Риджийский гамбит. Дифференцировать тьму

Евгения Сергеевна Сафонова

Риджийский гамбит. Дифференцировать тьму

© Сафонова Е.С., текст, 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Посвящается потрясающей команде «Альянс» и Джонатану Бергу с Келли Онг – в особенности.

Фан[A]т навсегда

To the amazing team «Alliance» – s4, Akke, EGM, Loda, Admiral Bulldog – and Jonathan Berg with to Kelly Ong especially.

[A]lways a f[A]n

ДИФФЕРЕНЦИРОВАТЬ – отличить один из элементов некой группы от прочих (книжн.); отличить все элементы некой группы друг от друга (книжн.); изменяя нечто однородное, разделить его на ряд различных элементов (книжн.); вычислить дифференциал (матем.)

ПЕРЕФРАЗИРУЯ СЛОВАРИ

Ты когда-нибудь чувствовал, что тебе не хватает того, кого ты никогда не встречал?

РИЧАРД БАХ «МОСТ ЧЕРЕЗ ВЕЧНОСТЬ»

Переступая тем вечером порог университета, я думала, что очередной заурядный сессионный день приближается к своему заурядному концу.

И, конечно, я полагала, что утонуть в центре Москвы может только полный идиот. А возможность переместиться в другой мир со всякой ерундой вроде магии и эльфов – исключительно антинаучная выдумка, рассуждать о которой всерьёз так же глупо, как защищать кандидатскую по теореме о причёсывании ежа [1].

Как выяснилось получасом позже, ни одно из этих утверждений не являлось верным.

– Даже не верится, что мы сдали матан, – выдохнул Сашка, когда мы покинули бежевый замок главного здания. – Ох, ну и чушь я там понаписал! Как отправят на пересдачу…

– Да брось! – Я ободряюще хлопнула друга по плечу. – Ты же у меня списывал – значит, всё путём.

– Только английский остался! – Мари бодро стучала подушечками пальцев по экрану смартфона, отчитываясь в «Твиттер» о прошедшем экзамене. – И здравствуй, третий курс!

Хорошо летом, только жарко. Хотя стрелки часов уже перевалили за шесть, жара не думала спадать; солнце скатывалось лучами с оконных стёкол и нагревало асфальт, сочившийся прозрачным маревом. Покидая универ, наша компания студентов пока ещё второго курса ВМК [2] МГУ спасалась только ледяными банками колы – разжились после экзамена в профессорской столовке в главном здании. Жаль, чего покрепче там не продавали… Сейчас особенно пригодилось бы: большинство однокурсников не видело разницы между экзаменом по математическому анализу и допросом в застенках инквизиции.

Впрочем, чего покрепче ждало своего часа в рюкзаке у Мари – в виде маленькой бутылки виски.

– Надо отметить! – воскликнула нагнавшая нас Варя; видимо, её наконец удовлетворило селфи для соцсетей на фоне главного здания. – Кто хочет суши?

– Как последний сдадим, тогда и гулять будем, – отмахнулся Сашка. – Я сейчас только спать хочу – второй день на энергетиках, и те уже не помогают.

– Тогда хотя бы по набережной пройдёмся до «Киевской»!

– И вискарь разопьём, – добавила Мари, многозначительно похлопав по своему рюкзаку. – Заодно крепче спать будешь.

Предложение возражений не встретило, и мимо машин, перегревающихся в привычной вечерней пробке, мы спустились на набережную. Там сели на гранитный парапет, обрамлявший реку, и быстро разлили виски по початым бутылкам колы. Слабость захлестнула мои руки и ноги после первого же глотка – не могу похвастаться тем, что умею пить, но иногда устаёшь постоянно отбиваться от коллектива.

– У кого какие планы на вечер? – спросила Варя, прежде чем в очередной раз щедро приложиться к горлышку.

– Спать, – буркнул Сашка, осоловевший от сочетания бессонных ночей, энергетиков, виски и жары.

– Гамать, – ответила я бесхитростно.

– А я книжку по такому делу дочитаю, – сказала Мари.

– Опять розовые сопли про попаданок? – хмыкнула Варя. – Про очередную Самую Обыкновенную Девушку, которая вдруг оказалась в Типичном Фэнтезийном Мире, населённом Стереотипными Добрыми Эльфами и Силами Зла?

– Как сессию сдам и не нужно больше будет мозги разгружать, тогда и Достоевского твоего любимого продолжу грызть. А пока, извини, нет сил продираться сквозь предложения в абзац длиной, – парировала та. – И вообще, попаданки попаданкам рознь! Это же просто элемент сюжета, а не приговор. И только попробуй сказать, что никогда не хотела оказаться на месте той самой Обыкновенной Девушки – кто нам рассказывал, как в девять лет планировал свою свадьбу с Арагорном?

– Так то Арагорн, а не какой-нибудь слащавый картонный принц, – последовал невозмутимый ответ. – И, кажется, Средиземье никак не обвинить в том, что оно плохо продумано.

– Зато там те же Добрые Эльфы, которые борются с Силами Зла, но о которых ты почему-то отзываешься так пренебрежительно, как только их задействуют в других книгах! Вот ты плюёшься словом «попаданки», а между прочим, что такое «Хроники Нарнии»? А «Гобелены Фьонавара», которые ты же мне и подсунула? Или «Алиса в стране чудес» Бёртона? А «Гарри Поттер», где, по сути, тоже другой мир, только на нашей же планете? Везде попаданцы, и везде они Избранные, которым суждено одолеть тёмные силы и всё такое! Если подумать, не больно-то отличается от…

– Вот только не равняй низкопробный ромфант с классикой фэнтези! Кей или Льюис даже рядом не стояли с этими…

– Чёрт, совсем забыл! – хлопнув себя по лбу, Сашка вскочил на ноги; подозреваю, по той простой причине, что ему не очень хотелось в десятый раз выслушивать вечный спор двух книжных червей с разными вкусами. – У меня же диск с игрой оплаченный в пункте выдачи рядом с универом лежит! Сегодня не заберу, обратно уедет! Сбегаю, пока не закрылся.

– Что за игра? – вяло осведомилась я. Усталость, алкоголь и жара разморили и меня.

– Так третьи «Лефт ин спейс» [3] вышли!

– Опять ужастики… Лучше б в стратегию какую со мной поиграл. Надоело с компом сражаться.

– Да у тебя разве выиграешь? Нет уж, уволь.

– Пройдусь с тобой за компанию, – поддакнула Варя, в свою очередь поднимаясь с парапета. – Только сегодня заказ привезли. Думала после английского забрать, но раз такое дело… Дождётесь нас?

Дружно заверив, что никуда мы не денемся (как выяснилось немногим позже, напрасно), мы с Мари пронаблюдали, как парочка торопливо карабкается обратно в гору, на которой сиял золотом шпиль главного здания. Зрелище, надо сказать, было приятным: Сашка негласно прослыл Прекрасным Принцем нашего курса, а Варя – Первой Красавицей. Шапка тёмных кудрей у него, грива золотых локонов – у неё. Он тонкий, звонкий, прозрачный, под два метра ростом, с васильковыми глазами и пушистыми ресницами. Она – с идеальной улыбкой, модельной фигурой и лицом Афродиты, будто созданная, чтобы шагать бок о бок с ним.

Не то что я.

– Ну и когда ты ему скажешь? – безошибочно разглядев тень на моём лице, протянула зоркая Мари.

Я отвернулась. Подтянув ноги на парапет, обняла руками колени и уставилась на позолоченную солнцем воду. Сейчас она почти не казалась мутной – и даже не вызывала ужасающих мыслей о её химическом составе.

– Никогда, – пробормотала я, прежде чем снова приложиться к бутылке с висколой. В любой другой раз промолчала бы… но, как показали дальнейшие события, доза спиртного в бутылке превышала предельно допустимую для того, чтобы я оставалась в здравом уме и в ладах с координацией. – Нужна я ему, как квадратному уравнению четвёртый коэффициент.

Я не обманывалась. Единственной любовью Сашки был компьютер, единственной страстью – игры, а единственной мечтой – изобрести человекоподобный искусственный интеллект. На пару со мной, потому что я – его лучший друг с первого класса физмат-лицея, куда нас отдали мамы. А даже будь это не так, достойную пару Прекрасному Принцу скорее составила бы Первая Красавица Варя. Или Классная Девчонка Мари (в миру Маша, но столь банальное имя её не устраивало) с её длинной рыжей косой и зелёными ведьминскими глазищами. Никак не Унылая Всезнайка Снежка – маленький, невзрачный, сутулый очкарик с тонкими волосёшками и прыщавым лбом.

Да, знакомьтесь, это я.

– Ты же даже не пробовала, с чего такой пессимизм?

– Это не пессимизм, а реализм. А реализм – моё второе имя. – Я криво улыбнулась, прежде чем сделать ещё пару щедрых глотков. – Забей. Пройдёт однажды, как насморк. Любовь – просто сочетание определённых гормонов. Раз я считаю себя в силах создать искусственный интеллект, с собственным организмом тоже как-нибудь справлюсь.

– Вот вечно ты… – качнув головой, Мари в свою очередь приложилась к бутылке; развернулась, перекинув ноги на другую сторону парапета, так, что теперь они болтались над серой водой. – Тоже мне, калькулятор на ножках. Иногда кажется, я расслышать могу, как у тебя в голове постоянно циферки щёлкают. Всё-то надо взвесить, измерить и рассчитать.

– Да. Такая вот я. И измениться я не могу, – равнодушно откликнулась я, поправляя на плече любимый шопер с драконом. – Да и не считаю нужным.

Я не стала добавлять, что в жизни, в отличие от Машиных любимых книжек, чудес не бывает. Серые мышки не превращаются в принцесс. Принцам не нужны Золушки. Да и для Золушки мне достались неподходящее имя и скверный характер.

– Давай договоримся, Белоснежка, – однокурсница свойски хлопнула меня по плечу, – сдадим сессию, наберёшься храбрости и сделаешь это, ок?

– Нет. – Я почувствовала, что начинаю сердиться – не то оттого, что мне слишком настойчиво лезут в душу, не то от звучания дурацкого прозвища, подходившего мне ещё меньше, чем Злой Королеве из той же сказки. – Мари, давай закроем тему. Этот разговор контрпродуктивен.

– Как же ты иногда меня бесишь! Эти твои формулировки! – воскликнула та в ответ, пихая меня в бок. – Ты не можешь почаще вспоминать, что ты человек, а не робот?

…конечно, она не задумывала ничего плохого. Просто выразила досаду как могла. Вот только мы обе к тому моменту сидели на парапете над водой в не самой безопасной позе и изрядно набрались. Поэтому её толчок вышел мощнее, чем хотелось бы ей, а я пошатнулась сильнее, чем хотелось бы мне. Размякшее тело потеряло равновесие – и, ойкнув, я судорожно вцепилась в толкнувшую меня руку, балансируя на краю.

Тщетно.

Несколько секунд, в течение которых я, свалившись с гранитного парапета, летела в реку, растянулись в бесконечность. Потом вода залилась в глаза, в нос, в уши, в изумлённо открытый рот; я лихорадочно взмахнула руками, пытаясь разглядеть сквозь тёмную муть просвет поверхности, закашлялась – и хлебнула ещё.

Конечно, Мари не задумывала ничего плохого. Тогда ещё – нет. Но тогда это было и не важно, а важно – то, что я не умела плавать. И что я дёрнулась ещё пару раз, прежде чем боль сдавила грудь железными обручами и в глаза мне прыгнули странные зелёные пятна; потом зелень сменила звёздная синева, шум крови в ушах зазвучал как многоголосый смех – и всё исчезло.

Если б я тогда действительно утонула, то был бы один из самых глупых, достойных номинации на премию Дарвина способов расстаться с жизнью.

Впрочем, попасть в другой мир таким методом оказалось не менее досадно.

И, как бы там ни было, в последующие дни я убеждалась не раз: как бы мне ни хотелось верить в обратное, разум решает не всё. Ведь порой именно маленькие камешки человеческих глупостей приводят в движение лавины судьбоносных сил.

Первое, что я запомнила после того, как в моих глазах померк свет, – как кто-то пытается вдохнуть жизнь в моё хладное после утопления тело. Самым что ни на есть традиционным сказочным методом: тем, что романтики назовут поцелуем, а прагматики вроде меня – искусственным дыханием.

Осознав это, я распахнула глаза и резко села, едва не расшибив своему спасителю нос. Жадно вдохнула, судорожно закашлялась, и вода хлынула у меня изо рта.

– Что… кто… – отплевавшись, прохрипела я, лихорадочно моргая. Очки куда-то делись, и лицо спасителя, поспешившего отпрянуть, виделось сквозь пелену близорукости. Я отчаянно сощурилась; когда это не помогло, вскинула руки, натянула веки, сделав себе «китайские глазки», и мир обрёл относительную чёткость.

Некоторое время я с удивлением разглядывала человека, сидевшего передо мной – с мокрыми волосами, в мокрой рубашке, поверх которой на моих глазах набросили длинные серые одежды, походящие на мантию колдуна. Потом, с ещё большим удивлением – на того, кто заботливо укутал промокшего товарища в сухое: юношу с кожей цвета серого пепла, с волосами цвета снега, с глазами цвета солнца.

Я уже видела таких, как он. На картинках. Или в играх.

Их называли тёмными эльфами, или дроу.

…а потом я решилась рассмотреть то, что ждало вокруг.

Вместо гранитной набережной Москвы-реки, залитой закатным солнцем, – тёмный сад. Пруд с чёрными мраморными бортиками. Обильно разросшиеся розовые кусты с серыми мёртвыми листьями. Бледные розы, светившиеся в окружающей их ночи мягким призрачным сиянием.

Что за?.. Может, я всё-таки утонула, и это – загробный мир? Хотя для рая мрачновато, а для ада чересчур готично. Разве что в качестве кары за неверие меня отправили в лимб, а тот со времён Данте сильно изменился?..

Я вновь обернулась к тем, кто, по всей видимости, вытащил меня из воды. Детали близорукость разглядеть не позволяла даже с «китайскими глазками», но я угадала на лицах обоих то же удивление, что лишило меня дара речи.

– Где я? – слова вышли хриплыми, как кашель простуженного ворона; горло горело огнём. – Как я сюда попала?

Мои слова вызвали у парочки странную реакцию: ничего не ответив, они многозначительно переглянулись.

– Ех сагли фьер, – ровно сказал тот, кто сидел рядом. Черты его лица терялись в темноте, и я видела лишь влажные русые волосы, облепившие овал белокожего лица. – Хун мар фра хёдрум хейми [4].

– Ех скилди, – отчего-то мрачно ответил дроу. С изящной небрежностью махнул рукой в мою сторону. – Саз скерра нимюр [5].

Человек в мантии вздохнул. Я едва успела задуматься о том, на каком языке они говорят, как он крутанул ладонью – и темнота, из которой я только что с боем вырвалась, ласково приняла меня обратно в свои объятия.

Только на этот раз было совсем не больно.

Глава 1

Закрытый дебют[6]

Проснулась я от страшного грохота – и, ещё не открыв глаз, поняла, что мне жутко холодно. Немудрено: в мокрой одежде на каменном полу не очень-то удобно.

…на каменном полу?..

Я рывком села и сощурилась, без очков ощущая себя беспомощной, словно улитка без раковины.

Я находилась в крохотной пещерке, вырубленной в тёмном сыром камне. Выход преграждала железная решётка, на пол даже соломы бросить не удосужились. По ту сторону ржавых прутьев на стене плевались искрами три факела.

Не требовалось быть семи пядей во лбу, чтобы понять: я в темнице.

Разбудивший меня грохот производила моя сокамерница – сквозь дымку близорукости я видела лишь то, что это длинноволосая блондинка в голубом платье. Похоже, моя ровесница. Она отчаянно колотила по решётке руками, ногами и невесть откуда взятым серебряным кувшином: должно быть, в нём нам оставили воду.

– Лаута мих! – вопила блондинка тоненьким голоском. – Фу мунт сьял эфтир сви! [7]

Стуча зубами, я обняла себя руками в судорожной попытке согреться; кто-то закутал меня в штуку, напоминавшую драповый халат, но мокрые джинсы и футболку снять не удосужились. Хм, а это не мантия, что была на плечах колдуна?..

Запоздало ощутив на шее нечто чужеродное, я вскинула руки – и обнаружила, что на меня нацепили тонкий металлический ошейник.

…итак, попробуем перебрать все возможные гипотезы, способные прояснить, что за анзац [8] тут творится. Судя по реалистичности ощущений, я не сплю. На загробный мир, повторюсь, окружающие декорации не слишком похожи. Достоевский, конечно, писал про некую комнатку с пауками, а крохотная пещерка является достойной альтернативой… но вряд ли к ней прилагались бы дроу, колдуны и белокурые девицы, смахивающие на эльфиек.

Бесспорно, всё это может быть бредом моего воспалённого сознания. На самом деле я сейчас лежу в реанимации, пока врачи борются за мою жизнь. Холодно мне потому, что в реальности холодно моему почти бездыханному телу. Достойная версия – и, в отличие от всего остального, вполне научная. Стоит запомнить.

Но, как бы мне ни хотелось это не признавать, больше всего происходящее напоминало сюжеты тех самых романов, о которых нам столько рассказывала Мари. Правда, в её любимых книжках героини обычно не прозябали в темницах в самом начале истории – разве что в конце, когда их пленял похотливый злодей. А завязку истории обычно посвящали интеграции в чужой мир, приключениям, знакомству с прекрасным принцем и любовному треугольнику, который в произведениях подобного жанра почти неизбежен (впрочем, как и в куче произведений других жанров, не заставлявших снобов вроде Вари плеваться ядом).

И, конечно, куда без той самой борьбы Добра со Злом… Только вот подходящего камня, из которого можно вытащить волшебный меч и подтвердить гордое звание Избранной, я что-то не вижу. И никто не спешит возвестить о пророчестве, гласящем, что я спасу этот мир.

Ну, Мари, ну удружила… Надеюсь, тебя до конца жизни будут мучить кошмары, где над тобой глумится мой раздувшийся труп, восставший с речного дна.

– Уннусти минн эрфинг альфар Дэнимон, ог ханн эр висс ум ас финна мих! – надрывалась девушка между тем. – Ог фа мунт фу фьера анайгх мез ас фу файдист инн и хейм! [9]

– Хоть бы переводчика вместо прекрасного принца выдали, – проворчала я. Ледок иронии заковывал мысли в броню спокойствия, не позволяя поразить их панике или страху, оставляя разум кристально ясным. – Вот как мне общаться с сокамерницей, которую я даже не понимаю?

Удивительно, но на этом месте девушка обернулась и замерла, настороженно уставившись на меня: ни дать ни взять лань, заметившая льва.

– Ты тоже не из этого мира? – выдохнула она на чистейшем русском.

Второй раз за день я потеряла дар речи – хотя не факт, что это всё ещё был тот же день, когда меня вытащили из чёрного пруда.

– Да! – наконец отмерла я. – Хочешь сказать, ты из России?

Рухнув на колени подле меня, девушка кинулась мне на шею.

– Боже, думала, никогда уже не увижу своих! – Сдавив меня в объятиях, она всхлипнула. – А тут ты, да ещё в такой момент!..

– Спокойно, спокойно. – Я неуверенно похлопала её по спине и мягко отстранила; всегда с трудом шла на тактильный контакт. – Как тебя зовут?

– Криста. То есть Кристина, но здесь все зовут меня Криста. Местным трудно выговаривать русские имена… – По её щеке кинематографично красиво скатилась крупная слеза. – А тебя?

Пользуясь тем, что девушка оказалась достаточно близко, я, щурясь, оглядела её с головы до ног. Голубой шёлк платья, местами грязного и изодранного, оттенял яркую лазурь глаз и изысканную бледность кожи, подчёркивал пышную грудь и тонкую талию. Длинные локоны отливали старым золотом, сердцевидное личико так и просилось на обложку книги – по соседству с благородными профилями парочки принцев.

В голове не укладывалось, что подобное создание когда-то могло разгуливать по улицам, мощённым асфальтом, а не брусчаткой.

– Снежана, – всё-таки ответила я. – Но можно Снежка.

О ласковом школьном прозвище «Белоснежка» я предпочла умолчать. Действительно: если кто и был на свете всех милее, то уж точно не я.

– Красивое имя. – Криста нахмурилась. – А ты что, не понимала меня, когда я пыталась докричаться до дроу?

– С чего бы тебя обманывать? И с чего бы мне понимать язык другого мира? – хмуро уточнила я.

– Но ты должна понимать риджийский! Все, кто сюда попадает, сразу получают способность понимать и говорить на местных языках! Надеюсь, хоть магия у тебя появилась…

– Какая ещё магия?

Криста вздохнула и начала рассказывать.

…около года назад Кристина, уроженка Санкт-Петербурга, мирно возвращалась с работы промозглым зимним вечером. В институт она не поступила, так что решила попробовать снова на следующий год, а пока устроилась кассиром в магазин. Решив срезать дорогу через один из дворов-колодцев, она вынырнула из очередной арки – и увидела старинную рыночную площадь, залитую летним солнцем, заполненную странными людьми, что больше всего смахивали на ролевиков. А когда девушка обернулась, то вместо питерских семиэтажек узрела невысокие каменные домишки, подозрительно напоминавшие средневековые.

Испугавшись, Криста побежала куда глаза глядят. В конце концов она забилась в какую-то подворотню, пытаясь успокоиться и осознать, где и каким образом очутилась, но, к несчастью, в эту же подворотню забрели злодеи, изголодавшиеся по женскому теплу. Конечно, Криста отдавила им каблуками всё, что можно отдавить, разбила не один нос и вообще сражалась как тигрица, но силы были неравны; однако в тот самый момент, когда девушку уже с недвусмысленными намерениями повалили наземь, появился он…

– Это всё замечательно, – оборвала я новую знакомую, услышав в её голосе нездорово восторженные придыхания, – но при чём тут магия?

– Да ты слушай!

…появился он. Даже не вынимая меча из ножен, прекрасный незнакомец расправился с негодяями, забрал Кристу из подворотни и привёл в дом, где он остановился. Спаситель поинтересовался, почему девушка так странно одета, ибо пуховики в этом мире были не в ходу. Когда же Криста выложила ему свою историю, незнакомец объяснил: она попала в страну под названием Риджия, где обитают лепреконы, люди и эльфы. Сам он как раз был из последних, только острые уши прятал под пышными кудрями. И в какой-то момент Криста с удивлением обнаружила, что разговаривают они вовсе не на русском – просто девушка с чего-то прекрасно понимала чужой язык и столь же прекрасно, сама того не замечая, на нём говорила.

Потом Кристе с её спасителем, назвавшимся Дэном, пришлось спешно удирать из города: на них напали странные личности в чёрных плащах с капюшонами, и парочка чудом улизнула. Чудо включало в себя украденных лошадей, фехтовальное мастерство Дэна и лук из цветочных лоз, который сам собой материализовался в руках Кристы, да ещё и со стрелой на тетиве. От испуга Криста выпустила эту стрелу в нападавших, а та отчего-то взорвалась светящимися шипами, а Дэн подхватил девушку на руки и вместе с ней выпрыгнул из окна; а потом они нашли лошадей, и Криста поняла, что теперь обладает колдовским даром да к тому же превосходно стреляет из лука, хотя до того луки видела лишь на картинках…

– Дай-ка угадаю, – тоскливо проговорила я. – Дэн оказался принцем?

Криста вскинула брови – тёмные, несмотря на золото её волос, и идеальной формы:

– Откуда ты…

– И, конечно же, вы полюбили друг друга?

– Да, но…

– И за тобой ухлёстывал ещё какой-нибудь принц, но в итоге ты выбрала Дэна и оставила того несчастного во френдзоне?

– Ещё немного, и я подумаю, что на самом деле ты шпионка дроу, – подозрительно проговорила девушка.

– Считай это просто… интуицией. – Я скрестила руки на груди (всё-таки грудь есть грудь, каких бы размеров она ни была). – И кем же оказались личности в капюшонах?

– Людьми отца Дэна… то есть эльфами, – неохотно проговорила Криста. – Его хотели по политическим соображениям женить на одной страшной принцессе, но он сбежал.

– А какой год был в России, когда ты попала сюда?

Криста назвала цифру – и я прислонилась похолодевшей спиной к неровной каменной стене.

…из всей этой истории (довольно банальной) следовало два вывода. Первый: меня должны были, но по неведомым причинам не решились осчастливить чит-кодами в виде знания местного языка и магического дара, с которыми стать Избранной значительно проще. У меня, конечно, имеется свой чит-код, но он-то врождённый, так что не считается. Может, это зависит от того, каким способом ты перенёсся?.. Криста вон не падала никуда, а тихо-мирно прошла…

Ладно, об этом можно поразмыслить в другой раз. Должно быть логичное объяснение подобной несправедливости, но задачи стоит расставлять в порядке важности.

Второй вывод утешал не больше первого. Криста сказала, что попала в волшебный мир год назад. Вот только в нашем прошёл почти десяток.

Следовательно, время здесь идёт по-другому.

М-да. Вернуться обратно до последнего экзамена я явно не успею, а без меня Сашка наверняка завалит устный матан… хотя о каких глупостях я думаю? Судя по тому, что меня окружает, мне вряд ли вообще суждено вернуться.

Либо я сгнию в этой темнице, либо пойду на опыты дроу.

– И как же ты сюда угодила? – помолчав, поинтересовалась я.