Беседка на Волге (Часть III)

– А мы стараемся вести здоровую жизнь и не употреблять алкоголь… – я промолвил, совсем не обдумав эту версию. И меня перебили.

– Твоя жена, кажется, вчера заходила.

Молния раз ударила мне по коленям, я пошатнулся.

– Я еще удивился, почему сама пришла, а не Марта. Да к тому же вечером, когда свет совсем погас в доме, – он старался не выдавать, что знает о зависимости Лилички. Это было любезно с его стороны, только мне совсем не легче.

Я сглотнул слюну, и, кажется, весь мир услышал этот звук.

– Ты продал ей самогона? – дрожащим голосом я спросил.

– Совсем немножко…

– Сколько?

– Бутылку в полтора литра, – он явно не собирался врать. И не собирается благородно отказывать в спирте алкогольной зависящей женщине в трауре.

Я так многое хотел сказать, но вместо этого я вышел за калитку, подошел к нему. Коренастый лысеющий мужчина с лисьими глазами хмурил лоб, он ждал, ждал, что я скажу.

– У нее зависимость, не продавай ей больше. Пожалуйста.

– От чего же? Самогон у меня хороший, здесь больше никто такого не гонит, да и садов ни у кого нет, как у меня, – он хвастался умирающими яблонями, что гнили от старости. – Раз есть покупатель, значит, продам. Это же мой хлеб. Тем более неплохо платят.

– Сколько она заплатила за «полторушку»?

У Лилии не было денег, она не могла оплатить за бутылку, но могла взять из портфеля.

Он без слов достал из кармана блестящий предмет, больно мне знакомый круг на большом пальце Руслана. Это было наше обручальное кольцо. Я не знал, что сказать торговцу смертью моей жены.

– За сколько ты «полторушку» продаешь?

– Пять тыщ, – широко раскрыл свои искривленные пальцы рук.

– Может, пойдешь на встречу, Руслан? Отдашь мне обручальное кольцо, и я оплачу настоящую стоимость самогона?

Он убрал кольцо в карман и покачал головой. Стало светлее, рассвет преобладал над всем.

Я проснулась около восьми, хорошенько выспавшись. Туман легким одеялом накрыл деревню.

В гостиной на раскрытом диване спала Лилия, Аристарха не было в комнате, его кушетка аккуратна была собрана. Лилия спала крепко, а в воздухе пахло перегаром. Я себе внушила, что нет никакого запаха. Алкоголя в доме нет, Лилия не пила, значит, мне все кажется. Я пошла на кухню. Проходя мимо входной двери, застала Аристарха курящим на своем уже привычном месте.

– Ты у меня сигареты тыришь, Петрович?

Он оглянулся красными глазами. Нет, не заплаканными – усталыми. Аристарх смотрел все на тот же дом. А дом вдруг показался мне очень далеким. Из-за тумана, накрывшего крышу дома и верхушки деревьев, все казалось дальше чем есть.

– Я не справляюсь, Васильна. Она мне не по плечу, я не могу ее излечить, зря мы приехали.

Ничего не клеилось, и вдруг запах перегара в моей памяти все поставил на свои места.

Завтрак отменился.

На столе лежало золотое, как выяснилось, обручальное кольцо.

У окна стоял Аристарх, а за столом сидела Лилия. От неловкости я скрестила руки и забилась в угол, не издавая звука.

– Я жду твоего признания, Лилия, что ты алкоголичка, – тишина. – Признайся! – громко заорал Аристарх. Он сжимал кулаки, сдерживая еще больший гнев.

– Отстань от меня, – она закрыла лицо ладонью, ее засаленные волосы еще сильнее подчеркивали залысины. Ни следа не осталось от моей подруги Лилии. Это был совсем другой человек. Мой сломленный бамбук.

– Сколько раз я еще буду выкупать наше обручальное кольцо? Мне все надоело, ты не хочешь себе помогать. Признайся, что ты зависима.

– Я хочу домой, мне надо на могилу Миши. Отстаньте от меня. Он умер из-за нас, из-за меня. Я, я виновата, я могла его спасти и не пустить в армию, я его убила.

Она упала лицом на скатерть и била кулаком о стол. От каждого удара, обручальное кольцо попрыгивала. Так же сильно она била по гробу Миши на похоронах. Лилия упала на крышку гроба перед тем, как его пустили в землю, обняла в последний раз сына и била, била и била кулаком, пока та от удара не зашаталась. Я тогда отвернулась. Не помню, как ее оттащили, но сейчас в моих ушах звенел тот крик Лилии. Потом она опять сорвалась и вцепилась в гроб, не била больше, просто обняла и не отпускала, пока двое мужчин спешно гвозидили крышку

– Я больше виноват. Я его туда отправил. Но я же не пью.

Аристарх подошел к жене, его руки тянулись к ней, но он не осмелился ее трогать. Зачем? Она бы оттолкнула его.

– Ты не пьешь, потому что я пью. Кто-то из нас должен быть трезвым, – стол оглушал ее слова, придавая отдаленность голосу.

Наутро четвертого дня нас забрала моя дочь прямо в аэропорт, без остановок. И, как пассажир, я могла более расслабленно наблюдать за пейзажами, но мне было не до привычных видов.

Весь день и всю ночь мы с Аристархом поочередно дежурили, чтобы Лилия не убежала к Руслану, как пошло бы это ни звучало. А когда Лилия принимала душ, я стояла за шторкой, чтобы не допустить отчаянных поступков.

В аэропорту она прятала глаза и отчужденно обняла на прощание, мое сердце разорвалось, ей, хоть и стыдно за происшествие, но она не собирается в этом признаться.

В следующий раз я Лилию увидела спустя четыре с половиной года, когда она после полугодовой реабилитации вышла из наркологии. Я не знаю, как Аристарх справлялся все четыре года после Логовского. Он не отвечал на звонки и не перезванивал.

Только спустя время, когда мы с трезвой, постаревшей Лилией сидели на ее кухне, она рассказала, как каждый день доводила Аристарха, иногда специально, чтобы тот ушел от нее и оставил спокойно умереть в алкогольном угаре.

Те годы, когда я потеряла всякую связь с Вольцами, полностью ушла в дела Логовского. Занималась тем, что писала в районную администрацию о необходимости сделать одно или другое. Они и делали либо одно, либо другое. Только существенных перемен в состоянии деревни не получилось, кажется, совсем поздно. Даже позднее, чем никогда.

Конец

Дорогой читатель, спасибо, что уделил время и прочитал этот рассказ. Надеюсь, он тебе понравился. Поддержи пожалуйста автора, и напиши комментарий о своем впечатлении в приложении ЛитРес.