Инстинкт Убийцы. Книга 1

Фатима больше не в силах сдерживать улыбку, облегченно улыбнулась и кивнула.

– Тогда почему бы нам ни перейти на «ты»? – спросила она, – раз у нас так много общего: целый подвох.

– Напрасно иронизируешь, – улыбнулся Ян, – это не так уж мало. К тому же, у нас намного больше общего, чем мы догадываемся, я в этом уверен. Так что поддерживаю.

Дальше беседа снова потекла весело и непринужденно, Фатима опять смеялась и забывала обо всем. Даже о страхе и осторожности. В этот вечер для нее не существовало ничего, кроме огромных голубых глаз и белоснежной мальчишеской улыбки. Впервые в жизни она не хотела, чтобы время шло вперед, ведь она понимала, что ужин закончится, и они навсегда разойдутся, а ей никогда еще не было так хорошо. Она никогда не была счастлива по-настоящему, и поняла это только сейчас, когда попробовала первую маленькую порцию того, ради чего люди проживают жизнь и совершают самые безумные поступки.

Они говорили обо всем и ни о чем конкретно, узнавая друг друга по намекам и шуткам, по взглядам и жестам и действительно находили все больше и больше точек соприкосновения. Но как бы мило они ни улыбались друг другу, с какой бы теплотой ни смотрели, каждый из них чувствовал невидимый барьер, не подпускающий никого слишком близко. Ян чувствовал, что она держит дистанцию и восхищался ею все больше, Фатима старалась пробиться сквозь его защиту и не могла, и это привлекало ее еще сильнее. Они играли друг с другом, сами не подозревая, что это не игра.

– Знаешь, я бы точно решил, что это – судьба, – с улыбкой сказал Ян, когда они пили уже по третье чашке чая, обоим не хотелось уходить и оба понимали, что продолжения не будет, поэтому и старались потянуть время.

– Так почему не решишь? – спросила Фатима, ей уже стало грустно, она чувствовала, что вечер подходит к концу, и она больше не увидит Яна. Она чувствовала это, хотя не понимала, почему так уверена. Хотя за себя могла сказать точно: осторожность не позволит ей принять его приглашение, а профессия убивает – ха, ха, какая ирония! – все ее время.

– Я не верю в судьбу. – Просто сказал он, – я верю только в человека. Мы сами создаем свою судьбу. – Она удивленно подняла брови, – да-да, вот, например, взять наше знакомство. Я мог и не подойти к тебе и не пригласить за свой столик – всё, события пошли по другому руслу. Ты едешь в город, а я ужинаю и ухожу. Или взять тебя, ты ведь могла и отказаться и поехать в город. Но ты согласилась, и мы сами выбрали свою судьбу.

– Ты думаешь, я – твоя судьба? – тихо спросила Фатима, с некоторой долей вызова в голосе.

– Да, – серьезно кивнул Ян, – и этот суп – моя судьба, и чай и все, что было сегодня – моя судьба. Не надо относиться к этому так масштабно, всё, что окружает меня – всё это моя судьба на этот миг. А дальше – то, что я выберу сам.

– Интересная теория, – заметила Фатима, склоняясь над чашкой. Вот опять, подумала она, его подвох так и рвется наружу. – Только я вот убедилась, что судьба есть. Например, существует такое явление как «не судьба» – что человек ни делает, ничего не получается, хоть тресни. А бывает, человек даже не думает о чем-то, а оно все равно его находит, как он ни отбрыкивается, как ни старается убежать. Это моя теория.

Ян помолчал, а потом заключил, пожав плечами:

– А может, мы оба правы? Может просто у каждого человека свое устройство мира, потому что каждый из нас живет в своем мире, где все такое же индивидуальное и неповторимое, как и сама душа каждого человека?

– Возможно, ты и прав, – задумчиво сказала Фатима, с каждой секундой он поражал ее все больше, и с каждой секундой она все яснее чувствовала как теряет его. – Не будем спорить, этот спор не имеет смысла. Давай поговорим о другом.

Он снова улыбнулся своей очаровательной улыбкой школьного шалопая:

– О погоде? Знаешь, я где-то прочитал, что когда людям не о чем говорить, они говорят о погоде. Честно сказать, никогда этого не понимал. Если людям не о чем говорить, тогда зачем им вообще разговаривать? Глупо, правда?

Фатима, смеясь, согласилась, уверенная в том, что сейчас он встанет и уйдет, но этого не произошло. Он продолжал болтать, направляя разговор снова в легкое и непринужденное русло. Она все ждала, когда же он спросит, что она делает в Москве, любой бы спросил, но Ян так и не задал ей ни одного вопроса касательно ее жизни. Он не спросил, чем она занимается, кто ее родители, есть ли жених и т.д. и т.п. И это тоже удивило и порадовало ее, поэтому она тоже ни разу не зада ему ни одного вопроса о нем, хотя ей очень хотелось узнать побольше об этом необычном человеке с глубокими глазами и совершенно мальчишеской улыбкой.

Когда стрелка на часах в холле подошла к 11, и сидеть дольше было просто неприлично, Ян неожиданно – она поняла, что спонтанность весьма существенная часть его характера – встал и совершенно без вопросительных интонаций произнес:

– В тебя уже тоже больше не лезет чай, как и в меня. Пошли.

– Куда? – удивилась Фатима, однако встала из-за стола.

– Хочу тебе кое-что подарить.

Сигнал тревоги заработал в ее голове с неожиданной силой, она враз напряглась, с глаз наконец-то упала пелена, а мышцы стали наливаться силой. Хочешь поиграть, подумала она, снова из домашней кошечки превращаясь в хищницу, что ж, давай поиграем.

– Мне? С какой стати? Мы ведь всего три часа знакомы.

– Не три, а три с половиной, – серьезно поправил он, осторожно беря ее за руку. – Это существенно меняет дело.

– Ах, ну если так… – она развела руками, как бы говоря, что понимает.

– Только так, – опять совершенно серьезно сказал он, но в глаза плясали чертики, – ты еще не знаешь, что я всегда дарю людям подарки после трех с половиной часов знакомства. Это мое правило, понимаешь, не три, а только три с половиной. Вот если бы мы попрощались после трех часов и 29 минут, я бы сказа тебе «до свидания» и спокойно пошел к себе в номер. А теперь, извини, не могу.

Фатима снова рассмеялась, даже не смотря на мобилизованное состояние. Умеет он разрушать оборону, мелькнула мысль, интересно, он хоть сам об этом знает? Они вышли из ресторана под руку, и впервые в жизни, ей приятно было идти с мужчиной, ей хотелось, чтобы на них смотрели, чтобы все видели, что она с ним. Он оплатил счет, и она весело подумала, что если вдруг останется без средств к существованию, уж с голоду точно не умрет. По крайней мере, пока красота и шарм при ней. Весело смеясь, они прошли через холл к лифтам.

– Куда ты меня ведешь? – нетерпеливо спрашивала она, но Ян молчал, как партизан, только улыбаясь и загадочно глядя на нее.

Ситуация нравилась ей все меньше, инстинкты уже не просто кричали в ее голове, нет они вопили, требуя, чтобы она свернула этому «Казанове» шею где-нибудь в тихом месте или выпустила кишки, но сначала узнала, на кого он работает, чтобы послать потом его хозяину какую-нибудь часть тела в подарок.

Однако она шла, успокаивая себя тем, что в любой момент сможет отправить его на тот свет, она просто еще понаблюдает и посмотрит, а вдруг она ошибается, и он простой человек? Что тогда? Не строй из себя святошу, холодно произнес голос в ее голове, ты столько раз убивала случайных людей и ни разу не морочила себе голову такими мыслями, так что не делай мозги! Да, убивала, но они для меня ничего не значили, возразила она, они ведь были просто баранами из стада, а он – личность. А это уже убийство себе подобного, на это всегда сложно пойти.

О-о, протянул голос, так ты нашла свою вторую половинку? Поздравляю, можешь распрощаться со своей блистательной карьерой и получить абонемент в клуб «Мыльных опер», он же «Клуб домохозяек, толстых задниц, сопливых детей и разбитых жизней». Ты сама идешь к тому, от чего шарахалась всю жизнь. Может, будет даже лучше, если он убьет тебя, это хотя бы избавит тебя от позора. Дура. Перед этим аргументом она не смогла устоять.

– Слушай, я не люблю сюрпризы, – неожиданно резко сказала она, – и не принимаю подарки от незнакомцев, так что, либо ты скажешь, куда мы едем, либо я иду к себе.

– Боишься, что я – маньяк? – он поднял руки, – обыщи меня. Ну, не стесняйся, а вдруг у меня пистолет или нож под рубашкой?

– Ты псих. – Со злостью сказала Фатима, меньше всего она хотела такого завершения вечера.

– Нет, это ты не в себе, – холодно сказал он, – не у меня обнаружилась мания преследования.

Она промолчала. Они были в лифте вдвоем, и он ехал просто ужасающе медленно.

– Хорошо, я знаю выход, – сказал Ян после недолгого молчания. – Для таких, как ты, тоже находятся решения.

И он нажал кнопку «стоп», а потом сразу же кнопку с цифрой 1. То, что он сделал это так быстро, спасло ему жизнь, хотя он об этом даже не догадывался. Замешкайся он хоть на секунду, Фатима без раздумий бросилась бы на него и прикончила, прежде чем он успел бы оправдаться. Она была как натянутая струна. Через несколько секунд лифт остановился, так как успел доехать только до 3-го этажа, двери поползли в разные стороны, и перед ними снова был холл.

– Пошли, – Ян взял ее за руку и вывел из лифта, – сейчас успокоим твой расшатанный разум.

– Почему ты разговариваешь со мной в таком тоне? – резко спросила Фатима, он не просто злил, он уже бесил ее, чего тоже раньше не случалось. – Я тебе не уличная девка…

– А я и не дарю уличным девкам подарки, – перебил он, – ну вот, пришли.

Фатима заметила, что они оказались прямо перед стойкой администратора, и один оставшийся в ночную смену молодой человек удивленно смотрел на них.

– Могу я помочь? – удивленно спросил он, переводя взгляд то на Фатиму со сверкающими от злости глазами, то на Яна, с явным трудом держащего себя в руках.

– Да, вы и не представляете, как поможете мне, – объявил Ян, – у вас ведь есть телефон, так? – администратор кивнул, – так вот, если эта дама, – он отошел в сторону, давая возможность парню рассмотреть и запомнить Фатиму, – не вернется сюда через 15 минут, звоните в полицию. Значит, я ее убил.

– Прекрати этот цирк, – тихо отчеканила Фатима.

– Цирк еще впереди, – улыбнулся ледяной улыбкой Ян, – в каком ты номере? Можешь шепнуть ему на ушко, чтобы я не подслушал. – Фатима медленно подошла и назвала номер люкса, – Так вот, эта дама сейчас уйдет со мной, я из 4010, можете проверить, он сунул администратору свою регистрационную карту, – и если она не вернется и лично не скажет вам, что с ней все в порядке, можете звонить ментам.

– Довольна? – он повернулся к Фатиме, сверкая своими голубыми глазами. – Теперь можем идти?

Он снова потащил ее к лифтам, а она, изумленная, шла за ним. Ну дает, думала она, да он, и правда, не в себе! Внезапная злость исчезла, как будто ее и не было, и, заходя в лифт, Фатима уже еле сдерживала улыбку. Теперь он явно ничего не сможет сделать, либо он действительно полный псих, решила она. Но псих или нет, он нравился ей все больше и больше.

– Зачем ты это сделал? – спросила она, пока лифт медленно полз наверх, – неужели твое правило так важно, что ты готов терпеть даже такие выходки? Так зачем?

– Не знаю, – с растерянной улыбкой ответил Ян, – поверь мне, я, правда, не знаю.

Отлично, подумала Фатима, просто великолепная компания – киллерша и беглый пациент дурдома. Что все-таки ему надо? А может, плюнуть на все и поцеловать его, мелькнула в голове шальная мысль, ведь мне нечего терять, через пять дней я уеду, и мы уже никогда не увидимся. Так может, хоть раз в жизни попробовать то, о чем так любят сплетничать так называемые «нормальные люди»? Пока она думала, лифт дополз до 40 этажа и остановился со знакомым уже мелодичным звоном.

– Мы к тебе? – немного разочарованно спросила она.

– Нет. Не задавай лишних вопросов, а то сюрприз не получится.

Молча, они вышли в светло-зеленый коридор, и Фатиме показалось, что они попали в сказочное подводное царство – все было выполнено в зеленовато-голубой гамме, а светильники имели форму ракушек. Оригинально, подумала она, гостиница «Славянская» нравилась ей все больше. Ян уверенно зашагал по зеленому ковру в противоположную от своего номера сторону, и Фатиме ничего не оставалось, как последовать за ним. В противоположном конце коридора они остановились перед неприметной узкой дверью, выкрашенной в тот же зеленый цвет, что и стены, отчего она была практически незаметной. Она хотела уже спросить, что там находится и зачем он ведет ее туда, но вовремя спохватилась – он ведь просил не задавать вопросов. Ее опасения уже почти прошли, но в голове все еще тихо звучал сигнал тревоги, по привычке она была напряжена и собрана, как пантера, готовая к прыжку. Наверняка дверь заперта, решила она, что же за ней?

– А я думала, мы, все же, не к тебе, – пошутила она.

– А, ты проницательней, чем кажешься, – парировал он, – так и знал, что не стоит врать насчет люкса, только чтобы произвести впечатление. Вот теперь всё и раскрылось, не все же такие гении как ты. – Он усмехнулся, – зато теперь я спокойно могу убить тебя и убежать, ведь все думают, что я в 4010.

Он недолго возился с дверью, которая действительно оказалась запета, к полному изумлению Фатимы, он легко открыл ее с помощью взятой у нее шпильки.

– Просто потерял, наверное, ключ, – с притворной досадой сообщил Ян, когда она протянула ему вытащенную из волос шпильку.

– Видимо, ты часто теряешь ключи, – заметила она, когда через несколько секунд раздался щелчок и дверь открылась.

– Видимо, тупость блондинок сильно преувеличивают, – с улыбкой ответил он в тон ей, – прежде чем пригласить тебя, могу я попросить тебя закрыть глаза и ни о чем не спорить?

– Ну, у тебя всего 15 минут, а потом здесь будет весь личный состав полиции.

Она закрыла глаза, впервые в жизни доверяясь совершенно незнакомому человеку, и она хорошо осознавала это. Господи, я сошла с ума, подумала она в сотый раз за этот вечер, но то, что вело ее, было сильнее чувства опасности или профессиональной недоверчивости. Это тоже был инстинкт, причем более сильный, чем тот, который руководил ею обычно. С закрытыми глазами ее чувства обострились до предела, она начала чувствовать то, что раньше оставалось вне зоны сознательного восприятия, ей казалось, что она чувствует едва уловимые флюиды, исходящие от ее спутника, она буквально слышала биение его сердца, ощущала его пульс.

– Осторожно, – произнес его голос прямо ей в ухо, отчего по всему телу пошли мурашки, – я тут очень давно не убирал, а горничные такие клоповники не обслуживают.

Она улыбнулась, не открывая глаз, и почувствовала, как его руки осторожно обнимают ее и медленно ведут куда-то вперед. В комнате было темно, это она поняла даже с закрытыми глазами, на полу валялся какой-то хлам, потому что Ян то и дело вилял из стороны в сторону, обходя невидимые препятствия и обводя ее. Через несколько шагов он таки наткнулся на что-то, потому что послышался грохот и по полу что-то покатилось.

– Дерьмо, – выругался он, но тут же спохватился, – извини, не хотел, просто это чертово ведро прямо посреди комнаты.

– А-а, так ты уборщик? – смеясь, спросила она.

– С тобой бесполезно играть в игры, – печально заключил Ян, – ты не потомок Ванги?

Она покачала головой, и они оба рассмеялись. Смех – залог хорошей дружбы, вдруг вспомнила она одно из любимых изречений своей матери. К чему я это вспомнила, удивлялась Фатима, пока Ян старательно избегал столкновений с ведрами и щетками – это действительно была подсобка уборщиц, причем, порядком не блистала. Что ж, как всегда, сапожник без сапог, думал Ян, однако, эти мысли тут же были вытеснены куда более приятными, например, сводящим с ума запахом духов его новой знакомой, которую он нежно сжимал в объятиях.

Комната была маленькой и имела квадратную форму, прямо напротив двери было большое окно и дверь на маленький балкон, единственный на всем этаже. Если смотреть с улицы, можно было увидеть, как эти маленькие балкончики, расположенные один над другим, тянуться от первого к 50-му этажу, так как все подсобки располагались друг над другом на всех этажах. Но с улицы было не видно, что это не простые балконы, их решетчатое заграждение имело маленькие калиточки, тщательно запираемые после окончания рабочего дня. С помощью этих калиточек мойщики окон забирались в свои корзины, висящие на железных тросах, которые были закреплены где-то на крыше. Так как вся гостиница была сделана из стекла и бетона, номера имели огромные панорамные окна, а с улицы здание вовсе казалось полностью стеклянным, поэтому приходилось каждый день намывать эти стеклянные стены, ведь заведение такого уровня не могло позволить себе пыльные разводы или засохшие капли дождя на окнах. С помощью этих необычных балконов мойщикам было удобно загружать и выгружать свои щетки, ведра и прочие принадлежности для уборки на каждом этаже. На каждой корзине имелись специальные крепления, надежно соединяющие корзину с балконом, чтобы мойщик случайно не шагнул в пустоту, если корзина оттолкнется от здания во время посадки. Когда приходилось мыть дальние окна, специальный человек на крыше перетаскивал тросы и мойщик перемещался к окнам в другом конце. Калитка в балконе открывалась внутрь, а дверца корзины – наружу, поэтому при посадке двери никому не мешали. Все в этом роскошном здании было продуманно до мелочей.

– Осторожно, – предупредил Ян, обходя еще одно невидимое препятствие, судя по звуку, это была швабра, отлетевшая к стене после пинка.

– Слушай, я тут ноги переломаю, – смеясь, возмутилась девушка

– Не переломаешь, ты же со мной, – успокоил ее Ян, – к тому же, надо иметь хрустальные кости, чтобы сломать их о швабру или пустое пластиковое ведро.

– А откуда ты знаешь, что это не так? Я очень хрупкая! – кокетливо заявила Фатима.

– Не сомневаюсь, но вряд ли твои родители были хрустальными статуэтками, – засмеялся молодой человек, – ты выглядишь очень даже живой и настоящей.

Они подошли к окну и остановились. Ян попробовал дверь и совсем не удивился, обнаружив, что она тоже заперта. Ну ничего, такие проблемы он умел решать.

– Не открывай глаза, – повторил он, – мне надо еще кое-что сделать.

– Опять потерял ключи? – с издевкой спросила Фатима.

– Что-то вроде того. Не везет с ключами и все тут.

Он снова воспользовался ее шпилькой, и она услышала скрежет металла и его тихое бормотание – он ругался шепотом на неподатливый замок. Она снова улыбнулась и почувствовала себя во сне, в ее реальной жизни такого просто не могло быть. Ей даже не хотелось открыть глаза, хотя в другой ситуации она обязательно подсмотрела бы уже десять раз. В другой ситуации ты не стала бы вообще закрывать глаза и идти неизвестно куда с первым встречным, холодно заключил голос в ее голове, и ей ничего не оставалось, как согласиться, такой ситуации просто не могло быть.

– Готово! – радостно сообщил голос Яна, и он снова взял ее за руку, – осторожно, иди медленно.

Послышался скрип открывающейся двери, а потом на нее повеяло холодным сырым воздухом, в котором сквозь вонь выхлопных газов едва чувствовался аромат первых цветов и молодых трав.

– Решил сбросить меня с балкона? – с улыбкой спросила она, хотя мысль на самом деле вовсе не казалась смешной.

– Да. Осторожно, высокий порог.

Она опять рассмеялась, как трогательно: заботиться о том, чтобы она не упала, идя к балкону, а потом взять и сбросить ее с этого балкона. А они на 40-вом этаже. Не знаю, что ты нашла такого смешного, раздраженно произнес голос прежней Фатимы в ее голове. И правда, ведь не смешно, подумала она и опять улыбнулась, да у меня же просто эйфория!

Она осторожно перешагнула порог и оказалась на балконе. Калитка в ограде, к счастью Яна, была заперта только на задвижку, видимо, администрация думала, что кого-то может остановить невысокая ограда балкона, тем более, что остальные двери были заперты. С противным скрежетом он сдвинул защелку и помог Фатиме пройти в корзину, висящую за балконом. Перед этим он тщательно проверил, хорошо ли закреплена корзина, шагнул в нее сам и только потом помог Фатиме пробраться к нему.

– Я уже полностью потеряла ориентацию, – сообщила она, когда Ян помогла ей перебираться в корзину. Холодный ветер, на такой высоте превращающийся просто в ледяной ураган продувал ее тонкое вязаное платье и безжалостно трепал волосы. Надеюсь, парик не улетит, подумала Фатима и снова начала смеяться, представляя себе эту картину. – Слушай, мне холодно, ты бы хоть сказал, чтобы я взяла куртку.

– Тогда бы сюрприза не получилось, – возразил он, – мы всего на пару минут.

Она, наконец, взобралась в корзину и теперь стояла с закрытыми глазами, ежась на ледяном ветру.

– Не знаю, может, ты меня убьешь, когда откроешь глаза, – проговорил Ян, – но мне идея показалась хорошей.

– Еще немного и я уже не смогу тебя убить, потому что сама умру от холода. Так можно открывать?

– Да, – выдохнул он.

Фатима тут же распахнула глаза и онемела. Она стояла в корзине на умопомрачительной высоте, вокруг была только чернота неба и завывания ветра, а где-то внизу, у ее ног миллионами самоцветов рассыпались огни города.

– Ах, – ошеломленно проговорила она, – О-о…

Она подняла голову и увидела, что на небе сквозь тучи проглядывает полная луна, огромная и почти белая. Ветер с неистовой силой гнал по небу облака, подсвеченные лунным светом, и Фатиме вдруг показалось, что она летит вместе с ним к луне, летит над городом, как часть ветра, часть ночи. С балкона такого эффекта добиться было невозможно, но здесь, стоя над чернотой, обдуваемая со всех сторон ледяным ветром, она, и правда, потеряла чувство реальности.

– Нравится? – спокойно спросил Ян.

– У меня нет слов, – выдохнула она, не в силах оторвать взгляд от ночного неба и огоньков внизу. Она даже перестала чувствовать холод. – Я никогда не видела ничего красивее.

– Это мой подарок, – сказа Ян, нежно обнимая ее и глядя куда-то в черноту, – я дарю тебе это полнолуние и эти бриллианты, – он указал на огоньки внизу, – они у твоих ног, видишь? Я дарю тебе эту сказку для взрослых. Это и есть мой подарок.

– Мы как будто летим! – восхищенно проговорила она, разводя руки в стороны, ветер немилосердно трепал ее платье и волосы.

Как она прекрасна, подумал молодой человек, как будто ночная эльфа с развевающимися в полете волосами. Ему вдруг нестерпимо захотелось ее поцеловать, хотя одновременно эта мысль казалась ему кощунственной – таких прекрасных, волшебных созданий не смеют целовать простые смертные, как он.

– Ну, что скажешь? – спросил он, восхищенно глядя на красоту ночи и на ее прекрасное лицо.

– Мне нечего сказать. У меня просто нет слов…

– А если людям нечего сказать, – он плавно повернул ее к себе лицом, – тогда зачем им разговаривать?

– Незачем, – прошептал она, глядя ему в глаза своими блестящими черными глазами, и они поцеловались.

4

Было уже 3 часа ночи, а она все никак не могла заставить себя уснуть. Завтра трудный день, надо работать, спи, убеждала она себя, но кровь просто бурлила в венах, а перед глазами стояла картина ночного неба и подсвеченных полной луной облаков, которые ветер гнал с востока на запад. Но больше всего ей мешали спать слишком свежие и горячие воспоминания о его поцелуе на этом пронизывающем ветру, они как будто целовались в полете, зависнув высоко над землей среди облаков и звезд.

Это мой первый поцелуй, думала она, хотя в техническом смысле этот поцелуй был далеко не первым. Просто она раньше никогда не вкладывала в это действие никакой нежности, в ее прежних поцелуях не было ничего романтичного или красивого, не было чувств. Не было души. И вот теперь, на 26-ом году жизни она, наконец, поверила, что все стихи, песни и книги, где воспевалась романтика, не просто треп истеричных графоманов, а нечто такое же реальное, как ветер, который трепал ее платье и волосы.

Что со мной случилось, удивлялась и одновременно пугалась она, как я теперь буду работать? Что станет с моей жизнью? Эти мысли терзали и злили ее, и она вскакивала с кровати – которую еще даже не разобрала и на которой лежала все еще в одежде и обуви – с твердым намерением выбросить эту ерунду из головы и не превращаться в одну из тех глупых слезливых самочек, которых всегда презирала.

Все, думала она, резко садясь на кровати, хватит позориться. Ну, подумаешь, поцеловалась с парнем, тебе что, 13 лет? Может, теперь будешь писать ему длинные страстные письма или пойдешь к гадалке? Прекрати, ты же не сопливая девчонка, ты лучший киллер! Сейчас же возьми себя в руки, прекрати вздыхать и охать, как героиня мыльной оперы, и ложись спать, завтра много работы.

Да, соглашалась она, хватит изображать Джульетту, пора возвращаться в реальный мир. Но стоило ей повернуть голову и посмотреть в окно, за которым висела серебряная луна, как воспоминания вновь накатывали на нее с новой силой. Его глаза, его губы, его гибкая сильная фигура, скрытая черной шелковой рубашкой. Его волосы, такие длинные и такие шелковистые. Она буквально видела, как ветер играет ими, как лунный свет заполняет его большие глаза, она помнила тепло его тела, такое уютное и родное на ледяном ветру, когда он прижимал ее к себе. Она помнила все, и сильно подозревала, что будет помнить еще очень долго. С улыбкой она снова падала на кровать, возвращаясь в те волшебные минуты опять и опять.