Инира из племени итари

Шерхан сделал шаг навстречу мне.

– И будем мы навеки делить одну жизнь на двоих.

Я выпила содержимое своего бокала. В прошлый раз вкус показался мне мерзким, но сейчас я не заметила этого.

– И будем мы навеки делить одну жизнь на двоих.

Шерхан опустошил свой бокал и взял меня за руку.

– И будем мы навеки делить одну жизнь на двоих.

И мой муж крепко обнял меня и поцеловал. Раздались восторженные крики и аплодисменты.

А потом начался большой праздник. Все подходили к нам и поздравляли. Кто-то желал счастья, долгой любви, семейной гармонии, чаще всего звучали слова – побольше детей (я об этом вообще не думала). Все радовались и праздновали, ели, пили, танцевали и пели. Разные племена показывали, как у них принято отмечать праздники. Мы с Шерханом хоть и наблюдали за происходящим, но все это словно проходило мимо нас. Самое важное уже случилось.

В конце праздника нас провели в нашу юрту. Не в мою, не в его, а в нашу. Теперь были только мы.

38

Кажется, ничего в наших отношениях с Шерханом внешне не изменилось, но чувствовала я себя совсем по-другому. Слишком сложно объяснить. Я и прежде была в нём уверена, но теперь, казалось, это чувство усилилось в десять раз. Я и прежде его любила. А теперь люблю в тысячу раз больше… Но разве так бывает? Разве любовь измеряется размером больше или меньше? Ведь любовь либо есть, либо ее нет. Нельзя же сказать, что любишь человека чуть-чуть. Это тогда получается и не любовь вовсе, а ерунда какая-то.

В нашем большом поселении из нескольких племен все и дальше наслаждались мирной жизнью, но этому суждено было закончиться. И вот время пришло…

Утром мы с Шерханом проснулись и, вдоволь повалявшись и налюбовавшись друг другом, вышли на улицу. Я подумала, что с этим замужеством совсем перестала заходить к Олафу.

Он потихоньку учился жить без зрения, у него неплохо получалось. Теперь он ориентировался с помощью слуха. Порой ему удавалось расслышать то, что для других казалось невозможным. Видения больше не беспокоили его.

Теперь Олаф жил вместе с братом, Интарс часто к ним заходил.

Когда мы зашли в юрту, кроме братьев, там были Оскар и Гарра. Все смеялись и были увлечены какой-то словесной игрой. Олаф сначала немного обижался на меня, потому что я не навещала его, но потом мальчик быстро отошел.

Все рассказывали мальчику, как выглядит мир без снега. А он внимательно слушал и взахлеб задавал вопросы. Какого это знать, что тебя окружает, только по рассказам?

Все проголодались, и кому-то было суждено идти за едой. Было очень весело, поэтому никому не хотелось покидать юрту. Пришлось тянуть жребий. Две самые короткие соломинки вытащили я и Артар.

Когда мы вышли на улицу, я скорчила грустную рожицу, потому что из юрты до нас доносился веселый смех. Я не очень помнила, куда нам надо идти (очень часто еду приносил кто-то другой), поэтому Артар шел впереди. С момента свадьбы мы ни разу не разговаривали, я вообще стала меньше общаться с другими. Наверно, я теперь понимаю Теону. Неужели так происходит всегда?

– Ну и как тебе семейная жизнь?

Артар сказал это с каким-то скорбным выражением. От этого мне было не очень уютно отвечать ему на вопрос.

– Хорошо. Да и ты вроде должен жениться? На Агот?

Парень грустно улыбнулся и начал мотать головой из стороны в сторону.

– Нет. Я не женюсь.

– Почему?

– Не люблю.

– Как же так? Почему? А что отец?

– Да просто не люблю. Никогда не любил. А что отец? Мне надоело жить по его указке. Однажды из-за него я потерял тебя. Точнее из-за себя, никак не мог найти в себе сил возразить ему. Никогда себе этого не прощу.

Я не знала, что ответить, потому просто молчала. Слава богу, мы уже дошли до пункта назначения и, затарившись едой, отправились в обратный путь, которой прошел в абсолютном молчании. Когда мы приблизились к юрте, из нее по-прежнему раздавался веселый смех.

Все нас встретили радостными возгласами и быстро принялись за еду. Я села рядом с Шерханом, а на моем лице все еще было задумчивое выражение.

– Все хорошо?

Я закивала.

– Угу.

Шерхан приобнял меня и поцеловал в щеку.

Так мы все и просидели до вечера. А потом все произошло.

Олаф вдруг закрыл свои незрячие глаза и стал тяжело дышать. Он никак не реагировал на наши слова и прикосновения. Все испугались, а я, кажется, понимала, что происходит. Артар взял брата за плечи и стал трясти.

– Не надо. У него видение.

Все посмотрели на меня круглыми глазами, но больше мальчика никто не трогал.

И вот Олаф захрипел, стал издавать странные звуки. Он открыл свои белые глаза.

– Все!

Это слово из его уст походило то ли на стон, то ли на хрип. Что означала эта фраза? Что видение закончилось? Или что-то другое?

– Что все, Олаф?

– Время пришло! Человек с белыми волосами сказал Урду, что время пришло!

– А что он еще сказал?

Олаф постоянно повторял фразу «время пришло», как будто он сошел с ума. Нам удалось выяснить только, что все должно случиться через неделю.

Был объявлен совет. Из-за такой информации в юрте присутствовало очень много народа. Кроме вождей здесь были все советники и старейшины других племен. Сейчас на собрании присутствовала и Оникс со своими соплеменниками. Советники баманзи не знали наш язык, поэтому их вождь все переводила. Было очень тесно и шумно. Мы едва поместились в юрте. Людей было так много, что я даже не могла рассмотреть лицо каждого.

Я почувствовала тепло в районе груди, опустив глаза, увидела яркий свет. Это горел кристалл, который был найден в Пещере Духов. Я сделала из него кулон, когда вернулась к илибрус от нимали. Очень странно… Это означало, что здесь должна быть какая-то сущность, дух или что-то на подобие этого. Но разве это возможно? Никакая магия тоже не может проникнуть в юрту совета. Может кристалл так реагирует на баманзи? Да нет… Не заметила ничего такого в Пещере Духов…

Я постаралась быстро сорвать кулон и спрятать его, чтобы никто ничего не заметил. Мне не хотелось, чтобы конкретно тот, кто вызвал свечение кристалла, увидел это. Хотя при таком количестве людей трудно было что-то заметить. Но я все равно опасалась этого.

В таком столпотворении было невозможно вести переговоры. Все друг друга перекрикивали и перебивали. Поэтому было принято решение вести переговоры в более скромном составе. Все, кроме вождей, покинули юрту.

Пока это происходило, у меня было несколько минут оглядеться. Я решила повнимательнее остановиться на каждом из вождей.

Интарс сидел как на иголках, вел себя очень нервно. Все его фразы были отрывочны и имели немного агрессивную интонацию. Может это из-за того, что все узнали о видениях Олафа (вряд ли); или из-за того, что такая перспектива скорого сражения пугала вождя.

Кстати в той суматохе с большим количеством народа, хоть и не было принято серьезных решений, но старейшины разных племен высказали свои предположения насчет видений Олафа. Возможно, Улу Тойон, когда ранил мальчика, создал между ними некую связь. Такая теория вызвала некоторые опасения.

Но вернемся к вождям. Интарс все продолжал нервно стучать по столу. Рядом с ним сидела Вита. Женщина была абсолютно спокойна, хоть и выглядела усталой. Ни один мускул ее лица не говорил ни о каких-то тревогах. Вита словно уже знала четкий план действий.

Арагорн сидел, словно ничего не понимая. Но при этом вождь старался не терять свой строгий вид, а резкие черты лица и шрам помогали ему в этом. У него это почти получилось, если бы не его добрые карие глаза, которые любопытно смотрели по сторонам.

Оникс выглядела немного скучающе. Не могу ручаться, что правильно трактую эмоции баманзи, но мне так показалось.

Шерхан спокойно ждал, пока в юрте останутся одни вожди. Сейчас он был немного похож на Виту: казалось, что перспектива сражения ничуть не пугает его, он уже знал, как нам следует поступить.

Когда в юрте стало свободно, Вита начала диалог.

– Если мы принимаем видение Олафа за правду, то надо срочно утвердить план наших действий. Предложения?

По итогу собрания было решено соорудить временный лагерь поодаль от общего поселения, чтобы там находились те, кто в сражении участвовать не будет. Также для защиты там будут присутствовать несколько опытных магов. Основная масса будет ждать битву недалеко от общего поселения.

Когда мы вышли из юрты, на улице было уже темно. Совет отнял у меня много сил, и сейчас мне хотелось одного – спать. Но перед этим надо было рассказать друзьям все новости. Думаю, что они ждали этого и не спали. Мы с Шерханом отправились на поиски друзей.

Нам не пришлось их долго искать. Мы встретили запыхавшуюся Гиру с бешеными глазами.

– Я как узнала, что вы закончили, сразу к вам побежала!

Внешний вид и слова девушки немного смутили меня, даже напугали, как бы чего недоброго не случилось.

– Гира, что случилось?

Девушка рассказала нам, что от видения Олафа Юна стала сильно переживать, у нее заболел живот, но на самом деле у нее начались роды, хотя для этого ещё было рано. Они были очень тяжелыми и длились уже несколько часов.

В юрту, где все происходило, никого не пускали, поэтому Рэй ходил кругами вокруг нее. Вслед за ним ходили Артар, Оскар и Гарра, которые не хотели бросать парня одного в такой ситуации.

– Рэй?

– Он не откликнется, мы пробовали.

Так мы и ждали возле юрты новостей, но их все не было. Периодически до нас доносились крики Юны, а на лице Рэя появлялось болезненное выражение. Один раз вышла женщина и сказала, что уже борются хотя бы за жизнь матери.

Все это длилось целую вечность. Иногда кто-нибудь отлучался за едой, но Рэй каждый раз отказывался. Начинало светать.

Наконец опять вышла та же женщина. Ее русые волосы прилипли к потному лбу. Вид был усталый. Но на лице женщины была какая-то блаженная улыбка.

– Все живы! Родилась! Девочка!

Рэй сразу рванулся внутрь. Остальных попросили не заходить, чтобы мама и ребенок отдохнули.

Как только мы с Шерханом вернулись в нашу юрту, то сразу вырубились.

39

Как только я проснулась, моя первая мысль была, конечно же, о Юне. Надо ее навестить, надеюсь, что к ней уже можно.

Шерхан еще мирно спал, немного посапывая. Я не стала его будить, пусть отдохнет. Быстро собралась и поцеловала мужа. Он промычал во сне что-то похожее на «люблю тебя» и перевернулся на другой бок. Иногда, когда я просыпалась раньше, я засматривалась на него. Ведь в жизни он всегда был таким большим и сильным, а во сне Шерхан совершенно беззащитен.

Я вышла на улицу и направилась к Юне. Погода была как всегда прекрасная и теплая благодаря баманзи. Но уже такой привычный спокойный уклад жизни переменился на какой-то бешенный: вокруг все бегали, что-то делали, носили, таскали и перекрикивались друг с другом.

Наконец я дошла до места назначения.

Юна лежала в постели. Она выглядела очень усталой, но счастливой. Казалось, что на нее снизошла какая-то благодать. Может материнство – это и есть благодать? Мне было трудно это представить, потому что никогда в своей жизни не хотела детей. Даже представить себя в роли матери не могу. Наверно, просто каждому свое: кто-то найдет смысл жизни в семье и детях, а другой станет хорошим вождем или сильным магом, и это сделает его счастливым.

– Привет!

Как только Юна меня заметила, я обняла и поздравила девушку. Спрашивать про то, как все прошло, было лишним. Потому что все знали и так, что Юне было очень трудно и тяжело.

Рэй держал на руках младенца и весь светился от счастья и гордости. Он передал мне девочку. Я старалась взять ребенка максимально аккуратно, чтобы ни в коем случае ему не навредить, ведь он был таким маленьким и хрупким. Девочка была очень похожа на Юну, хотя в ее глазах проглядывались черты Рэя. А вообще еще было рано судить, уж слишком она была маленькой.

– А как вы ее назвали?

Родители малышки переглянулись. Видимо, они пока не думали над этим. Но тут Юна очень робко и неуверенно назвала имя, а затем Рэй поддержал ее.

– Ливия…

– Ливия!

Я улыбнулась и посмотрела на малышку.

– Замечательное имя! Привет, Ливия.

Я еще немного побыла с друзьями, а потом пришло время кормить Ливию, поэтому мне пришлось удалиться.

Я вернулась в нашу юрту. Шерхан уже проснулся и был почти готов выходить на улицу. Муж подошел ко мне и крепко поцеловал.

– Привет! У Юны была?

– Привет. Да.

– Надо будет и мне как-нибудь зайти. А пока пошли на совет.

Шерхан чмокнул меня в макушку, взял за руку, и мы вместе вышли на улицу.

На совете никаких новых решений принято не было. Просто еще раз обговорили план действий. И на этом все.

Вот уже настал пятый день. Временный лагерь был почти закончен. Представители разных племен действовали так слаженно, словно один организм.

Лагерь располагался вдали от поселения у самой кромки леса. Те, кто не будет участвовать в битве, уже начали потихоньку здесь располагаться.

Дел и забот было так много, что мы с Шерханом виделись и могли пообщаться только утром и вечером. Иногда удавалось пересечься днем и переброситься парой фраз. Но от этого наши отношения не страдали. Наоборот мне казалось, что объединенные общим делом мы стали гораздо ближе.

Несмотря на скорую битву, я была спокойна. Меня только беспокоил мой кристалл, который теперь периодически начинал светиться и излучать тепло. Что это значит? Присутствие духа или сущности? А может он просто сломался? А разве он может сломаться?

День уже подходил к концу, и строительные работы на сегодня заканчивались. Вдруг совершенно неожиданно кто-то набросился на меня со спины и начал обнимать.

Сначала я испугалась и думала начать защищаться, но затем быстро узнала Гарру. Мне стало немного стыдно, ведь со времен моего замужества, я редко находила для нее время. А с этим строительством лагеря не могла уделить даже пары минут. Но увидев искреннюю и радостную улыбку девушки, поняла, что она не держит на меня зла.

– Привет!

– Привет! Как я рада тебя видеть! Как у вас там дела с Шерханом? Он не оплошал как муж?

От своих слов девушка громко и звонко рассмеялась. На нее было просто невозможно смотреть без улыбки.

И мы стали говорить обо всем на свете, пока Интарс не окликнул нас словами, что пора возвращаться в поселение.

Я хотела пойти, но что-то внутри заставило меня не спешить.

– Гарра, ты иди, я тут кое-что потеряла.

– Так давай помогу найти?

– Я быстро, иди, сейчас догоню.

Девушка подозрительно посмотрела на меня, но настаивать не стала.

Я действительно повела себя очень странно. Ведь уже скоро полностью стемнеет, и искать что-то будет бесполезно.

Зачем я так сделала? Что мне было нужно? Я оглядывалась по сторонам, но ничего примечательного не находила. И вот я уже собралась уходить, но в голове совершенно отчетливо прозвучало слово. Стой!

И тут я почувствовала тепло в районе груди. Мой кристалл опять светился. Но никого вокруг не было. Может он правда сломался?

Что-то заставило меня развернуться к кромке леса. Но и там ничего не было. Я долго и настойчиво смотрела в темноту. Ничего… Вдруг раздался какой-то шорох. Наверно, животное… В темноте стала проглядываться тень. А затем загорелись два ярко-желтых глаза.

– Иди ко мне…

Самой ужасно идеей сейчас будет идти в лес, но мои ноги сами зашагали туда. Чем ближе я подходила, тем ярче горел мой кристалл. И вот я оказалась совсем рядом с тенью. В свете кристалла мне удалось ее разглядеть. С виду это был человек. Женщина. Ее волосы были полностью седые.

– Не узнаешь?

Я никак не стала отвечать. Ни словом. Ни жестом. Только серьезно и внимательно смотрела в эти глаза. Кажется, какие-то воспоминания всплывали в моей памяти. Но в такой обстановке (ночь, лес) было трудно понять, встречались ли мы раньше.

Кажется, я вспомнила. Это Джейда, прорицательница обстру. Точнее это существо выглядело как Джейда. Но почему тогда у меня горит кристалл? Передо мной какой-то дух?

– Вижу, что узнала! Думаешь, что я какой-то дух, верно?

– Ты не Джейда.

– Я Джейда, такая же, как и в прошлую нашу встречу, просто тогда у тебя не было этого кристалла.

Я продолжала смотреть с недоверием.

– Тогда почему кристалл светится? Кто ты?

– Тебя это пугает?

Я ничего не стала отвечать. Нет, меня это не пугало. Для страха нужна какая-то конкретная причина или объект. А бояться непонятно чего – глупо. Хотя многие порой забывают об этом.

– Постараюсь рассказать кратко. Я из рода араффий. Мы можем принимать человеческий облик, но не любой. У каждого есть свой человеческий облик, который стареет вместе с нами. Народ араффий владеет прорицанием, но я родилась без такой способности, могу сказать что-то только при помощи карт. Поэтому я и решила присоединиться к обстру. Еще мы живем гораздо дольше вашего, поэтому я еще застала времена переселения обстру в ваши края.

Я уже должна была привыкнуть к таким рассказам, но каждый раз мне все равно было непросто уложить новую информацию такого рода в своей голове.

Сейчас я даже не спешила верить этим словам, мне была непонятна цель этого разговора.

– Можешь не верить мне. Я не сделаю тебе ничего плохого. Просто захотелось поболтать. Я сейчас покажу тебе свой первый облик. Не испугаешься?

– Еще чего!

– Тебе, наверно, часто говорят о твоем сходстве с отцом…

Я наблюдала за происходящим с определенной долей подозрения.

Женщина немного уменьшилась ростом, ее плечи стали шире. Волосы потемнели, закудрявились. Кожа приобрела коричнево-зеленоватый оттенок. Только ярко-желтые глаза остались неизменными.

– Ну как тебе? Теперь веришь?

Я молчала и по-прежнему относилась ко всей ситуации с большим подозрением.

– А хочешь, я тебе погадаю?

– Нет.

– Эх… А я так хотела… Уверена? Я могу много что тебе рассказать.

– Уверена!

Вдруг я услышала где-то неподалеку голос Шерхана, который меня звал. Стоило мне на секунду отвернуться от араффии Джейды, ее и след простыл.

Не успев выйти из леса, я встретила Шерхана. Он обхватил мое лицо руками.

– Куда ты пропала? Гарра сказала, что ты была очень подозрительной.

Он увидел, что мой кулон пока еще не полностью погас.

– Что случилось? С кем ты здесь была?

Я рассказала обо всем Шерхану, пока мы возвращались домой.

Он частично знал историю Джейды, поэтому она у него не вызвала большого удивления. Только поведение арафии показалось ему странным.

Последний день. Завтра будет битва. Лагерь был достроен. Все, кто не будет участвовать в битве, перебрались сюда. В лагере остались несколько опытных магов на всякий случай, а остальные отправились в основное поселение.

Рэй проводил это день со своей семьей – Юной и маленькой Ливией. Интересно, о чем он сейчас думал? За эти дни он обрел так много, а завтра может всего лишиться… Его решение участвовать в битве, а не остаться для защиты в лагере могло показаться для всех немного странным, но не для тех, кто по-настоящему знал Рэя. Он просто не мог оставаться в лагере, когда остальные будут сражаться, когда его друзья будут умирать.

Смерти будут. Конечно, будут! Еще как! Мы собрали неплохую армию – все племена, еще неожиданно к нам присоединились баманзи и ишигаки. Но Урду…

На стороне Урду были итари, которые его поддержали; некоторые илибрус, которые владели некромантией; коронтаны и миравды, кели и уоры, адлеты и албасты, мулуоны; существа из древних преданий – Лабынкар или Лабынкарский черт и рыба Луо, морской монстр Амикук и Сепара, огромная змея, предвестница конца света. Все это на самом деле было похоже на конец света. А вот интересно, что будет потом? Что будет, если мы потерпим поражение? А самое главное, что за спиной Урду стоял Улу Тойон – бог смерти и зла. Так забавно, а, с другой стороны, ужасно получается: может ли человек противостоять богу?

Поэтому Рэй и не мог не участвовать в битве. Пока перечисляла тех, кто составляет ормаду Урду, для меня стала очевидной еще одна причина участия Рэя в битве. Это его брат-близнец Эрки, который решил остаться с Урду, а не идти к кельтвеши. Почему он так поступил? Что это? Страх или поддержка Урду? Несмотря на это, Рэй все равно принял мою сторону. Кстати когда-то в самом начале этой истории Юна поступила так же, оставив свою семью. А что происходило сейчас у нее в голове? Наверно, похожие мысли и чувства сейчас испытывали все.

А что было у меня на душе? Не знаю… Возможно, я не могла принять все происходящее всерьез, а, может быть, настолько привыкла ко всему. Наверно, всех остальных тревожили мысли, что будет, если мы потерпим поражение? Это непонятное и страшное «после»… У меня этого «после» не было и быть не могло. Если мы проиграем, то я не останусь в живых. Если мы проиграем, то для меня уже ничего не будет. Наверно, поэтому моя душа была спокойна. Я приняла свою судьбу.

Я посмотрела на Шерхана. А что было у него в голове? Наши глаза встретились. Он сделал жест головой, приглашая меня выйти из нашей юрты.

– Пойдем прогуляемся.

Мы молча вышли наружу. Дело шло к вечеру. На улице было тихо, люди встречались редко – часть находилась в другом лагере, а остальные предпочитали не выходить на улицу, погруженные в свои мысли.

Шерхан взял меня за руку. Его ладонь была такой горячей. В полном молчании мы пришли к морю и разместились на берегу. Обычно здесь можно было встретить баманзи, но сейчас их не было.

Я несколько минут смотрела на море, совершенно ни о чем не думая.

Море… Волны бьются о берег. А зачем они бьются? Когда-то море было совершенно неподвижно и скованно льдами. Словно тогда оно было мертво, а теперь ожило. А может так и есть на самом деле? Интересно, а море чувствует? А если мы проиграем, что тогда будет с морем?

От этих абстрактных мыслей меня отвлек взгляд Шерхана. Я чувствовала, что он смотрит на меня, поэтому обратила свой взгляд к нему. Сейчас его песочные глаза были особенно теплого цвета. Шерхан немного улыбнулся и спросил меня:

– О чем ты думаешь?

Я пожала плечами.

– О море, а ты?

Шерхан немного помедлил, прежде чем ответить.

– Да много о чем… О тебе и вообще всей семье: сестре, матери, отце. До сих пор не верится, что я вождь обстру, а его нет. О том, что будет, как пройдет битва.

– Думаешь, что можем проиграть?

– Что?! Нет! Таких мыслей в моей голове нет. Сражение будет непростым, будут потери, но мы точно победим!

– Думаешь?

– Уверен! А иначе, зачем все это было?

Такой оптимизм Шерхана заставил меня улыбнуться, но я все равно не исключала и совсем другого варианта развития событий.

– Вот все закончится, и мы так заживем!

Я рассмеялась.

– А как?

– А вот увидишь! Тебе, например, какие имена нравятся?

– Хм… Необычный вопрос, не знаю, не думала как-то, а тебе?

– Твое имя мне нравится!

Я опять звонко рассмеялась.

– А ещё мне нравится имя… Зара… Точно! Зара!

– А мужское какое нравится?

– А вот это я тебе так сразу не скажу… Еще придумаю! Времени у нас еще много! Вся жизнь!

И Шерхан крепко обнял меня и поцеловал. И я верила ему: впереди у нас еще вся жизнь!

40

Утро следующего дня дышало свежестью и надеждой. Сегодня все, наконец, должно решиться. Каждый на что-то надеялся: кто-то просто хотел остаться в живых, а другому были важны его близкие; кто-то просто надеялся на светлое будущее не для себя одного, для всех, другие грезили проявить себя в бою. Надежд было так много, что они витали в воздухе.

Но вместе с этими надеждами по воздуху метался страх. Все боялись. Кто-то очевидных ему вещей, а других пугала неизвестность. Чем закончится битва? Что будет после? А если я не выживу? А если погибнут мои близкие? В головах людей было столько вопросов, ответов на которые никто не мог дать.

Как многие думали, Урду будет наступать по двум фронтам – на суше и на море, поэтому люди разделились и ждали нападения с разных сторон. Такое ожидание убивает. В сердцах людей теплилась надежда, может быть, все еще обойдется, все разойдутся по домам и будут жить как раньше. Такая глупая, наивная и светлая надежда. Но, наверно, именно она помогает людям не опускать руки и не впадать в отчаяние.

ЮНА

Уже было сказано, что сейчас все на что-то надеялись, вот и Юна не была исключением. На что же надеялась Юна? Девушка думала о своей семье и лелеяла мысли, что когда все закончится, (а битва непременно будет выиграна, в этом нет никаких сомнений), они с Рэем и маленькой Ливией заживут счастливой жизнью, дочка вырастет умницей и красавицей, настоящей гордостью родителей. Тревог насчет исхода сражения не было. Будет победа. Однозначно. Все переживания были насчет жизни Рэя. А вдруг то, а вдруг это… И действительно, случиться могло, что угодно. Вариантов масса.