Убийство вслепую, или Обитель Душ

Зная, где хранятся справочники телефонов и адресов, он предоставил нам всю информацию о месте пребывания Аси. Ася сторожила квартиру родственников, уехавших на заработки. Мне неприятно и стыдно, что жизни Масика в этой книге уделяется мало внимания. Поверьте, она достойна большего. И как только я вернусь… Если вернусь… Конечно, и обязательно расскажу все поподробнее. Не хочется о доблестном и человечном «чужом» всуе. Все-таки это целая жизнь. И не моя. Да и не знаю! Захочет ли сам Масик? О себе могу врать и сколько угодно. А вот о других говорить правду разрешение необходимо.

Я так думаю…

Домой мы ехали в машине Сергея. Я смотрела на него и восхищалась.

– Умница ты наша! Шерлок прямо-таки Холмс! Вся надежда на тебя!

– А я, как же я? – шутя спросил Мотя.

– Ну и ты, конечно. Куда же без тебя?

Шишка подняла голову и лизнула в нос.

– Прости, прости, родная! И ты, безусловно. Самая, самая, самая главная! Честно!

Шиша меня лизнула.

Вот и дом! Мой милый дом! Перед подъездом стояла папина машина. Никогда еще этот грязный городской подъезд не доставлял мне столько визуального удовольствия. Все в нем было красиво и гармонично. Надписи в лифте уже не казались пошлыми, а разбитые лампы уже не унижали моего человеческого достоинства. Прежде чем унизить это самое достоинство, для начала его надо вернуть…

Папа был спокоен, чего не скажешь о Сергее.

– Ты один? Надеюсь, твоей чокнутой домработницы нет? Славно!

Она напоминает мне учительницу, и меня каждый раз гложет чувство вины за каждую выпитую мной рюмку. Водка есть? Доставай! – Скомандовал Сергей.

– Что-то не хочется! – вяло ответил Денис.

– Тебе, может, и не хочется! А мне – надо! – настаивал на своем следователь.

– У тебя есть домработница? – удивился Матвей.

– А что здесь такого? И вообще! Не домработница, а уборщица! Приходит три раза в неделю, когда мы уезжаем в отпуск или живем в загородном доме. Это сейчас Стас живет отдельно, а раньше мальчик нуждался в уходе.

– Не смотри на меня так! Я и так уже сумасшедшая! Да и работает она у нас меньше месяца.

Устав оправдываться за свою когда-то уютную жизнь, я решила, что пора обидеться. Это всегда мне помогало в реальной жизни. Сработало и на этот раз!

– Ну, ладно, ладно! Я только спросил!

Пока мы препирались друг с другом, мужчины уже сидели у журнального столика.

– За что пьем? – обреченно спросил Денис.

– Лед тронулся, слышишь? Тронулся! – И опрокинул стопку, как здрасти. – Пей! Твое кислое лицо мешает мне сосредоточиться.

Денис нехотя выпил и закашлялся. Не пошла.

– Все нормально, Денис! Все будет хорошо! В деле появились новые улики. Оправдаем Ядю! – И дружески похлопал папу по плечу.

– Врачи сказали, что если в течение первой недели не будет видимых улучшений, то прогноз неутешительный!

Сергей опустил глаза. В медицине он был слабоват. Затем, опрокинув вторую стопку, решительным тоном сказал:

– Не раскисай! На все, конечно, воля Божья, но и мы здесь не для красоты с тобой поставлены. Службу свою знаем! Пей, говорю!

Не подчиниться Сергею было невозможно! Денис выпил вторую, упал в кресло и обмяк.

– Вот так! А теперь слушай!

И он рассказал ему о новом уголовном деле. Об убийстве Аси Железняк, как выяснилось по паспорту.

– Носом чую. Одних рук дело! Ядя ни при чем! Дружище, хоть немного полегчало?

– Немного. Да, кстати, как там мой сын? Знаю, что еще глупый и зеленый, но все-таки… – поинтересовался папа.

– Ты же меня знаешь! Его задницу прикрывать не буду, коль заработает. Но и в обиду не дам. Наше старье любит поглумиться над молодыми. От этого дела я его отстранил. Он, получается, лицо заинтересованное. А в целом мальчишка неплохой! Толк будет! Правда, в последнее время невнимательный и рассеянный стал. Опаздывает. Не высыпается, что ли, с молодой подругой? Спрашиваю. Не слышит. Весь в себе, в своих мыслях. Мы его и так меньше стали загружать. Понимаем, что у парня проблемы с матерью.

Денис слушал очень внимательно, даже настороженно. Видно было, что у него в голове бродили свои мысли по этому поводу. Мужики молча выпили по одной. Потом еще по одной. И еще… Словом, Сергей усыпил папу в кресле. Сам тихо встал и ушел. Ему сия доза как слону дробина. А вот Дениса она спасла.

Папа уснул, и уснул крепко! В эти дни ему было не до сна. Он даже и не переодевался. Одни джинсы. Одна рубашка. Одни и те же синяки под глазами. Я залезла к нему на колени, а Шишка легла на мои руки. Он спал и не догадывался, что был придавлен всем своим счастьем.

– Сегодня я буду спать здесь! – констатировала я.

Матвей не возражал! На улице уже темнело, но было еще не поздно. Мы все устали за последние дни и нуждались в отдыхе. Тяжело объяснить усталость души. Это как туман. Есть весенний. Прозрачный, невесомый и легкий. А бывает осенний. Колючий, вязкий и мокрый от тяжести. В квартире постепенно темнело. Я не спала. Да и Матвей тоже. Одна Шиша храпела и поскуливала во сне. Наблюдая за бегающей во сне собакой, я вспомнила одно интересное высказывание: «Не спит лишь тот, в ком совесть не чиста». В эту ночь чистыми на совесть оказались папа и его любимая девочка. Собака Шишка.

Глава 11

– Здравствуйте. Мне бы услышать господина Жанна Перье, адвоката по наследству госпожи Железновой Аси Александровны.

Слава пытался дозвониться до адвоката и выяснить, насколько повезло погибшей.

– Простите, кто звонит? – ответил бархатный мужской голос.

– Забыл представиться. Чернов Вячеслав, оперуполномоченный по особо важным делам, беспокою вас в связи с убийством вашей клиентки Железновой Аси.

– Но у меня нет такой клиентки! Я в России по другим делам. – Голос с приятным акцентом замолчал, а потом добавил: – Где вы взяли мой телефон?

– Номер написан на вашей визитке. А визитка лежала…

Слава не стал распространяться о месте пребывания визитки. В трубке воцарилась гробовая тишина.

– Это был один раз. В отеле. Но я ни при чем! Я заплатил ей деньги и даже не спросил, как зовут, – оправдывался француз из Канады.

– Отлично! Проститутка покончила жизнь самоубийством от большой любви, – тихо и только для себя сказал Чернов и иронично добавил: – Сергей будет доволен!

– Вы хотите сказать, что она лежала в отеле три недели? О-ля-ля! – заохал канадский француз, представив себе сию картину.

– Какие три недели? – удивился следователь.

– Не знаю. Вы сами меня спросили, кому я давал…

– Мне надо с вами встретиться! Где вы находитесь?

– Мне снимают офис на набережной в деловом центре, комната 455.

– Ждите меня, я сейчас подъеду. – Слава переходил к решительным действиям.

В офисе было уютно и тепло. Атмосферу вряд ли можно назвать рабочей. Играла спокойная музыка и пахло кофе. Сам офис состоял из одной комнаты, коридора и туалета. Секретаря не было. Стоял письменный стол с компьютером, два кресла, журнальный столик, на котором лежали рекламные проспекты с турами по выдающимся местам великой Канады. И огромный фикус у окна.

За столом сидел средних лет мужчина в дорогом костюме, попивал кофе и одним пальцем тыкал по клавишам. На столе стояла фотография молодой женщины и двух детей дошкольного возраста.

– Добрый вечер. Не помешал? Я звонил, и мы договорились о встрече.

Перед тем как войти, Слава, естественно, постучал.

– Да, да! Пожалуйста! Только я сразу хочу признаться, – засуетился адвокат. – В моей практике это впервые. Я не виноват ни в чем!

Чернов искренне удивился.

– А я уж было испугался, что сплю. Господин Жанн Перье.

– Можно просто Жанн. Кофе хотите?

– Хорошо. Хочу. Господин Жанн, вас никто ни в чем не обвиняет. Я пришел к вам неофициально. Мне необходимо задать вам несколько вопросов. Это ваша визитка? – И следователь протянул адвокату карточку.

Жанн взял ее и подсунул под нос, как будто плохо видел или хотел понюхать.

– Да, совершенно точно! Она моя!

– Где и когда, а главное, кому вы оставили свои координаты в надежде, что вас вспомнят?

– Это всего-навсего визитная карточка, и вы понимаете, что я раздаю их часто. Помимо наследства, я рассматриваю и другие юридические вопросы, связывающие наши страны.

Слава посмотрел на журнальный столик с рекламацией.

– И это в том числе! – заметил Жанн. – Как юридическая консультация.

– Может, вам поможет эта фотография? – И Слава показал французу Асю.

– О-ля-ля! Какая красивая!

– Господин Жанн, ближе к теме.

– Да! То есть нет! Я ее не знаю.

– Так да или нет? – допытывался Слава.

– Нет, нет! Я бы ее запомнил! Русские такие…

Не дав ему развить мысль о талантах русских красавиц, Слава сунул ему под нос еще одну фотографию, опираясь на излюбленный фактор неожиданности.

– Кто это?

– Господин Волгин, – отчеканил адвокат.

В офисе повисла мертвая тишина. Первым ее нарушил Вячеслав.

– С этого момента поподробнее, – приказал он и, взяв в руки чашку со свежим магическим напитком, удобно уселся в мягкое кресло.

– Простите, господин Вячеслав, а что с моим клиентом? – поинтересовался адвокат.

– Убили.

– О-ля-ля! – запричитал он по-французски и сел в кресло напротив.

– Итак, господин Жанн Перье, с этого момента прошу вас быть предельно внимательным и как можно подробнее рассказать о причинах приезда в наш город.

Тон следователя был настолько строгим и серьезным, что с француза быстро слетел апломб неприкасаемого иностранца. Он выпрямился. Выражение его лица изменилось. Казалось, он целиком проникся серьезностью происходящего.

– Я Жанн Перье. Я проживаю на территории Канады и являюсь гражданином этой страны. Также я являюсь адвокатом и представляю юридические интересы господина Кудлая Остапа Остаповича. Его отец, Кудлай Остап Маркович, эмигрировал в Канаду с Украины во времена революции. Кудлай Остап Маркович является родным братом прадеду Алексея и Яди Кудлай Иммануилу Марковичу, который остался на родине. Будучи врачом, он не мог бросить родную Украину в разгар тифа. Несмотря на революцию и ее новый взгляд на интеллигенцию, да еще еврейскую, он с семьей остался на Украине. Врачебный долг перед народом был для него куда важнее, чем его собственная судьба. Спасая людей от тифа, Иммануил Маркович не смог спасти себя. Заразился и умер, оставив вдову и дочь Софью. Вот так просто. Хотя, судя по тому, что творилось в вашей стране, не думаю, что его ожидало счастливое будущее. Украинский еврей с дворянскими корнями…

Адвокат глубокомысленно замолчал. Сделал глоток кофе. Внимательно посмотрел на молодого человека, как будто хотел что-то добавить, но промолчал. Прошло несколько минут, прежде чем он продолжил.

– В Канаде его брат, Кудлай Остап Маркович, женился на Чернявской Елизавете Владимировне в 1939 году. Ему было 40 лет. В результате их брака в 1942 году появился на свет единственный сын, Кудлай Остап Остапович, чьим адвокатом я и являюсь. Он, в свою очередь, пережил родителей, трех жен и похоронил единственного сына и невестку. Всю жизнь Кудлай Остап Маркович не мог смириться с тем, что оставил брата в революционной Украине и не сумел уговорить его на выезд за границу. Он ждал его всю жизнь. Надеялся и верил. Но в душе знал, что брата давно нет в живых. Думал, что его расстреляли. Понимаете, он даже не знал, как умер его брат и когда! При жизни боялся, что своим желанием о встрече только навредит семье Иммануила. Умирая в 1969 году в возрасте 70 лет, наказал найти своих родственников на Украине и помочь им. Во времена перестройки Кудлай Остап Остапович (сын его) пытался отыскать родственников, но тщетно. Государству Российскому было опять не до его проблем. В семье Остапа Остаповича в последние годы не все было благополучно и вопрос о поиске родственников отошел на второй план. Сейчас ему семьдесят восемь. Он одинок и богат. Сына похоронил в 2001 году и начал вплотную заниматься поисками, заранее оформив завещание, в котором все свое состояние завещает прямым потомкам брата, Кудлай Иммануила Марковича. Естественно, основные условия завещания я смогу огласить только в присутствии наследников. Конечно, завещание написано более подробно и профессионально. Это его краткий смысл. Не буду вдаваться в родственные хитросплетения, скажу только, что Алексей Волгин и Ядя Богачевская и есть прямые наследники Кудлай Остапа Остаповича.

Адвокат замолчал. Слава тоже. Минута молчания продолжалась недолго.

Ее прервал сам Жанн.

– Я месяц назад приехал в Россию и оповестил Алексея о своем приезде. О наследстве он узнал здесь, а именно сидя на вашем месте, вот в этом самом кресле. Я не смог оповестить Ядю. Она с мужем была за границей. Разговаривая с Алексеем, я не называл размеры наследства, так как не имею на это права. Мы договорились с Алексеем, что дождемся приезда Яди и я оглашу завещание в присутствии представителей соответствующих органов. Как требуют того ваши и наши законы.

– Когда вы в последний раз виделись с Алексеем Волгиным?

– Как раз и хотел вам сказать, что это была не совсем встреча. Неделю назад он позвонил и молил о помощи. Я так и понял. О какой-то жизни и смерти. Попросил срочно приехать по его домашнему адресу. Мой друг, кстати, хороший русский адвокат, дал мне на время свою машину, и я поехал. Только у него дома я догадался, что он от меня хочет. Алексей настойчиво предлагал выпить с ним водки и поговорить. Водку я не пью. Только сухое вино, и то не с клиентами. Так что сразу перешли к разговору. Он поначалу мялся и намекал на какие-то проценты. А потом прямо сказал, чего хочет. В моей практике такое предложение впервые, господин Слава.

– Какое такое?

– Он предложил изменить завещание. А так как их благодетель стар и скоро умрет, то никто ничего не узнает. Он тихо выедет за границу, и там я получу свои проценты. А Яде и так на жизнь хватает. Размер процентов я боюсь вам называть. Мне такую сумму денег не платили никогда!

– Ну а вы?

– Молодой человек. Будь вы постарше, ваш вопрос я счел бы за оскорбление.

– Ради бога, простите, господин Жанн. И все же!

– Я – хороший адвокат. Богатые люди свои завещания пройдохам не доверяют.

А я свою репутацию много лет зарабатывал. Она дороже денег. Я отказался, молодой человек, отказался и сказал, что встретимся с ним только при оглашении завещания. Пять дней назад должна была вернуться Ядя Богачевская. Но я не могу с ней связаться. Ее городская квартира не отвечает и загородный дом тоже. Ни с ней, ни с господином Волгиным. А кстати, как погиб Алексей? Если это не тайна следствия.

– Не тайна. Зарезали.

– О-ля-ля! Кто?

– Ядя.

Француза перемкнуло, и не на одну минуту. Слава успел согреть очередную чашку кофе и выпить. Адвокат понемногу приходил в себя.

– Но как?

– Расследуем, господин…

– Можно Жанн, – перебил его канадский француз.

– Расследуем, Жанн.

– Она в тюрьме?

– В психушке.

Снова пауза… И снова глубокомысленное молчание. Жанн молча налил кофе и так же молча выпил.

– Да, кстати. Вы хорошо говорите на русском языке. Почти без акцента. – Слава вот уже пять минут вел светскую беседу на посторонние темы.

– Я ведь, батенька, тоже из эмигрантов. Вернее, их потомок. Только сначала во Францию, а уж когда я родился, перебрались в Канаду.

Французский канадец грустно умолк. Подошел к окну, положил лоб на стекло и застыл. О чем он думал, глядя на немытые, грязные, осенние, но такие родные улицы России? Неизвестно. Вячеслав не хотел мешать его мыслям. Человек не может быть частично русским. Русская кровь бурлит во всех поколениях эмигрантов. И они это чувствуют…

Глава 12

Все хорошее заканчивается быстро и неожиданно. Четвертая ночь промелькнула, как сон, как утренний туман. Слова напоминают песню, и это хороший признак. Впервые за то время, которое я нахожусь в чужом мире, мне хочется петь. Я в своем доме с папой, Шишкой и надежным другом. Хочется петь, но не поется. Не потому, что боюсь разбудить усталого, родного мужа. Просто хочу раствориться в тишине своего дома.

– Чаф, чаф, чаф!

Шишка лакала воду из папиной чашки, стоя на столе. Да так громко и смачно!

Папа убрал все ее плашки, и бедненькой собачке даже негде было попить водички. Раньше она себе такого не позволяла, но мало ли что было раньше. А сейчас ей показалось, что захотелось пить, и чашка с чаем соблазнила плутовку. Вряд ли она пила по-настоящему. Скорее, делала это инстинктивно, с собачьей жадностью и Шишкиной вредностью. Я веселилась, умилялась и радовалась, глядя на «живую» любимицу, чего не скажешь о Денисе. Проснувшись, первое, что он увидел, это начинающийся шторм в чашке с недопитым чаем. Любуясь Шишундрой, я не заметила, что он уже не спит, а пристально пялится на шевелящийся чай. Я бросилась за собачкой к столу, не обойдя своим задом соседнее кресло. От удара об меня оно отодвинулось сантиметров на сорок, а чашка, не давшись в руки, подлетела высоко над столом и упала на пол, застеленный белым ковролином. Вот сука, даже не разбилась для приличия. Мой ковролин! Мой белый ковролин! Моя мелкая мещанская сущность расстроилась. Тут такие дела, а я о шмотье? Папу, папу беречь надо, а то он плохо о своей голове подумает.

– Чаф, чаф, чаф.

– Что, опять? – Я стала искать глазами эту балованную собаку, но обозналась. – Мотя, душа моя, ты мне папу с ума сведешь! Нам двоим сразу никак нельзя. Хотя бы по очереди.

– Прости! Прости! Очень пить хотелось, а аквариум открытый стоял. Вот и соблазнился. Нам самостоятельно человеческими предметами быта пользоваться запрещено, – оправдывался Матвей. – Пить воду, наливая в посуду, нельзя. Вода не из нашего мира.

– Да фиг с ней, с посудой! Посмотрите, что вы с папой сделали!

Денис смотрел на аквариум не моргая. Затем медленно перевел взор на кресло и на грязное пятно у ножки стола. Через минуту его голова отправилась в обратном направлении. Мотя, я и Шиша стояли перед папой и следили за ней, как болельщики настольного тенниса за мячиком. Не знаю, как долго мы бы эти занимались, если бы не звонок телефона. Денис вздрогнул и проснулся.

– Да. Привет. Хорошо. Приеду, как только умоюсь. Сергей, спасибо! За что? За то, что веришь! Все, еду!

Папа набрал номер.

– Ты уже на месте? Отлично! Постарайся как можно быстрее сделать то, о чем я тебя просил. Я уважаю твои чувства, но это необходимо. Важны любые мелочи. Она не должна ни о чем догадаться. Будь осторожен!

Денис еще раз обвел взором квартиру, встряхнул головой, как Шишка после купания, махнул рукой и отправился в ванную комнату.

– Пронесло!

Матвей произнес вслух то, о чем подумала я.

– Мы поедем вместе с Денисом или у нас другие планы? – спросила я Мотю. – Мы должны узнать…

Не дослушав Мотю, я упала на пол и застонала.

– Мне плохо! Я задыхаюсь, Мотя! – орала я и извивалась, как угорь на сковородке.

Моя голая душа, сорвавшись с края обрыва, на котором балансировала последнее время лишь на одной ноге, неожиданно кинулась в пропасть, сшибая по пути все острые выступы. Ухватившись руками за свое горло в стремлении разодрать его и пропустить воздух внутрь, я пыталась дышать. Все было тщетно! Дышать я не могла! Невидимая сила сжимала мое горло. Все сильнее и сильнее.

– Я умираю! – из последних сил простонала я.

– Нет, нет! Этого не должно было случиться. Девочка, держись! – заорал Мотя и побежал в направлении ванной комнаты.

Шиша испугалась и спряталась под диван. Она тихо скулила и прятала мордочку в лапки. Моя нагая и лысая душа угасала. Свет тускнел. Звуки плавали в истерическом припадке. Голова кружилась. Тошнота подкатила к горлу. Образы любимых людей по очереди всплывали в памяти. Их четкое изображение резко менялось на размытую акварель. Денис… Стас… Матвей… Взявшись за руки, они, как полоумные, водили вокруг меня хоровод.

– Каравай, каравай! Кого хочешь выбирай!

– Меня, меня, меня! – умоляла я.

– Нет, она не достойна! Она бросила нас! Выкуп, выкуп, выкуп! – скандировали массы.

– Меня, меня, меня! – умоляла и выпрашивала я.

Толпа кружилась вокруг меня все быстрее и быстрее. Хохот, всеобщее веселье давили на каждую клеточку моего сознания. Когда же они меня выберут, когда? Еще этот свет, этот дурацкий свет! Выключите его, выключите! Голоса становились все громче, а изображение – все тусклее. Мой внутренний телевизор поломался…

– Пожалуйста!

– Спасибо!

– Все.

– Она была такой красивой! Пришла утром и долго смотрела на меня. Посмотрите, а я умею летать! Видите, у меня за спиной крылья? Потрогайте, я разрешаю! Мягкие, как у эльфа. Вот у Бани – жесткие! Бани плохой! Он жесткий! Мне не разрешают летать! Они боятся, что я улечу с феей. Она маленькая, как я, и глупая, думала, что я не заметил, что она розовая. А она розовая! Холодно. Уйди! Нет, стой! Скажи ему, чтобы не ломал крылья. Она летала вокруг меня. Она мешает тебе летать! Со мной, пошли со мной! Задуши! Она ждет! Не надо ломать, не надо! Хочу к ней, пусти! Я должен ее задушить! Должен! Она меня не возьмет к себе, если я этого не сделаю. Ты сломал его, сломал!

– Если бы не твой звонок, Ядю не спасли бы! Как ты это почувствовал? – спросил Сергей сидящего напротив Дениса.

– Сам не знаю! Со мной такое впервые! Я принимал душ. И вдруг почувствовал, что кто-то смотрит на меня. Я почувствовал, что ей плохо. Такое со мной впервые! Я срочно позвонил в больницу, чтобы проверили.

– Опоздай врач на минуту…

– Как ты думаешь, кто это был? – настороженно спросил Денис.

– Ты про свое видение?

– Нет! Про нападение на жену.

– Один из больных. Его пытаются допросить, но надежды на правду мало! Все твердит про розовую фею, которую встретил в лесу. Она обещала превратить его в эльфа, если он задушит ту, которая молчит. А сейчас вообще его лечащий врач запретила производить допрос из-за ухудшения психического состояния больного. Произошло обострение, и его перевели в отдельную палату. Буянит. У палаты Яди выставили охрану. Желание стать эльфом может повториться. Опрашивать больных пробовали. Не получается. Все сонные, как мухи. Чем их тут лечат? Медперсонал ничего нового не сказал, кроме охранника. Тот накануне видел иномарку красного цвета. Припарковалась на противоположной стороне улицы, а после переполоха с нападением исчезла. Говорит, что видел впервые. Все машины знает наперечет. Какие машины у врачей, а какие машины к больным приезжают. Эту машину видел впервые.

Денис как будто не слышал его слов. Даже не смотрел в его сторону.

– Кстати, с врачом этого психа тебе стоит переговорить самому. Интересная женщина. Она сейчас к нам подойдет.

В дверь тихо постучались, и на пороге появилась высокая, рыжеволосая, средних лет женщина. Правильные черты лица, покрытые незначительными морщинками, выдавали в ней бывшую красавицу. Хотя для настоящих красавиц слово «бывшая» не существует. Дорогая обувь, элегантный костюм, прелестный парфюм, низкий бархатный голос. А спокойная, усыпляющая манера общения подействовала на следователя Сергея Коробова, как сладкий гипноз удава на кролика. Как только она зашла в кабинет главного врача, Сергей вскочил и уступил ей место в мягком кресле. А когда она плавно присела на край и заложила ногу за ногу, обнажив круглые красивые колени с намеком на чулки, следователь даже забыл, зачем ее вызывал.

– Я слушаю вас! – сказала леди-врач, глядя на Дениса.

– Следователь Коробов Сергей Николаевич. Хотел бы задать вам несколько вопросов, – представился Сергей.

Ему не понравилось, что его присутствие не было замечено.

– Ах, простите! Я мало общалась с вашими структурами и не подозревала, что нынешние следователи так элегантны и спортивны.

Сладкий бальзам разливался по всей душе и телу Сергея. После подобных слов ему захотелось встать и расправить плечи. Вот она, награда за многие часы издевательства над самим собой.

– Что именно вас интересует! – леди-врач вернула его к работе.

– Нас интересует ваш пациент, который хотел задушить Ядю Богачевскую.

Кто его обнаружил в ее палате и что вы о нем можете сказать? Как вы можете объяснить его поступок? – мягким, непринужденным голосом начал допрос Сергей.

– Я его увидела, когда делала обход, а затем появилась медсестра. Мальчику двадцать пять лет.

– Ничего себе мальчик! – не сдержался от комментария Сергей.

– Его интеллектуальный уровень соответствует восьмилетнему возрасту. Он живет в сказочной стране и общается только с ее героями. У него давно не наблюдалось рецидива, и мы его считали тихим, безопасным. Я приношу глубочайшие извинения за непрофессионализм, допущенный в работе с данным пациентом. – Говоря это, она вежливо кивнула головой в сторону Дениса. – И обещаю впредь быть более внимательной.