Три кварка 2 (1982-2012). Правила отбора

Больше минуты Паша гонял меня по всему рингу. Атаковал в голову, в корпус, старался сблизиться, пробить защиту. Я же всё уворачивался и уворачивался. А один раз даже сыграл в ответку. Правда, не слишком удачно. Удар вышел нечётким и слабым. Но всё-таки дошёл до противника. Хук справа – так он, кажется, называется. Особого вреда этот удар сопернику не нанёс, зато раззадорил. Кривошапкин тут же ввинтил темп и уже через пять секунд зажал меня в углу ринга. Вывернулся я оттуда с большим трудом. Опять ускользнул, оттолкнувшись от ограничивающих «поле боя» канатов. Однако один удар все-таки пропустил. Хороший такой крюк вдогонку по кумполу. В башке словно бомба ядрёная взорвалась. В ушах звон, в глазах звездопад. И пол, стремительно приближающийся к носу. Одна радость, что не нокаут – прийти в себя и подняться на ноги удалось достаточно быстро.

Встал, принял кое-как боксёрскую стойку, типа, готов к продолжению. Павел был как будто доволен. И тем, что достал меня наконец, и тем, что я не угробился. Только сейчас до меня дошло, что бил он не в полную силу, сумел в последний момент удержаться от искушения.

«Вот ведь хитрец какой! Но ничего, сейчас ты у меня попляшешь…»

Кривошапкин снова идёт вперёд, готовя очередную атаку. Я же, вместо того, чтобы опять увернуться, внезапно бросаюсь навстречу и… подныриваю сопернику в ноги.

Ага! Есть захват! Теперь толчок корпусом. Ещё и подсечку добавить. Всё! Готово! Спёкся клиент.

Рушимся с грохотом на пол. Моментально, чтобы не дать Павлу опомниться, перекатываюсь на бок и беру его руку на болевой… Увы, болевой приём у меня не проходит. Во-первых, перчатки мешают, а во-вторых, капитан – парень здоровый и физически гораздо сильнее меня. Вырвавшись из захвата, он тут же вскакивает на ноги. Во всем его виде читается: «Ты что?! Совсем охренел?!»

В эту секунду я отчётливо понимаю: «Всё! Допрыгался! Сейчас он из меня котлету сделает».

Однако нет. Сделать из меня отбивную ему не дают. Стоящий около ринга Смирнов, глядя на нас, буквально покатывается со смеху.

– Ну что, Паш? Я же говорил тебе, что любой самбист любого боксёра сделает влёгкую.

Павел смотрит на него с явной обидой, но потом все-таки успокаивается и, не обращая внимания на меня, идёт к канатам. Затем спрыгивает вниз и бросает с досадой:

– Да ну тебя к лешему, Миш. Это не бокс, а чёрт знает что. Сам теперь разбирайся с этим борцом недоделанным.

Михаил, продолжая смеяться, поворачивается ко мне и машет рукой:

– Спускайся, Андрей. Будем теперь пробовать, какой из тебя самбист-каратист…

«Ну вот. Сперва меня собирались просто бить, а сейчас будут валять по полу и ломать конечности. Господи! Как же я этого не люблю…»

Спрыгиваю с ринга. Смирнов помогает мне снять перчатки и шлем. Капу я выплёвываю сам.

– Не устал? – интересуется Михаил.

– Да нет. Одну схватку перетерплю как-нибудь.

Новый соперник протягивает мне куртку-самбовку.

– Тогда надевай и поехали.

Надеваю. Не спеша. Затягиваю пояс. Пытаюсь вспомнить всё, чему учил меня тот же Смирнов двадцать пять лет тому вперёд. Хм, или это через двадцать шесть было? То есть, тьфу, будет… Или всё-таки было? А, впрочем, какая разница?! Валять-то он меня собирается здесь и сейчас. И не в каком-то там прошлом-будущем, а в самом что ни на есть настоящем…

Борцовская схватка проходит почти по тому же сценарию, что и боксёрский раунд. Один защищается, другой атакует. Разница только в том, что я не просто маневрирую по ковру, уходя от захватов. Я обороняюсь, причём, довольно активно, поскольку знаю теперь о своём «новом» умении – способности мгновенно реагировать на изменение обстановки.

Михаил кружит вокруг меня, цепляет за рукава, за отвороты самбовки, за пояс. Сверху, снизу, справа, слева, с разных сторон, со сменой позиции, с ложными выпадами и подходами, с маскировкой замыслов. Подготовка каждой атаки длится у него не больше секунды. А затем – либо рывок на себя, либо бросок в ноги, либо подсечка. Однако всякий раз я успеваю провести контрприём. Только не атакующий, а защитный. Завалить Смирнова я, в любом случае, не смогу, но «усложнить» ему жизнь – запросто. Попытки зацепить ноги пресекаются захватом шеи и плеч, подсечки компенсируются подбивкой опорной ноги атакующего, желание бросить через себя парируется «зависанием» на противнике или пресекается угрозой обоюдного сваливания в партер и взятия на болевой.

Плохо одно – я устаю всё больше и больше. Не такое это простое дело – бороться (пусть и в защите) с соперником, превосходящим тебя по всем статьям. И по мастерству, и по силе, и по выносливости, и по опыту. Хотя – я это отлично вижу – Михаил удивлён. И даже несколько ошарашен неожиданной скоростью и быстротой реакций семнадцатилетнего пацана. Я ведь и ростом чуть повыше его, и руки с ногами длинней и мосластее, и телосложение более, хм, костистое. Такие персонажи, как правило, завсегда медленнее и слабей крепышей. Однако держусь пока. Правда, с трудом – усталость понемногу берёт своё, и в итоге Смирнову всё-таки удаётся бросок. Пусть и корявый, но – спорить бессмысленно – результативный. Я падаю на ковёр, но всё же успеваю в последний момент вывернуться из болевого захвата, после чего быстро откатываюсь от соперника.

Миша поднимается одновременно со мной. Ощущение такое, что он даже не запыхался. В отличие от меня, сопящего как раненый ёжик. Чувствую, следующую атаку мне уже не пережить. В том плане, что или в узел меня завяжут, или так шмякнут о пол, что даже мыслей о дальнейшем сопротивлении не останется. А это означает, что надо снова идти на хитрость. На то, что не предусмотрено спортивными правилами. Некрасиво конечно, но, думаю, Смирнову понравится – он ведь и сам когда-то обучал меня тем хитрым приёмам, один из которых я собираюсь сейчас против него же и применить…

Михаил делает очередной подход. Аккуратненько прихватывает меня за рукавчики. Я всячески демонстрирую, что сил у меня почти не осталось, дышу тяжело, с присвистом. Тем не менее, тут же соображаю, что на сей раз атака пойдёт понизу, со страховкой от контрзахвата плечевого пояса.

Делаю вид, что пытаюсь провести заднюю подножку, для чего смещаюсь левее и переношу вес на другую ногу. Дистанция между нами довольно большая и потому Смирнову не нужно производить контрприём с отхватом подколенного сгиба – когда я ещё донесу свои конечности до соперника? Зато ему теперь ничто не мешает тупо подхватить меня за ногу и без проблем опрокинуть на пол. Или ещё что-нибудь эдакое учудить – и эффективное, и эффектное в равной степени.

Миша меня не «подводит» и выбирает внешнюю «красоту». То есть, используя моё собственное движение, проводит бросок через голову с подхватом голенью под бедро. Бросает грамотно, со страховкой, чтобы я, не дай бог, не треснулся башкой о ковёр. В этом плане он – молодец! Заботится о подрастающем поколении. А вот о том, что это самое поколение может ему бяку устроить, увы, даже не подозревает. «Бяку» я ему делаю в самом конце броска, когда уже «приземляюсь». Будто случайно бью локтем поддых. В ту точку, при ударе в которую, как сам же Смирнов объяснял мне в будущем, у противника моментально перехватывает дыхание и секунд десять-пятнадцать с ним можно делать всё что угодно. Хоть руку ему выламывай, хоть ногу, хоть по почкам пинай, хоть по печени, ничего он в ответку не сделает.

Бить я его не хочу. Так же как ломать и пинать. Во-первых, потому что устал, а во-вторых, это будет уже беспредел в чистом виде…

Мой соперник пришёл в себя, как и предполагалось, секунд через десять. Поднялся на ноги, потёр грудь и укоризненно покачал головой:

– Ну ты и фрукт, Андрей.

Вместо меня ему ответил Павел. Со смешком в голосе:

– Сам же сказал, что самбист-каратист. Вот и не обижайся теперь, получай от пацана бой без правил.

– Ладно, проехали. Сам виноват. Будем считать, что ничья, – неожиданно улыбнулся Смирнов, поворачиваясь в мою сторону. – Но всё равно ты мне должен, Андрюха. Так что давай по-быстрому на турник, пока не расслабился.

Возражать против нового «издевательства» я не стал. Добрёл до стоящего возле стеночки турника, подпрыгнул, уцепился за перекладину и по команде старлея начал подтягиваться. Получилось немного – всего четырнадцать раз, поскольку устал как собака.

– Мешок с костями, – прокомментировал мои усилия Кривошапкин.

Я спрыгнул на пол и, ничего не говоря, утёр рукавом пот.

– Веса в тебе сейчас сколько… атлет?

– Хрен знает, – почесал я в затылке. – Килограммов, наверное, семьдесят.

– Маловато, – хмыкнул Смирнов. – Надо бы ещё с десяток набрать. Месяца за три. Мышцу́ подкачать, поработать с утяжелениями…

– Ну, если всё это время пиво хлестать, то наберу без проблем, – я глубокомысленно похлопал себя по брюху.

Парни в ответ дружно расхохотались…

– Значит, говоришь, против спарринга Свояк возражать не стал?

– Не стал, Константин Николаевич.

– Ага. Понятно. Но обе схватки прошли… эээ… не совсем по сценарию. Так?

– Так.

– М-да. Интересно. Хотя предсказуемо.

– Предсказуемо?

– Естественно, предсказуемо. Я, Миша, как раз и ожидал от Свояка чего-то подобного. Проигрывать он, как я понял, не любит. Видимо, поэтому и идёт на разные ухищрения.

– И что это значит для нас?

– Пока ничего. Однако стоять мы на месте не будем. Попробуем зайти с другой стороны.

– С какой именно?

– С такой, что я на недельку слетаю на родину Свояка, посмотрю, откуда он такой выискался. А ты пока продолжай с ним работать.

– По старой схеме?

– Да, по старой. Расспрашивай потихоньку, что, как, чего, какие проблемы имеются. И вот ещё что. Займись-ка ты его физическим воспитанием, на пару с Пашей.

– ОФП 2 ? Или что-то конкретное?

– Акцент делай на боевой раздел. Думаю, два раза в неделю будет достаточно. Да, и в тир ещё с ним заскочите, гляньте, что у него со стрелковкой.

– Хорошо. Сделаем, Константин Николаевич…

Глава 2

– Как отдыхается, Тарас Степанович? – подошедший Оскар услужливо склонился над столиком.

– Нормально отдыхается, – Свиридяк отставил недопитую рюмку и аккуратно промокнул губы салфеткой.

Грузин, не дожидаясь приглашения, уселся напротив. Затем внезапно нахмурился и, не то спрашивая, не то утверждая, произнёс ровным тоном:

– Как я понимаю, наш контракт можно считать завершённым.

– Не спешите, мой дорогой Оскар Шалвович. В подобных делах спешка не всегда бывает полезной, – усмехнулся Тарас Степанович. – Хотя ваши, хм, юристы и вправду… слегка лоханулись.

– Увы, техническое сопровождение оказалось не на высоте, – удручённо вздохнул Зубакидзе. – Однако…

– Однако это ещё не означает отмену всех прочих договорных обязательств.

Оскар уставился на собеседника рыбьим взглядом:

– Что вы имеете в виду под прочими обязательствами?

– То, что ваши парни ещё понадобятся. И возможно, не один раз. А пока, в качестве доброй воли… – полковник порылся в карманах и вытащил из пиджака небольшой конверт. – Вот, полюбуйтесь, какую змею на груди пригрели.

– С-сучка! – пробормотал хозяин кафе, раскрыв конверт и глянув на появившуюся в руках фотографию.

– А ведь я вас предупреждал, Оскар Шалвович. Тщательнее надо подбирать персонал.

Тарас Степанович допил коньяк и с интересом посмотрел на своего нынешнего конфидента.

– Что собираетесь делать с девицей?

Оскар в ответ выругался по-грузински и провёл ребром ладони по шее.

– Ну-ну, не стоит так горячиться. Всё-таки не девяностые, – рассмеялся полковник.

Его собеседник опять выругался.

– На куски разорву эту… эту…

– Я думаю, это плохая мысль, – охолонил Свиридяк горячего кавказского «джентльмена». – Очень плохая.

– Это ещё почему?

– Потому что с Зурабом вам не тягаться.

Грузин потемнел лицом, скрипнул зубами и… нехотя согласился с полковником:

– Да. Зураб в последнее время большую силу набрал. Того и гляди, весь рынок под себя подомнёт.

– Ну вот и я о том же, – кивнул фээсбэшник. – Приметесь за девицу, получите в ответ непонятно что.

– Предлагаете всё оставить как есть? – кривовато усмехнулся Оскар через пару секунд, успокоив нервы глотком коньяка.

– Лучшее, на мой взгляд, решение – просто уволить её, – пожал плечами Тарас Степанович. – С формулировкой «утрата доверия со стороны работодателя».

– Вам бы всё шутки шутить, – буркнул в ответ Зубакидзе.

– Это не шутки, – с неожиданной серьёзностью произнёс Свиридяк. – Обычная официантка, общающаяся с господином Мгалоблишвили почти на равных, явление не рядовое.

– Бог мой! Неужели дождался?! – всплеснул руками грузин. – Неужели ваше ведомство наконец-то заинтересовалось Зурабом, а его бизнес стал угрожать безопасности государства?

– Не ёрничайте, Оскар Шалвович. Вам это не идёт. На иудея вы совсем не похожи.

– Хорошо. Не буду. Но тогда позвольте ещё вопросик.

– Я слушаю.

– Могу я, уважаемый Тарас Степанович, надеяться на то, что господин Мгалоблишвили в ближайшее время… ммм… закроет свой бизнес?

– Сложно сказать, уважаемый Оскар Шалвович, – покачал головой Свиридяк. – Однако я полагаю, что надеяться вы, безусловно, можете. По крайней мере, готовиться к этому знаменательному событию я лично вам запретить не могу.

– Ну что ж, значит, будем потихоньку готовиться, – развёл руками явно повеселевший Оскар. – А девицу эту, вы правы, надо просто уволить. Мы ведь не мафиози. Обычные рестораторы.

Оба мужчины сдержанно посмеялись, затем наполнили коньяком опустевшие рюмки и дружно выпили, довольные собой и друг другом…

Понедельник. 24 сентября 2012г.

– Куда бежим, кого хватаем? – весело поинтересовался Михаил Дмитриевич, входя в помещение лаборатории.

– Мы никого не хватаем, – сварливо отозвался Синицын. – Скорее, это нас хватают за одно место.

– За какое, если не секрет?

– За то самое, которое нужнее всего. За жабры.

– Хм, а я признаюсь, несколько о другом подумал, – усмехнулся «чекист», усаживаясь возле компьютерного стола наискосок от профессора. – Ну, Шур, давай рассказывай, что стряслось? Что у нас за спешка такая?

– Всё хреново, – вздохнул тот, отрываясь от монитора.

– Так уж и всё?

– Ну, почти всё, – уточнил доктор наук. После чего наклонился к портфелю и выудил оттуда тетрадный листок. – Вот, единственная хорошая новость.

– О! Ещё одно послание от Андрея?! – оживился Смирнов.

– Оно самое. На, почитай.

Михаил Дмитриевич забрал у учёного записку и углубился в чтение.

– Надо же, сколько у него нового, – покачал головой заместитель директора строительной фирмы, закончив читать. – И Жанну он, экий шельмец, в том времени уже встретил, и со мной успел познакомиться, и к начальству моему в доверие втереться решил. Никак от него такого не ожидал. Наш пострел везде поспел.

– Компромат на себя будешь ему давать? – буркнул профессор.

– Обойдётся! – отрезал Смирнов. – Нечего ему меня вербовать. А, кстати, Шур, почему я не помню, что познакомился с ним в 82-м? Ведь теперь это уже свершившийся факт.

– Ты что, забыл? Мы сейчас в параллельных потоках времени. И пока они не сольются, в нашем нынешнем настоящем ничего не изменится.

– Да, действительно. Запамятовал, – почесал затылок «чекист». – Ну да ладно. Ответ ты уже написал?

– Написал. Если хочешь, можешь добавить.

Михаил Дмитриевич раскрыл «песенник» на последней странице и внимательно просмотрел написанное.

– Хм, тиражи Спортлото за 1982-й год, с 39-го по 52-й. М-да, чувствую, обогатится Андрюха как Крез…

– Добавлять будешь? – перебил Смирнова учёный.

– Буду, – кивнул подполковник. – Но писать будешь ты, чтобы, как говорится, «одна рука, один почерк».

– Хорошо.

– Теперь по тексту. Во-первых, вместо компромата на меня упомяни ему про монетку, которую я нашёл в этой лаборатории в 82-м году.

– Точно! При общении с тобой тамошним монетка очень даже в жилу пойдёт.

– Во-вторых, – продолжил Михаил Дмитриевич, – то, что касается личности таинственного «седого»…

– А ты что? Знаешь, кто он такой? – вскинулся доктор наук.

– Подозреваю, – уклонился от прямого ответа Смирнов. – Напиши просто, что мы над этой проблемой работаем.

– Ага. Уже пишу.

– Отлично. Теперь, в-третьих, – Михаил встал и не спеша прошёлся по кабинету. – Я полагаю, и мне, и моим тогдашним коллегам очень поможет кое-какая информация из будущего. Надеюсь, Андрей, когда придёт время, использует её грамотно. В смысле, когда ему придётся плотно работать с конторой.

– Хочешь слить ему информацию о кротах в Комитете? – невинно поинтересовался Шурик.

– Угадал, – расплылся в улыбке Смирнов. – Записывай…

За пять минут он надиктовал Синицыну десяток фамилий с комментариями по типу «Что? Где? Когда?», то есть, на чём конкретно попался, где служил, какую занимал должность и, самое главное, когда расстреляли.

– Были, конечно, и другие предатели, но эти наиболее значимые, – пояснил в конце «монолога» Смирнов. – Если выявят хотя бы этих, уже хорошо. С остальными можно разобраться по ходу, при провале главных агентов все прочие сами засветятся. Пойдут, так сказать, довеском к основному улову.

– Уф! Записал, – откинулся на стуле профессор. – Даже рука устала.

– Это не страшно, – рассмеялся «чекист». – Главное, чтобы у наших рука не дрогнула, когда к стенке будут предателей ставить.

– Тоже верно, – согласился учёный, потом вздохнул и перешёл к наболевшему. – Ну что ж, с хорошим мы разобрались, теперь поговорим о плохом.

– Считаешь, что уничтоженные в твоей квартире закладки – новость плохая? – поднял бровь Михаил Дмитриевич.

– Да нет, почему, хорошая новость, – смутился Синицын. – Просто… просто это уже не новость. Их еще в субботу убили. Ну, тот парень, что от тебя приходил. И жилье я на охрану тогда же поставил.

– Думаешь, за тобой снова следят? – нахмурился подполковник.

– Дело не в этом, – отмахнулся профессор.

– А в чём?

– В том, что выселяют меня отсюда.

– Как это выселяют? Куда? – удивился Смирнов.

– В никуда, – развёл руками учёный. – С утра сообщили, а потом и бумагу прислали, что мой проект временно закрывают. До тех пор, пока тут стройка идёт. Якобы не обеспечены условия безопасности.

– Когда именно закрывают? И что будет с этим? – Михаил Дмитриевич указал на стоящую в лаборатории установку.

– Приказано полностью освободить здание до 28-го числа. Основная установка, та, что внизу, останется. Её полностью обесточат и поставят вокруг защитный экран. А что касается этой, – Шурик опять вздохнул. – Эту модель предписано разобрать, упаковать, опечатать и отправить на ответственное хранение.

– Вот ведь хрень! – выругался подполковник.

– Согласен. Полная хрень, – грустно вздохнул Синицын. – И, как всегда, совершенно не вовремя. Только-только результаты пошли, и тут – на тебе. Гипс снимают, клиент уезжает…

– Слушай, Шур, а ты не мог бы собрать подобную установку где-нибудь в другом месте? – перебил друга Смирнов.

Профессор задумался.

– Ну-у… теоретически да. Наверное, мог бы.

– Тогда какие проблемы? Соберём другую, точно такую же. Тебе что для этого надо? Мозги? Руки?

– То же, что и Наполеону, – усмехнулся учёный. – Во-первых, деньги, во-вторых, деньги и, в-третьих, опять же деньги. Причём, немало.

– Сколько конкретно?

– Думаю, миллионов семь-восемь, как минимум.

Михаил Дмитриевич изумлённо присвистнул.

– Надо же! Знал ведь, что наука – удовольствие не из дешёвых, но чтобы настолько… Надеюсь, ты о рублях говоришь, а не о евро с долларами.

– О рублях. Про доллары – это в дирекцию.

– И то радость, – покачал головой Смирнов. – Впрочем, ладно. Деньги, я думаю, мы найдём.

– Откуда? – вяло поинтересовался профессор.

– Если надо, значит, найдём. Было бы желание.

– Уверен?

– На все сто.

– Это хорошо, – повеселел Синицын. – Тогда сделаем так. Я быстренько набросаю смету, а как финансы пойдут, сразу начнём закупаться. Думаю, месяца за два управимся.

– А почему так долго?

– Позиций заказных очень много. Часть за границей делают, что-то на номерных заводах. Я-то ведь буду как частное лицо выступать, а не как государство. Придётся ждать, пока сделают, пока доставят.

– А импортные комплектующие – это обязательное условие? – засомневался Смирнов. – Сам понимаешь, секретность и всё такое.

– Заказывать будем в разных местах, – пояснил Синицын. – У меня за бугром знакомых достаточно. Коллеги, можно сказать. К тому же, сами по себе комплектующие технологическими новинками не являются. Их много кто производит и продаёт. С этим, я думаю, проблемы не будет.

– Будем надеяться.

– Да, будем. И, кстати, надо будет Андрея обо всём этом проинформировать. В смысле, о том, что какое-то время связь у нас будет односторонняя. Только из прошлого в будущее, но не обратно.

– Да, это правильно.

– И ещё надо предложить ему подыскать какое-нибудь хорошее место для ретранслятора.

– А это зачем?

– А чтобы с энергией поменьше возиться. Чем меньше расстояние между передатчиком и ретранслятором, тем меньше затраты на временной перенос. Мы ведь теперь птицы вольные, где захотим, там и поставим свою установку. Он подберёт удобное для себя место, а мы подстроимся под него и найдём что-нибудь подходящее поблизости.

– Понятно, – кивнул Михаил Дмитриевич. – Сегодня мы как? Успеем эксперимент провести?

– Естественно. Для чего бы я тогда тебя приглашал? – пожал плечами профессор. – Иди, занимай капсулу. Сейчас отправим тебя… куда бог пошлёт.

– Бог не выдаст, свинья не съест, – хохотнул «чекист», стягивая с себя свитер. – Прорвёмся.

…На подготовку к эксперименту ушло пятнадцать минут.

Обвешанный датчиками Михаил разместился на «электрическом стуле», а Шурик, закончив дописывать послание в прошлое, запихнул «песенник» в «спецконтейнер», проверил готовность техники и испытателя и, вернувшись за компьютерный стол, вновь, как и неделю назад, начал считать секунды.

– Десять, девять, восемь… три, два, один… ноль!

– Поехали!..

Четверг. 16 сентября 1943г. Остров Крит. Окрестности Като Сими.

– Дядя Михос! Дядя Михос!

– Чего орёшь? – Михаил приподнялся над грудой камней и шикнул на ломящегося через кусты Костаса. – Прёшь как танк, чему я тебя только учил?

– Фух! – молодой парень, перехватив поудобней винтовку, плюхнулся на землю рядом со штабс-капитаном. – Извини, дядя Михос. Боялся, что не успею.

– Нечего на тот свет торопиться. Туда мы всегда успеем, – буркнул Смирнов. – Зачем пришёл? Почему не остался со всеми?

– Меня Манолис послал. Сказал, что вдвоём будет легче.

– Командир, говоришь, послал? – Михаил с сомнением посмотрел на парня.

Под пристальным взглядом «старшего» тот стушевался, отвёл глаза и тихо пробормотал:

– Ну-у… не совсем.

– Понятно, сам напросился, – хмыкнул штабс-капитан, отворачиваясь от «племянника» и возвращаясь к наблюдению за виднеющимися невдалеке развалинами. Единственная тропа, ведущая к морю была перед ним как на ладони. Место для засады почти идеальное. Старые камни давно поросли лесом. Слева и справа скалы. На склонах колючий кустарник и расщелин полно. Если немцы решат обойти огневую позицию, потеряют на этом пару часов. За это время отряд Манолиса Бадуваса успеет довести беженцев до побережья и дождаться баркасов. А если и не успеет, то у штабс-капитана есть в запасе ещё одна «домашняя заготовка» – отойти на дальний конец ущелья и встретить карателей там. Кинжальным огнём из трофейного МГ, благо боеприпасов хватало, семь полных лент и ещё россыпью в цинке…

– Встанем как в Фермопилах, ни один дойч не проскочит, – нарочито бодро пообещал Костас, словно бы прочитав мысли «дяди».

– Дурак ты, Костик, – усмехнулся Смирнов.

– Почему дурак? – обиделся парень.

– Да потому что, если у гансов имеются миномёты, а они наверняка имеются, накроют нас в этих твоих Фермопилах, даже хрюкнуть с тобой не успеем.

– Так что же нам делать тогда? – озадачился Костас.

– Что делать, что делать… Здесь их надо держать. Зацепиться за эти камешки и стоять до последнего.

– Понял, дядя Михос. Будем стоять, – посуровел «младший».

Вообще говоря, Смирнов покривил душой, разъясняя «племяннику» диспозицию. Отойти в ущелье, так же как и продержаться там достаточно долго, проблемы не представляло. Проблема заключалась в другом. Этот бой закончился бы гибелью «защитников Фермопил». Без вариантов. Сразу за скалами начинался открытый участок, преодолеть который под плотным огнём даже у хорошо подготовленного бойца шансов почти никаких. Костас же таким бойцом не был. Хотя стрелять он, конечно, умел, и умел неплохо, недаром в отряде ЭЛАС3 числился снайпером – в предыдущем бою сумел подстрелить немецкого офицера и, как минимум, двух унтеров. И основы маскировки на местности знал. Плюс применял эти знания грамотно, с выдумкой, с огоньком. Жаль только, что огонька этого было чересчур много. Горяч был парень. Слишком горяч, что простительно молодости, но непростительно сражающемуся с врагом участнику Сопротивления. Увы, частенько он лез на рожон, забывая обо всём, чему его когда-то учил «дядя Михос».