В ловушке смерти

И вновь перечеркнул текст. Не особо, впрочем-то жалея, ведь все было в его голове.

– Ахах. Ну не приводить же мне в самом деле теорию струн, – устало потирает глаза мужчина и игнорирует настойчивую головную боль. – Но пока что она подходит больше всего, и то, потому что непонятнее.

Разговоры с самим собой являлись обычным делом в его жизни. С самого детства никто из других детей не мог поспеть за ходом его мыслей. Став старше, никто не мог понять его идеи и теории. Ни в школе, ни в высших учебных заведениях. Лишь к тридцати годам, когда он получил высшую ученую степень «доктор физико-математических наук», его наконец приняли. Не все. Но для него это было хоть и маленькой, но победой.

Отложив ручку в сторону он решил заварить себе кофе, чтобы немного дать мозгу отдохнуть. С такой насыщенной жизнью, какая у него сейчас, нужно заботится больше о своем психическом состоянии, иначе есть риск попасть в дурку.

«Хотя тут даже психиатрическое отделение не поможет. Бум. И через три дня ты снова в исходной точке на свободе. Один уже пытался», – отпивая глоток жгучего кофе, вспоминал свой самый первый день в этом городе мужчина.

Тук-тук.

Кофе с громким кашлем выплевывается обратно в кружку.

– Это еще что за шутки, – откашливаясь хрипит мужчина и проходит из кухни в зал, вставая напротив входной двери.

– Мистер Ян, вы здесь? – доносится с другой стороны незнакомый мужской голос.

Яна передергивает от неправильности ситуации и он всерьез задумывается над тем не добавлял ли он себе в кофе чего-нибудь лишнего.

– Мистер Ян?

– Да вы точно шутите. Это антинаучно! – отходя от голоса за дверью подальше и подбираясь к столу шепчет мужчина.

– Мистер Ян, не заставляйте принимать радикальные меры, – слышится от двери.

– Какие еще, к Дарвину, радикальные меры? – истерично спрашивает у двери мужчина, но тихо, чтобы его не услышали.

Схватив со стола чертежи, бумаги и ручки, Ян открывает небольшое окно. Ветер с дождем с силой врезаются в его лицо. Волосы танцуют причудливый танец и извиваются, будто змеи. По стеклам очков скатываются капельки дождя. И чувствуется запах свободы.

– Не делайте поспешных действий. У нас к вам предложение, – слышится из-за двери.

Ян не тот человек, который действует не подумав. По крайней мере, так считали все, кто его знал. Все видели в нем опору, эрудита, человека, который знает как спасти жизни сотни людей в непонятной ситуации. И Ян действительно мог бы найти выход из любой ситуации.

Но для других.

Свои же проблемы он предпочитал либо избегать, либо от них убегать. И потому, как бы жалко это не выглядело сейчас, он вновь решает действовать проверенным путем. Он убегает. Точно так же, как бежал от семьи, друзей и девушек, с которыми, якобы, у него могло что-то получится.

Его не сильно волновал голос за дверью. У Яна был свой эксперимент. Был примерный план действий на ближайшие три дня и в эти планы не входила побочка в виде незнакомого мужчины.

Аккуратно перелезая на скользкую лестницу мужчина быстро спускается вниз. Минуту и он уже стоит на мокром асфальте с обратной стороны дома.

Открывая предусмотрительно прихваченный зонт и протирая от капель дождя очки, Ян, с видом будто бы ничего не произошло, идет в сторону кафе, которое компашка детишек выбрала для места встречи.

«Все-таки стоит рассмотреть вариант с перемещением сознания в пространстве и времени», – думает ученый, переходя на другую сторону улицы.

8:25

Шла третья минута с того момента, как парень упал в прихожей квартиры и начал биться в судорогах.

Такое бывало с ним каждый раз. После очередного взрыва и возвращения в 17 сентября. И с этим, кажется, уже ничего нельзя было сделать.

С каждым разом судороги длились дольше, чем до этого. Голова болела и пульсировала все сильнее, будто по ней били, как по церковному колоколу. Но больше всего парень не любил моменты, когда после приступа мысли возвращались к нему в голову, но уже не в той форме, что были раньше. Мысли становились страннее и мировосприятие парня становилось страннее. Да и сам парень был все страннее.

Вот прошли долгие утреннии мучения и парень поднимается с пола. Пошатываясь идет в ванную и игнорирует свое ухудшающееся состояние.

Поворачивает кран.

Холодная вода начинает быстро бежать по трубам.

«Хорошо, – думает парень, когда подносит руку к воде. – Очень хорошо».

Привычно посмотрев на воду, стекающую по руке, парень умывается и идет собирать вещи. У него есть примерно час до того, как придет собственник, чтобы вышвырнуть его из квартиры за неуплату аренды.

«Как забавно совпало», – не в первый раз думает парнишка открывая чемодан и скидывая туда свои небольшие пожитки.

Его веселил факт того на сколько ему не везет по жизни. Родители отказались от него, когда тот был ребенком. Причину он так и не понял, сколько бы не пытался понять. Когда он попал в приют, то начал осваиваться там, но его приняли не слишком радушно, посчитав слишком странным. Почему именно это слово использовали, чтобы описать его, парень не знал. Став старше у него начало ухудшаться здоровье. И вот, по окончанию школы, ему поставили опухоль височной доли головного мозга. Сейчас ему почти девятнадцать и он умудрился пережить полу-апокалипсис и попасть во временную трехдневную петлю.

«Эх, не люблю фантастику. Лучше бы попал в фентези мир», – складывая любимые книги в жанре фэнтези размышлял парень.

Его жизнь скучная, жалкая и просто до безобразия забавная. Но даже так он сумел остаться добродушным, неунывающим и веселым мальчиком. Может поэтому все его называли странным?

Вполне возможно, что для многих немного необычно слышать из уст восемнадцатилетнего парня радостные слова благодарности, восхвалявшие судьбу за то, что та снова и снова дает ему шанс на жизнь. Он постоянно думает, что, может быть, кому-то этот шанс был бы нужнее. Кому-то, кто действительно мог достичь в этой жизни чего-то великого и большего. А не умереть в результате от жалкой болезни, которую можно было бы излечить, если бы он ее не запустил.

Он даже не сомневался, что его композиция закончится на жуткой ноте с названием «смерть».

– Жалкий кусок мусора! – слышится из-за двери. – Плати сейчас же! Или выметайся из моей квартиры!

Парень недоуменно перевел взгляд на часы. Было слишком рано для прихода собственника.

«Странно, – думает парень, а после улыбается своим же мыслям. – Но очень интересно».

– Ты меня слышишь!? Открывай, кому говорят! Зен! – не унимался собственник.

– Ну-ну, не стоит так нервничать и кричать, – подходя к двери и поднимая руки в примирительном жесте, будто это мог видеть мужчина, проговаривает Зен.

– У нас был уговор! Ты попросил отсрочить оплату на месяц и я согласился. Отдавай деньги! – стучал по двери мужчина.

«Как-то слишком эмоционально реагирует в этот раз», – хмурясь думает парнишка.

Зен быстро дозакинул в чемодан вещи, а после решительно открыл дверь, встречаясь с глазами собственника.

– Я готов съезжать, – улыбаясь проговаривает парень и пытается пройти мимо.

– Ты оборзел!? Щенок! Вещи ты оставляешь мне, – возмущенно вопит упитанный мужчина и отбирает у парня потрепанный жизнью сундук на колесах.

– Подождите, но как я без вещей… – грустно бубнит Зен, смотря на собственника с мольбой в глазах.

На мужчину, увы, прием «щенячьи глазки» не действовал.

– Надо было раньше думать. Тем более уговор был таков, что ты никого в квартиру водить не будешь. Мало того, что не платишь, так еще и развлекаешься тут со всякими блондинками.

На это Зен лишь ошарашено уставился на собственника, сомневаясь в его адекватности. И трезвости.

– Вы уверены, что я кого-то приводил? – немного неуверенно начал парень.

Сам Зен знал, что он никого никогда никуда не приводил. Однако жизнь такая непостоянная и никогда не знаешь, что может произойти. Мало ли.

– О, еще как. Она сама сегодня пришла ко мне. Расспрашивала, в какой именно квартире ты живешь. Я ее разумеется послал. Но эта баба доставила мне проблем.

– Так как я мог ее привести сюда, если она даже не знала в какой квартире я живу? – задал логичный вопрос Зен, решив попозже подумать о том, кто именно мог его искать.

– Мне-то почем знать! Не эту, так другую водил. Разница-то!

– Действительно, – усмехается парень, за что получает газетой по голове, которая было плотно сжата в пухлой руке собственника.

– Умничают. Живут за чужой счет. Ходят еще тут ко мне, спрашивают, – устало вздохнул собственник. – Зен. Просто иди уже. А твой багаж я сдам со всеми вещами. Что-то ценное там да найдется. Мне тоже чем-то квартплату платить надо.

– Ну так платите, но не за мой же счет, – зачем то ляпнул парнишка, хоть и знал, что будет уместней промолчать. – Не боитесь, что я подам на вас в полицию? Скажем, за кражу личного имущества?

Мужчина громко рассмеялся.

– Ты? Подашь на меня куда? В полицию… – собственник качает головой смотря на юношу. – Просто иди. Ты должен быть благодарен, что я тебя просто так отпускаю.

– Но раньше…

Зен хотел было сказать, что в прошлые разы мужчина выгонял его более спокойно, без истерик на весь подъезд и без отбираний вещей парня, но вовремя прикусил язык. Поездка в психиатрическое отделение не входила в его сегодняшнии планы. Наездился уже. Впечатлений хватило с лихвой.

– Хорошо, – легко соглашается парень и разворачивается, чтобы уйти.

Проблему с вещами он решает оставить на потом. Гораздо важнее сейчас было для него успеть вовремя к месту встречи. А заодно не попасться какой-то женщине.

Женщина.

– Эй, подскажите, – разворачивается к собственнику квартиры Зен. – Что за женщина спрашивала меня?

– Мне почем знать кто она? Говорю, какая-то блондинистая баба в черном плаще. Меня не особо заботит твоя личная жизнь, щенок. Но, как мужчина с опытом, дам совет – найди себе помоложе и поспокойнее.

Пропустив мимо ушей замечание мужчины, Зен решительно двинулся в сторону выхода.

«Надо бы поосторожней быть», – думает юноша, выходя из подъезда жилого дома через заднюю дверь, ведущую во двор.

Отчего-то было ощущение, что незнакомка может доставить кучу проблем. Не только ему, но и остальным.

– Надеюсь нас не собирают на органы пришельцы, – весело рассуждал вслух парень смотря на идущего мимо мальчика, который, видимо, возвращался со школы. – Скажи, было бы забавно, если бы ты узнал, что за тобой охотятся инопланетяне?

Мальчик вздрогнул и, проигнорировав вопрос Зена, поспешил скрыться с глаз странного парня.

– Какой пугливый.

Постояв под дождем во дворе жилого здания несколько минут и не заметив ничего подозрительного, Зен решает, что пора выдвигаться.

Его непроизвольно подергивает, когда он проходит мимо дома знакомой. Не сказать, что они хорошо ладят. Просто оба оказались в одной ситуации, да и жили, по случайности, в два дома друг от друга.

«Подождать? – спрашивает он сам у себя, хотя мысленно уже решает остаться возле дома и дождаться девушку – Интересно, что будет».

Когда парень замечает большую черную и явно не дешевую машину, которая выделяется из ряда серых железных масс на колесах, он быстро прячется за угол дома и стоит там до тех пор, пока из подъезда не выходит маленькая худая девочка. Выглядит она молодо, с двумя косичками, детское личико которой украшают увесистые очки. Этакая пай-девочка, ботанка-школьница. Но вот только это была далеко не девочка, а вполне себе взрослая девушка, старше самого парня на три года.

Она спокойно вышла из подъезда и пошла вперед, не замечая как за ней поехала черная машина.

«Очень любопытно», – думает Зен и идет следом.

8:30

Тик-так.

Звук часов наполнял собой полупустое больничное пространство двадцать четыре часа в сутки. Частой реакцией на этот звук здесь бывала извечная агрессия и недовольство некоторых пациентов, которые лежали в восточном крыле больницы с какими-нибудь несерьезными заболеваниями, и жаловались на вечное тиканье, которое, якобы, мешало им спать. Пациенты же западного крыла, у которых были более тяжелые случаи заболеваний, предпочитали относится к вечному тикающему шуму часов несколько философски. Ведь когда ты стоишь одной ногой в могиле, то невольно начинаешь задумываться о смысле жизни и смерти. И времени, в том числе.

Однако некоторым, кто лежал без сознания, этот звук мало чем мог насолить или помочь.

Пип-пип.

Издавал короткие неумолкающие звуки кардиомонитор, чем доставлял, сидящей на стуле девушке, чувство покоя и умиротворения.

Можно сказать, что девушка приходила сюда, в палату №51 западного крыла, каждую пятницу. Но по факту она была здесь каждые три дня. В один и тот же день, и в одно и то же время, она приходила к своей подруге, которая лежала в коме уже более трех месяцев, с букетом полевых цветов. Ровно в 8:30. Ни минутой позже и ни минутой раньше.

Это был ее своеобразный обряд, помогавший ей не сойти с ума.

Девушка прекрасно помнила, как именно ее лучшая подруга оказалась на этой больничной кровати. И ненавидела себя. За то, что это случилось из-за нее. За то, что она знала, что это произойдет и ничего не предприняла. И за то, что она не в состоянии сделать сейчас хоть что-то для близкого человека.

«Когда ты остаешься один на один со смертью, то близкие люди мало чем могут тебе помочь, – периодически всплывали в памяти девушки слова напутствия, которые ей сказала три месяца назад мать пострадавшей. – Так что, Эмбер, тебе нет смысла приходить сюда так часто. А лучше тебе здесь вообще не появляться».

Миссис Нора, мать лежавшей сейчас в коме подруги, ненавидела Эмбер всем сердцем. И по началу, когда произошел несчастный случай с автомобилем, и когда из-за Эмбер ее подруга Майя чуть не лишилась жизни, мать девушки запретила Эмбер навещать ее в больнице. Дошло до того, что Эмбер не пускали в палату около трех недель, а мать девушки, стоило им пересечься на улице или в больничном крыле, устраивала скандалы на всю больницу и выкрикивала оскорбления с угрозами в адрес девушки.

Благо, это прекратилось спустя два месяца.

Но встали две новые проблемы, с которыми Эмбер не знала, что будет делать.

Просидев возле подруги, которая спокойно лежала на больничной кровати, истощенная и бледная, подключенная к разным аппаратам и трубкам, не дающим ей оканчательно покинуть этот мир, Эмбер решает, что ей пора.

Она отпускает мертвенно-бледную руку и встает, чтобы поправить одеяло девушки и закрыть окно.

Но неожиданно, уже подойдя к окну и взявшись за ручку, она слышит карканье ворон. Каждый раз она закрывает окно примерно в одно и тоже время. И каждый раз идет сильный ливень. И никогда, в такой ливень, ни одна птица не летает и не издает хриплые звуки, похожие на смех.

Познакомившись со смертью однажды начинаешь замечать знаки, которые дает тебе жизнь.

Тело тут же напрягается и девушка вглядывается в окно, ища то, что может быть необычным или подозрительным. Долго искать не приходится. Взгляд приковывает большая черная машина, которая аккуратно стоит возле входа.

«Фары выключены, значит тот, кто был внутри уже вошел в больницу, – мысленно выстраивает логическую цепочку Эмбер. – Следовательно сейчас он ищет кого-то».

Взгляд падает на лежащее тело подруги. Затем на окно. А после на часы.

«Мне пора, – быстро взяв небольшую сумку с необходимыми вещами, девушка направляется к двери».

Но как только она берется за дверную ручку из-за двери слышиться голос медсестры:

– Пройдемте сюда, пожалуйста. Эмбер должна быть еще в палате.

«Нет».

Девушка замирает всего на мгновение. Быстро сообразив она прячется под небольшую кровать, на которой лежит ее подруга.

Дверь открывается и слышится грубый голос мужчины:

– Хм, здесь никого нет.

Эмбер видит лишь идеально черные туфли, покрытые небольшим слоем земли вперемешку с капельками воды. Туфли громко ступают по эпоксидному полу, заходя в комнату и осматриваясь по сторонам.

– Ох, должно быть вы разминулись. Возможно она пошла через задний выход, – слышится суетливый голос медсестры.

– Видимо, – подходя к кровати, под которой притаилась Эмбер, задумчиво проговаривает мужчина.

– Вы еще успеете ее догнать, – видимо вспомнив про свои обязанности, которые ей на сегодня еще предстоит сделать, медсестра поторапливает незваного посетителя.

– Хорошо, – легко соглашается мужчина и направляется к выходу, – спасибо вам за помощь.

– Да не за что, что вы.

Медсестра удаляется следом.

Оставшись в тишине и слушая над собой дыхание подруги, вперемешку с тиканьем часов, Эмбер задает себе кучу вопросов. Ответ ни на один не находится, и потому она решает, что пора покинуть палату.

Отряхнувшись от пыли она осматривает себя в зеркале, висящем над раковиной. Видок слегка потрепанный: короткие русые волосы, подстриженные под каре, взъерошены, одежда местами помята из-за пребывания в лежачем положении. Но в целом она выходит отсюда в том же виде, что и пришла. Разве что слегка встревоженной. Но этого никто не заметит под маской вечного спокойствия и собранности.

«У тебя было такое же лицо, даже когда Майю сбила машина!? – накатили воспоминания».

Она быстро отмахнулась от непрошенных мыслей и вышла из палаты.

Как всегда, уже выходя, она слегка оборачивается к подруге и тихо шепчет «прости», боясь, что та исчезнет в следующий ее приход.

9:00

– Да, Боже, когда это все закончится, – истерично оглядываясь по сторонам, юная на вид девушка, шла под зонтом в сторону небольшого кафе.

Она крепко сжимала прозрачный зонтик одной рукой. На столько сильно, что костяшки пальцев побелели. Хотя, вполне может быть, что побелели они больше из-за холода и дождя. И волнения. А волноваться ей было нельзя. Хотя как тут не волноваться, когда твоя жизнь превратилась в трехдневный Ад?

– Надо было одеться потеплее, – сворачивая за угол дома и ускоряя снова шаг, девушка набирала скорость велосипедиста.

Это тот тип девушек, что всегда сидят дома, ни с кем толком не общаются, ведут закрытый и далеко не спортивный образ жизни. Одним словом – интроверт, в самом его антисоциальном понятии. Да еще и астматик, который начинает задыхаться при малейшем волнении.

– Боже, пожалуйста, пусть они отстанут, – иногда оглядываясь через плечо и видя все ту же черную гигантскую машину, девушка как мантру повторяла вслух мольбы Господу.

Но видимо он не слышал ее, потому как машина неумолимо приближалась.

И вот, когда девушка оказалась на перекрестке возле парка, машина замедлила ход, вставая на красный свет.

– О, спасибо! – не пойми кого благодарила вслух девушка, переходя дорогу и решая свернуть в парк.

Пройдя несколько деревьев, она спряталась за одним из самых высоких и толстых, и достала свой ингалятор.

Вдох. Выдох.

И можно снова дышать полной грудью, не боясь задохнуться, упав посреди улицы замертво.

– Как же… Кто же это был? – дыша все спокойней спросила у неба девушка.

А после услышала позади себя шорох, но не успев толком сообразить, почувствовала, как чужая рука закрывает ей рот, а вторая притягивает за талию, уволакивая в кусты.

Зонт падает в лужу, а капли продолжают тихо барабанить по нему. Редкие машины проезжают мимо парка и сигналят друг другу на перекрестке, споря и выясняя, кто же проедет первым. Ветер дует непостоянно и порывисто, пытаясь определиться, в каком же настроении он сейчас находится: яростном или умиротворенном. Деревья склоняют перед ним голову, уважая его волю. А тучи нагнетают атмосферу над городом, закрывая собой последнии лучи, едва виднеющегося солнца.

И очень тихо вокруг парка.

Ровно до того момента, пока дрожащей и замерзшей девушки не шепчет на ухо мужской голос:

– Тихо, Сара, это я.

И тут же девушка смелеет. Похититель отпускает ее, чему жалеет через минуту.

Со всему размаху, на который только способна, Сара бьет его своей сумкой по голове. Косы, как две кобры, взмывают вверх. А очки немного сползают с носа, чуть ли не падая.

– Ты псих, Зен! – испуганно и обиженно девушка смотрит на упавшего, от яростного удара, парня.

Зен держится за голову, проклиная в мыслях ту секунду, когда ему в голову взбрела идея незаметно последовать за девушкой. Голова начинает снова болеть с двойной силой, и ему кажется, что он почти теряет сознание. Но он быстро приводит мысли в порядок, принимая сидячее положение.

Голова все еще пульсирует.

«Кажется, будет синяк, – думает про себя парень».

– Сара, можно было и помягче ударить, – беззлобно вслух произносит Зен, пытаясь встать с мокрой земли.

– Из-за тебя я чуть не умерла от страха! Ты больной, так к людям подкрадываться!? – кричала девушка, полностью промокая под дождем и выплескивая на парня свое вечное недовольство.

– Я тебе, может, жизнь спас. И вот это твоя благодарность? – в шутку потирая место ушиба проговаривает Зен. – Ты же не думаешь, что это я за тобой на машине ехал?

– Ты чокнутый фрик. Я не знаю, что от тебя ожидать, – поднимая зонт, Сара не сводила с парня настороженный взгляд.

– Брось. Я тебе помог. Увидел, как от твоего дома за тобой поехала машина. Пошел следом…

– Что ты делал возле моего дома? Это стремно, – перебивая парня поежилась Сара.

– Решил тебя подождать. Так вот…

– Зачем? – отходя на несколько шагов с зонтом в руках продолжала задавать вопросы девушка.

– Слушай, не знаю, что ты там себе напридумывала, но я тебе помог только что. Когда увидел, как ты вошла на территорию парка, а машина поехала в обход, чтобы подкараулить тебя возле выхода, я решил не рисковать и на всякий случай тебя здесь попридержать. И не зря, – он показывает рукой на другой конец парка, где на главной тропинке виднелись два высоких силуэта в черном одеянии.

С такого расстояния было сложно разобрать кому принадлежали эти силуэты, но Зен был уверен, что один из них принадлежал женщине, которая расспрашивала сегодня утром о нем.

Проследив за взглядом Зена, Сара поежилась:

– Л-ладно. Пойдем отсюда.

И ни сказав ни слова более развернулась к выходу откуда они пришла.

– Ты серьезно такая наивная? – спрашивает у девушки парень и хватая ее за руку ведет вдоль забора через кусты.

– Что? Я с тобой не пойду никуда! Ни через какие кусты! – испуганно вопит девушка, начиная тяжело дышать.

– Ты можешь помолчать? – кидая в нее, упавшим ранее ингалятором, парень начинает терять терпение.

Делая несколько вдохов через пшикающее устройство, девушка наконец смолкает, послушно следуя за парнем.

– Ты первая, – дойдя до угла парка, кивает на забор парень.

– Что я? – недоуменно переводит взгляд с парня на забор Сара.

– Кто-нибудь дайте мне сил, – вздыхает Зен, потому как в обществе Сары его голова начинает болеть с утроенной силой. – Перелезай, говорю.

– Что!? Я же в юбке. Как ты себе это представляешь? – изумленно глядит на парня девушка.

Он смотрит на нее молча несколько долгих секунд. Вздыхает. И, повернувшись к забору, начинает выламывать ржавые прутья ногой, думая, ради чего он так старается.

– Сейчас мы побежим через дорогу, потому что шум от этого приличный, – объясняет Саре тактику парень.

– Я никуда не побегу с тобой. Тем более через дорогу, – упрямится девушка. – А если нас собьют?

– Ну вот и узнаем как раз, умрем мы, если погибнем не от взрыва, или нет! – весело смеясь кричит парень.

– Тише. Ты же сам просил не кричать, – она опасливо озирается по сторонам, чем вызывает смешок у Зена.

Голова болит еще сильнее. Наверное, он все-таки простыл.

– Готово.

Железные тонкие палки падают в лужу. Зен первым протискивается между двух железяк. Следом поспевает Сара.

Как бы они не бесили друг-друга, но обоим не хотелось быть пойманными подозрительными незнакомцами в черном. Мало ли, что они собираются сделать с ними.

– Шустрей! – кричит Зен, перебегая дорогу.

– Тихо! Бегу я.

Слышится шум колес от приближающейся машины.

Проверять кто сейчас мчится к ним по главной улицы, никому не хотелось. Поэтому, не теряя времени, они сворачивают в темный проулок между домами. Неспеша пробираются сквозь улочки, перебегая дорогу. И так дальше, пока не решают немного передохнуть и подсохнуть в ближайшем магазинчике.

– Удивительно, как тебя еще не украли. Ты же такая, эм, слабая? – заходя в магазин и осматривая полку с книгами и журналами, пробубнил Зен.

– Сам ты, слабый, – Саре очень не нравилось, когда ее называли слабой и беспомощной.

– Но это правда. Если кого и похитят первой, то тебя, – без зазрения совести давил на больное Зен, так как быть «милым», с избившей его девушкой, которой он, между прочим, помог, он не хотел.

– Откуда ты знаешь? Вдруг их уже похитили, – ощетинилась девушка, беря в руки свежую газету.