VESNA просила подождать

– Сыну какую-то хрень типа какой-то развивающей фигни абонементом на год, Юлька моя знает. А Михею деньги, он же мотоцикл новый себе брать собрался, вот и поучаствуем в покупке.

– Напиши, кому и сколько, я переведу, – согласился я.

К нам плюхнулся Дрозд и с загадочным видом выдал:

– Делаем ставки, господа, делаем ставки.

– Ну, что опять?

– Ден с новой познакомился. Сколько продержится?

– Марио, даже ставить не буду. Ты воняешь, она сбежит при первой встрече, – ору Дену.

– Не смешно, – тот скривил рожу.

Я встал, подошёл к нему, похлопал по плечу. Без обид.

Эта командировка прошла в штатном режиме, без сюрпризов, мы вернулись тем же составом, все целые, с руками и ногами.

В аэропорту в Москве иду, разговариваю с ребятами, шутим, и тут чувствую – смотрят на меня. Глаза поднимаю – Мара моя стоит. Хоть бы предупредила через Никольцева, что встречать будет! Такая радость волной поднялась, несётся ко мне моя девочка, запрыгнула на меня и целует, обнимает. Только ради одного этого момента стоит возвращаться домой.

Проснуться утром и к горячему телу прижаться, рукой по коже провести, лицом в волосы зарыться. Вот где счастье, в обычной жизни мы этого не понимаем. Обычные дни становятся слаще, эмоции и ощущения острее, после того, как вернёшься домой.

***

Обычная рутина. Обычные дни. Утро, ПП-питание, мой мурёнок в чулках, работа, спортзал, вечер, кровать, моя Мара, а в выходные – кино или плейстейшн. Пока однажды я не получаю звонок с незнакомого номера.

– Руслан Юрьевич Волков? – мужской незнакомый голос.

– Слушаю, – как раз из спортзала выхожу, кидаю сумку на заднее сидение машины.

– Надо встретиться и обсудить один вопрос.

Бл4, да кто это? Какие вопросы могут быть, да ещё и при личной встрече? Недоумеваю.

– Вы кто? – прямо в лоб, как-то не до игр и реверансов.

– Потапов моя фамилия. Имхоев. Это вам о чём-нибудь говорит, надеюсь.

Тааааак. Приехали. Быстро назначаю встречу завтра вечером на их территории и сбрасываю.

Имхоев. Бывший криминальный авторитет номер один, сейчас весь «белый» – владелец легального бизнеса и коммерческой недвижимости в центре города, все более или менее значимые объекты города принадлежат ему, налоги платит исправно, рабочие места даёт, благотворительностью занимается. Такой, король бубновый. Но все хорошо помнят девяностые, и с чего всё начиналось, и поэтому не расслабляются. Ну и что его величеству от меня надо?

Выкинул из головы эту информацию до завтрашнего вечера и поехал домой.

А вечером на следующий день сразу после работы я подъехал к гостинице «Grand Royal». Оставив машину на парковке, не спеша я двинулся к главному входу, заодно считывая, где стоят камеры, и кто из бойцов на месте. Это на случай худшего расклада. Ребят предупредил, меня пасут по датчику на телефоне.

Захожу вовнутрь, администратор с ресепшна подрывается и почти бежит передо мной, показывая, где меня ожидают. Конференц-зал. Она открывает передо мной дверь, и я оказываюсь в банке с пауками.

Люди Имхоева. Выглядят как побитые щенки. Рядом серьезные ребята, все в чёрном, сосредоточенные лица. Москва. Мне стало не по себе, и я напрягся. Что такого могло произойти, чтобы имхоевские шакалы сидели как послушные щенки? То, что в городе посторонние, я знаю, работа у меня такая. Как раз сейчас наши выясняют цели, с которыми явились охотники за головами. Хотя, нет, охотник только один, остальные похожи на чистильщиков.

Сцка, только в моем городе этого дерьма не хватало.

– Руслан Юрьевич, – я повернул голову, возле меня стоял Олег Потапов, правая рука Имхоева. Среднего роста мужичок с намечающимися залысинами, в дорогом костюме, в начищенных туфлях.

– Что надо? – я нахмурился, давая понять, что на встречу, я конечно, явился, но вот совсем не в восторге.

– Руслан Юрьевич, возможно, вы сможете помочь, – Потапов, подошёл ближе и дотронулся до моего плеча, – Коллеги ищут кое-кого.

И протягивает мне фотографию. Мары моей фотографию. Копна тёмных шикарных волос, таких длинных, что ягодицы закрывают, одежда простая, как будто из секонд хенда, девочка совсем, юная, глазастая, но точно она.

– Кто это? – в голове стучит «всё отрицай», интуиция, мать её.

– Думаю, вам виднее, – его тон даёт мне понять, что вся моя игра шита белыми нитками.

– Олег Владимирович, ребусами говорить не надо. Кто это и кому понадобилась? – начинаю наезд, не я придумал, что лучшая защита – это нападение.

– Я не знаю, а что знаю, сказать не могу, – безапелляционно.

Им нужна моя женщина. На кой черт? Что им от неё нужно?

5

Лифт плавно и бесшумно опускается вниз. А я стою и рассматриваю себя в отражении зеркала, поправляя выбившиеся из пучка волосы, не обращаю внимания на щебечущих между собой девчонок. Выйдя из здания бизнес-центра, мы прощаемся как обычно, и каждая идёт в своем направлении. Оглядываюсь по сторонам, пересекаю паркинг и, не торопясь, двигаюсь в сторону автобусной остановки. Остатки зимнего мороза совсем по-весеннему пощипывают нос и щеки, мне приходится натянуть капюшон худи и достать перчатки. Я поёжилась. Сумерки начинают сгущаться, я не планировала возвращаться домой так поздно, но сегодня нас немного задержали. Спортивную акробатику я открыла для себя три года назад, как раз перед знакомством с Русланом, когда искала что-то новое для поддержания скорости реакции и физической формы. Слишком многое в моей жизни зависит от скорости реакции.

Автобус подошёл почти полный, но я не стала ждать следующий и с трудом втиснулась в этот между каким-то малолеткой и крупной тёткой с широкими бедрами. Прикидывая, что у нас на ужин, вдруг вспоминаю, что закончились оливковое масло и овсяные отруби. Если бы я жила одна, то послала бы этот факт лесом и с легким чувством пофигизма поехала бы домой. Я пережила бы отсутствие на завтрак овсяноблина, и не заправленный оливковым маслом салат не был для меня концом света. Но Руслан. Нет, чтобы львёнок был добрый и довольный, его надо кормить по расписанию его ПП фигнёй. Тогда он счастливый и урчит как котёнок. За пару лет я уже как-то втянулась, но мой внутренний зверь иногда рычал и требовал вафельных трубочек с варёным сгущенным молоком. Запихнуть в себя пирожное вообще не проблема, могу купить и съесть без мук совести. Но вот не хочется запихивать. Хочется выложить эти трубочки на красивую тарелку, чтобы много, аж с горкой, налить себе сиротскую кружку с чаем, завернуться в плед и в любимом кресле под любимый сериал уничтожать, наслаждаясь вредными жирами и быстрыми углеводами. Хотя, во всём есть свои плюсы. Невозможность наслаждаться вредными сладостями с лихвой компенсирует возможность наслаждаться красивым телом моего мужчины, его силой и выносливостью. Но, в первую очередь, конечно, телом. Очень красивый. До сих пор, когда на него смотрю, у мне дыхание перехватывает. Детально рассмотрела я его только через месяц нашего общения, до этого как будто и не видела, вроде обычный, ничего особенного. А теперь вижу всё. И правильные черты лица, и широкие острые скулы, небольшой шрам на переносице, и глаза как бездна, в которую воронкой затягивает. Его образ сформировался в моём сознании в общих чертах с первых секунд, как я его увидела. Физически развитый, широкие плечи, рост выше среднего, квадратная челюсть, волосы средне-русые, глаза светлые, энергетически сильный, взгляд выдерживает, глаза не отводит. И чем ближе он мне становился, тем больше деталей я замечала. Шрам над верхней губой слева, неоднородная радужка глубокого темно-серого цвета, родинка на запястье. Незаметно я влюблялась отдельно в каждую деталь, а когда через некоторое время я объединила все эти детали вместе, дополнив с чертами характера, поняла, что люблю его настолько сильно, что чувство это больше меня, оно в меня не вмещается. Тогда вся моя жизнь заполнилась моей любовью, которой было так много. Могла ли я, составляя список, а затем вычеркивая один за другим кандидатов, предположить даже на секунду, что через несколько лет мне вдали от Руслана будет физически плохо, и я с нетерпением буду ждать, когда смогу прикоснуться к нему. С нетерпением, монотонно, день за днём, зачёркивая дни в календаре красным маркером.

Для того, чтобы зайти в супермаркет, мне пришлось выйти на одну остановку раньше. А потом произошла странная вещь. Чем ближе я подходила к дому, тем сильнее я начинала беспокоиться. Мной овладело какое-то сомнительное ощущение беды, ощущение опасности. Я физически чувствовала напряжение, тугой узел в животе, который поднимался к солнечному сплетению, мелкие волоски на теле встали дыбом.

Я увидела их сразу. Даже не успела подойти близко, едва только вывернула из-за угла соседнего дома. Черный Range Rover Sport с тонированными стеклами. Слишком крутая тачка даже для нашего района. А рядом с подъездом – старый знакомый, один раз его увидишь и никогда больше не забудешь.

Меня нашли. Это был вопрос времени, но в голове всё равно пронеслось, зачем так быстро, я ещё не готова. Не ври! Марта, только себе не ври. Врать себе – это последнее дело. Ты готовилась к этому последние три года, просчитывала варианты, прокручивала пути отступления. Ты же не тупая, чтобы поверить, что тебя не будут искать. Интересно, где я прокололась, если они на меня вышли.

Не останавливайся, только не останавливайся. Я пересекла детскую площадку соседнего дома по диагонали и с пакетом в руке, не торопясь, прошагала к дому, который стоял перпендикулярно нашему и соседнему. На детской площадке гуляли две мамочки с детьми, и я, не увеличивая скорость, спокойно прошла мимо, радуясь, что натянула капюшон. В целом, меня спасло то, что улица не была безлюдна, было какое-то движение, да и сумерки сыграли мне на руку – на меня просто не обратили внимания. Едва я скрылась за углом дома, меня начало колотить. Главное – не бежать, нельзя привлекать внимание, и я прошла с обычной средней скоростью через дворы ещё две автобусных остановки. Пока я шла, мысли скакали галопом, потому что дальше надо было идти по заранее подготовленному маршруту – банк, ячейка, хостел, поиск съемного жилья. Но банк уже закрыт. Только завтра утром, если мне повезёт и меня не перехватят, я смогу забрать деньги, заранее купленные документы и всё необходимое на первое время. Наличных денег с собой было немного, снимать с карты было уже опасно, и я опять благодарила удачу, что оплатила покупку в супермаркете наличными. Телефон я случайно забыла дома, так иногда у меня бывает, я даже думала вернуться, но решила, что обойдусь один день без Инстаграмма. Я не верю в случайности и совпадения, уж слишком хорошо всё сложилось.

Перебирая в памяти варианты, где провести ночь, чтобы не светить документами, я вспомнила о компьютерном клубе. Там можно было выкупить время за компьютером на всю ночь, геймеры этим активно пользовались. Ночью такие заведения работали только на выход, зайти туда было невозможно. Я тут же отправилась в ближайший, предварительно купив растворимый кофе и какую-то булку.

Так и прошла последняя ночь жизни Марии Евгеньевны Зайцевой, возрастом двадцати пяти лет, методиста районной библиотеки, преданной поклонницы спортивной акробатики, которая любила свою работу, вафельные трубочки с вареной сгущенкой и своего парня.

Вокруг меня кричали геймеры, рубились в «World of Tanks», «World of Warcraft», «Сounter-Strike». А я изучала карту, смотрела объявления об аренде квартир, расписания поездов и междугородних автобусов.

В девять утра четверга Маша Зайцева пришла в банк, выгребла в пакет содержимое ячейки, и после этого её больше никто не видел.

Я не стала далеко уходить от банка, зашла в первый же салон, где обслуживали без предварительной записи, и вышла оттуда обладательницей короткой рваной стрижки пикси.

Я быстро арендовала квартиру в хорошем районе с предоплатой за два месяца вперед и повышенным залогом, рассказав сказку, почему квартира мне нужна срочно. Супермаркет, краска для волос, и я жгучая брюнетка.

На выходе имеем – поиск светловолосой девочки со стрижкой каре без денег и связей с максимальной возможностью затеряться в малосемейках в нехорошем заводском районе на окраине, а по факту скрывается брюнетка с короткой стрижкой в одном из престижных районов города. Что ж, уже неплохо.

В глубине души я знала, что мне не выпутаться из этой истории живой. Все мои попытки скрыться и замести следы – это всего лишь ещё немного времени. Мне не выбраться. Меня может спасти только чудо. Моё чудо зовут Руслан Юрьевич Волков. Три года мы просыпались в ним одной постели, заботились друг о друге, делились друг с другом частью себя. И если в начале моего пути я отдавала себе отчет, что в случае необходимости, мне придётся привлечь его, то теперь я была уверена, что привлекать Руслана я ни за что не буду. Он мне дорог. Я люблю его. Я не хочу, чтобы с ним что-то случилось.

Что ж, если я им так мешаю, пусть попробуют меня убрать, но облегчать задачу я им не собираюсь.

6

Золотое летнее утро. Бабушка. Запах выпечки и солнечные лучи, в которых медленно кружат пылинки. Это мои первые детские воспоминая, которые я воспроизвожу в памяти. Пахнет вкусными ванильными булками и какао. Я с детства очень люблю какао, такой волшебный запах чего-то желанного. Бабушка меня всегда баловала.

Я помню себя в деревне. Помню, как носилась словно оголтелая по двору за курами в резиновых сапогах, целовала Пирата, цепного пса, в пёсью морду и заворачивала полосатого Ваську в пелёнку. А зимой мы с бабушкой рассматривали окна в узорах и рисовали горячими пальцами на морозных стёклах. Обязательно кружка теплого молока и сказка перед сном.

Моя мама была студенткой второго курса, когда я незапланированно ворвалась в её жизнь. Совсем юная, наивная и добрая. С моим отцом у них что-то не заладилось, они расстались ещё до моего рождения. Я его так ни разу и не видела, почему он принял решение не общаться со мной, я не знаю. Видимо маленькая девочка, родившись не вовремя, нарушила его тонкую душевную организацию. Я не могу знать, какая была бы моя жизнь, если бы мы с ним общались, возможно в ней было бы гораздо меньше боли, и все последующие события не сложились бы в одно слово из четырех букв, где первая буква «ж».

В общем, для того, чтобы мама могла продолжать учёбу, меня забрала к себе бабушка, которая жила в глухой сибирской деревне.

Самое яркое впечатление из раннего детства – это поле, большое и бескрайнее поле, упирающееся в облачное небо, с высокой тонкой травой, которую качает ветер, отчего она поёт, шепчет. И я бегу по этому морю травы, подняв руки вверх, и кричу от радости. Трава щекочет мои голые ноги, а я смеюсь от того, что мне хорошо.

На пятом курсе мама встретила любовь всей своей жизни, они поженились и почти сразу забрали меня к себе в город. Папа Саша, встретив нас с мамой с поезда, подарил мне куклу, посадил меня к себе на плечи, и мы пошли домой. Наверное, это была идеальная картинка – красивый молодой папа со мной на плечах и смеющаяся мама рядом в голубом платье в белый горох.

За всю мою жизнь с того самого момента нашей первой встречи папа ни разу не дал понять мне ни словом, ни поступком, что я не его дочь. С того самого момента, когда мы втроём встретились на железнодорожном вокзале, мы стали одной дружной семьёй. Самое памятное из того времени – субботнее утро. Я бегу босиком по коридору, линолеум холодит мои детские пяточки, в руках у меня журналы «Веселые картинки». Я забираюсь к спящим родителям в кровать, усаживаюсь между ними, накрывая ножки одеялом и рассматриваю страницы с картинками. А ещё помни санки, папу, бегущего впереди, и комки снега из-под его ног, летящие в меня. Через год папа удочерил меня. Так на свет появилась Марта Александровна Ковалевская.

Есть события и люди, которые делят твою жизнь на «до» и «после». В моей жизни это была она. Пищащий кулёк на большой двуспальной кровати, маленькие пальчики и беззубый рот. Моя Майя. Марта и Майя. У мамочки отличное чувство юмора, в семье была такая шутка, что теперь она просто должна родить сына и назвать его Апрель, тогда в нашем доме будет вся весна в полном составе.

Сестра – это был мой отдельный мир, она всегда улыбалась и смотрела на меня с обожанием. Маленький котенок с глазами в пол лица и ямочкой на подбородке. Часто, укладывая её спать, с ждала пока она засопит, и целовала её крохотную родинку на щеке возле уха, загадывала желание и верила, что оно непременно сбудется. Я не помню того, что я тогда желала, не помню ни одного загаданного желания, хотя тогда мне казалось это очень важным, зато я помню маленькое нежное ушко и крохотное коричневое пятнышко.

Я почти не помню то время, когда её у меня не было. Мне кажется, что в моей жизни всегда была она, с её любовью, желанием обнимать и целовать мои щёки. Моя маленькая девочка, которую, несмотря на запрет мамы, я тайком таскала на руках. В моей руке – её маленькая детская ладошка, и это навсегда. Сложно объяснить нашу связь с ней, я много раз наблюдала родных братьев и сестер, которые были настолько чужды друг другу, что могли не разговаривать и проводить время вместе. Всегда удивлялась, что так может быть. Мы с Майей дополняли друг друга, мы делили на двоих наши детские радости, обиды, боль, наказания. И если за проступок я лишалась конфеты, сестра отказывалась от своей и тоже оставалась без сладкого. Мы никогда не делили родителей, я не ревновала их к ней, возможно, потому что долгое время жила с бабушкой и привыкла жить автономно.

Когда у тебя много любви, то детство твое заполнено крошечными мелочами, которые составляют одно большое счастье.

– Я тебя целую в твой холодный носик, до свидания, киса, твой любимый пёсик, – целую Майю в носик-кнопку, и она хватает меня в ответ за щёки и хохочет.

Ей год, и я уезжаю к бабушке в деревню на лето. С тоской думаю, как буду скучать по моей сладкой девочке и её кудрявой голове. В деревне я стараюсь запомнить каждую деталь, каждый момент, и ежедневно вечером перед сном я составляю мой деревенский рассказ. Когда я возвращаюсь, то рассказываю Майе про Пирата, бабушкиных кошек, задиристого петуха, про поход за грибами, и про моё поле. Про то, как, когда она подрастёт, мы возьмёмся за руки и побежим босиком среди высокой травы, горланя песни.

– Киса, киса, – она целует мой холодный нос перед тем, как уехать к тётке на Байкал с папой. Ей три. И два пшеничных хвостика. А я остаюсь с мамой, потому что целый месяц готовлюсь к конкурсу с хором музыкальной школы. Я скучаю по моей девочке и каждый день прикладываю ладонь к прохладному стеклу окна нашей комнаты, мысленно представляя, что она проделывает то же самое после того, как я убираю руку, и мы опять сравниваем наши следы. Когда мама будет делать уборку, то опять будет ворчать, что всё стекло залапано.

Когда Майе было года три или четыре, её стали называть Пчёла в честь Пчёлки Майи из мультика. Мы росли, менялись наши интересы, круг общения, а она так и осталась Пчёлой.

Новогодняя ёлка с большими шарами и разноцветной гирляндой. Майя разбудит меня первого января в шесть утра, потому что не в силах больше ждать. Папа с мамой таинственно переглядывались накануне, и для делали интригующие намёки. Сгорая от нетерпения, сестра залезла ко мне в кровать, забралась под одеяло и начала шептать на ухо какие-то милые чепуховые словечки. Разлепив глаза, я как зомби проследовала за ней к ёлке. PlayStation 3. Проснулась моментально. А Майя таращила глаза, не понимая, что к чему. Потом после обеда мы пошли с ней на каток, и я сломала ногу. При родителях передвигалась по квартире я с трудом, но, когда они уходили на работу, я достаточно шустро бегала для девочки с гипсом. Целый месяц мы провели с Пчёлой, играя в компьютерные игры, запивая какао наши победы и поражения.

– Ну так не честно! Вот ты всегда выигрываешь! – Майюха дула губы.

– Я не специально! – оправдывалась я.

– Я знаю, но вот тоже хочу!

– Есть один секрет, – я подмигиваю ей.

– Какой? – её рот открыт буквой «о».

– Видела, под ёлкой ещё они лежали? – я указала ей на носки с оленем Санты, надетые на мои ноги, – Это специальные победные носки. «Оленьи носки».

Я стянула с ног носки и сестра начала шустро натягивать их. Я позволила её выиграть. И с тех пор мы тянули жребий, кто наденет носки сегодня. Мама увидела как-то раз этот момент, и на следующий день появилась вторая пара «оленьих носков», поэтому мы надевали их вместе и каждая надеялась, что именно её носки сработают сегодня.

Мы любили комиксы, верили в супер героев, и часто играли, изображая кого-либо из них. И мы всегда делились друг с другом суперсилой. Чаще всего после таких игр на моей кровати засыпала Женщина-кошка, а обнимал её Человек-паук.

«Осёл!» – я ору низким голосом Шрека. Это означает, что я Майюха перегнула палку и чего-то отчебучила. Ей шесть. Сегодня она, например, залезла ко мне в рюкзак, вытащила оттуда «валентинки» и составила план, по которому я начинаю дружить с одноклассником Владом. Единственная «валентинка» от мальчика. И та – благодарность, за списанную контрольную по математике. Обнимаю её, и мы хохочем над тем, что в следующий раз надо брать плату свиданием и звать мальчиков в парк, хоть мороженое поесть и на карусели покататься.

Крошечные мелочи моего большого счастья.

7

Когда мне было двенадцать, случился очередной экономический кризис и папу уволили с работы. Устроиться на новую у него не получалось, и мы жили на одну мамину зарплату. Финансовые дела семьи шли всё хуже и хуже. Разумеется, нам этого не говорили, эта тема не обсуждалась, но мы это чувствовали. Мама стала грустная и уставшая, перестала нарядно одеваться и носить украшения. Как-то в очередной раз делая уборку, я заглянула в её шкатулку – она была полупустая, тогда я поняла насколько плохи наши дела. Через три месяца, это было в январе, мама с папой сообщили мне и Майе, что они уезжают работать. В Испанию. А мы с сестрой уезжаем в деревню к бабушке. Позже, когда финансовые дела пойдут лучше, родители расплатятся с долгами и вернуться, мы опять будем жить все вместе. Мы с Пчёлой выли белугами, когда провожали их в аэропорту. Папа поднимал нас на руки по очереди и таскал вдоль стоек регистрации, рассказывая, как он нас любит и как тяжело ему с нами прощаться. Я хорошо помню последнюю ночь в нашем доме, притихшую сестру, и бабушку, укладывающую наши вещи. Утром мы уехали в глухую деревню, где до ближайшего города было почти сто километров.

***

– Ха, у тетки корову зовут Марта, – дружный ржач.

– Пани Ковалевская, – белобрысая белокожая как сдобная булка, девка потешалась надо мной.

Шестой класс. Середина третьей четверти. В деревне, где жила моя бабушка, была только начальная школа до четвёртого класса. Среднее звено и старшая школа были расположены в райцентре – селе за тридцать километров, и старенький школьный автобус начинал собирать детей из соседних деревень и сёл уже с семи часов утра.

В каком бы возрасте ты не приехал в деревню и сколько бы ты там потом не прожил, ты навсегда останешься для местных чужим, ты всегда будешь городским.

Одноклассники меня невзлюбили сразу, стоило мне переступить порог их класса. Я была молчаливая, и мою отстраненность они принимали за заносчивость.

Дети жестоки, а дети, которые видели мало хорошего в жизни, жестоки вдвойне. Мелкие пакости начались сразу же. Несколько раз у меня прятали портфель, потом высыпали тетрадки и учебники в снег, окунали мою шапку в унитаз. А ещё меня с первых же дней обзывали крысой. У меня были длинные густые волосы цвета горького шоколада, которые бабушка заплетала мне в тугую косу, и большие карие глаза, к тому же я была тощая с тонкой длинной шеей и острыми коленками. Внешность деревенских детей была схожая, они все были какие-то серые – русые волосы разных оттенков, светлые глаза разной тональности. Я отличалась от них настолько, что из всего класса глаза учителей невольно всегда останавливались на мне. И за это меня ненавидели ещё больше.

Я не умела жаловаться и просить помощи, да я и не была уверена, что после вмешательства классного руководителя дела бы мои пошли на лад и надо мной перестали бы издеваться. Моя жизнь в одно мгновение превратилась в ад. Я из любимого домашнего ребенка превратилась в изгоя, которого оставили родители и которого не принимали сверстники. Бабушке пожаловаться не могла, я не хотела расстраивать её, потому что она и так осталась одна присматривать за нами, к тому же постоянно беспокоилась о маме. Мне пришлось переживать весь этот кошмар одной, я часто думала, что это, может быть, просто плохой сон, сейчас я проснусь дома и всё будет как прежде. Я закрылась и замкнулась в себе, чувствовала себя ненужной и никчёмной, ни на что не способной, и для того, чтобы никого не расстраивать, я запретила себе плакать. Надо улыбаться, Марта.

Конец ознакомительного фрагмента.