Кошки смотрят свысока

Алексей забросил шмотки в пакет и вышел в сторону лестницы – прачечная находилась на минус первом.

По коридору разливался голос Бурундука Вовы:

– … И я тоже тебя очень хочу, – уверял он кого-то. – Очень-очень. Жду – не дождусь, – затем раздался раздражающий смех. – Да-да, конечно же, дождусь! – оптимистично закончил он.

Да что же такое! На пять мужиков всего две незамужние женщины, и уже с утра такое простибл… промискуитетство сплошное! Алексей сразу вспомнил: в момент телефонного разговора с Кириллом Альбина уже однозначно проснулась. Такие, как она, меньше чем час к выходу в люди не готовятся. И Бурундук, вон, хвост как распушил! Похоже, эта кошка драная пока всех мужиков вокруг себя не закрутит, не успокоится. За что ему такое наказание?

Владимир, одетый в цветастые шорты до колен и такую же цветастую рубашку, ожидал лифт. Стрелочка ожидания указывала наверх. Каких-то два этажа вверх. Два! Зато весь такой модно-худосочный. Правда, до анорексика Кири ему было далеко. Тот вообще кожа и лыжи. То есть стопы.

– Доброе утро, Алексей! – бодро отрапортовал Володя.

– Доброе, Владимир. Завтракать отправляетесь? – поинтересовался Штык, двигаясь в сторону лестницы.

– А вы что, нет? – удивился Бурундук. – Валя же в группу в вайбере всем скинул приглашение.

– Где? – не понял Алексей.

– В вайбере, – не понял, что здесь непонятного, Владимир.

Лёха решил не позориться. Слово он слышал, но где эта хрень находится и как ею пользоваться, представлял слабо. Всё, что не применяется в боевой ситуации, Алексея волновало мало. Однако нужно как-то выживать на гражданке. Вернётся и погуглит.

– Значит, не обратил внимания, – повинился Штык. – И куда нас пригашают?

– На крышу.

– Песни орать?

– Почему? – не понял Бурундук. Он же не кот. – Завтракать. А Валентин нам расскажет, какая у нас развлекательная программа.

Главная шуто-звезда развлекательного шоу, это, конечно, он, Штык. И так понятно. Но всё равно любопытно познакомиться со всем меню.

– Завтракать я люблю, – признался Лёха. – Сейчас до прачечной сгоняю и тоже поднимусь.

«Пилик-пилик», – сказал лифт и раскрыл дверь.

– А хотите, я вас подвезу? – щедро предложил Вовочка.

Алексей отказался. Щедрое предложение Бурундука прокатить на казённом лифте Штыка ни к чему не обязывало. Но было настолько нелепым, как и ловля игрушечных ленивцев с крыши. А Алексей твёрдо решил держаться подальше от этого театра абсурда.

Когда он поднялся на крышу, все были уже в сборе. Блогерша устроилась на кресле неподалёку от края крыши, некоторых чужой опыт не учит. Более опытная в смысле техники безопасности на крыше игрушка сидела рядом с хозяйкой. Яницкая улыбалась сидевшему напротив Валентину, типичному хлыщу интеллигентского вида. Удлинённые волнистые волосы, печальный взгляд побитой собаки, утончённые черты лица – всё то, что так нравится современным девушкам в современных недопарнях. Обнять и плакать. Алексей поймал себя на мысли, что рядом с изысканным администратором чувствует себя огромной вонючей обезьяной. Даже несмотря на то, что сменил одежду и отмылся в д уше.

В этот самый момент девушка подняла взгляд в сторону входа и заулыбалась ещё радостнее, на этот раз – ему. Она помахала и похлопала рукой по соседнему креслу. Как хозяйка, которая дает разрешение комнатной собачке запрыгнуть на диван.

Он – не комнатная собачка!

Он сам будет решать, куда идти и что ему делать!

Штык изобразил суровое выражение на лице (став ещё более похожим на огромную вонючую обезьяну), и независимо направился в сторону столиков со шведским завтраком. Особенно его порадовала горячая овсяная каша и мясная нарезка. Он нагрузил круглый подносик тарелками и попытался пристроить туда же кружку с чаем. Но, к сожалению, для чая места не было.

– Позвольте, я вам помогу, – раздался за спиной Алексея голос блогерши.

Штык вздрогнул от неожиданности, и так растерялся, что не успел отреагировать, когда она схватила его поднос и понесла мимо парочки Зубковых, Вовика и Кирика и одинокой бухгалтерши Евгении к своему столу. Ну и?.. Не устраивать же сейчас разборки? Это под стать только недопарням. И Лёха попёрся с чаем в руках следом за Яницкой, как пёсик на поводочке. И послушно сел на предназначенное кресло. Женщины иногда неадекватны, часто алогичны и почти всегда эмоциональны. Но они имеют на это право. А мужчина должен быть защитником женщины. В первую очередь – от неё самой.

– Ну, раз теперь все в сборе, – с печальной улыбкой заговорил Валентин, – давайте обсудим планы на наше ближайшее общее будущее. Здесь неподалёку, всего в часе езды, есть прекрасный старинный храм шестнадцатого века. Он стоит на холме, – администратор красиво повёл рукой, будто полжизни бальными танцами занимался.

Для Алексея занятия бальными танцами ложились на мужчину несмываемым пятном позора. Сложно было придумать большего бесчестия. Разве что голубизм. Но это уже не про мужчин, а про недодевочек.

– Вид потрясающий. И до небес – рукой подать… – разливался романтичный Валик.

– А ехать обязательно? – сварливо-капризным тоном поинтересовалась Сонечка.

Кто бы сомневался. Где храмы, а где – Соня.

– Нет, что вы, конечно необязательно, – возразил Валентин. – У нас ещё много разных развлечений. Сегодня мы предлагаем нашим мужчинам посоревноваться в пляжном волейболе. Вы как? – спросил он.

– Ладно, – пробасил за всех Сава. – Хорошо.

София радостно захлопала в ладоши, повизгивая, как молодая свинка.

– Из меня так себе игрок, – честно признался Кирилл и дожевал бутерброд.

– Ну, правила-то я знаю… – многообещающе заявил Вовочка.

– Я играю в команде с вами, Алексей, – быстро сделал выводы Зубков.

Лёха пожал плечами. Кто ж ему запретит?

По завершении завтрака было принято решение идти здороваться с морем.

На этом официальная часть была завершена, а Штык мог спокойно доесть свою кашу.

– Вы любите море, Алексей?

Наверное, он поторопился со «спокойно».

– Я ещё не определился со своими чувствами, – признался Штык.

И это была правда. Он не мог определиться, нравится ли ему море. Сначала на море его возили родители, и это были советские шумные курорты, коллективные муравьиные выходы на пляж и обеды в переполненных столовых. Ездил, потому что нужно. Потом он несколько раз вывозил на море жену с дочерью. Тоже шум, капризы ребенка, истерики жены, усыпанные людскими телами песчаные пляжи, напоминавшие поля сражений. С той разницей, что здесь все были живы. И в большинстве своём – раздеты. Вокруг всегда было слишком много народа, он всегда от кого-то зависел или за кого-то отвечал. В общем, на море он видел всё, что угодно, кроме моря.

Штык оглянулся назад, туда, где волны омывали стопы прибрежных скал.

…Самое время понять, любит ли он море?

Алексей уже поворачивался к тарелке, когда взгляд его зацепился за тёмные металлические трубки с пластмассовым креплением у самого парапета. Штатив. Вот, что делала блогерша с утра пораньше на крыше. Она снимала.

Ну да. В интернетах ещё недостаточно роликов про неуклюжих дебилов. Сколько часов ему осталось до момента, когда он станет «Любой – звездой Ютюба»?

– Альбина, мог бы я вас просить об одной вещи, – решил Штык не тянуть кота за хвост. Он вообще был не силён в перетягивании хвостов с котами.

– Слушаю.

Яницкая повернулась к нему полубоком и закинула ногу на ногу так, что колено указывало на него. И чтобы уж совсем доказать свой интерес, заправила за ухо прядь волос и прижала к себе ленивицу, погладив её по голове. Алексей по должности умел читать людей. Иначе в доверие к змеям не втереться. На его скромный взгляд, с невербальными знаками внимания был даже перебор.

– Альбина, возможно, я вёл себя не очень корректно по отношению к вам. Прошу прощения, – Штык знал, что с женщинами в прощении сложно переборщить. – Но, – он всё же сделал паузу, набираясь решимости, – не могли бы вы не выкладывать утренние записи.

– Утренние записи? – сделала удивлённое лицо блогерша. – А что с ними не так?

Действительно, что такого?

– Я был бы вам очень благодарен, – надавил Маркелов на последнее слово, сжав в кулаке ложку.

– Да вам-то какое дело?

Фраза эта была произнесена не наездом, и без возмущения. Чистое, незамутнённое любопытство.

– А вам было бы приятно, если бы кто-то выставил видео с вами, где вы в неприглядном виде?

Яницкая приоткрыла рот и тут же прикрыла его наманикюренными пальчиками.

– О, вы о своей тренировке? Поверьте, вы выглядели потрясающе! Я даже засмотрелась, – кинула леща блогерша.

И, главное, так достоверно, что Алексей чуть не покраснел от удовольствия. Но потом вспомнил, с кем имеет дело.

– Но снимала я только себя. Обычный влог о об уходе за лицом, ничего другого. А потом… увлеклась, в общем. И батарею почти разрядила, и телефон чуть не разбила, и Люсю уронила, – она погладила игрушку по голове, словно держала в руках котёнка.

– Люсю? – от избытка комплиментов мыслительная деятельность Маркелова забуксовала.

– Люся, моя ленивица, – представила её Аля.

– Приятно познакомиться, – Алексей пожал игрушке крошечную лапку.

Как общаться с психическими, их тоже обучали.

Собственно, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы видео на Ютуб не выставляло.

Внезапно вернувшийся аппетит Лёхи заставил замолчать даже блогершу. Пропорционально насыщению поднималось настроение. Подчистив тарелки, Алексей промокнул рот салфеткой (чай, не в дерёвне росли) и довольно улыбнулся.

– Вам очень идёт улыбка, – дождалась-таки момента Яницкая.

Чего она добивается-то?

– Хотите, я вам штатив до номера помогу донести? – щедро предложил Штык.

– Вы что, думаете, я штатив не в состоянии донести? – хмыкнула блогерша.

– Вы же почему-то посчитали, что я не в состоянии донести свой поднос с едой, – не преминул ввернуть Алексей и запрокинул голову, глядя в голубое небо с белыми ватками облаков.

– Но… вы хромали…

– И какая связь между больными ногами и больными руками? – поинтересовался Штык, поднимая головы.

– Ревматизм, артрит, артроз, хондрокальциноз, подагра… – принялась перечислять блогерша.

– Так, – Алексей повернулся к Яницкой, тормозя поток слов выставленными ладонями. – Я понял. Просто не нужно так больше делать? Хорошо?

– Хорошо, – миролюбиво кивнула блогерша. – Больше ни тарелки. И в качестве дружеского жеста я позволяю вам донести до номера мой штатив.

Вроде и то, что он просил. Но почему-то ощущение было, что его где-то кинули.

Солнышко уже поднялось достаточно, чтобы воздух прогрелся. Наверное, на пляже уже вполне комфортно. Штык по поводу температуры не заморачивался, но барышни – существа нежные. Во избежание очередных неловких ситуаций Маркелов решил пойти попозже. База находилась на некоторой высоте, нужно было спускаться, а потревоженная нога могла в любой момент подложить свинью. Да и Альбина Яницкая могла. Чисто не со зла, а по доброте душевной. По принципу: а я тут мимо проходила и вам вот свинку занесла. Держите, Алексей.

От завтрака ещё потряхивало. Давненько у Штыка не было такого вштыривающего утра. По амплитуде эмоций – десять из пяти. Теперь ему хотелось немного спокойствия, тишины и одиночества. Разнообразия ради.

Через открытое окно был слышен смех и шаги уходящих. Переждав ещё пятнадцать минут на спортивном канале, Маркелов начал собираться.

Потрясающе богатая на цвета природа южного края будила в душе какое-то нездоровое предвкушение. Чирикали и посвистывали птички. Ёжик волос холодил лёгкий ветерок. Пахло морем и солью. Штык не любил весну за непредсказуемость и тревожность. И вот сейчас он словно очутился по уши в весне, и за грудиной что-то ухало. Он задрал подбородок, позволяя мягким лучам коснуться лица, и улыбнулся. Как мальчишка, честно слово. Он одёрнул майку-боксёрку и приспустил бордшорты, чтобы те прикрывали колени. О боже, неделю назад он даже не подозревал, что есть такое слово. И теперь он их носит, как порнозвезда, на бедренных косточках. Были длиннее, но в дурацкую клетку. Маркелов решил, что пусть лучше блогерша любуется на его пресс, чем пугается ужасных шрамов. Лёха закинул на плечо полотенце и, подсвистывая птицам, пошёл вниз по извилистой дорожке. Она была выложена криво-косой брусчаткой не первой юности и придавала месту некий шарм старины.

Здание базы уже скрылось кронами, когда взгляду Алексея предстала картина «Приехали». Сидя попой прямо на брусчатке, Альбина Яницкая разглядывала свою стопу и бормотала под нос что-то нецензурное. Судя по экспрессии.

– Альбина, рад вас видеть, – соврал Штык. – Что показывают?

Она быстро опустила ногу и одёрнула сарафан. Если бы Алексей не спускался, а поднимался, вид был бы более интригующим. Девушка была босой, и носки эйфелевых башень торчали из пляжной сумки неподалёку от мордочки Люси.

– А почему вы без обуви? – поинтересовался Лёха. То, что ты не видишь логики в чьих-то поступках, не значит, что её нет. Возможно, она просто слишком отличается от твоей.

– Алексей, всё нормально, – очень достоверно уверила блогерша, и Лёха заметил, как под ногой, которую Яницкая только что осматривала, растекается пятно крови.

– Почему вы без обуви и с порезанной стопой? – спросил Лёха тем тоном, при котором его подчинённые начинали пугаться. А они были бесстрашными бойцами.

– Я с порезанной стопой, потому что без обуви, – недовольно сообщила блогерша. – Идите уже. Я сама.

Точно психическая.

Алексей быстро дотянулся до сумки и вынул оттуда туфли. Люся упала на мостовую и осуждающе глядела на него своими сияющими глазищами. У одной из туфель не было каблука.

– Эта проблема решается легко, – успокоился Штык, взяв целую туфлю за эйфелеву башню. Всегда мечтал это сделать.

– Замри! – скомандовала блогерша, подскакивая на здоровую ногу и забирая туфлю. – Ахх!.. – прошипела она. – Вы с дуба рухнули, Алексей?!

– А что? В фильмах всегда так делают, – поделился Штык. Может, и не делают. Лёха не мог припомнить, что прямо видел. Но ему так казалось.

– В фильмах могут сколько угодно обувь портить, у них бюджет казённый. Знаете, сколько они стоят? Это Джимми Чу!

Точно психическая. У неё, видимо, заморочка такая: вещам имена давать. Плюшевая Люся и кожаный Джимми Чу.

– А второй туфель как зовут? – вежливо поинтересовался Алексей.

– Вы издеваетесь?! – вспыхнула блогерша. – Это бренд! Новая коллекция, между прочим. Знаете, сколько они стоят?!

– Не знаю, – честно признался Штык. И знать не хотел, чтобы комплексами не обрастать. – А зачем вы тогда их на пляж обули?

Яницкая закатила глаза. Люся тоже смотрела на него, как на дебила. У каждого своя логика. Просто у некоторых она такая… изысканная, что пока найдёшь в ней смысл, мозги вскипят. Маркелов решил даже не начинать. Он просто сунул туфли обратно в сумку, туда же полетела Люся. Мордой вниз, чтобы не пялилась. Сумку Штык сунул девушке и достал из кармана пережиток советского прошлого – матерчатый носовой платок, почти бесценный инструмент в умелых руках. Перетянув стопу, Алексей подхватил девушку на руки.

– Вы что делаете? – не поняла блогерша, но вырываться не стала.

– А вы как думаете?

– У вас же нога, – выдала Яницкая неподражаемый по логичности аргумент.

– Две, – возразил Алексей. – У всех людей так, – сообщил он по секрету. – И у вас тоже. Пока. Как вы умудрились порезаться?

– На стекло наступила. Люди же сюда отдыхать приехали, – буркнула она, удобнее хватаясь руками за шею.

От блогерши шёл лёгкий аромат каких-то сладких фруктов. И сама она была такой тоненькой, что Штык боялся лишний раз рукой дёрнуть, чтобы не сломать. Нос девушки ткнулся Лёхе в шею, и он дёрнулся от мурашек.

Разогретая утренней тренировкой нога слушалась. Это радовало. К счастью, идти было недалеко. Вскоре они стояли у дверей Альбининого номера. Точнее, Алексей стоял, а Альбина висела у него на руках.

Глава 9,

в которой случаются странные вещи, а человек-доберман не верит

На руках у Добермана было уютно и надежно. И, в отличие от сна, Аля не чувствовала себя мешком картошки. Напротив, Альбине чудилось, что несут её бережно, как дорогую вазу из тонкого фарфора. Доберман был свиреп, но нежен. Ах, прямо как в романах!.. Невежественный дикарь с дубиной, который тащит её в пещеру. В её пещеру, между прочим. Очень удобный дикарь. Если успеть отобрать у него туфли, фух!

С другой стороны, что ещё ждать от добермана в отношении обуви? Он способен только порвать её, как тузик грелку. То есть туфлю.

Зачем она надела Джимми Чу на пляж? Потому что они идеально подходили к её сарафану! В женщине всё должно быть прекрасно: и лицо, и душа, и Джимми Чу.

Алексей осторожно опустил её на холодный пол у пещеры. То есть номера. Аля на ощупь переворошила дно сумки в поисках ключа, пока, наконец, не нащупала карту. Замок еле слышно вжикнул, дверь приоткрылась, и Альбине показалось, что внутри что-то грохнуло.

– Вы с собой других зверей, кроме ленивицы не привозили? – поинтересовался Доберман за её спиной. – Например, слона в натуральную величину.

– Вы сами несли мои вещи. Как думаете?

– Думаю, что слон мог быть надувным.

– Очень смешно, – обиделась Аля.

– Да, – не смутился Алексей, игнорируя сарказм. – Просто мой юмор очень тонкий. Не каждый его заметит.

Он приподнял Алю за талию и переставил вбок, а сам открыл дверь и вошёл первым. Но прежде чем она успела войти, хлопнул дверью с такой силой, что Яницкая едва успела отскочить.

– Охренел?! – на этот раз у Альбины не было сил сдержаться.

Она снова приложила карту, но дверь неожиданно открылась сама. Точнее, с помощью Добермана.

– Обязательно было закрывать прямо перед моим носом?! – возмутилась Аля.

– Это не я, – видимо, очень тонко пошутил Алексей.

– А что, я?

– Нет, – снова не согласился тот, и тут дверь снова захлопнулась. Сама.

Яницкая вздрогнула.

– Это сквозняк. – её спутник быстро разулся и совершено бесшумно скользнул в гостиную номера. – Вы зачем окно открытым настежь оставили? Я понимаю, что здесь закрытая база и чужаков нет, – слышался его голос и тихий стук замыкаемой створки. – Но элементарные правила безопасности-то нужно соблюдать.

– Я не оставляла, – возразила Аля.

Она его даже не открывала.

Хромая, стараясь наступать на только на пятку, она вошла в комнату.

На полу у стены лежал её чемодан. Его, видимо, тоже свалило сквозняком.

– А кто же тогда оставил? Надувной слон? Или брошенный любовник?

Алексей стоял у окна, на фоне цветущего розового облака. Ноги на ширине плеч, руки на груди. Подбородок вперёд. Спина прямая. Аля ощутила себя на скамье подсудимых перед суровым прокурором.

– Какой любовник?! – пробормотала она. Точно, охренел. – Я сюда отдыхать приехала.

– Ну да. С любовником-то разве отдохнешь, – хмыкнул куда-то в сторону Доберман.

И с чего она решила, что он дрессированный? И даже если дрессированный. Это всё равно не значит, что ручной.

– Не знаю, может, горничная убирала и решила проветрить, – Аля подняла чемодан и поставила его к стене. Сверху пристроила пляжную сумку. – Спасибо, вы очень выручили.

– Выставляете? – Доберман оскалил зубы. Фигурально. – А вы мне кое-что должны.

Аля напряглась, вдруг осознав, что они одни в номере, в пустом отеле, а за соседней дверью – спальня. Она непроизвольно дёрнула рукой, и сумка рухнула на пол. Туфли, Люся, сотовый, щётка… – всё художественно рассыпалось по ковру.

– Платок мой носовой, – усмехнулся Алексей. – А вы о чём подумали?

– О носовом платке, – соврала Аля, кивая головой, как китайская собачка под лобовым стеклом.

Она опустилась на колени, чтобы собрать вещи. Каким-то непостижимым образом Доберман поднял сумку раньше, чем Яницкая села.

– Врушка, – с укоризной заявил он, вручая сумку ей.

– Я честно его верну, – возразила Аля. – Постираю и верну.

– Я вам не верю, – нагло заявил Доберман, поднимая сломанную туфлю и выкатившийся на пол каблук и пытаясь пристроить один к другой, словно сверяя, подходят ли. Будто она всегда пару отломанных каблуков носит про запас. – Поэтому сам его заберу. И ногу вашу обработаю. А то, чувствую, вы здесь сейчас доломаете всё, что ещё не сломали. Бинты, лекарства есть?

– Я сама могу, – упрямо заявила Аля.

– Конечно, можете, – согласился мужчина, поднимаясь.

В общем, Альбина не хотела туда смотреть. Но пах оказался прямо на уровне глаз. И свободные, плотные шорты недвусмысленно намекали, что их владельцу есть, чем гордиться. Яницкая, отчего-то сглотнув, отвела взгляд.

– Я – врач, – напомнила она. В том числе, себе.

Доберман выразительно вздохнул:

– Бедные ваши пациенты. – Вот тут он в корне ошибался. Они были совсем небедные. – Так где взять бинты и антисептики?

Альбина поняла, что от него так просто не избавиться – вцепился, как бездомный пёс в кость.

– Отвернитесь, – сказала она.

– Вы интригуете, – мотнул головой Алексей и повернулся к ней своей шикарной задницей. – Как я теперь буду спать?

Вот что мешало ей полностью разобрать вещи и разложить их по шкафам?

– Они в чемодане. Я просто не хочу, чтобы вы видели, что там.

– Оружие, наркотики, деньги?

Яницкая даже отвечать не стала. Просто быстро достала дорожную сумочку-аптечку и застегнула молнию чемодана.

– Вот, – она ткнула ею Доберману в локоть.

Тот молча повернулся, поднял Алю и понёс в ванную. Следом за ней там оказался стул из гостиной, который был водружен собственно в ванну. Теперь Яницкая восседала на нём, как королева. А верный паж, то есть дикарь, устроился на бортик, спиной к ней, лицом к крану. Грубые руки дикаря оказались нежны и осторожны. Сначала он отмочил успевший присохнуть от крови платок, потом промыл ногу, потом обработал и, наконец, забинтовал. Последнее было совершенно излишним. Но таким приятным, что Альбина не стала возражать.

Алексей отнёс в гостиную сначала её, потом стул.

– Ну вот, теперь платок у меня. Отдыхайте. Я за собой закрою, – уверил он и в самом деле с платком в руках. – До обеда.

Он улыбнулся.

Отпуск становится всё более интригующим.

Однако первым делом Аля набрала ресепшен и попросила переселить её на второй этаж. И настрого запретила горничным убирать номер в её отсутствие.

[*Из неподслушанного телефонного разговора*]

– Как всё прошло? Получилось?

– Получилось вовремя выскочить. Она вернулась со Змеиным Воякой так быстро, что мне не удалось даже начать искать по-человечески.

– А что случилось?

– Вроде ногу повредила. И этот Ланцелот из Зюзюкино её на руках принёс. А девчонка – точно любовница Тяжелкова?

– Да, он трётся возле неё уже несколько лет. А что?

– Да ничего. Просто у меня было такое ощущение, что он её там и трахнет.

– Он же Ланцелот. Ланцелоты не трахают королев. Ланцелоты страдают. Служат и страдают.

– Ага. Как бы нам пострадавшими не стать. Девчонка, кстати, переехала на второй этаж. Так что больше такой даровой возможности смыться в случае опасности не будет. Впрочем, если хочешь, можешь…

– Спасибо, не надо. Говоришь, завтра?

– Завтра она точно внезапно не нагрянет.

– Вот и славно. Трам-пам-пам.

Глава 10,

в которой мужчины в подавляющем большинстве, но Алексею этого мало

Штык вышел из номера блогерши в приподнятом настроении. Конечно, она растяпа. И недотёпа. Задание присмотреть за девушкой наполнялось новыми оттенками.

И некоторые из них Лёхе не нравились.

Сама девушка нравилась. А оттенки – нет.

Алексей не раз замечал, насколько по-другому военнослужащие воспринимают женщин. Для гражданских женщины – это такая же доступная повседневность, как кружка кофе или тёплый душ. Она не имеет какой-то особой ценности. Вот они. Как зёрна, просыпанные на мостовой. Хочешь – собирай, хочешь – клюй, хочешь – пинай.

Другое дело, когда ты месяц за месяцем живёшь среди грубых мужчин, с солёными шутками и неприкрытой физиологией. Когда ты регулярно находишься на грани жизни и смерти. Когда на твоих руках умирают друзья и враги. Всё это совершенно по-другому заставляет смотреть на такое обычное и банальное творение природы как женщина. Женщина, которая дает жизнь. Женщина-мать, самое ценное в мире. Твоя мать и мать твоих детей. Женщина – источник любви и света, утешения и наслаждения. Любимая женщина – это и есть та Родина, которую защищает боец. Женщина, которая тебя ждёт и в тебя верит. Которая на тебя надеется и тебе доверяет. Очень жаль, что большинство мужчин на гражданке забыли, насколько это величайшая ценность – женщина.

Возможно, если бы помнили, и женщины бы были другими.