Божественная бездна

– Не, это ты, бычара, не слышал. Начальник же сказал, выйдет один. Ну так ничего. Мы выползем. Зато ты там навсегда останешься, – ухмыльнулся бандит в наколках, крутя в руках неизвестно откуда взявшийся нож. – Сиплый, Угрюмый, заходите с боков. Щас мы ему пощекочем глотку.

– Отлично, третий бой определен, – довольно потер руки дварф. – Наконец нежить из бездушного мира начнет вырезать друг друга. Давно пора. Освободить яму. Заходите, посмотрим, чего вы стоите против равных. Тебя, красный, это тоже касается.

– Вы, твари, в другом мире оказались, в рабстве! – в гневе заорал я, надеясь спровоцировать любого из троицы. – А все о своих гнилых понятиях твердите и пытаетесь толпой на одного нападать? Макаки тупые.

– Ты че сказал, петух? – возмутился ближайший противник, на секунду подходя ближе, чем надо. Два метра радиуса – это очень мало. Тут и паре сражаться тяжело, а вчетвером и вовсе не разойтись. Вывернув руку, я резко ударил ребром ладони, ломая кость, и бросил противника на его приятелей. Подпрыгнув, схватился за веревку, уходя от атаки, чтобы потом обрушиться пятками на шею бандоса. Несмотря на гнилую натуру, парни оказались крепкими и оправились от ударов слишком быстро, так что пришлось бить лежачего, чтобы помешать двум оставшимся.

Едва разминувшись с крохотным тычковым ножом, зажатым в кулаке Сиплого, я ударил коротким апперкотом в челюсть и тут же дал «в солнышко» татуированному. Первый попробовал достать меня ножом из лежачего положения, едва успел убрать ногу и тут же впечатал пяткой по пальцам, ломая тонкие кости. А нет, судя по хриплому крику, Сиплый лежал под ногами, значит, еще стоял Угрюмый. Но это тоже ненадолго.

Я в отличной форме. Черт его знает почему, может, странная жрачка победителя или восьмичасовой сон так повлияли. Или то, что было прямо перед ним. Но, по ощущениям, восстановление длилось минимум несколько дней. Даже синяков почти не осталось. Хотя рана на голове саднила дай боже. А вот противникам, евшим вчера личинок, питания для полноценного отдыха явно не хватило, и раны их кровоточили вовсю.

– Ну что?! Давай! – нетерпеливо выкрикнул татуированный, явно надеясь подставить своего подчиненного под первый удар. К его несчастью, тот слишком долго сомневался, и я успел найти новую точку для атаки. Пинок отправил ногу отключившегося Сиплого в полет поперек движения подельников, разрывая их слаженный дуэт. Всего на секунду, но мне хватило и этого.

Подняв облачко грязи и пыли, я ударил противника ногой в голову, мгновенно нокаутируя. Большой палец предательски хрустнул, все же привычка драться в ботинках сыграла злую шутку, но, не чувствуя боли, я навалился на последнего бандоса, отчаянно машущего у меня перед лицом ножичком, больше подходящим для нарезки хлеба, чем для убийства. Но я не понаслышке знаю, что даже крохотная царапина в условиях антисанитарии, как здесь, может убить. Сомнительно, что у дварфов найдутся антибиотики.

Отшатнувшись, я дождался, пока противник не собьет дыхание своим постоянным маханием, а затем, когда тот начал замедляться, плеснул ему водой из фляги в лицо. Бандит инстинктивно закрылся, теряя меня из виду, а когда понял, что произошло, было уже слишком поздно. Я ударил в висок, не собираясь жалеть провокатора. Ободранные костяшки обожгло холодом, но противник рухнул на землю. А я не собирался останавливаться.

Четыре сломанные руки на троих, одна нога. Теперь они никогда не смогут победить и получить лечащий паек чемпионов, а значит, останутся калеками на рабской каменоломне, что куда более жестокое положение, чем простая смерть. На то, что они перевоспитаются, я особенно не рассчитывал, но хлебнут горя ребята знатно, навсегда оказавшись в худшем состоянии, чем те, кого пытались обокрасть или запугать.

– Все? – недовольно спросил надсмотрщик, наблюдавший за боем со стены. – Не будешь пить их кровь? Пожирать сердца или выпускать кишки? Может, хоть помочишься?

– Нет, я сегодня уже завтракал и в туалет ходил.

– Дайте мне шанс, – выкрикнул знакомый женский голос, и, обернувшись, я увидел вчерашнюю девушку, висящую на веревке на самом верху.

Теперь, при свете дня, она уже не выглядела такой соблазнительной, особенно учитывая громадную татуировку, занимающую полтела. Стройного, накачанного, хорошо тренированного и при этом весьма фигуристого. Узкие глаза хитро щурились на несимметричном лице. Кажется, меня угораздило связаться с членом триад или китайской тонги, о которых нам рассказывали на лейтенантских курсах.

– Может, среди вас все же есть кровожадные убийцы, – вновь довольно оскалился надсмотрщик. – Но прежде нужно разобраться с этим мусором. Как я и сказал, выйдет лишь один, а калеки нам не нужны. – После этих слов коротышка поочередно навел палец на каждого в яме, зажимая кольцо. Неудачливые бандиты забились в агонии, пуская кровавые сопли и задыхаясь, но очень скоро затихли уже навсегда. – Следующий!

– Я пойду, – вызвалась татуированная девушка, спрыгивая вниз. – Дайте мачете, и я покажу, как сражаются настоящие якудза!

Схватки врукопашную мне были совершенно не интересны. Для получения даже базового владения холодняком нужны сотни часов тренировок, а у меня найдутся дела поважнее. Нужно разобраться, как и что здесь устроено, и сбежать из этого ада. А этого урода, поплевывающего на нас свысока, я прикончу без всякого сожаления.

Основные группы пленников под гнетом магической плети уже спустились в Бездну, откуда выход был только один – вниз и вперед ногами. Не собираясь работать на дварфов, я остался наверху и сел разглядывать укрепления, которые мне предстояло штурмовать сегодняшней ночью. Мое намерение сбежать нисколько не уменьшилось и крепло с каждым замученным и убитым в яме.

Трупы поверженных без всяких затей обчищали, раздевая догола, а затем скидывали в пропасть, не заморачиваясь такими вещами, как погребение или сожжение трупа. Одно хорошо, для каннибализма это тоже не оставляло места. Бандиты, собиравшиеся напасть на меня в яме, после гибели трех подельников куда-то исчезли. Может, почувствовали, что я собираюсь ими заняться, не дав вымогать еду у простых работяг.

При свете дня укрепления и охрана выглядели еще хуже. Сколько бы я ни смотрел на стену, количество ленивых стражей не менялось. Всегда не больше десятка на тысячу с лишним заключенных. Стена над уступом – длинная и не всегда удобная для осмотра территории. Даже машинами, спускающими канаты, управляют рабы, так называемая нежить, а не дварфы, как я подумал вначале. Выходит, никакой особенной проблемы в тайном проникновении нет. Да и спать низкорослые уроды должны, как и мы, а значит, план сработает.

– Что, герой, придумываешь лучший способ красивого самоубийства? – игриво улыбаясь, подошла ко мне вчерашняя девушка, уже раздобывшая где-то рубаху. Хотя уже второго взгляда хватило, чтобы понять: это бывшие штаны с прорезью для головы.

– Не понимаю, о чем ты? – коротко ответил я.

– О, значит, как спать со мной – нормально, а поговорить тебе гордость не позволяет? – криво усмехнулась девушка. Ее некогда красивое лицо было обезображено кривым шрамом, идущим через щеку и губу. Возможно, только поэтому ей и не надели золотой ошейник. – Ты такой милый, что прямо челюсти до зевоты сводит. К тому же, если и в самом деле хочешь сбежать, смотришь совершенно не туда.

– Край стены – вот он. Рукой подать. Ни нормальных патрулей, ни колючки… и ловушек не видно, – нехотя заметил я, признавая истинность ее догадки. – А в пропасти живут монстры, смысла туда смотреть нет.

– Вот только это Бездна, а не пропасть, – улыбнулась якудза, садясь рядом на согретый солнцем камень. – Орки говорят, что у нее и в самом деле нет дна. Она ведет в центр мира, где живет бог.

– Что за бред? Какой еще бог?

– Исполняющий любые желания. Абсолютно. Если у тебя хватит сил туда добраться. Не знаю, может, это байки отчаявшихся заключенных, но уж лучше верить в такое, чем идти на откровенное самоубийство, – заметила девушка, махнув рукой на стену. – Думаешь, ты единственный, кто мечтал перебраться наверх и нашел короткий путь через яму? Зря я, по-твоему, лезла на самый верх?

– Не тяни кота за лапку. Есть что сказать – говори уже.

– Магия, – фыркнула девица, демонстративно поливая себя холодной водой из фляги и стирая со щеки чужую засохшую кровь. – Хочешь, попробуй на своей шкуре, бои будут идти до обеда, сможешь вдоволь насладиться давлением. На пару сантиметров выше последнего узла – и оно чуть не валит с ног.

– Проверю, – ответил я девушке, не собираясь доверять на слово. – Обязательно. Одного понять не могу, какого черта ты мне все это рассказываешь? Вон сколько разной мрази попало в рабские сети. От наших гопников до… якудза.

– Ты хотел сказать шлюхи-якудза? – рассмеялась девушка. – Вы, ублюдки, считающие себя цивилизованными, такие милые. Пока у вас есть возможность срать всем на голову. Вот и ты, милый, не убьешь же слабую девушку, с которой разделил еду, постель и нереализуемый план побега?

– Да иди ты, я даже твоего имени не знаю. А кандидат номер один в трупы у меня вон та толстая жопа, что каждый день на нас сверху плюет, – покосившись на надсмотрщика, решил я. – Нужно только сделать это быстро, ночью.

– В сладких снах, – согласно кивнула собеседница. – Как думаешь, каких баб он предпочитает? Или больше по мальчикам?

– Мне-то откуда знать? Если хочешь, выясни. Может, заодно разузнаешь, как можно пробраться через барьер, если он и в самом деле есть, – уже собравшись снова уйти на арену, я обернулся. – Куда, по-твоему, надо смотреть, если не на стену?

– Химари. Меня зовут Химари, – сказала якудза, тоже поднявшись и показав на едва заметную белую точку, парящую в бездне. – Замок распорядителя, там собираются группы и одиночки, планирующие штурмовать Бездну.

– Откуда ты столько знаешь?

– От Гурроса, десятника орков, которого ты вчера прикончил, – лучезарно улыбаясь, сказала Химари, но сейчас она повернулась ко мне половиной со шрамом, отчего улыбка превратилась в хищный звериный оскал. – Так что сейчас мне придется искать новый источник информации. К тому же ты подсказал хорошую идею. Выгляди гордым, пока можешь.

– Я Ник, Никита, – успел сказать я вслед приодевшейся девушке, но та лишь махнула рукой с выставленным средним пальцем. Хорошенькое же у нее мнение о том, как казаться слабой девушкой, чтобы тебя не прибили. С другой стороны, я в любом случае не собираюсь с ней драться, на сегодня свое я уже отсражался. Я свалю отсюда, чего бы мне это ни стоило.

В яме опять шла драка, орк-громила бил едва живого фавна, отбрыкивающегося и пытающегося залезть на веревки, откуда его со смехом спиннывали зрители. Отвратительное зрелище меня совершенно не привлекало, а вот проверить слова Химары требовалось немедленно. Магия – какое-то жуткое дерьмо, не поддающееся никаким законам физики или логики, в чем я убедился еще во время нашего похищения. Но хоть какие-то закономерности у нее должны быть.

– Эй, куда прешь?! – возмутился жилистый зеленокожий боец, когда я пролез прямо по нему наверх, отвечать придурку, с явным восторгом наблюдающему за бойней, я не собирался и просто карабкался дальше. Когда до горлышка колодца оставалось полметра, накатила слабость, руки начали сами разжиматься, и я едва не рухнул вниз.

До скрипа сжав зубы, подтянулся еще немного, и, поняв, что теряю сознание, прилип к веревке, глядя вниз. Боль и слабость не уходили, накатывая волнами, с каждой секундой становясь все сильнее. Даже поднять голову было сложно, но я все же сумел это сделать, встретившись с насмешливым взглядом надсмотрщика, помахавшего мне рукой. Тварь. Все понимает, знает, что в полной безопасности, и издевается.

Ничего. Способ должен быть. Не бывает неприступных крепостей. Не существует такой горы, которую не покорил бы настойчивый человек с хорошей подготовкой. Даже сейчас, будь у меня старенький лапоть с глушаком, повалил бы и этого придурка, и всех его дружков. Просто я слишком узко мыслю. Слишком однозначно. Нужно отринуть уже привычные схемы, охватить ситуацию шире. Если бы эти укрепления строил я, как поступил?

Чертыхаясь, я дождался, пока орк ожидаемо победит, после чего спустился и вышел вслед за трупом, который тут же выкинули в бездну. Вот только мне преградила дорогу группа зеленокожих клыкастых здоровяков.

– На, – сказал самый могучий, протягивая мне странно знакомую мешковину явно не первой свежести. – Это твое.

– Какого рожна вам надо? – краем глаза я отметил стоящую неподалеку бочку с оружием, если что, успею достать оттуда что-то колюще-режущее. Все повысит шансы против толпы. – Хотите подраться, идите в яму и убейте какого-нибудь придурка.

– Не уважаешь жертвы? – нахмурился старший, оглянувшись на сородичей. – Они отдали свои жизни, чтобы наступил новый день. Гуррос был ссыкливым задирой, но он придерживался слов братства. Его вещи твои. Забирай и продолжай жить и помнить. Сколько бы тебе ни было отведено. Надсмотрщик Двагли сломает тебя, если ты сам не примешь решение. Забирай, чтобы завтра настал новый день.

– Что за бред вы все несете? – нахмурился я, но орк, не став отвечать, бросил кучку вещей передо мной – и они ушли. Что-то все же сподвигло меня порыться в тряпках, которые не так давно я бы посчитал откровенным мусором.

Рубаха, явно не моего размера, имела даже завязки для регулировки. Но куда более ценным оказался завернутый в нее короткий каменный нож. С какой стати им дарить оружие? Какое братство, и о чем они говорили? В любом случае рубаха мне и в самом деле пригодится. Да и от носков с ботинками я бы не отказался.

Надевать ее в грязном состоянии я не собирался, но под боком всегда была бездонная фляга, так что, быстро и тщательно простирав вещи, я положил их сушиться на камни. Оставшийся день прошел в попытках найти способ выбраться. Девушка куда-то запропастилась, орки говорить отказались, а вчерашний огр взглянул так, что я решил и в самом деле прийти завтра. Если оно настанет.

Вечером пришлось напомнить фавну о завтрашнем дне и бое. Но в этот раз он, взглянув на рубаху, уже не так активно сопротивлялся. После плотного ужина, а я сожрал все, что было, до последней ложки, как и советовала девушка-якудзе, лег спать поближе к ямам, чтобы не пришлось далеко идти за оружием. И уже сквозь сон до меня донеслась фраза надсмотрщика.

– Завтра будет новый день! – И почти сразу за ней другая: – Подъем! Вставайте, нежить, начался новый день. Подъем!

– Как? – ошарашенно вскочил я, глядя на мрачную Химару, стоящую неподалеку. – Что за бред?! – сквозь стучащую в висках кровь пришел самый простой, но страшный ответ: магия.

Чертова магия!

Глава 5

– Доброе, сука, утро, – поздоровалась японка, разминая руку, на которой спала.

– В чем дело, не нашлось подушки на ночь?

– Да, слишком долго искала мягкое пузико. Чуть не дошла, – съязвила она в ответ, намекая на мою физическую форму. Вот только я себя чувствовал куда лучше, чем вчера. Даже рана на голове не болела, да и не загноилась, чего я так боялся. – Твари усыпляют нас одной командой. Будто свет вырубают.

– Чертова магия, – кивнул я, ощупывая ошейник. – У тебя случайно нет умельца по взлому замков? Чувствую, пока не избавимся от ошейников, все остальное бесполезно.

– Это первое, о чем я подумала, и не только я. На ошейнике нет ни одной трещинки или щели. Больше того – петли тоже составляют одно целое, – поморщилась Химару, щелкнув суставами при разминке. – А если пробовать разбить…

– Из тебя будто душу вынут, это я уже опробовал на практике. Ненавижу магов, – процедил я, глядя на просыпающуюся толпу. – Пора восстановить прерванный диалог.

Не став ничего объяснять девушке, я направился прямо к огру, одна из голов которого рыдала, прикрыв лицо гигантской ладонью. Вторая посмотрела на меня злобно, но кивнула на обрыв, и я, принимая приглашение, сел рядом, свесив ноги над чернеющей Бездной, в центре которой висел крошечный, едва видимый замок.

– Новый день. Теперь-то мы можем поговорить? – прямо спросил я у монстра, даже в сидячем положении в два раза превышающего меня ростом. Злобная голова, на которой не было ошейника, кивнула. – Как отсюда сбежать?

– Ты идиот? – ошалело посмотрели на меня обе морды. Даже шмыгающая носом вторая перестала реветь. – Если бы мы знали способ, давно бы ушли. У нас столько сил, что мы можем перекинуть тебя через стену или размозжить кулаком череп в стальном доспехе. Но отсюда есть только один путь – вниз, в Бездну. А оттуда еще никто никогда не возвращался.

Путь наверх отрезан барьером. Отдалишься на полтора километра – и тебя одернут за ошейник. Все оружие зачаровано так, чтобы не покидать ямы, а инструменты не дадут тебе уйти со склона пропасти рядом с нашей выработкой. У каждого стражника есть управляющее кольцо. Если у тебя нет магии, ты не можешь выжить в этом мире. Только ей можно вытащить душу из ошейника. Ты, как и все здесь, застрял в круге.

– В круге?

– Не понимаешь? Ладно. Присмотрись внимательнее, – ткнул толстым пальцем в толпу стоящих за едой огр. – Помнишь вчерашнее утро? Видишь?

– Не понимаю, о чем ты, все то же самое, что и вчера, – не думая, произнес я, но стоило присмотреться к толпе, как по коже пробежали мурашки. Те же люди на тех же местах. Те же разговоры, шутки, ужимки и ругань на плохую еду. Слово в слово. Менялись лишь те группы, где кто-то погиб. – Твою мать. Круг.

– А татуированная девчушка догадалась сама, – усмехнулся огр одной из пастей. – Каждый, кто не побеждает на арене и не получает магического пайка, полностью забывает прожитый день, кроме самого первого. Они крутятся на одном месте, вынужденные раз за разом повторять свои действия. Никаких заговоров, никаких бунтов. Горстка победителей из ямы, которая не может сравниться с охраной по силе.

– А как же ты, вчера тебя не было в яме?

– У меня свое проклятье. Нас двое, хоть мы и делим тело и душу на двоих. Потому, независимо от того сражаюсь или нет, я помню все. Добываю руду – столько, сколько нужно для выживания. Но… как же мне все это надоело, – ударил с досадой по камню огр. – Возможно, пришло время покончить с этим, просто сделав шаг в Бездну.

– Но зачем они оставляют память победителям? Это же потенциальная угроза, они могут накапливать опыт, учиться, высматривать слабые места обороны.

– А нет их. Этому месту уже тысяча лет. По крайней мере, так говорил предыдущий чемпион помнящих. Мы все здесь вещи. Кирки, молотки, ложки и кастрюли. А те, кто сражается, – оружие. Клинки, молоты и копья. В яме они перековываются, становясь крепче, острее, безжалостнее и быстрее. А тех, кто достиг совершенства, продают героям и кандидатам в качестве убийц и телохранителей. Увозят в замок распорядителя.

– Твари. Уроды. – Меня, подавляя волю, сковало бессилие. Значит, по плану драного карлика я должен озвереть, начать убивать направо и налево, чтобы в конце концов стать чьим-то оружием. Это замыслил для меня эльф, оставляя в живых? Или увидел жажду крови в глазах? Как мне сбежать отсюда, как спасти сестру, если весь этот мир – гребаное издевательство над здравым смыслом? С другой стороны, эльф на грифоне унес Соню именно в тот замок. – Есть другие способы, кроме убийства?

– Если распорядитель решит, что ты готов, – нахмурилась помнящая голова огра. – Что ты задумал?

– Мне нужно попасть в тот драный замок. Нужно, – ответил я. – Телохранителем, если придется.

– Значит, и тебя сломал Двагли, – разочарованно вздохнул огр. – Тогда просто убивай, пока не выберешься. Стань клинком самой смерти, и тогда тебя, возможно, заметит высокий наместник и позовет наставника. Но на это может понадобиться очень много времени.

– Посмотрим, – упрямо сказал я, поднимаясь. Даже если придется убивать день ото дня, оставить Соню не позволяла душа. Она последний родной человек на всем белом свете. И я просто обязан вытащить ее из этого ада. Что, если она сейчас в точно такой же лощине среди тысяч живых вещей? Тех, кто до самой смерти будет жить по-настоящему одним днем. Для них новый день никогда не настанет.

– Ты предложил мне переспать в свой первый день здесь, чтобы в случае потери памяти осталось именно это воспоминание? – спросил я, уже уходя.

– Это куда приятнее, чем каждое утро просыпаться с чувством, что вечером тебя побили, поверь хранителю знаний на слово, – со вздохом сказал гигант.

Победить, получить паек, стать сильнее. Сделать так, чтобы меня заметил наместник, и тогда я попаду в тот же замок, что и Соня. План простой, жуткий, бессовестный. А главное бесполезный. На это могут потребоваться месяцы или даже годы. Нужно попробовать пойти другим путем. Я должен попытаться выбраться сегодня. Взломать систему. Разрушить круг.

– Дайте мне еды перед боем. – Растолкав очередь, если я проиграю, завтра они об этом даже не вспомнят, я подошел прямо к фавну. – Завтра будет новый день.

– Будет, – согласился козлоногий, кивнув, и выдал мне положенный паек. Нескольких возмущающихся я послал, сев прямо перед входом в яму и тщательно пережевывая каждый кусочек. Еда больше не казалась отвратительной, она превратилась в топливо для моего тела, единственное, что сейчас оставалось важным.

– Решил стать не таким милым? – спросила Химару, подошедшая спустя несколько минут. – Обычно цивилизованные люди так звереют, только когда их жены или дети в опасности, из какого же копытца ты, козленок, испил?

– Иди к черту. Мы просто делаем, что должны, для того чтобы получить то, что хотим.

– Верно, а убийства в яме можно считать даже самозащитой, если желаешь, – уверенно заявила девушка. – Всех победителей и нескольких неудачников, что станут пушечным мясом, каждый день сгоняют в яму. Думаешь, сколько ты сможешь прожить? Неделю? Две?

– Может, мне столько и не понадобится. Эй, жопа! – крикнул я, когда в голову пришла дикая мысль, глядя прямо на дварфа.

– Что ты сказал, тля? – спросил надсмотрщик, с садистским удовольствием указывая на меня пальцем и нажимая на кольцо. И хотя я успел отскочить в сторону с места, на которое он ткнул, боль все равно скрутила все тело судорогой. – Если хочешь поговорить с дварфом, обращайся правильно: «ваша милость», «господин старший горных дел мастер».

– Жопа без ручки, – усмехнулся я, переползая за камень. Секунда… вторая, но боль все не приходила. Ха, значит, тебе, гад, нужно видеть, на кого ты пальцем тычешь? Первая хорошая новость за три дня. Но радовался я недолго, стоило ему сжать кулак – и боль ударила уже по всем в лощине. Ненависть, с которой посмотрели черные рудокопы и красные гладиаторы, чуть не проткнула меня насквозь. Но в глазах Химары я видел еще и восхищение, ей эти сведения тоже были нужны как воздух.

– Вытащите это насекомое! – приказал надсмотрщик, и сразу десяток орков двинулся в мою сторону. – В яму его!

– Сам! Я сам, – крикнул я, вставая. – Как насчет продать меня героям прямо сейчас? Я вчера троих прикончил!

– Мерзкий таракан решил учить меня тому, что мне надо? Ты не мог забыть, что бывает со слишком умными. Но ничего страшного. В полночь забудешь, – садистски улыбнулся дварф, давая понять, что моя жизнь полностью в его власти. – А может, умрешь раньше, я видел, как ты миловался с той разрисованной. В яму их, обоих!

– Нет! Нет, блин! – крикнула Химара. – Рано!

– Не тебе меня учить, шлюха. В яму! – Кольцо вновь блеснуло, и я рухнул как подкошенный. Через черную пелену в глазах смотрел, как два орка, подхватив под руки, тащат меня к яме, а сгорбленная девушка идет следом. Стоило нам оказаться внутри, как надсмотрщик приказал: – Прикончи его!

– Он беззащитен, даже нож поднять не сможет! – мрачно сказала Химара. – Какой в этом смысл? Разве это даст мне больше баллов при отборе?

– Твое дело, один из вас умрет. Но он в любом случае все забудет, – брезгливо сказал надсмотрщик. – Начинайте.

– На, – сказала девушка, бросая мне под ноги длинный железный нож с толстым лезвием. – Подними и сражайся, не подыхай зря!

– Я вообще не собираюсь подыхать, – усмехнувшись, я ногой откинул нож в сторону и, пока девушка недоуменно провожала его взглядом, бросился вперед. Почти застав ее врасплох. Почти.

Реакция у Химары была быстрее, чем у кошки, она отпрыгнула, упершись спиной в стену, и тут же перекатом ушла от удара в подбородок и атаковала в ответ. Быстро, подло, снизу вверх – когда не угадаешь траекторию – и легко перекинула нож из заблокированной руки в другую. Она была быстра и свирепа. Но не хотела убивать просто так, как и я. Мачете не дошло до моего горла самую малость, со свистом рассекая воздух в паре миллиметров, и уже двинулось обратно, готовое пробить горло насквозь.

Я сделал шаг вперед, прижимая девушку к стене и выворачивая руку вверх. Она привычно заехала в пах, но попала коленом по моей поднятой голени. Вынудив навалиться всем весом и коротко ударить в солнечное сплетение. Химара принялась хватать ртом воздух, сбив дыхание, и получила еще один удар – основанием ладони в челюсть. После такого не то что «хрупкая» девушка, здоровенный мужик оказался бы на полу. Но она еще оставалась в сознании.