Мама года, или Замуж за гада

Раз Дамб принялась за порчу вещей, значит выпустит пар и успокоится, а у Келиона есть шанс вымолить прощение.

Если бы Эрика просто просидела весь день на работе и после молча ушла – гораздо хуже.

Келион знал, что его провинность и разбитая чашка и рядом не стояли, но становилось самую малость спокойнее от мысли, что мелким вредительством Дамб могла отвести душу и почувствовать хотя бы мимолетное облегчение.

– И? Он бы обязательно сказал что-нибудь еще. – проговорил дракон, пытливо глядя на эльфа.

Тариэлин едва сдержал пораженное “Оу”. Герцог не только не рассердился, что Эйрикур испортил посуду, нет, он был этому рад.

– И что вы еще легко отделались. – уже увереннее сообщил эльф.

Ибенир сцепил руки в замок и подпер ими подбородок, так, что рта не видно, но даже так нельзя не заметить, что Келион удовлетворенно улыбнулся – глаза чуть прищурились, а в уголках собрались тонкие складочки морщин.

– Так о чем вы с ним говорили? – наконец, повторил свой вопрос Керналион.

– Учитель спрашивал о драконах, у него проблемы в общении с племянником.

Келион злился, что Эрика не пошла к нему, а говорила с каким-то приблудным эльфом, но сейчас он находился не в том положении, чтобы упрекать Дамб в подобном.

– Он был… он был расстроен? – сдавленно проговорил Керналион.

Тариэлин не мог дождаться, когда его, наконец, отпустят, он из Светлого Леса сюда добирался не для того, чтобы в разборках дракона и человека посредником выступать.

– Учитель Эйрикур выглядел так, словно его предал близкий. – проговорил эльф, внимательно следя за Керналионом.

Ибенир сокрушенно опустил голову, и без того едва заметная улыбка растаяла, пальцы напряженно дрогнули. Ни о чем в своей жизни он так не жалел, как о том, что напился в тот злосчастный день.

– Понятно. – выдохнул дракон. Эрика добровольно находилась рядом с эльфом и после вышла из комнаты счастливой, значит Тариэлин ей понравился и приятен как собеседник.

Неужто Дамб так быстро нашла ему замену?

Келион знал, что бесконечно виноват, но не мог отпустить Эйрику. Эта девушка его пара, супруга. Он вымолит прощение, даже если придется ползать на коленях.

– Ты произвел хорошее впечатление на Эрика и, вижу, сам ты тоже не остался равнодушным. – забросил ловушку Керналион с опасным, хищным прищуром.

Эльф осторожно кивнул.

Учитель в некоторой степени бесил, но сегодня Тариэлин увидел другую его сторону и теперь пребывал в смятении, не зная, как относиться к Эйрикуру, совсем не похожему на того, которого он привык видеть.

– Но эльф, помни, нельзя брать чужое. Это называется воровством. – продолжил Ибенир, не сводя убийственного взгляда с эльфа, холодная улыбка дракона обещала максимально болезненную и мучительную смерть.

Тариэлину казалось, что он уже видит, как его труп скидывают в ближайшую канаву или зарывают в саду в клумбе с розами. Да, в клумбе с любимыми черными драконьими розами прямо у Келиона под окном.

Как какой-то герцог смеет так надменно с ним разговаривать?

Мысленно придушив драконова выродка, эльф выдал по-деловому удивленное лицо и вежливо спросил:

– Простите? Разве я бы посмел? – и даже прикрыл рот кончиками пальцев, показывая, как изумлен.

Керналион скрипнул зубами. Эта черта эльфов – даже удивляться так изящно и напыщенно, выводила из себя.

– Это всего лишь предупреждение. Пока. – пояснил Келион, стараясь затушить вспыхнувшее раздражение, – Ты положил глаз на то, что принадлежит мне и уже за это я мог бы приказать высечь тебя. – понизив тон, обрадовал дракон Тариэлина.

Эльф с огромным трудом пытался держать на лице беспристрастную улыбку, но этот герцогшка, ящер облезлый, явно намеренно выводил его из себя.

Да что он сделал не так?

Когда стену нагревательным артефактом сломал, ему и слова не сказали, а тут вдруг Ибенир засуетился, угрожать начал. Понять бы еще в честь чего все это.

– Могу ли я узнать, о чем вы говорите? – Керналиону не нравилось то, что эльф выглядел ни капли не испуганным, а слегка рассерженным.

– Не о чем, а о ком. – сурово припечатал дракон.

Как Келиону сейчас хотелось просто скинуть иллюзию, показать брачную метку, и бросить эльфу в лицо, чтоб не смел крутиться рядом с чужой женой.

Но от сохранности этого секрета зависела, прежде всего, безопасность Эрики. И как бы сильно Ибенир ни желал показать всему миру, что теперь Дамб принадлежит только ему, сдерживал собственнический порыв.

– Эйрикур Дамб единственный кофейный мастер на весь Рипаннис, самородок. Он особенный слуга, настоящее сокровище. А я дракон. – кратко пояснил Ибенир, взглядом спрашивая, насколько же эльф глуп, раз не может сопоставить очевидные факты.

Тариэлин непонимающе глядел на герцога в ответ, мол, дракон вы, и что?

– И я не собираюсь делить свое сокровище с кем-либо. – эльф приподнял брови. Да кто дракона-то делиться просил? Разве герцог не сам эти кофейные курсы организовал, чего теперь шум поднимает?

И откровенно говоря, господин Эйрикур ведь не только кофевар, он, оказывается, ещё и очень интересный человек.

Тариэлин ведь им не как мастером увлекся, а как личностью. Да и увлекся – слишком громко сказано. Просто детский интерес, любопытство. Не из-за чего тут панику дракону поднимать.

– Так я же не зову учителя служить своему хозяину. – растерянно сказал Тариэлин.

Герцог цинично фыркнул. Вот за такое б эльфа вышвырнули из поместья в ту же минуту.

– Как я, по-твоему, должен относиться к тому, что кто-то ошивается рядом с моим сокровищем, отнимает время, подвергает опасности, смотрит? – слова Ибенира вызывали у Тариэлина все больше непонимания.

Ладно, то, что эльф знатно оплошал в прошлом, признать можно, однако не слишком ли много запретов вешает герцог.

– Но господин Дамб же человек, живое существо, разве нельзя на него смотреть? – недоуменно произнес Тариэлин, глядя на герцога, как на полоумного.

– Тебе нет. – сурово отрезал дракон.

– Ваша Светлость, – мягко заговорил эльф, – люди социальные существа. И если вы будете и дальше отрезать учителя Дамба от социума, он зачахнет. Я извиняюсь за то, что в силу своей неразумности не смог сразу постичь ваших намерений. И боле не посмею нарушать ваш душевный покой. Я лишь хотел стать ближе к кому-то столь удивительному, как господин Дамб. Надеялся, что в один день мы бы стали друзьями, обменивались знаниями и опытом. Я бы научил господина Эйрикура секретной технике заваривания чая своего рода и ваше сокровище стало бы ещё ценнее.

И заискивающе улыбнулся, внимательно следя за реакцией дракона. Келиона пылкая речь якобы искренне сопереживающего эльфа ничуть не тронула.

– Эрик и без секретных техник бесценен. И ему не нужны друзья вроде тебя. Думаешь я позволю кому-то столь опасному и вспыльчивому находиться рядом с Дамбом? – раздраженно высказал Керналион.

Тариэлин и его выходки у дракона уже в печенках сидели, не будь тот иностранцем, Ибенир бы уже давно с ним разобрался.

– Вы правы, но то было лишь небольшое недоразумение, мы слегка разошлись во мнениях. – миролюбиво заверил эльф, улыбаясь, как святая простота.

– Если бы Эрик не был увешан защитными артефактами с ног до головы, твое мнение стоило бы ему жизни. – зло выплюнул герцог.

Тут Тариэлину сказать было нечего.

Закрадывалось смутное подозрение, что дракон как-то причастен к дурному настроению Эйрикура, но что мог такого сказать герцог, чтоб учитель сидел и рыдал, сокрушаясь о своей бесполезности и никчемности?

Эльф мучился от любопытства. Может, учитель хотел жениться, а Ибенир запретил, боясь, что его сокровище похитит какая-то прошмандовка?

А что, зарплата у Дамба должна быть хорошей для простолюдина, желающих его окольцевать наверняка предостаточно.

И в голове Тариэлина уже отчетливо вырисовывались события, никогда не происходившие.

Вот учитель Эрик подает заявление, прося дать отпуск, чтоб жениться, герцог злится, вызывает через день Дамба к себе и ругает на чем свет стоит.

Давит, мол, и без того дурной, а после свадьбы последние навыки растеряешь, кому ты будешь потом такой нужен? И жена бросит, и я уволю, а тебе ещё племянника и сестру кормить.

А учитель Эрик говорит, люблю невесту, жить без нее не могу! И герцог такой: значит ради этой любви готов и себя, и семью свою на голодную смерть обречь? Ты на другой работе такую ораву, да ещё и драконёнка не прокормишь, даже если будешь впахивать двадцать четыре часа в сутки.

А потом наверняка врывается разведчик герцога, охранявший семью господина Дамба, и говорит, что невеста Эйрикура с каким-то драконом человеку изменила. И возможно даже с самим герцогом.

И учитель дрожит от злости – у богатого Ибенира-то есть возможность прокормить уже бывшую невесту Дамба.

И Керналион разводит руками, приговаривая, вот, будь ты полезнее… И коварно улыбается, радуясь, что уберег свое сокровище. А Дамб разгневанно вылетает из кабинета, едва сдерживая злые слезы, и не находит сил мириться с предательством любимой.

И ведь не может даже уволиться, потому что у него за спиной – одинокая сестра и племянник, и он единственный защитник и кормилец семьи. И лекарство дорого стоит, а ведь на сестру тоже наверняка покупать приходиться, и Эйрикур терпит, глотает все оскорбления и унижения, и продолжает служить герцогу.

– Ты меня слышал? – прикрикнул дракон, и Тариэлин отмер, вырываясь из своих мыслей.

– Всё, до единого слова. – положив руку на сердце, с искренним лицом соврал эльф, в ходе своих самовольных умозаключений окончательно уверившись, что герцог Ибенир тот ещё больной на голову дракон.

Должен же быть предел собственничеству хозяина по отношению к слугам!

А потом в голове Тариэлина всплыл вопрос господина Эрика о парах у драконов и изменах.

Так это он не про племянника спрашивал, а про герцога?

И Эльф в ужасе прикрыл рот. Вот оно что! Сестра учителя наверняка та самая пара герцога, а Керналион крутит шашни с невестой Дамба.

– Надеюсь, ты все хорошенько запомнишь. – угрожающе проговорил Келион, недобро глядя на эльфа, витающего в облаках.

– Простите, – с раскаянием проронил Тариэлин, – я сейчас очень много учусь, и опасаюсь, что плохо запомню ваш приказ и мудрые наставления. Прошу, повторите ваши слова для бестолкового эльфа ещё раз.

Дракон тихо скрежетнул зубами. Вот как Эрику рядом с таким выскочкой оставлять? Теперь Келиону будет еще неспокойней.

– С этой минуты тебе запрещено говорить с Эриком за пределами учебной комнаты. – эльф моргнул, прищурился и недоверчиво посмотрел на Ибенира. Что за дичь? У дракона совсем с социализацией, видать, плохо, раз простых истин не понимает, – Если узнаю, что опять трёшься рядом с Дамбом, убью. Снова подвергнешь его опасности, и к твоей семье в Светлый Лес вернется лишь письмо с соболезнованиями о твоей скоропостижной смерти. Или просто начнется международный скандал и мы объявим войну Светлому Лесу.

Тариэлин покрылся холодным потом. Попили чаек, называется.

Герцог окончательно свихнулся, раз из-за простого разговора эльфа и Дамба готов развязать войну.

А учитель Эйрикур, небось, ни сном, ни духом о том, что на свою беду обрел статус драконова сокровища.

– Благодарю за ваши наставления и милость, что не наказали неразумного сразу, а добросердечно указали мне на мои тяжкие грехи и дали шанс исправиться. – с полупоклоном проговорил Тариэлин, пряча кривую улыбку, – Но позвольте узнать, кое-что, дабы я не совершил ошибок в будущем. – дракон кивнул, мол, спрашивай, – Ведает ли господин Эйрикур о том, что удостоился чести зваться вашим сокровищем?

– Нет. Он не знает и пока не должен. – холодно ответил герцог, жирно намекая, что заикнись об этом ушастый при Эрике, то свой Светлый Лес больше не увидит даже на картинках.

– Пусть это и почетнейшая роль для любого вашего приближенного, однако и крайне обременительная. – несмело сказал Тариэлин, – Я опасаюсь, что между Вашей Светлостью и господином Эйрикуром могут возникнуть разногласия из-за незначительного недопонимания связанного со статусом учителя Дамба.

– Тебя это никоим образом не касается, так не суй свой длинный эльфийский нос в чужие дела. – холодно отрезал Керналион.

– Вы правы, Ваша Светлость. Это меня никак не касается. В таком случае могу я отклоняться? – через силу отчеканил Тариэль, челюсть сводило от ярости. Чертов дракон.

– Иди. – небрежно отмахнулся Келион, распахивая двери магией.

– Благодарю. – выплюнул эльф, закрывая за собой.

Его трясло от злости. Как так можно со своим сокровищем?! Дамб со своими знаниями, может и на национальное сокровище тянул. Да, как так можно с национальным сокровищем? Люди же такие нежные, хрупкие, чувствительные, расстроятся и умрут.

Тупой герцог не понимает очевидного?

Так дракон ещё и со своей парой столь возмутительно обращается! Немыслимо!

Тариэлин приехал в эту страну не кофе учиться варить, но никогда бы не подумал, что столкнется с подобным.

Драконы больше, чем любая другая раса, заботятся и оберегают свои сокровища, живые они или материальные, но что это?

Герцог вообще дракон или нелюдь? Так небрежно относиться к своей паре, странно вести себя с сокровищем, вместо того, чтобы окружить их опекой и защитой.

Тариэлин не понимал.

Эльф вернулся в класс, заснял артефактом страницы энциклопедии и заперся в отведенных ему покоях.

Эрика же по поводу мерзкого женатого дракона почти не переживала, она собиралась мелко подгадить ему и крупно отвести душу. Заслужил.

Права она была в тот день в карете, когда отвергла Керналиона. Он просто запутался в своих чувствах. Никакая это не любовь и не было ее никогда.

Просто ему было интересно.

Сердце неприятно сжалось внутри, она ускорила шаг.

Пошло оно все! И попаданство это и герцог!

Дамб резко развернулась посреди улицы и направилась в другую сторону, в банк. Коротко позвонила Степану и сообщила, что временно переведет свои деньги на его счет, закрыла все свои, и на имя Эйрики и на имя Эйрикура, и пошла домой.

Накормила Занефира, взяла с собой документы и решительно шагнула в открытый Кифеном портал.

– Степан! Выручай! Мне срочно нужно как-нибудь задокументировать свою смерть! – почти налетев на вампира, протараторила Эрика. Дамб судорожно пыталась всунуть свои подушные грамоты Кифену, продолжая говорить.

Занефир непонимающе смотрел на маму, он не хотел, чтобы она умирала!

Граф тяжко вздохнул и положил руки Оле на плечи. Ее била мелкая дрожь от волнения, а глаза блестели.

– И тебе здравствуй. – смиренно молвил Степан, в очередной раз понимая, что Оля своей сумбурностью и правда до ужаса похожа на его погибшую сестру, – Давай сначала присядем, а потом спокойно поговорим, да? Смотри, как сына испугала. – Эрика перевела взгляд на Зефира, готового вот-вот расплакаться, ведь его мама собралась умирать.

Задокументировано! Даже слово такое страшное, что еще больше жути на драконёнка нагнало.

“Мама, ты правда умрешь?” – подрагивающим голосочком раздалось в голове, и сердце сбилось с ритма.

Эрика присела, взяла лицо мальчика в свои руки и проникновенно заглянула в глаза.

– Ну конечно же нет, мама будет жить вместе со своим Занефиром долго-долго!

“Ты врешь! Веце говорил, что мама заболела! Значит, теперь ты умрешь!” – дальнейшая речь слилась в протяжное звонкое “Уаааа!”. Зефир горько зарыдал, и рев звучал не только у Эрики в голове.

Олимпиада крепко обняла сына. Как же ей стыдно, вместо того, чтобы посвятить себя своему ребенку, она строила воздушные замки о жизни с Керналионом, который в итоге оказался тем еще гадом!

А ведь она даже не может предположить, сколько лет проживет, а тратила время на того козла!

– Прости мамочку, Зефир! Мама всегда будет рядом! – вторя сыну, заревела Эрика, – Мама никогда тебя не бросит! – вина терзала душу, а осадок от неприятных событий дня превращал маленькую проблему в глазах Эрики в настоящий конец света.

Ну как тут не расплакаться?

Как только она умрет, Зефир останется совсем один, кто о нем позаботится, кто отведет утром в садик, кто станет воровать для него магию?

На что же она обрекла его своими необдуманными поступками!

– О Господи…– простонал Кифен, глядя на маленькую драму семейства Дамб. – Веце, срочно сюда! – проговорил он уже в артефакт.

Полукровка тоже не знал, что делать с женскими и детскими слезами, поэтому они позвали Свету. Но Света в прошлом своем была девушкой и потому имела тонкую душевную организацию. Пока пыталась успокоить Эрику и Заира – вникла в суть трагедии и тоже прослезилась.

И теперь Веце и Кифен стояли и встревоженно наблюдали за тремя горько рыдающими.

Света сочувствовала Оле, Оля извинялась перед сыном, Зефир отказывался верить матери и каждый раз брал новую ноту в громком завывающем “Ааууу” и “Ууааа”, так что уши закладывало.

– Успокоились, наконец? – спросил Степан спустя полчаса, когда голоса стихли и лишь изредка раздавались почти беззвучные всхлипы Занефира.

– Да. – скомкано выдавила Эрика осипшим голосом, утирая рукавом Зефиру слезы.

– Да что ты понимаешь, сухарь! – оскорбилась словами графа Света, звучно шмыгая носом. Вампирюга бесчувственный, у Эрики такое горе, а он…

– Ну да, куда мне, древнему, до вас. – всплеснул руками Степан.

– Ты! Ты…бессердечный! – вспыхнула Света, – Черствяк! Эгоист! Педант! Мизантроп!!! – и выскочила из комнаты, хлопнув дверьми. Двери громко ударились о косяк, отлетели к стене и сломались, наполовину оторвавшись от петель.

– Вот поэтому герцог и ссылает переселенцев куда подальше и до нормальной работы не допускает. – осуждающе сказал Веце, испепеляя испорченные двери магией.

– Нет, ну ты слышала, Оля? Я, оказывается, эгоист и мизантроп! Вот и подбирай потом бедняжек-попаданцев на улице. – возмутился Кифен, вытаскивая из пространственного кармана пирог и печенье.

Зефир тут же отлепил заплаканное лицо от материнского плеча, поднял покрасневшие глазки на вампира и показал пальчиком на еду, всем видом крича “Хочу!”.

Эрика чуть улыбнулась, со Светой она в корне не согласна.

Кифен, он же вообще золотой человек! Ну правда!

Именно за таких надо замуж выходить – и добрый, и понимающий, и щедрый, а какой внимательный! Он же целую детскую площадку в саду построил только ради Зефира, ей лекарство просто так делает, Заиру книги для чтения купил и учит ребенка зельеварству.

Разве не идеальный мужчина?

Вампир, конечно, но кто без минусов? Сейчас такие времена, что все вокруг немножко вампиры, так что это ничего страшного.

Жаль только, что сердце к нему не лежит. Да и у Степана невеста, Оля не настолько бесстыжая, чтоб чужого жениха уводить только потому, что он ей нормальным мужиком показался.

Впрочем, герцог сначала тоже ничего так был.

Дамб печально вздохнула. Могла б – сожгла бы все мосты, связывающие с Ибениром, а любовь ее… пройдет как-нибудь. Забудется.

Потерпит ещё немножко и исчезнет, продаст дом, переедет куда-нибудь в графство Вальдернеских, будет как все бедняки сдавать кровь, вести маленькое хозяйство и солить огурцы на зиму.

Может родственников Занефира найдет, чтоб магией его обеспечивали – там надо сначала законы изучить, чтобы ребенка не отобрал никто. И заживет прекрасно без герцогов, кофе и всякой глупой любви. У нее уже в горле сидит эта недоромантика.

От этих мыслей было горько и становилось лишь ещё грустнее, но Дамб упорно размышляла о будущем, в котором нет Керналиона и живет она свое долго и счастливо одна, растит сына и ни о чем не жалеет.

Сколько ей там осталось? Год? Полтора?

Недолго. Так пусть хоть счастливо будет.

– Спасибо. – искренне сказала Эрика, сидя в кресле с Занефиром на коленях. – Ты нам так помогаешь, не знаю даже как тебя отблагодарить. – Кифен добродушно хмыкнул и поставил бокал с кровью на столик.

– Брось, Оля, я же от чистого сердца. Расскажи лучше, что у тебя случилось. – дракончик напрягся, превратившись в комок оголенных нервов и встревоженно забегал глазками от мамы к графу.

Ах, про что же они будут говорить? Мама же больше не скажет, что умрет?

– Я думаю он может неправильно меня понять, так что давай поговорим наедине? – сказала Эрика, поглаживая сына по голове.

Вернулся Веце, чтобы забрать Занефира, но тот отказывался уходить, до тех пор, пока Степан торжественно не поклялся защищать его маму и обязательно вылечить её, чтобы она могла еще очень долго жить рядом с Зефиром.

Глава 6

– Оля, ты понимаешь, о чем говоришь? – осуждающе проговорил Кифен. – Одно дело обижаться и мстить, но другое дело мстить себе во вред. – вампир знал, что вести конструктивный диалог с Ибениром непросто, а Олимпиада вообще к дракону, бедняжка, на всю жизнь привязана.

Но из-за семейного конфликта идти и лишать себя запасного круга – второй личности, неразумно. Степан понимал, такое случается – Оля в этом мире меньше года, и хоть и кажется, что полностью освоилась, все еще не смирилась со всеми реалиями. Потому и бросается опрометью из крайности в крайность.

– Это никак мне не навредит. – заотрицала Эрика. Ну и не будет больше Эйрики Дамб, останется только Эйрикур, невелика беда. Все равно ей в мужском обличье во много раз проще живется.

– Оля-я-я, – Дамб казалось, что вампир упрекал ее даже взглядом. – до конца жизни прикидываться мужчиной, только из-за того, что хочешь насолить Керналиону. Глу-у-упо. – попаданка насупилась. Да знает она, что идея дурная, но ничего лучше в голову все равно не приходит.

– У тебя есть другие варианты? – с таким же упреком спросила Эрика. Граф кивнул.

– Ты хотела уничтожить настоящие документы и жить всю жизнь с поддельными, мы так делать не будем. – Кифену одного взгляда хватило, чтобы отличить ее подлинную подушную грамоту Эйрики от подделки Эйрикура, там даже магические печати отличаются оттенком магически излучаемого фона.

Если бы за изготовление магштампов на подушные грамоты отвечали не вампиры – Дамб бы уже давно вывели на чистую воду. Подделка, без сомнений, хорошая, качественная, но не в том случае, когда проверять берется глава крупнейшего вампирьего клана в стране.

Степан вздохнул, косячит Керналион, а разгребать ему.

– И “умирать” Эйрика не будет, просто впадет в кому или уснет летаргическим сном. Так у тебя всегда будет возможность вернуться к нормальной жизни. – с этим Эрика согласиться не могла.

Увы, нормально жить получалось, только когда она выглядела как мужчина.

– Я могла бы просто раздобыть новые документы. – пфыкнула Дамб, не понимая, к чему все эти заморочки.

– Конечно, конечно. Если ты знаешь где, и хочешь избавиться от Занефира, вперед! – Эрика нахмурилась, взглядом спрашивая, что он имеет в виду своими последними словами.

– Как только “Эйрика умрет”, клан драконов тут же заберет Заира к себе, ты даже опеку на имя Эйрикура оформить не успеешь. А вот в случае если мать ребенка временно не в состоянии о нем заботиться, то эта обязанность передается ближайшим родственникам, то есть Эйрикуру.

Степан оказался прав настолько, что Дамб безоговорочно капитулировала. Потерять Зефира она никак не может, а избавляться от личности Эйрикура в качестве мести – рановато, магконтракт уйти в закат не позволит.

И что ей делать?

– А в чем же тогда будет моя месть? – растерянно спросила Оля. Отомстить-то хотелось!

– Тут важно не горячиться. – с хитрющей улыбкой проговорил вампир.

Ах, Олимпиада так отомстит Келиону за измену, так отомстит! Дракон будет в холодном поту после этого просыпаться!

Уж в этой малости он землячке поможет!

– Поговори с ним спокойно, слезу пусти, главное тихо, без криков и воплей, и ни в чем не обвиняй, пусть сам почувствует себя виноватым. Подготовься заранее, невыспанная приходи, с мешками под глазами, вся такая убитая, чтоб одним твоим видом можно было слово боль описать, перец острый перед тем, как в кабинет заходить, пожуй. Слезы рекой покатятся. Проверено Светой. – посоветовал Кифен.

Вампир был тем типом эм, людей, которые всегда терялись, когда видели слезы.

А уж слезы собственной пары точно растопят драконово сердце. Сути конфликта граф не знал, но из сказанного Эрикой выходило одно – провинился крылатый так, что прощения ему нет и не будет.

– Ты серьезно? Стёп, сколько, думаешь, женщин к нему за двести лет приходило плакаться о плохой жизни? У него это ничего кроме раздражения не вызовет. – да и с чего бы ей идти и вести с Керналионом задушевные беседы?

– Так то они, а ты – его пара и возлюбленная, это уже совсем другое. Как мужчина тебе говорю. – Эрика недоверчиво выгнула бровь.

Ну, предположим, как мужчина, Степан действительно в этом что-то понимает, но он-то холостяк все свои двадцать лет в этом мире, а дракон – женат, и она, Оля, во всей этой истории выступает как змеюка подколодная и тварь приблудная, то бишь любовница.