чего?

Существо вздохнуло и закатило глаза. Внезапно он подался вперед, так, что я отпрянул назад, но все равно парень успел дотянуться до моих висков пальцами. Его ногти неприятно царапнули кожу, но возмутиться и прикрикнуть на него я не успел – у меня перед глазами возникла белая вспышка, и все вокруг потонуло в ярком свете. Ослепление длилось несколько секунд, но, наконец, что-то стало вырисовываться. И это были не очертания этого чудика, не моей кухни, а какого-то города. Очень светлого и безупречно чистого. Я обнаружил, что стою на обочине дороги, которая лентой убегала куда-то вдаль, виляя среди больших, но невысоких домов, каждый из которых выглядел как дорогой особняк. Возможно, что так оно и было. Мимо проходили люди… люди ли? Высокие, стройные, с белой, слегка поблескивающей в солнечных лучах кожей, светлыми волосами и длинными ушами.

– Это мой бывший дом. Альфхейм. Родина эльфов, – я покрутил головой: кухонный гость стоял позади меня и тоскливо взирал на прохожих.

– Они нас…

– Нет, не видят. Это прошлое. Воспоминание. Я думаю, когда ты сам своими глазами все увидишь, то поймешь.

Я не ответил. Из ближайшего дома, который стоял по ту сторону дороги вышли несколько человек.

– Это твой отец. А этот – мой, – он указал грязной рукой на высокого длинноволосого мужчину, который нес на руках младенца. – А это я.

Мой отец. Это и правда был он. Таким, каким я его запомнил по фотографиям из его молодости. Черные курчавые волосы, карие блестящие глаза, острый нос. Улыбался. Он выглядел таким счастливым, что у меня невольно защемило где-то в груди, ведь…

– Мой отец, Арлин, познакомился с твоим на Земле. Ваш мир называется Мидгардом.

– Но это же сказки.

– Отнюдь. Как видишь, нет. Арлин работал журналистом, и хотел написать целую серию статей про Мидгард, про людей и их жизнь… Он очень их любил. Поэтому отправился к вам. И так познакомился с Сэмом. А потом взял его сюда, показать наш мир. К тому моменту у него уже родился я, но… Ладно, неважно. В общем, сейчас мы в том дне, когда твой отец собрался покидать Альфхейм и вернуться домой. Проход отсюда находится далековато, и мой отец хотел подвезти твоего.

Я наблюдал за этой троицей и молча слушал этого несчастного. Арлин, держа на руках сына прошел к гаражу, открыл его и сел в стоявшую там машину. Сэм сел туда же. Они что-то бурно обсуждали и смеялись. Внезапно все поплыло и завертелось, и мы уже сидели на заднем сидении той машины. Справа в кресле сидел ребенок и грыз собственный хвост. Я уже успел заметить, что ни у Арлина, ни у проходивших мимо эльфов хвостов не было. А у него был. “Все же лучше пока об этом не спрашивать, как-то неприлично”, – подумал я.

– Чем займешься, когда вернешься домой, Сэм? – у эльфа был низкий, но красивый голос. И белоснежные ровные зубы.

– Ну, во-первых, съезжу куда-нибудь с Линдой. Я по ней уже скучаю. Я же и раньше бывал в поездках, даже подольше этой, но мне ни разу не приходилось посещать другие миры, Ал! А во-вторых, после того, как этот отпуск закончится, вернусь к работе. По бумажкам в офисе я тоже немного соскучился, представляешь?

– Представляю, – Арлин завел машину, и “мы” выехали из гаража. – А я буду с Ингой. И с Лейвом.

Они замолчали. Машина неслась на довольно большой скорости по практически пустому шоссе. Лейв. Вот, значит, как его зовут. Лейв-младенец вдруг заплакал.

– Сэм, посмотри, что… – договорить Арлин не успел. Внезапно в бок этой серебристой машины влетел гигантский грузовик. Я, словно и со стороны и при этом находясь внутри, видел, как сминается корпус, лопаются стекла, во все стороны летят осколки. Автомобиль, словно детская игрушка, полетел в сторону, переворачиваясь в воздухе. В грохоте слышались крики. Меня затрясло. В глазах у Лейва стояли слезы. Когда все закончилось, я увидел своего отца, лежащего на подушке безопасности. Голова Арлина была откинута под неестественным углом и исполосована осколками. Но ребенок… был абсолютно невредим. Он лежал в кресле, заходился в плаче, но его окружало странное синеватое свечение, словно защитная оболочка, от которой отскакивали кусочки стекла и все остальное. Похоже, только он один и выжил.

“Папа…” – мелькнуло у меня в голове, и мысль, будто камень, рухнула куда-то в пустоту, так и не найдя, за что зацепиться. Вот что с ним случилось. Я всю жизнь считал его пропавшим без вести, думал, может, он был пьющим бродягой, исчез навсегда. А он был тут. Все это время.

– Твоего отца похоронили рядом с моим. Эльфы запретили возвращать его в Мидгард, зная, что это вызовет слишком много вопросов, – нарушил молчание Лейв.

Я кивнул. Все вокруг начало меняться: исчезла машина, дорога, дома. Мы вдруг оказались внутри просторного помещения. В камине трещал огонь, а напротив стояли два кресла. В одном из них лежал уже знакомый ребенок. А в другом сидел грузный и пожилой эльф. Его длинные седые волосы закрывали глаза. Он сидел, согнувшись, и смотрел на пламя.

– Инга! – вдруг крикнул он. Ребенок заворочался. В комнату вбежала женщина. Я успел отметить, что уши у нее были самые обыкновенные, но из-под юбки было видно длинный коровий хвост. – Забери свое отродье. Он недостоин находиться в этой комнате… в этом доме… в Альфхейме!

– Но он же всего лишь ребенок, Ивгрид, – испуганно прошептала женщина, которую звали Инга. Она бережно взяла маленького Лейва на руки.

– Плевать! Он – не эльф! Не настоящий! Он уродец. Из-за него погиб мой сын и тот человек. Все из-за него!

– Ивгрид…

– Замолчи! Заткнись! Я не собираюсь слушать лепет глупой хульдры! Выметайтесь из этого дома. А он, – старик указа скрюченным бледным пальцем на младенца. – Выплатит семье того мидгардца Вергельд. Две тысячи монет, ни меньше, ни больше. Когда подрастет, разумеется. А потом он будет изгнан отсюда. Туда. И пускай разыщет его потомка. Будет работать на него.

Безумная улыбка перекосила лицо Ивгрида. Инга побледнела и попятилась, прижимая к себе сына. Я хотел было крикнуть Лейва, но меня снова ослепило вспышкой яркого света.

Кухня. Передо мной сидит Лейв, у него в глазах слезы. Но он говорит абсолютно серьезным и твердым голосом.

– Ивгрид исполнил свою угрозу, и на мне теперь… это проклятие. Но я нашел тебя, Эдвард, сын Сэма. И я должен работать на тебя.

– А… ладно… – я устало потер виски и отодвинулся от эльфа. – Но где ты будешь брать монеты?

– Сложно объяснить словами, но я могу показать.

Он достал откуда-то из куртки пустую стеклянную банку с золотистой крышкой.

– Дай мне какое-нибудь поручение. Любое. Например, что-нибудь вроде “Достань еды”.

– Ну, э-э-э, достань еды?

– Без проблем, – из все той же куртки Лейв выудил сверток. – Шаурму ешь?

– Конечно! – я взял сверток. Теплый. Вкусно пахнущий. – Где ты ее взял?…

– Купил. Перед тем, как прийти сюда. Ешь.

Я откусил кусок, хоть и с некоторой опаской. Мало ли. Но шаурма на вкус была просто восхитительна, поэтому я принялся жевать энергичнее, хоть иногда у меня изо рта вываливались маленькие кусочки и скатывались по голой груди на штаны.

– Фто дальфе? – спросил я, все еще жуя. По телу разливалось приятное тепло. Лейв молча указал на банку. Я перевел на нее взгляд и на несколько секунд замер. На ее дне лежала монета. Золотая монета. – Как?

– Я выполнил твое поручение. В общем… одна из двух тысяч есть… – он вздохнул.

– Так. Хорошо. После всего, что я увидел, я тебе верю. Тут сложно не поверить. Либо я свихнулся. Но это маловероятно, кхм. Мне нужно побыть одному и все это хорошо обдумать и переварить. А тебе, я так понимаю, жить негде? – Лейв кивнул. – Ладно, будешь спать на диване. А пока помойся. Ванная там, по правую сторону от выхода с кухни, – я махнул рукой. – Иди, иди. Полотенцем там вытрешься, так уж и быть.

Эльф подскочил, махнув хвостом и направился в ванную.

– Одежду сложи в корзину! – крикнул я ему вслед и тоже поднялся на ноги.

Доедая “завтрак”, я взял банку и вернулся в комнату, натянул футболку и лег на диван, который тут же просел подо мной, так что я охнул. Итак. Мой отец не пропал без вести, а погиб в автокатастрофе, пока ехал в машине с эльфом… и у меня в ванной теперь намывается эльф. Какой-то бред! Может, мне все это приснилось? Почудилось? Но шаурма выглядела очень реальной, да и завывания, лишь слабо похожие на пение, доносившиеся из ванной, тоже говорили о том, что все происходит по-настоящему. И банка эта… Единственная монета, лежавшая на дне, поблескивала в лучах утреннего солнца. Значит, у меня в доме живет эльф. Который должен мне денег. Я в шоке.

– Эээд! – раздался крик, как только дверь ванной приоткрылась. Я вскочил с дивана и подбежал к двери.

– Что? Ох… – Лейв стоял, завернувшись в полотенце. И я не мог его узнать: волосы его были белыми и пушистыми, как пух, и теперь торчали во все стороны. Кожа у него была такая же бледная, как и у его отца, да и хвост значительно посветлел, с щек исчезли грязные разводы и пыль.

– Если можно, то мне нужна одежда.

– Да, сейчас… – я вернулся в комнату и стал рыться в комоде. Наконец удалось найти более или менее чистые футболку и штаны. Я повертел штаны в руках и озадачился: куда он денет свой хвост? Хотя прикроется футболкой. Потом достал новое белье, которое присылали родственники на Рождество. Не так уж и жалко. Я вернулся и вручил парню одежду. – Держи.

Примерно через полчаса мы уже сидели на кухне и ели яичницу, которую Лейв на скорую руку приготовил из того, что так отчаянно старался найти у меня в холодильнике. Эльф очень быстро поглощал еду с тарелки, будто ел впервые за долгое время. Я же ел спокойнее, медленнее. И все же нужно было обсудить кое-что:

– Так. У меня еще есть вопрос к тебе. Как все же ты попал сюда, как залез?

– С помощью магии. Отпер дверь, прошел, все дела, – он пожал плечами, словно речь шла о покупке газеты.

– Магии?

– Ну да. Ты же сам видел тоже кое-что… За это меня тоже изгнали, потому что сейчас обладать магией в Альфхейме считается дурным тоном. Особенно пользоваться ею. Ну а мне без нее не выжить было. Но вот один нюанс: для выполнения твоих поручений мне ее использовать запрещается, так Ивгрид сказал. Я должен работать сам. И, знаешь…

– Что?

– У тебя тут не очень-то чисто.

– Ты что-то имеешь против?

– Нет, просто видно, что ты один. Совсем один. Без родных, без друзей. Много времени.

– Да. Тут ты прав, – я вздохнул. – Тогда, может, ты прибирешься?

– Хорошо.

– Когда поешь.

К моему большому удивлению, эльф достаточно быстро разобрался со своей едой и полез под раковину за новым мусорным мешком, сильно размахивая хвостом. Мои штаны висели на нем мешком, а в футболке, казалось, он сможет поместиться раза три. Наконец Лейв оттуда вылез и помахал мешком. Странный он, – подумал я. Но милый. В мешок он складывал обертки, фантики, бумажки, в общем, мусор, который я нередко бросал на полу. Из-за того, что кому-то приходится убирать за мной, я испытывал сильную неловкость, так что невольно поерзал на своем стуле, отводя взгляд от эльфа. Он собрал весь мусор, вымыл пол в кухне и уже принялся за гору посуды в раковине. Одежду закинули в стиральную машину, потому что без слез на нее смотреть было невозможно.

Я решил не мешать и ушел в комнату. В банке лежали три монеты. Я лег на кровать и не заметил, как уснул.

– Эд? – сон был прерван тихим шепотом.

– А? Чего тебе? – сонно пробормотал я. Так и не выспался.

– На кухне теперь идеально чисто. Я все отмыл.

– А… Спасибо, – я открыл глаза. Лейв сидел на полу, скрестив ноги. – Ты бы не сидел тут… грязно же.

– Могу и тут помыть.

– Отдохни хоть.

– Ну… как хочешь, – Лейв поднялся и пересел на диван.

– Чуть позже надо будет сходить в магазин за едой. И одежды тебе надо бы посмотреть, – я сел в кровати, свесив ноги.

– Да без проблем.

Честно говоря, мне было очень сложно понять, что он чувствует, о чем думает. Его лицо совершенно ничего не выражало. С того момента, как я увидел его на кухне, он ни разу не улыбнулся. Ни разу не выразил ни одной эмоции. Разве что, у него в глазах стояла какая-то тоска, которой я не мог пока понять. Эльф сцепил руки в замок и не сводил с меня своих голубых глаз.

– Что-то не так? – я нарушил тишину.

– Ты так не похож на них, – произнес Лейв.

– На кого?

– На эльфов, разумеется. Да, может, у тебя волосы и длинные, но они такие черные, как смоль. Большинство эльфов посчитали бы это изъяном. Как и это, – он качнул хвостом и вздохнул. – Тебе, наверное, интересно, откуда у меня хвост.

– Если честно, то да.

– Моя мать была хульдрой. Это такие “природные” существа с коровьими хвостами, которые всегда живут вдали от людей и других рас. Коров разводят. Волшебных. А мой отец – самый обычный эльф. Я не знаю, как они познакомились, но жить стали вместе, и вот. Такой я уж родился, и ничего с этим не поделать.

– Сочувствую.

– Да мне, в общем-то, даже нравится. Только штаны нормальные сложно подобрать, – на лице мелькнуло некое подобие то ли ухмылки, то ли улыбки. Хоть что-то. Я внезапно понял, что до появления этого эльфа моя жизнь была ну очень скучной и однообразной. А с ним даже веселее стало.

– Да уж. Ну, у меня специальных штанов нет, так что придется тебе пока так походить. В этих штанах.

– Надеюсь, не свалятся.

Я усмехнулся и прикрыл глаза. Завтра снова на работу. А вдруг все это всего лишь сон? Плод воображения? Послышался шорох и тихая возня: похоже, Лейв прилег на диван. Нет, не сон. Слишком странный и реалистичный одновременно. Моя слабая фантазия вряд ли на такое способна.

Оказалось, мы оба уснули. А когда солнце начало клониться к закату, проснулись. Я подумал, что раз уж эльф живет теперь со мной, с человеком, то надо бы знакомить его с нашей культурой. Хотя бы по чуть-чуть, потихоньку. Начать можно с фильма.

– Это пульт. Это кнопка включения. Тут можно менять громкость, переключать каналы, если нужно будет. Приставка включается здесь, – я вдохновенно рассказывал о приставке и телевизоре, о телевидении и каналах, а потом услышал весьма странный звук и обернулся. Лейв сидел на диване и, казалось, едва сдерживался, чтобы не засмеяться. – Ты чего?

– Я знаю, что такое телевизор, Эд! И телевидение, спутники, каналы – для меня все это не в новинку, – с насмешкой в голосе проговорил он, широко улыбаясь и обнажив белые зубы.

– А почему ты молчал? Я для кого тут распинался? – внезапно севшим голосом сказал я, глядя в голубые глаза, в которых плясали странные искорки.

– За тобой забавно наблюдать, когда ты думаешь, что я отсталый дикарь.

– Прости, – раздраженно бросил я, сев на диван рядом с ним так, что подушка провисла, и скрипнули пружинки. – Но фильм выберу я.

– Да пожалуйста, я все равно из вашего кинематографа ничего не знаю.

– Отлично, тогда смотрим «Властелин колец». Про эльфов, – я подмигнул, заметив, как у Лейва округлились глаза.

В следующие два с лишним часа я выслушивал периодические восклицания и риторические вопросы по типу «Да с чего они взяли, что эльфы бессмертны?», «Далеко не все эльфы умели стрелять из лука!» или «А Леголас очень крутой!» Но я понял, что фильм эльфу очень понравился. Было уже поздно, поэтому я лег спать, ведь завтра еще вставать с утра пораньше, а Лейв решил что-нибудь еще посмотреть и сказал, что ляжет позже. Главное, чтобы не слишком поздно, – подумал я. Засыпал я под шум криков и под мельтешение Брюса Уиллиса на экране.

***

Подобным образом проходили дни. Месяц, другой. Лейв прибирался в квартире, готовил еду, ходил в магазины. Монет в банке прибавлялось, там уже была внушительная горсть золотых. Также я подметил интересную особенность: за легкие поручения в банке появлялась одна монета, а за трудное дело – две-три, а то и больше. Еще я старался понять, почему эльф с такой радостью и усердием принимается за каждую новую работу. Неужели ему это и правда нравится? Или дело в другом? Пока было неясно, но мне действительно хотелось узнать ответы на свои вопросы. Я ходил на работу. За все то время, что эльф жил здесь, я почувствовал себя не одиноким. Может, мне не хватало именно его. Или банального общения и общества. Я стал слегка веселее, и это заметили даже в офисе. Одна девушка, Мэри Прис, она поздоровалась, увидев, что хожу я теперь не опустив уставший взгляд в каменный пол, а смотрю на людей вокруг и улыбаюсь. Было даже приятно: обычно я практически ни с кем не взаимодействовал, но и не подозревал, что внутренне словно разрушаюсь, медленно умирая от одиночества и тоски. Я стал чувствовать себя значительно лучше, и я даже радовался, что Лейв «свалился» мне на голову, а вернее, вломился ко мне на кухню в один выходной день. Радовался, что тот сильно изменил и разнообразил мою жизнь. Звучит классно, да? Оно и было таковым, пока однажды я не сорвался.

Был солнечный день. Такой ясной погоды я не видел давно, и солнечные лучи, ласкавшие лицо, очень радовали. Я шел, выпрямившись во весь рост, в наушниках музыка, чуть щурился и слабо улыбался. Я шел домой. Лейв обещал приготовить какой-то сюрприз, что тоже очень интриговало, и поэтому я торопился. Крыльцо, подъезд, лестничные пролеты. Исписанные и изрисованные стены, изжеванные жвачки на перилах, грязь, но я не обращал на это внимания. А вот и дверь. Поворот ключа, щелчок, прихожая. И тишина. Абсолютная. Я насторожился: никаких «привет», ничего.

– Лейв? Ты тут? – нет ответа. «Может, ушел в магазин или погулять пошел».

Я разулся и прошел в ванную помыть руки. Холодная вода освежила. После я пошел в комнату и застыл на пороге: эльф сидел на полу, понурив голову.

– Эй, что случилось? – я подошел ближе и замер еще раз. Перед Лейвом лежала гитара с отломанным грифом и порванными струнами. Моя гитара. Ее вид пробудил в моей памяти множество воспоминаний: вот я стою на улице под сильным дождем, волосы слиплись от воды, и сквозь шум капель слышно музыку и мой голос, который разносится по улице. Опомнившись, я выпрямился. Я спрятал эту гитару в шкаф, чтобы забыть о той жизни, чтобы больше не брать ее в руки. Но увидев ее снова…

– Зачем? – просипел я, чувствуя, что меня начинает трясти.

– Прости. Я убирался в шкафу и вытащил гитару, чтобы не мешала, а потом, когда возвращался, то запнулся о кучу одежды и упал на нее. И она сломалась. Я не хотел… Прости! – испуганным голосом оправдывался Лейв. Я смутно понимал, что это просто вещь, которая, к тому же, и не очень-то мне уже нужна, но с этой гитарой я многое прошел, и теперь видеть ее сломанной было невыносимо.