Не могу без тебя…

– Надеюсь, ты не затосковала о былой любви? – спросил он у неё шепотом.

– Может быть, чуть-чуть. Что-то в этой мелодии цепляет за душу.

– Никогда не возвращайся в прошлое. Оно убивает твое настоящее. Горькие воспоминания бессмысленны, они лишь забирают твое драгоценное время. Прошлого не вернуть, а будущее может не начаться, – продолжил Герман, прижав девушку к своей груди.

– Ты философ? – засмеялась Тая.

– Нет, спецназовец. А это цитата из «Мастера и Маргариты» Булгакова. Обожаю этот роман.

– А я дважды пыталась его читать, но так и не одолела. Не разочаровала?

– Мы найдем другую тему для обсуждения.

– Человек без претензий? Приятно.

– С претензиями, но разумными.

– Вдвойне приятно это слышать, – сказала Тая, прикоснувшись, словно перышком, к его щеке губами.

Герман непроизвольно вздрогнул и внимательно посмотрел на девушку.

– Не заостряй внимания на том, что не важно, – услышал он в ответ. – Официант явился с частью нашего заказа. Нам не пора ужинать?

Больше не сказав друг другу ни слова, они направились к своему столу. Герман помог Тае сесть и обвёл его взглядом. На нём уже стояли салаты, холодные закуски и две бутылки вина – Гранд Резерв Саперави Асканели и Хихви.

Официант показал по очереди бутылки с вином Герману. Затем, откупорив их, подал ему пробки, чтобы тот убедился, что вино не заражено «пробковой болезнью». Получив одобрение клиента, он налил в его бокал немного красного вина.

Герман внимательно посмотрел на него на фоне контрастной белой скатерти. Потом взял бокал за ножку и поднёс к носу, вдохнув первичный аромат вина. Вслед за этим раскачал бокал и «очертил» круг вином, опять вдохнув его аромат, и только потом попробовал, в заключение кивнув официанту.

Затем подобный ритуал был проделан с белым вином, после чего Герман спросил у Таи, какое вино ей налить.

– Красное, – ответила она, с улыбкой наблюдая за своим новым знакомым.

Как только официант их обслужил и ушел, Герман спросил:

– Почему ты улыбаешься?

– В сцене с винами ты вел себя как аристократ, который является знатоком ресторанного этикета. Я впервые наблюдала подобную сцену – и мне понравилось.

Герман искренне рассмеялся.

– Наверное, это у меня в крови: ведь я потомок дворянского рода. Но родился и вырос в такой стране, где это старались утаивать от других. Однако несмотря на это, я не аристократ, хотя толк в винах знаю, особенно грузинских.

– А почему именно грузинских?

– Я родился и вырос в Грузии. Мои родители только после распада СССР переехали в Белокуриху, где отцу по наследству остался довольно добротный дом от родителей. Так что, продав квартиру в Батуми по бросовой цене, они оказались в глубинке России, но не жалеют о принятом решении, поскольку этот небольшой городок является бальнеологическим курортом, центром восстановительной медицины.

Поскольку здесь оказалось очень много санаториев, родителям не пришлось долго искать себе работу.

– Они у тебя врачи? – спросила Тая.

– Угадала. Отец – травматолог, а мама – терапевт.

– Я слышала об этой здравнице много хорошего. Даже как-то возникала мысль съездить туда в отпуск, но в действие она не превратилась. Даже не знаю, почему. Наверное, привычка отдыхать на море победила.

Как только они закончили с салатами и холодными закусками, официант сделал смену блюд и принёс горячие закуски. Их ели уже медленнее, наслаждаясь вином и разговором.

После того, как были съедены горячие блюда, Тая заметила, как на веранде освободился столик и тотчас обратилась к Герману:

– Ты не сможешь поговорить с администратором, чтобы нам позволили занять столик на веранде?

Герман обернулся и, увидев, как молодая пара направилась к выходу из ресторана, подал знак официанту, чтобы он подошел к ним, и попросил пригласить к их столику администратора. Через несколько минут к ним подошел мужчина с седыми висками, который встречал их у входа в ресторан.

Выслушав просьбу клиентов, он заверил их, что через пять минут они смогут занять освободившийся столик на веранде. Вскоре Тая и Герман уже сидели на белоснежной веранде, с трех сторон украшенной виноградными лозами.

Резная мебель наполнила летнюю площадку дополнительным колоритом, как и наборы восковых светодиодных свечей, стоявших на каждом столе на специальной ажурной медной подставке под старину.

Тае принесли скумбрию, запеченную с морковью, специями и орехами, а Герману – шашлык на шампуре. Заканчивалась вторая бутылка вина, и Герман хотел заказать еще одну, но Тая остановила его, показав на почти полный кувшин киндзмараули.

Когда они уже закончили трапезу, официант предложил насладиться вином из квеври – керамических изделий без ручек, из которого в Грузии принято пить вино.

Молодые люди согласились – и их вечер продолжился под тихий шум прибоя, солоноватый бриз, наполнивший воздух, ароматный вкус кисло-сладкого вина и приятной беседы.

Когда кувшин опустел, Герман попросил официанта принести кофе и глясе. Было далеко за полночь. Он расплатился за ужин и предложил Тае прогуляться по центральной набережной, до которой было пять минут ходу. Девушка согласилась, и они, взявшись за руки, пошли вдоль Черного моря по выложенной плиткой длинной пешеходной улице, которую прозвали в народе Променад.

Недалеко от Морского вокзала остановились возле скульптур героев советской комедии «Бриллиантовая рука», где была снята популярная сцена покупки лотерейных билетов. По памяти, весело смеясь, стали поочередно вспоминать из фильма фразы, ставшие знаменитыми и популярными.

Глава 2

Однако ночь не может длиться вечно… Какой бы бесконечной она ни казалась, какой бы тёмной ни

была, за ней всегда следует рассвет нового дня. Молодые люди тоже заметили его приход.

– Смотри! – воскликнула Тая. – Сумерки прямо на глазах расступаются и уже виднеется зарево, но солнце еще не появилось, создавая ощущение предвосхищения. Чувствуешь, как за несколько мгновений до восхода вся природа внезапно затихла? Слышен только шум волн, ласково лижущих берег…

Герман обнял девушку за плечи и прижал к себе, любуясь ее одухотворенным лицом, а потом посмотрел на морскую гладь, которую медленно начал озарять солнечный свет. Переливающаяся дорожка устремилась к солнцу, лениво встававшему из моря. Маленький кусочек красноватого диска показался из-за горизонта – и его лучи заскользили по бескрайней водной глади, придавая ей волшебный оранжевый оттенок.

Обнявшись, они стояли и смотрели, как постепенно небо становится всё светлее, а солнце поднимается выше, оторвавшись от воды. Перед ними открывалось невероятно красивое и очень завораживающее зрелище.

– Вот и наступил еще один прекрасный день, – тихо сказала Тая, положив голову Герману на плечо.

– Да, солнце дарит всему новую жизнь… и нам тоже.

– Нам? – переспросила Тая и, оторвав голову от плеча, посмотрела Герману в лицо, чтобы увидеть его выражение.

– Именно нам. За сегодняшним рассветом последуют другие. Одни из них мы встретим вместе, другие по отдельности, но даже в разлуке мы будем знать, что это наши рассветы, на которые мы смотрим с разных мест, но думая друг о друге.

Тая замерла, затаив дыхание. Неужели у их встречи будет продолжение? От этой мысли сладко закружилась голова – и она пошатнулась.

Герман удержал ее за талию и озабоченно спросил:

– Тебе плохо? Давай присядем на лавочку, – и, подхватив девушку под колени, направился с ней к недалеко стоявшей скамейке.

– Не волнуйся. Я чувствую себя хорошо. И я бы даже сказала, что немного счастливой.

– Но ты ведь пошатнулась, – не согласился Герман.

– Просто ноги устали столько часов стоять на высоких каблуках.

– Тогда сними их, – посоветовал Герман. – Набережную каждый вечер тщательно моют, так что можешь спокойно пройти по ней до гостиницы босяком.

– Неудобно как-то сверкать голыми пятками из-под длинного вечернего платья.

– А они у тебя не голые, а в чулках, значит, все в рамках приличия.

– Да, Герман. Уговаривать ты умеешь, – засмеялась Тая, снимая туфли, которые он сразу же взял в руку.

– Давай обращаться друг другу неофициально: ты меня будешь называть Герой, а я тебя Таей.

– Заметано, – выкрикнула девушка и побежала вперед.

Но Герман быстро догнал ее и схватил на руки.

– Мне так приятно чувствовать тебя в своих руках. Так бы и нес до края света.

– Для начала донеси до гостиницы, – весело промурлыкала девушка ему на ухо.

– Ты сомневаешься в моей силе?

– Ни в коем случае. Я просто пошутила.

Недолго думая, Герман закинул Таю себе за плечо и уверенной походкой пошел к гостинице. Проводив её до самого номера, он подождал, пока она откроет дверь и, притянув к себе, припал к ее губам в крепком поцелуе.

Когда он закончился, девушка словно сквозь сон услышала:

– Прости за вольность, но я весь вечер мечтал поцеловать тебя. Ты не обиделась?

– Обижусь, если ты не поцелуешь меня еще раз.

Герман схватил ее лицо руками и стал страстно осыпать поцелуями, которые перешли на шею, исторгнув из груди Таи протяжный стон, а затем его губы вернулись к ее приоткрытому рту, в который смело ворвался его язык, затеяв сладостную игру с ее языком.

Тая почувствовала, что ноги отказались ее держать, и она повисла на Германе, обвив его шею руками. Сколько они целовались, не говоря друг другу ни слова, она не знала. И сколько бы это продолжалось, тоже. Но вот в соседнем номере открылась дверь – и из нее вышли мужчина и женщина лет пятидесяти.

– Проходя мимо них, женщина не удержалась и сказала:

– Общий коридор не место для интимных ласк. Нужно быть поскромнее.

Герман что-то хотел ей ответить, но Тая прикрыла ему рот рукой и, чмокнув в нос, скрылась за дверью, щелчок которой прозвучал довольно-таки красноречиво.

Не став стучаться к девушке, молодой человек направился к лифту, не борясь с глупо-счастливой улыбкой на своем лице.

Завтрак пропустили из-за бессонной ночи. Отсыпались. Встретись во время обеда. Выбрав предложенную фуршетом еду, сели за один столик. Разговор не клеился. Они просто смотрели друг на друга и улыбались.

Если бы Таю спросили, что она ела, вряд ли вспомнила: в памяти не осталось ни вкуса, ни запаха. Она просто жевала, наслаждаясь видом мужественного, истинно мужского лица, на котором темно-карие глаза излучали нежность, обволакивая её тело.

После обеда они, не сговариваясь, взялись за руки и вышли из столовой. Как она оказалась в номере Германа, Тая так и не поняла. Всё происходило настолько естественно и быстро, что места стеснению в душе не осталось.

Герман раздевал ее медленно: сначала стянул футболку, затем шорты. Девушка стояла перед ним в одном нижнем голубом белье с упавшими на спину тяжелыми волосами. Разложив их локоны по плечам, он отошел на пару метров и с наслаждением стал рассматривать свою наяду.

– Ты прекрасна, – прошептал мужчина, не сводя взгляда с плавных изгибов ее тела.

Затем взгляд его остановился на упругих грудях, прикрытых кружевным бюстгалтером.

– Сними его, – прошептал он, не скрывая страсти в голосе.

Тая, словно завороженная, расстегнула застежку. Бретельки скользнули по рукам – и лифчик упал к её ногам. Герман в одно мгновение оказался рядом и, подняв девушку на руки, понёс к кровати. Бережно уложив её на матрас, припал в сладком поцелуе к заманчиво торчащему соску.

Девушка выгнулась в сладкой истоме, пробежавшей по ее телу, затем протянула руки и коснулась его плеч. Их лица стали сближаться медленно, напряженно и чутко. Наконец осторожно и нежно соприкоснулись губы, словно боясь спугнуть волшебство момента.

Каждая клеточка их тел пылала страстью, чувственные ощущения держали обоих в эмоциональном напряжении и томительном ожидании.

В открытое окно в комнату поступал прохладный морской бриз, раздувая в разные стороны лёгкие занавески на окнах. Воздух был наполнен свежестью, которая, обвевая разгоряченную кожу, заставляла мысли трепетать в предвкушении близости.

– Герман, – еле слышно от неконтролируемого возбуждения протянула Тая, кусая нижнюю губу. – Я скоро сойду с ума от чувств, которые переполняют меня. Они сродни сладкому плену.

– Потерпи, милая. Не стоит спешить с наслаждением. Давай продлим его ожиданием чуда, которое свершится, когда мы сольемся в единое целое.

Растворяясь в его ласках, Тая неожиданно поймала себя на мысли, что ей хочется всегда чувствовать рядом его сильное тело, слышать его голос, ощущать прикосновение его жарких губ к своей коже. Всегда быть лишь с ним одним, произнося, словно в бреду, его удивительно красивое имя, потому что другие мужские имена – чужие. Он, он и только он ей нужен. Она прикрыла глаза, глядя на его до боли желанные губы. Почему он медлит, замерев над ней?

Его глаза напоминали черный омут, в котором скрыта сдерживаемая страсть, но их дикий блеск выдавал его состояние. Тогда почему он пожирает ее взглядом, не предпринимая никаких действий? Ведь он хочет её! Она чувствовала это всеми фибрами своей души.

Тая не выдержала томительного ожидания и, вытянувшись чуть вперёд, коснулась его лица руками.

Затем поцеловала нежно, чувственно и медленно. Герман ответил жарким поцелуем, который зажег огонь в её крови – и в их сердцах тотчас вспыхнула безудержная страсть. Мир перестал существовать для них.

Она, продолжая ласкать грудь и плечи желанного мужчины, потянула его на себя. Он покорно последовал за её желаниями, ощущая дрожь в вытянувшемся под ним женском теле. Тая уже совсем близко притянула его к себе, оплетя шею руками и углубляя свой поцелуй, который позволил им чувствовать друг друга без остатка.

Несколько минут спустя Герман приподнялся, с жадностью мучимого жаждой путника разглядывая упругую грудь, впалый живот, на котором он почувствовал полусогнутыми пальцами маленькую выемку, и невольно задержал взгляд на голубой шелковой полоске трусиков.

– Делай со мной, что хочешь, – услышал он и поднял глаза. – Да, я разрешаю тебе всё.

Ничего более не уточняя, он запустил руку под трусики и с силой рванул. Через несколько секунд голубой лоскуток плавно приземлился на пол, а Герман, широко раздвинув ноги девушки, припал к ее нежному естеству, исторгнув из ее груди чувственный стон.

Оторвавшись от средоточия ее наслаждения, он быстро скинул с себя одежду и, убедившись, что Тая готова принять его, скользнул в ее влажное лоно. Накопившееся напряжение требовало высвобождения, и Герман, увеличивая темп, тихо произнес:

– Извини, но я сейчас не могу быть нежным. Обещаю, что исправлюсь в следующий раз.

– Я и не требую от тебя этого, – ответила Тая, подстраиваясь под его неистовый ритм.

Они кончили одновременно, и его вырвавшийся из груди рык потерялся в громком стоне своей возлюбленной.

Герман лег на спину, тяжело дыша. Положив руку на подушку Таи, он сказал:

– Иди ко мне, малышка.

Она не заставила себя ждать и прижалась к нему, положив голову на грудь, которая еще не отошла от бешеного темпа, то опускаясь, то поднимаясь под неровное дыхание. Девушка молча слушала быстрое биение его сердца, испытывая удивительный покой.

– Надеюсь, ты не вскочишь и не уйдешь к себе?

– Нет. Мне хорошо здесь. С тобой, – ответила, улыбаясь, Тая. – Я никуда не испарюсь и не оставлю тебя одного, тем более что ты пообещал мне во второй раз удивить меня своей нежностью.

Герман расхохотался, а потом, приподняв ее голову, стал целовать лицо.

– А ты, оказывается, ненасытная озорница.

– Да, водится за мной такой грешок, – шутливо вздохнула Тая.

Не став более ждать, он наклонился над девушкой и стал сводить ее с ума поцелуями, начав с мочек ушей и медленно продвигаясь по шее к груди, которая отвердела в ожидании ласк. Наконец его губы добрались до торчащих сосков и стали втягивать их по очереди, чередуя легкие прикусывания с полизываем.

Тая стала извиваться, моля:

– Ещё! Ещё! Ещё!

Не в силах переносить эту чувственную пытку, она закричала:

– Возьми меня!

Но Герман не спешил. Он взял свой вставший твердый член в руку и стал водить по покрасневшим и вспухшим соскам, потом зажал его ее грудями и стал ритмично двигаться. Не выдержав, Тая приподняла голову, подставив открытый рот и пытаясь ухватить головку члена губами, но он не позволил ей этого, продолжая мучительную пытку.

Девушка судорожно всхлипнула, и тогда Герман вложил ей между губ свой член. Она стала неистово сосать его, истекая собственным соком. Видя ее состояние, Герман ввел ей во влагалище два пальца, потирая клитор подушечкой третьего.

Тая закричала, бурно кончая, и тогда он, вонзившись в неё, свел обе груди вместе, и, всосав в себя сразу оба соска, излился сам.

Некоторое время они лежали, словно в забытьи, медленно приходя в себя.

– Что это было? – наконец спросила девушка. – Я потеряла сознание?

– Наверное. Как и я. Со мной такое впервые, – с трудом проговорил Герман. – Ты ведьма. Такого чувственного наслаждения я не испытывал ни разу в жизни. Даже не предполагал, что от него можно отключиться и попасть в края обетованные.

– И я не испытывала ничего подобного, – прошептала Тая, прижимаясь к любовнику. – Может, повторим?

– Угомонись, озорница. Мне надо набраться сил.

– Не хочу, – с этими словами она оседлала Германа и стала его изощренно ласкать.

Он быстро пришел в боевую готовность и позволил девушке делать с ним, что она пожелает. Вскоре она довела его до такого состояния, что он стал умолять ее сесть на его член. Наконец она выпустила его из своего рта и ввела в средоточие своей женственности. Медленно опускаясь и поднимаясь, она давала ему поочередно сосать свою грудь, а потом, попросив сильно сжать ее соски, начала бешенную скачку.

И опять они кончили вместе, слившись в поцелуе и сотрясаясь от волн наслаждения, пробегавшим по их телам.

– Всё же ты ведьма, – сказал некоторое время спустя Герман. – Ты понимаешь, что со мной делаешь?

– То же, что и ты со мной, – пробормотала Тая, погружаясь в сон.

Они проснулись в объятиях друг друга мокрые от пота. Не спас даже прохладный морской ветерок.

– Я под душ, – сказала девушка, быстро вскочив с кровати.

Когда Герман подошел к двери ванной комнаты, она оказалась закрытой.

– Ты что это творишь, плутовка! – возопил он. – Впусти меня к себе.

– Нет. Только после меня, сэр, иначе сегодня мы в море даже не окунемся. Уже вечер, а мы из гостиницы не выходили.

– Если быть точной, то из моего номера.

– К тому же я есть хочу. Причем, не что- нибудь, а пиццу «Четыре сыра» и кока-колу.

– Это вредная еда, – заявил Герман.

– Ты можешь ее не есть. Мне больше достанется.

– Какая же ты упрямица!

– Да, я такая. Или привыкай, или найди себе покладистую.

– Не разбрасывайся такими парнями, как я. Я в своем роде самородок. Потеряешь -пожалеешь.

– Ты это серьезно? – удивленно спросила Тая, высунув голову за дверь.

– Шучу. А если честно, то я золото высшей пробы и готов отдаться в твои изящные руки.

Тая вышла из ванной комнаты, надев на себя банный халат. Пособирав свои вещи, быстро оделась, вернув халат на место и крикнула стоящему под душем Герману:

– Я пошла к себе. Переоденусь и буду ждать тебя. А ты пока думай, где накормишь меня пиццей.

Пересмотрев все свои вещи в шкафу, Тая остановилась на тонком трикотажном платье с абстрактным рисунком на бирюзовом фоне. Возможно, оно было слишком ярким, но ведь она на отдыхе и может позволить себе поэкспериментировать с красками. Порывшись в шкатулке, достала не менее яркие бусы, а из шкафа – канареечного цвета босоножки-римлянки, которые гармонировали с неправильными треугольниками такого же цвета на платье.

Распустив волосы и нанеся легкий макияж, девушка еще некоторое время покрутилась перед зеркалом, любуясь собой, пока не услышала стук в дверь.

– Открыто. Входи, – крикнула она, направляясь к Герману.

Он изумленно застыл, бесцеремонно рассматривая ее с головы до ног, а потом восторженно выдохнул:

– Богиня! Мне, наверное, надо будет идти сзади тебя, как и полагается слуге.

– Не пори чушь. Это с тебя женщины глаз не сводят, в чем я убедилась вчера в ресторане.

– Э, нет… Не преувеличивай. Что-то я ничего такого не заметил.

– И замечательно, иначе я бы просто встала и ушла.

– Давай не о вчерашнем, а о сегодняшнем. Я узнал, где пекут вкусную пиццу и горю желанием угостить тебя ею.

– Тогда почему мы до сих пор здесь?

Тая подошла к Герману, взяла его под руку и повела к выходу из номера.

Пиццерия находилась на центральной набережной и была излюбленным местом для отдыхающих.

Небольшая, но очень уютная, она была оформлена в итальянском деревенском стиле. Деревяные столы и лавки были сделаны из натурального дерева, на окнах висели ситцевые шторы, а на каждом столе стояли вазочки с живыми цветами.

Заказав себе самую большую пиццу и полуторалитровую бутылку кока-колы, они сели за столик у отрытого окна и долго смотрели друг на друга, не произнеся ни слова.

– Мне было хорошо с тобой. Как никогда и ни с кем, – наконец произнес Герман и, взяв руку девушки, нежно погладил ее пальцы.

– Мне тоже. Наша близость была для меня приятным откровением. Но ведь это ничего не значит во время курортного романа. Через восемь дней ты уедешь – и мы навсегда расстанемся, сохранив в памяти приятные воспоминания.

– Не хочу ничего загадывать, малышка. Зачем начинать печалиться о разлуке, когда мы рядом. Давай наслаждаться каждым часом, проведенным вместе, не думая о том, что время неумолимо отсчитывает дни. Мы не знаем, что нас ждет завтра, а уж через восемь дней – и подавно. Поэтому улыбнись в предвкушении вкусной пиццы, которую уже несут нам.

Налив в стаканы кока-колы, Герман предложил Тае первой отведать итальянское блюдо, которое продолжало источать жар печки.

Положив два кусочка пиццы на ее тарелку, Герман подпер кулаком щеку и с улыбкой смотрел на девушку, которая никак не могла откусить от одной из них горячий кончик, чтобы вынести свою оценку. Наконец один из кусков пиццы все же был съеден, и по довольному выражению лица Таи он понял, что пицца вкусная. Недолго думая, Герман положил на свою тарелку несколько кусков и приступил к еде.

Когда ужин закончился, на небе появились первые звезды. Погуляв по набережной, они сели в беседку. Герман обнял девушку за плечи и прижал к себе.

– Ну что? Устроим вечер откровений? – спросил он, целуя ее в волосы.

– Зачем? – удивилась Тая. – Наше знакомство временно, будущего у нас нет, а потому не стоит осмысливать прошлое, чтобы убедиться, что в нем нет ничего такого, что помешало бы нашему общему завтра.

– Не будь столь уверенной в своих выводах. Они могут быть неправильны. Мне интуиция подсказывает, что наша встреча не случайна. А она меня никогда еще не подводила. Ты для меня значительно больше, чем случайная знакомая. Я пока не могу объяснить, какие чувства к тебе испытываю, но они глубже, чем предполагает ситуация и правила курортного романа.

Сердце у Таи радостно забилось, а в душе вспыхнула надежда на продолжение их отношений, а там жизнь покажет, к чему они в итоге придут.

– А знаешь, – озорно подмигнула она, – я принимаю твое предложение. Интересно узнать, скольким девушкам ты заморочил головы. Моя история, думаю, будет поскромнее. Чтобы определить, кто начнет откровенничать первым, бросим пальцы. Четное число – ты, а нечетное – я. Но есть одно условие: откровенничать – так откровенничать, ничего не утаивая и не приукрашивая свое участие в событиях. Принимается?

– Стопудово.

– Молодежного сленга не люблю, но ответ засчитывается. Итак, на счет три выбрасываем пальцы.

Число оказалось нечетным, поэтому Тая тяжело вздохнула и несколько минут сосредоточенно о чем-то думала. Герман ждал, не произнеся ни слова. Наконец девушка начала свое нелегкое повествование.

– Я не открою Америки, если скажу, что миром правит любовь. Наверное, именно по этой причине каждый человек ждёт любви, бросается в ее омут с головой, открыв свою душу.

Тая на миг замолчала, а потом продолжила:

Только любовь часто не приносит счастья и душевного спокойствия. И несмотря на это, человек всё равно любит и хочет быть любимым.

Исходя из личного опыта, могу сказать, что любовь – это недуг, поражающий душу и сердце и способный сломать человеческие судьбы. Особенно, если она всепоглощающая страсть без остатка, которая настигает в юности. Что и говорить, юность всегда неопытна и прекрасна в своей эмоциональности, но как часто она бывает обманута!

Я училась в школе на «отлично», легко и без особых усилий. Казалось, что золотая медаль у меня уже в кармане, хотя предстояло еще полгода учебы. Во время зимних каникул мне исполнилось восемнадцать, но я не имела никакого социального опыта, поскольку у меня была очень правильная и строгая семья. Впрочем, она есть до сих пор, только связи с ней у меня разорваны. Правда, с днями рождения поздравляю родителей SMSками.