Квест Академия. Магические ребусы

Если можно, яду или на худой конец капли пустырника. Не имеется? Тогда воздержимся.

– Ты всегда колдуешь на пьяную голову? – хмыкнула я, прикрывая дверь.

– Случалось пару раз.

– Поэтому ты мне платишь за уроки.

– Тогда, может, чаю? Он безалкогольный.

Невольно с подозрением покосилась на стол, где притулились грязные чашки, живо представила, как придется из них прихлебывать чаек, и поняла, что теперь седмицу не смогу смотреть в сторону заварки.

– Что за навязчивая идея меня напоить? – буркнула я.

– Пытаюсь выглядеть очаровательным.

Гостеприимство, конечно, приятно удивляло – никогда не заподозрила бы в первом придурке нашего потока хорошее воспитание, но, коль яда в меню не имелось, хотелось бы выйти из комнаты без тяжелого пищевого отравления.

– Если уберешь стол, то будешь вообще лучше всех, – кивнула я.

Уборка заняла не больше полуминуты. Все, что могло быть сдвинуто, было сдвинуто. Все, что не имело смысла двигать, например, тарелку с присохшим остатком какого-то фрукта, переместилось на подоконник. Последним штрихом скомканную постель накрыло стеганое одеяло.

Полтора часа спустя я была готова выхлебать весь алкоголь из холодильного ящика и даже неопознанную коричневую дрянь в подозрительной бутылке, лишь бы перестало мелко дергаться веко. А еще вывела новый закон мироустройства: если хочешь узнать, что творится в голове у человека, изучи его комнату. Официально заявляю, что в башке у Дживса была помойка и ни одной теоремы из базового курса высшей магии.

Бедняга сопел, страдал и выглядел глубоко несчастным человеком. Я снова и снова ловила себя на мысли, что пришибить его учебником и спрятать тело в сугробе – это не преступление, а высшая форма гуманизма. Добро в чистом виде! Могу поспорить, меня даже в суде оправдают. Жалко, он был выше среднего роста и по виду весьма тяжелый – нам с Тильдой своими силами до симпатичного сугроба никак не дотащить, а Бади застрял на каком-то постоялом дворе и понятия не имел, что я возжелала совершить благородный поступок и избавить Дживса от мучений.

– Слушай, гений, – не удержалась я от резкости, – ты за что платил своему столичному магистру, если даже основ толком не знаешь?

– Кто сказал, что я ему платил? – моргнул он.

– Ты.

– Да я просто расценки узнавал. Глянь: теперь правильно? – Он подвинул лист, и я вздохнула с облегчением. С теоретической частью справились, пришло время закрепить новые знания на практике.

– Перекрашивай в красный цвет, – дала высочайшее репетиторское соизволение начать колдовать по-настоящему.

– Ага.

Дживс размял шею и с серьезной миной принялся водить над каракулями раскрытыми ладонями. Неожиданно посреди листа начал надуваться пузырь.

– Ты что намагичил? – удивилась я.

Ученик убрал руки, а пузырь продолжал расти, словно бумага превратилась в каучук и теперь растягивалась.

– Ложись! – рявкнул бездарнейший из неофитов.

– Туда? – в ужасе ткнула я пальцем по направлению грязного половика, с начала осени не видевшего ни веника, ни заклятия чистоты. Да Дживсу придется меня повалить силой, чтобы я приложилась к этому пылесборнику!

Мгновением позже он свалил меня со стула. Мы с грохотом рухнули на пол. От удара перед глазами заплясали звездочки и что-то нехорошо хрустнуло в несчастном плече, уже пару раз травмированном в прошлом полугодии.

– Какого демона?! – взвизгнула я.

– Молчи, дура!

– Сам ты дура!

Он плюхнул ладонь мне на затылок и силой заставил опустить голову. Щека прижалась к жесткому ковровому ворсу, а взору открылась дивная картина пыльных завалов под кроватью.

– Не шевелись! Сейчас рванет!

В воцарившейся тишине прозвучал тихий хлопок, следом едва слышное шипение. Взрыва не случилось.

– Труп Дживса, да ты, блин, издеваешься! – ругнулась я, сбрасывая тяжелую руку.

И в этот острый момент дверь открылась и в комнату, как к себе домой, вошел Форстад. Он немедленно влип в невидимую лужу и выругался:

– Ты когда-нибудь уберешься в своем гадюшнике?!

Тут взгляд визитера остановился на нас, уютно лежащих в самом эпицентре этого самого гадюшника. Лицо окаменело, а в глазах вспыхнул нехороший огонек. По прошлому опыту знаю, если наедине с парнем я оказывалась в любой позе, кроме вертикальной, то Форстад непременно сочинял возмутительную гадость. В общем, судил о приличной девушке по себе!

– Я, похоже, не вовремя? – буравя меня ледяным взглядом, чрезвычайно мягким голосом проговорил Илай.

– Мы учили высшую магию! – в один голос выпалили мы с Дживсом и одновременно забарахтались, пытаясь подняться.

– Вижу. Не буду мешать, – нехорошо усмехнулся он и развернулся на пятках.

– Друг, ручку зажги! – крикнул ему в спину Дин.

Дверь с треском захлопнулась. Со стены, обнажив клочок каменной кладки, печально свесилась гравюра грудастой полуголой девицы.

– Зажги ручку?! – рявкнула я, вскакивая с половика. От резкого движения в голове нехорошо стрельнуло, а комната зашаталась. Пришлось схватиться за спинку стула, чтобы удержать равновесие.

– А что они тут ходят? – возмутился бездарь.

Стараясь сдержать крепкое слово, я на секунду прикрыла глаза, глубоко вздохнула и досчитала до шести, что в сложившихся обстоятельствах являлось подвигом, сравнимым со спасением мира.

– Попробуем еще разок? – Дин приземлил пятую точку на стул, потом опомнился и суетливо пересел на шаткий трехногий табурет.

– Слушай, труп Дживса, – проговорила я. – Отдай деньги за урок, и на этом закончим.

– На сегодня?

– Насовсем! Я не буду с тобой заниматься.

– А как мне готовиться? – не понял он.

– Найми Армаса!

– Я же для красного словца сказал про Армаса, – простонал Дживс.

– Значит, зубри по учебнику! Или вон, обратись к своему лучшему другу. Он неплохо знает высшую магию.

– Ты что-нибудь слышала о мужской гордости?

– Божечки, удивлена, что ты о ней слышал! – охнула я и протянула руку: – Мои соримы.

Некоторое время он разглядывал раскрытую, как на паперти, ладонь, перечеркнутую чернильным шрамом от самописного пера, шмыгнул носом.

– Ты знаешь, Ведьма… Мне завтра парни должны вернуть должок…

Судя по всему, о мужской гордости он слышал, возможно, даже не раз, но в себе, похоже, никогда не обнаруживал. У Форстада зашкаливала, Дживсу не хватало, им точно следовало по-дружески поделиться.

– И что?

– Возьми сегодня пятьдесят монет, а завтра отдам остальное.

Верхнее веко мелко и неприятно задергалось. Не произнося ни слова, я пересекла комнату, схватилась за ручку и… отчаянно выругалась, выплескивая накопленное за вечер раздражение. Ручка оказалась горячей! Форстад действительно ее зажег. В прямом смысле этого слова.

Глава 2

Кружок войны

На следующее утро из комнаты я выходила с опаской, почти уверенная, что в закутке увижу Дина Дживса с вкрадчивой улыбкой маньяка на физиономии. Ведь закон мироустройства по Анисе Эден гласил: если вечер закончился на грязном половике в комнате первостатейного придурка, то после завтрака жди самопроизвольное явление этого самого придурка под дверью. Он снова начнет умолять заняться с ним высшей магией, а в итоге повозит носом по загаженному коврику под ледяным взглядом своего лучшего друга. В довесок продемонстрирует красное исподнее, развешенное на спинке стула. И все совершенно бесплатно!

Вопреки дурным ожиданиям закуток оказался пуст, зато этаж содрогался от какофонии женских голосов:

– Извращуга! Зачем в открытую дверь подсматривал? Девочки, шваброй его! Шваброй!

На драки я насмотрелась еще в теткиной таверне, где каждый вечер убирала столы и подавала напитки. Неторопливо закрыла дверь на ключ, поправила на плече сумку с учебниками и деловито вышла в общий коридор, в центре которого толпились девицы и кого-то прижимали к недавно побеленной стене.

– Я не подсматривал, а мимо проходил! – провыл пойманный извращенец голосом Дживса.

Вынуждена с прискорбием заявить, что новый закон мироустройства по Анисе Эден действительно работает, как часики с магическим зарядом.

– А зачем остановился, мимо крокодил?! – размахивая домашней туфлей с острым каблуком и розовым пушистым помпоном, взвизгнула худенькая брюнетка в наспех накинутом халате (без помпонов). – Сидел на карачках и таращился в открытую дверь!

– Что еще за крокодил? Шнурок просто развязался! Дамы, не прижимайте меня к стене, она пачкается!

– Зовите смотрителя! – советовали те, кто не принимал активного участия в судилище пойманного маньяка.

Вообще, Дживс, конечно, самый отмороженный из всех известных мне придурков. Кто, спрашивается, потащится с утречка пораньше в женское крыло? В это время этаж похож на поле боя: благовоспитанные адептки, напрочь проспав завтрак, истерично собираются на лекции, ругаются из-за очереди в помывочные кабинки и тихо ненавидят экзальтированных девочек-жаворонков, порхающих по комнатам с радостными улыбками. К нам на этаж затесалась таких парочка, саму от их утренней жизнерадостности с души воротило.

С непроницаемым видом я прошагала мимо скандалистов. Староста направляла в грудь Дживсу швабру. На конце черенка потрескивали голубые искры какого-то заклятия. Понятия не имею, что именно она наколдовала, возможно, просто обманку, но именно угрожающая магия заставляла высокого парня цепенеть с видом кота, готового вскарабкаться на стену и повиснуть на лампе.

Естественно, преступник, ищущий пути к спасению, засек меня и жалобно промычал:

– Ведьма, помоги!

– Знакомый? – ощетинились активистки в борьбе за женскую честь и гордость.

– В первый раз вижу, – не сбавляя шага, уронила я.

– Я принес деньги за урок! – с отчаяньем выкрикнула жертва.

Тут же притормозив, я медленно обернулась и с нарочитым удивлением протянула:

– Дживс, ты ли это с утра пораньше кошмаришь приличных девушек?

– Не виноват я, она сама испугалась! – взвыло ходячее недоразумение в штанах. – Еще рогатой тапкой швырнула!

Одинокая домашняя туфелька с острым деревянным каблуком действительно валялась на полу. Вторую туфлю жертва утреннего маньяка нежно прижимала к груди.

– Ты же сказала, что не знаешь его, – с подозрением сощурилась староста.

– Всю жизнь мучаюсь утренними провалами в памяти, – нахально заявила я.

– Да отпусти ты его уже, – задергала ее за рукав поднявшая переполох хозяйка туфелек. – Пусть идет…

Все-таки в дурной молве есть свои преимущества. После случившейся в прошлом полугодии туалетной драки с Амандой-четыре сорима соседки по этажу меня откровенно побаивались.

Староста опустила швабру. Угрожающе трещащие голубоватые искры втянулись в деревянный черенок. Освобожденный Дживс перевел дыхание.

– Но я все равно пожалуюсь смотрителю! – проворчала она.

– Непременно, – согласилась я. – Заодно скажи, что в закутке кто-то своровал крюк от лампы, а то смотритель от меня прячется.

Просьба ни восторга, ни энтузиазма не вызвала. Девушка пожевала губами, подхватила швабру и, гордо фыркнув, удалилась в ближайшую комнату. Мстительницы начали расходиться.

– Тебя тут все боятся, – с уважением прошептал Дин, когда, как на прицепе, шагал за мной по коридору к открытым дверям женского крыла.

– Я над этим долго работала. Ты что-то говорил о деньгах?

– Отдам вечером, – пообещал он. – Сразу за два урока.

– За два? – От немыслимой наглости я едва не запуталась в собственных ногах и притормозила. – Позволь уточнить, что за второй урок и каким вечером?

– Мы в ответе за тех, кого приучили! – немедленно выпалил парень, понимая, что больше никто не собирается его готовить к экзамену.

– Приручили, – поправила я.

– Приучили, – покачал он головой. – От слова «учеба». Понимаешь? Игра слов такая…

– Ладно, гений изящной словесности, если ты не понимаешь намеков, спрошу по-другому. Во вчерашней фразе «я не буду с тобой заниматься» тебя ничего не насторожило? Ни капельки? – Я сложила щепоткой пальцы, пытаясь образно показать эту самую капельку.

– Да брось, Ведьма, хорошо ведь позанимались, – заканючил он.

– До того, как ты опрокинул меня на грязный половик, или после?

– Обещаю навести порядок! Клянусь, в комнате будет кристальная чистота! – Он прижал руку к груди, словно действительно давал торжественную клятву.

– Просто перейдем на предоплату.

– Это как?

– Нет денег, нет высшей магии. Утром деньги, вечером высшая магия. Мне продолжать, или ты понял общую мысль? И еще, Дживс…

– А?

– У тебя мантия в побелке.

– Демоны дери! – закономерно ругнулся он и пока изворачивался, чтобы кое-как отряхнуть одежду, я сбежала из общежития на занятия.

Первой лекцией в новом полугодии шла философия мироустройства у магистра Хилдиса, испоганившего мне красивый табель паршивым «хо-ро-шо» за экзамен. Он умудрился между слогами написать целых два минуса! Как вспомню, что Дживс-прилипала даже трех слов не промычал, а его незаслуженное «превосходно» украшал жирный восклицательный знак, так хочется заново взломать платную методичку и задаром раздать всему Дартмурту. От души надеюсь, что у магистра действительно еще одна такая имеется.

На занятие я почти опоздала, влетела в кабинет философии на последней минуте и едва не попятилась в коридор, неожиданно обнаружив за партами кучу девушек. В первое мгновение даже решила, что ошиблась аудиторией, но увидела на втором ряду Форстада. Он сидел в компании страшненькой блондинки, с которой мы вчера столкнулись на лестнице, пока я тщетно отбивалась от прилипалы Дживса. Ладно, зачем врать? Блондинка была недурна собой, даже чересчур недурна. А для первой лекции вообще выглядела преступно хорошо.

Кажется, вчера секретарь декана говорил что-то о совместных лекциях с факультетом общей магии, но он бормотал себе под нос, не поймешь: мантру читает или комментарии по расписанию выдает. Видимо, придется лицезреть бывшего парня в компании этой блондинки до конца полугодия. Если, конечно, я кого-нибудь из них не угрохаю еще на первом занятии.

Из вредности уселась ровнехонько перед парочкой. Пусть всю лекцию любуются на мой затылок! Не успела поерзать на стуле, как Форстад промурлыкал, не пытаясь скрыть иронии в голосе:

– Любимое место, Эден?

– Сам постеснялся сесть? – оглянувшись, мило улыбнулась я.

Место действительно было замечательное: с первой парты открывался превосходный вид на грифельную доску и преподавательскую кафедру. Сиди и разглядывай лощеную физиономию Хилдиса, сколько душеньке угодно. А еще в конце осени, не помню, в какой именно день, но, очевидно, получше, чем сегодняшний, Форстад усадил меня на этот самый стол и минут пятнадцать, путаясь в ученических мантиях, мы предавались умопомрачительным глупостям, совершенно недостойным этих самых мантий, и с остротой понимали, что в любой момент в кабинет философии могли заглянуть. Подозреваю, вышел бы славный скандал, и нас снова превратили бы в героев графического романа.

– Как вчерашний урок высшей магии? – спросил он.

– Как видишь, закончился.

– Дин остался доволен? – изогнул бровь Илай.

С ума сойти! Уверена, это самая длинная беседа из тех, что мы вели за последние два месяца!

– Ревнуешь? – Я с наслаждением проследила, как заледенели светлые глаза.

– Сомневаешься? – копируя мой тон, протянул он и нарочито небрежным жестом накрыл широкой ладонью пальчики соседки.

Клянусь, мы обе едва не скончались! Она от неожиданного счастья, я – от удушающей злости. Теперь мне было известно, что чувствует человек на пороге двойного убийства. Надо бы запастись лопатой на тот случай, если Форстад заведет настоящую подружку. Я буду искренне желать им счастья, закапывая обоих на каком-нибудь заброшенном кладбище…

В кабинет вальяжной походкой, никуда не торопясь и не следя за временем, вплыл довольный жизнью и, по всей вероятности, вкусным завтраком магистр Хилдис. Своим явлением он спас меня от ссылки в Рейнсвер за кровавую расправу над сыном высокопоставленного мага и приблудной блондинки, вообще не понимающей, в какой замес попала, просто пристроив пятую точку на стул возле моего бывшего парня.

Лекция началась. От обычного мироустройства предмет отличался лишь тем, что нам предстояло целое полугодие читать о постулатах кучу невнятных сочинений философов, чьи потемневшие от времени пыльные портреты рядком висели на выкрашенной стене кабинета.

– К сожалению, я не успел закончить методичку с лекциями по философии мироустройства, – объявил магистр. – Она будет готова только к следующему году и сильно облегчит жизнь вашим коллегам. А вам…

Просто придется жить с этим знанием и мечтать когда-нибудь в другой жизни ее взломать.

– Придется записать перечень рекомендованных к прочтению сочинений.

Ну и это тоже.

К концу занятия рука устала пополнять этот самый перечень с непроизносимыми названиями и в самописном пере начали заканчиваться чернила. Пожалуй, если весь список употребить внутрь (не съесть, конечно, а изучить), то у нормального человека, не страдающего никакими душевными болезнями, случится заворот мозгов.

– Друзья мои, подискутируем на тему, какие законы общества, помимо «не убей» и «не укради», стоило бы приравнять к постулатам, – предложил Хилдис и сложил руки на груди, ожидая оживленных обсуждений.

Народ замялся. В аудитории повисло настороженное молчание: кому не повезет первому шевельнуться и привлечь внимание магистра? На мой взгляд, требовать от адептов здравых рассуждений, когда одна половина группы левым глазом спала, а другая половина – правой ногой стояла в очереди за стаканчиком бодрящего напитка, отдаленно напоминающего кофе, являлось верхом издевательства.

Был бы Ботаник с нами, пришел бы от задания в восторг. Подозреваю, что он давно написал собственный философский трактат, просто до поры до времени стеснялся явить сочинение миру. Но Флемм бросил учебу, оставил команду обездоленной, а академию без умопомрачительных теорий о мироустройстве.

– Не заводи отношений с врагом ближнего своего, – в тишине проговорил Илай.

Простите?! Это был даже не булыжник, а осколок скалы, брошенный в мой огород. Я буквально услышала, как под весом каменной глыбы к рейнсверским демонам развалился хлипкий плетень. Как не дернуть глазом?

– Я придумала еще один постулат, – выпалила на одном дыхании. – Доверяй ближнему своему!

– Умные люди говорят: доверяй, но проверяй, – парировал Форстад.

– А еще умные люди искренне сочувствуют моральным калекам с проблемой доверия, – огрызнулась я.

– Моральным калекам? – вкрадчиво повторил он и очень чувствительно ткнул кончиком самописного пера мне между лопаток.

Подпрыгнув от неожиданности, я резко обернулась и встретилась с тем самым особенным взглядом светло-серых глаз, который был способен заморозить на лету ворон и бумажные птички-записки. От всей напряженной фигуры Илая исходил ледяной холод. Странно, что стол и блондинка, по какой-то мне совершенно не понятной причине прыснувшая в кулачок, не покрылись инеем.

– Кое-кто склонен верить тому, что увидел собственными глазами, – угрожающе высказался он. – И не раз.

– Кое-кому не мешает купить очки, потому что у него не только проблемы с доверием, но еще со зрением и восприятием окружающего мира! – разозлилась я, а блондинка захихикала. – Что смешного мы сказали?

– А? – встрепенулась она, кажется, догадываясь, что Ведьма Эден мысленно достала из чулана лопату и приготовилась прорубить могилу в промерзшей земле.

– Молодые люди, я рад, что вы приняли близко к сердцу мое предложение подискутировать, но какое отношение к постулатам имеет затронутая вами тема? – вставил несколько озадаченный Хилдис в возникшей острой паузе.

– К слову пришлось, – разрывая зрительный контакт, ответил за нас обоих Илай.

Я отвернулась, чувствуя себя ни больше ни меньше рейнсверской мандрагорой, готовой покусать любого, кто случайно или специально вторгнется в мое личное пространство.

– Господа адепты, не бойтесь высказываться! Сейчас живо обсуждается указ о полном запрете черной магии. Может быть, кто-то считает, что закон стоит приравнять к постулатам? – попытался приободрить аудиторию Хилдис, но песочные часы, отсчитывающие время занятия, рассыпались золотистыми искрами, и прозвенел переливчатый колокольчик. Лекция закончилась. Уверена, теперь все сломают головы, по какой причине Ведьма погрызлась с главным красавчиком нашего потока.

– Друзья мои! – остановил Хилдис поспешные сборы. – В конце учебной декады жду от вас эссе на тему новых постулатов.

Народ зашелся недовольным гудением: учиться толком не начали, а уже письменные задания получаем.

– Удачи в новом полугодии! – пожелал магистр напоследок.

– Эден! – рявкнул мне в спину Форстад. Доругаться, что ли, желал?

– Свали за грань! – Я выскочила из проклятущего кабинета, где мы когда-то с упоением целовались. Впрочем, еще задорно грызлись, выясняли отношения и даже расстались. Дурное, в общем, место. «Превосходно» за экзамен здесь точно не получишь. Надо бы достать храмовой водички и попрыскать углы.

Через пять минут я стояла в холле под доской объявлений, ежилась от сквозняка, налетающего каждый раз, когда открывались тяжелые высокие двери на улицу, и изучала новый список нашей команды. Могу с уверенностью заявить, что торгаш Хилди полностью прав: удача нам не помешает!

Джер Бади.

Матильда Юри.

Аниса Эден.

Дин Дживс…

Почтовый голубь оказался в нашей компании победителей! Видимо, меня настигло птичье проклятие. Я поморгала, надеясь, что имя само собой изменится. Не помогло. Со зрением у меня всегда был полный порядок, в отличие от Матильды, без очков не видящей дальше собственного носа. Впрочем, носа тоже не видящей.

Коэл Брокс.

А другое имя, оказывается, имелось. В отряде непримиримых друзей прибыло. С другой стороны, чему удивляться? Никто не позволит нам проходить проверочные испытания в квест-комнатах впятером. Особенно когда пятый – это сущая бездарность Дин Дживс! Божечки, как о нем подумаю, так сразу вспоминается грязный ковер и очень хочется почесаться.

Илай Форстад.

Перед мысленным взором вновь появилась каменная физиономия столичной принцессы, препарирующей меня острым как бритва взглядом и тонко намекающей на то, что ему изменили с Армасом.

Не колеблясь ни секунды, я вытащила из напоясной сумки самописное перо, встала на цыпочки и накорябала рядом с фамилией обидное «младший».

– Уверена, ты в курсе, что за порчу официальных приказов отправляют на отработку, – раздался за спиной ехидный голос Тильды.

– Это не порча, а восстановление справедливости, – буркнула я, закручивая колпачок пера.

– Слушай, борец за добро и справедливость, ты знакома с Броксом? – Подруга кивнула на список.

– В прошлом полугодии у нас не совпадали лекции, – покачала я головой.

– Спрошу у Бади, – решила она, будто молчун Качок действительно пустился бы в пространные размышления о новом составе команды. На слова Джер Бади был исключительно скуп и вряд ли за две седмицы превратился в невозможного болтуна. Подозреваю, максимум, что она добьется от него – это лаконичное «да» или категоричное «нет», без каких-то комментариев.

– Он приехал?

– И уже вкалывает в спортивном зале. Собираюсь с ним поздороваться. Думаю, он страшно соскучился.

– Вряд ли.

– Он просто об этом не знает, – хмыкнула Тильда.

Коридоры Дартмурта бурлили, воздух дрожал от какофонии голосов, а под высокими потолками мельтешили нервные птички-записки. Неудачливая бумажная летунья вмазалась в один из трех стягов факультетов, свисавших с потолка, и сверзилась Тильде на голову.

– И даже не к деньгам! – ругнулась подруга, суетливо поправляя скособоченные очки.

Между тем бумажный «гонец» встрепенулся, подскочил в воздух и принялся кружиться над нами. Стоило поднять руку, чтобы поймать записку, как она немедленно, словно издеваясь, взмыла к стягам и отлетела, подхваченная сквозняком. Возможно, отправитель рассчитывал, что получатель, задыхаясь от любопытства, начнет подпрыгивать и с азартом ловить ускользающее послание, как маленькая собачонка – бабочку.

– Ты ждешь писем? – уточнила я у подруги, рассматривая зарвавшееся письмецо.

– Не-а.

– Я тоже.

Щелчок пальцами, и птичка превратилась в растаявший без следа пепел.

– Мне пора на высшую магию, – начала прощаться я.

– С Дживсом? – уточнила Тильда, весь завтрак хохотавшая над моими жалкими потугами вбить в бездарность основы сложного предмета.

– С Армасом.

– Тогда почему к нам на полных парусах мчится Дин? – ухмыльнулась она.

Я даже оборачиваться не стала, сразу рванула к лестнице, рассчитывая затеряться в толпе, а не объяснять кошмару любого репетитора, что не собираюсь с ним заниматься. Особенно бесплатно.

Дживс нагнать меня не сумел, зато нашла новая бумажная птичка. И опять на высоте прыжка. Только я собралась развеять записку по ветру, в смысле по воздуху, как она вмазалась в арку и, мигом растеряв магию, упала прямиком в руки. Даже напрягаться не пришлось. На ходу развернув коротенькое послание, написанное кривоватым почерком с мелкими завитушками, я почувствовала, что от удивления брови поползли на лоб.