Николай Грозный. Блеск и величие дворянской России

Шамбаров Валерий Евгеньевич

Николай Грозный. Блеск и величие дворянской России

ПРОЛОГ.

НИКОЛАЙ И АЛЕКСАНДРА

Александра Федоровна тихо плакала в своем маленьком кабинете. Уже пробило полночь, а мужа до сих пор не было. И сама атмосфера во дворце стала какой-то тяжелой, напряженной. Будто перед грозой. Но насыщенной не электричеством, а чем-то иным, темным и опасным. Тем неведомым, куда им предстояло шагнуть, независимо от их желания. Оно пугало, разверзалось черной леденящей пустотой. Как зимняя ночь за окном, но только неизмеримо глубже, страшнее и холоднее.

Наконец, в коридоре раздались шаги, которые Александра Федоровна не спутала бы ни с кем. Вошел Николай. Очень уставший в свистопляске последних дней, это было видно по его лицу. Но он принес с собой твердость, уверенность. Поцелуем осушил слезы на глазах супруги. Опустился на колени на коврик, который жена вышила для него собственноручно. Специальный коврик для молитв – а молился он всегда горячо, самозабвенно, полностью уходил в разговор с Небесным Миром.

Нет, он не утешал и не успокаивал жену. Не унижал ее сладкой ложью иллюзий благополучия. Она была его половиной и должна была настраиваться так же, как он сам. Прервав молитву, Николай сказал: «Мы не знаем, что нас ждет. Обещай быть мужественной и умереть с честью, если придется умирать» [1]. Александра Федоровна ответила: «Дорогой друг, что за мрачные мысли? Но я обещаю тебе». Тоже опустилась на колени, стала молиться вместе с мужем. И помогло, молитва сняла напряжение, придала внутреннюю силу, уверенность. Как вспоминал сам Николай, «мы легли спать и спали спокойно, ибо у каждого совесть была чиста, и мы от глубины души предались Богу» [2, 3].

А в морозных глубинах зимней ночи где-то мчалась по российским просторам кибитка фельдъегеря, везшего письмо начальнику Главного штаба генералу Дибичу: «… Послезавтра поутру я – или государь, или без дыхания… Но что будет в России? Что будет в армии? …» [4].

ГЛАВА 1.

ЦАРЬ МИРЛИКИЙСКИЙ

Михайловский замок в Санкт-Петербурге

– Экий богатырь! – оценила новорожденного его бабушка, императрица Екатерина. В этот день, 25 июня 1796 г., новость обсуждали и придворные, и прислуга, она полетела по Петербургу. У наследника престола Павла Петровича после двух старших сыновей одна за другой рождались девочки, шесть дочерей. И наконец, снова мальчик. Получилось так, что старшие братья уже повзрослели, женились, а младший – в пеленках. Впрочем, рождение третьего сына не считалось государственной необходимостью. Для надежного продолжения династии представлялось достаточно двоих. Второй – на случай, если что-то случится со старшим. Ну а третий – уже так, для «перестраховки».

Это отразилось даже в именах. Их выбирала всемогущая бабушка, и старшего нарекли Александром. Екатерина вспомнила Небесного покровителя Руси и Санкт-Петербурга, святого благоверного великого князя Александра Невского. Вспомнила и Александра Македонского, непобедимого полководца. Второй внук появился на свет в промежутке между войнами с Османской империей. В это время в душе Екатерины искрились надежды – а что, если получится окончательно сокрушить турок? Взять Константинополь, возродить греческое царство. Вдруг получится посадить там на престол русского царевича? Внука она назвала Константином. С третьим никаких политических проектов не связывали. Престарелая, очень больная бабушка, решила отдать символический поклон Церкви. Выбрала имя в честь самого любимого святого на Руси – чудотворца Николая Мирликийского. До сих пор ни один из властителей нашей страны не носил это имя.

Мальчика окрестили 6 июля без всякой помпы, в дворцовой церкви Царского Села. Крестными бабушка определила старшего брата и сестру младенца, Александра и Александру. Самой Екатерины возле купели не было. Сославшись на плохое здоровье, она наблюдала за обрядом, расположившись на хорах храма. Хотя все понимали, что есть и другая причина. Она не хотела быть рядом с родителями младенца, Павлом Петровичем и Марией Федоровной. Отношения царицы с сыном были давно и основательно испорчены.

На судьбе малыша это тоже сказалось. Его, как и остальных внуков, бабушка сразу отобрала у отца и матери под собственный контроль. При дворе царскими детьми заведовала графиня Ливен, а для маленького Николая составили штат обслуживающего персонала. Нянька-шотландка Лайон, две дамы для ночных дежурств у колыбели, четыре горничных, кормилица-крестьянка, два камердинера, десяток лакеев, восемь истопников. Но даже на то, чтобы вывезти ребенка с территории дворца в экипаже на прогулку, требовалось персональное разрешение императрицы. Поэтому родители детей почти не видели. Они жили у себя в Гатчине, а их сыновья и дочери – в Царском Селе.

На закате дней Екатерина вообще обдумывала лишить сына наследства, даже заточить его в крепость, а престол передать внуку. Но маленький Николай жил под опекой бабки всего полгода. 6 ноября 1796 г. императрица скончалась. На трон вступил Павел I. Он сохранил прежний штат воспитателей и прислуги во главе с графиней Ливен. Но теперь ее права расширили, спрашивать разрешения на выезды с малышами больше не требовалось. Ведь отслеживать, чтобы они лишний раз не завернули к родителям, стало не нужным. Родители отныне были вместе, рядом.

Повысился и официальный статус царевичей. По традиции, шефом 1-го гвардейского, Преображенского полка являлся сам царь. 2–й гвардейский, Семеновский, он отдал под начало наследника Александра, 3–й, Измайловский – Константину. Ну а младенцу Николаю достался Конногвардейский. Вот так, в возрасте 5 месяцев он начал свою военную службу. В 1798 г. родился младший брат Михаил – гораздо ближе по возрасту, чем двое старших. Он стал товарищем Николая по детским играм.

А «военная служба» заключалась в том, что на парадные выходы Николая наряжали в курточку и панталоны цветов Конной гвардии с нашитыми орденскими знаками Св. Андрея и Св. Иоанна. Но в ранние годы у будущего царя-солдата никакой тяги к военному делу не отмечалось. Однажды караул Конной гвардии явился в Зимний дворец с шумом – мальчик испугался, разревелся. Отец решил приучить ребенка к своим защитникам. Взял на руки, заставил перецеловать всех солдат. Малыш боялся и пушечных выстрелов. При салютах несколько раз кричал и заливался слезами.

Отец опять приучал его. Начал брать с собой на парады, на учения в Царском Селе. Одним из первых детских впечатлений Николая стала встреча с Суворовым в 1799 г. Царь вызвал его из Кончанского, возглавить поход на французов. Во дворце мальчик увидел странного старичка, увешанного орденами. Засыпал вопросами об этих наградах. Суворов встал перед ним на колени и терпеливо показывал, объяснял.

В Итальянском и Швейцарском походах Александра Васильевича участвовал брат Николая, Константин. Показал себя достойно, Суворов писал об этом императору. Павел отличил сына, пожаловал ему титул Цесаревича (на который имел право только наследник Престола). Но при этом, по каким-то своим соображениям, решил поменять шефство над полками. Константину дал Конногвардейский, а Николаю вместо него – Измайловский. Объявил ему: «Поздравляю, Николаша, с новым полком! Я тебя перевел из Конной гвардии в Измайловский полк, в обмен с братом». И это тоже запечатлелось в памяти трехлетнего малыша [5] …

Запечатлелся и отец. Очень занятый, увидеть его получалось не всегда. Но любящий, добрый, внимательный. Запечатлелись даже пустяковые подарки от него… Многого ребенок не понимал. Воспринимал только детским чувством, искренним и непосредственным. Николаю запомнился скоропалительный переезд из Зимнего дворца в Михайловский замок. Некоторые помещения были еще не достроенными, семью и прислугу размещали временно, как получится. Было очень сыро, и на подоконники клали свежий хлеб, чтобы он впитывал влагу. Шепотом сожалели о брошенных комнатах Зимнего дворца, светлых и просторных.

Младшие дети виделись теперь с отцом каждый день. Их приводили к Павлу по утрам, когда старый парикмахер Китаев причесывал его, завивал букли. А 11 марта 1801 г. произошло два знаменательных события. Царь заглянул к детям, и Николай вдруг спросил: почему его называют Павлом Первым? «Потому что не было другого государя, который носил бы это имя до меня» – ответил тот. «Тогда меня будут называть Николаем Первым» – сделал свой вывод малыш [6]. Конечно, над ним посмеялись.

Но детские пророчества этого дня не кончились. Вечером был концерт в большой столовой. Николай с братом и сестрой играли в своих комнатах. Трехлетний Михаил отделился от них, стал возиться отдельно в углу. Воспитательницы поинтересовались, что он делает, и ошалели от услышанного – «Я хороню своего отца!». Ужаснулись, запретили мальчику говорить такое. Но он упрямо продолжал свою возню, только заменил слово «отец» на «Семеновский гренадер» …

Среди ночи детей вдруг разбудили, стали спешно одевать. Николаю запомнился смутный свет в окнах. В Михайловском замке почему-то оказалось очень много военных. Причем солдаты и офицеры были в совершенно необычном виде, небрежном, растрепанном. Детей повели к матери, туда вошли и братья, Александр и Константин с князем Салтыковым. Александр бросился перед царицей на колени, рыдал, бился в истерике. Ему принесли воды, а детей тотчас увели. Вскоре и мать присоединилась к ним, куда-то ехать. Во дворе караул отдал честь, а царица зачем-то заставила военных молчать. Но привезли всех в старый и привычный Зимний дворец, в их прежние комнаты. И дети радовались, здесь было уютнее, чем в Михайловском замке. Они были счастливы, что нашли своих деревянных лошадок, забытых при переезде [5] …

Они лишь позже узнали, что в эту ночь лишились отца. А еще позже – что отца убили. Странное пророчество трехлетнего Михаила о похоронах окружающие запомнили. Фразу про Николая Первого – тоже, но всерьез ее не воспринимали. Ведь шансов взойти на трон у него практически не было. Впереди – два старших брата, у них должны были родиться собственные сыновья. В семейном фольклоре появилось шуточное прозвище Николая: «Ну да, ты же у нас Царь Мирликийский!» …

ГЛАВА 2.

ПОЧЕМУ УБИЛИ ПАВЛА I?

Убийство Павла I заговорщиками под фактическим руководством английского посла Чарльза Уитворта

Как же так случилось, что убили царя, и страна не возмутилась? Продолжала жить спокойно, изобразив, будто верит официальной версии о смерти императора? Но Россию было трудно удивить подобным. Петр I принял весьма неопределенный закон о наследовании, согласно которому государь сам назначал преемника, и весь XVIII в. катилась череда заговоров, переворотов. Боролись за власть группировки временщиков. За ними иногда стояли иностранные державы – боролись за влияние на русскую политику.

Вдобавок ко всему, XVIII в. ознаменовался расцветом масонства. Именно «вольные каменщики» внедрили термин «эпохи Просвещения». Это подразумевало поворот от христианского к рациональному, материалистическому мышлению. В противовес вере возводился в культ человеческий разум. Духовное, ключевое начало религии всячески принижалось, выставлялось «суевериями». Это дополнялось моделями политических реформ по «просвещенным» сценариям – с ослаблением власти, расширением «свобод». Возникла идеология либерализма, внедрялась в качестве «прогрессивной».

Главным центром мирового масонства стала Англия. Образовались и другие центры – во Франции, Швеции, Германии. Оно проникало и в Россию. Особенно бурно расцвели ложи в безалаберное царствование Елизаветы Петровны. Правительство о них знало, но их деятельность признавалась безобидной и даже полезной, «как ключ дружелюбия и братства, которое бессмертно во веки пребывать имеет и тако наметшихся их общества, называемые просвещением, оных удостаивает». Что же тут плохого – дружелюбие, братство, просвещение?

Масоном был наследник престола Петр Федорович – выходец из Голштинии. А в Германии для дворян масонство было вполне нормальным, престижным явлением. В своей резиденции, Ораниенбауме, Петр основал собственную ложу. Подарил дом в Петербурге ложе «Постоянство». В 1762 г. он стал императором, презрительно отмахнувшись от православного обряда венчания на Царство. Однако он оскорбил военных, перечеркнув кровь и усилия побед Семилетней войны с Пруссией. Неосмотрительно стал врагом и для собственной жены, умной и энергичной Екатерины, не скрывая намерения упечь ее в монастырь. Результатом стал очередной переворот и смерть Петра, а на троне очутилась его супруга.

Екатерина на первых порах тоже была заражена модными идеями «просвещения». Переписывалась со столпами вольнодумства Вольтером, д`Аламбером, Дидро. Лелеяла замыслы переустроить государство на «просвещенных» принципах. Даже организовала в 1764 г. Уложенную комиссию для выработки новых либеральных законов. Сама подготовила «Наказ» для нее – почти полностью переписанный из работ «прогрессивных» философов Монтескье и Бекариа. Хотя законотворчество увязло в массе противоречий и спустилось на тормозах.

Воспитание сына Павла императрица поручила видному масону Никите Панину. На «вольных каменщиков» смотрела сквозь пальцы. Впрочем, российские ложи в данное время еще оставались кружками болтунов. Один из их организаторов, камергер Елагин, признавал, что это было несерьезно, «обращали внимание на обрядовую сторону, слегка благотворили, занимались пустыми спорами, оканчивавшимися иногда празднествами Вакха» – то есть, пьянками.

Но облик масонства постепенно менялся. В 1770-х гг. в нем появились новые течения. Антихристианские общества мартинистов. Еще более радикальный орден иллюминатов. Он провозглашал своей задачей разрушение всех мировых религий, монархий, института семьи и брака, слом всей традиционной системы ценностей. А также всеобщую глобализацию со стиранием государственных границ и национальностей. Для того времени это выглядело фантастикой… В переводе с латыни «иллюминаты» означает «просвещенные». То есть те, кто уже «просветились» и узнали настоящие цели жизни. Хотя возможно и иное толкование: «люди света», «несущие свет» (а «князем света» оккультисты называют Люцифера). И не случайно праздником ордена стало 1 мая, магическая Вальпургиева ночь, когда темные силы и их служители собираются поклониться своему нечистому властелину.

Но с иллюминатами связали свою деятельность и Ротшильды. Они очень отличались от предшественников, «королевских банкиров», устроившихся при дворе того или иного монарха. Их сеть стала международной, глава дома возглавлял дело во Франкфурте-на-Майне, а сыновей разослал в Париж, Вену, Лондон, Неаполь, где они основали дочерние банки. Разные ветви взаимодействовали друг с другом, организовали собственную курьерскую службу, занялись перевозками золота между европейскими государствами. Они наладили и собственную систему агентуры – лучшую, чем большинство государственных разведок той эпохи. Финансовые и масонские круги переплетались между собой. Нацеливались на переустройство мира по собственным моделям [7].

Масоны активизировались и в России. Здесь развернулся эмиссар из Германии Иоганн Шварц. Николай Новиков основал «Дружеское ученое общество», «Типографическую кампанию» с частной типографией. Взялся за издание газет «Ведомости» и «Московские ведомости», за массовое печатание «прогрессивных» книг. Масоны начали широкую работу в школах, больницах, Московском университете, основывали частные училища. В 1782 г. российские ложи послали делегацию в Германию на масонский международный Вильгельмсбадский конвент. Россию признали «восьмой провинцией» ордена Злато-розового креста. Назначили Иоганна Шварца «канцлером» российских лож. А высший пост провинциального мастера оставили вакантным. Его предназначали для наследника престола Павла Петровича.

Между тем, отношения между Екатериной и наследником были сложными. Павел был для государыни нежеланным сыном, рожденным от нелюбимого человека. Свекровь, Елизавета Петровна, сразу забрала ребенка от матери, они виделись редко. Павлу было 8 лет, когда свергли и убили его отца Петра III. Мать, взошедшую на престол, окружили фавориты, конкуренция в лице сына им совершенно не требовалась. Павел взрослел, а к государственным делам его не подпускали. Приближенные Екатерины преднамеренно ссорили мать с сыном, распускали слухи о его ограниченности, жестокости, враждебности.

А вокруг наследника собирались те, кто был обижен при дворе Екатерины, кому не досталось теплых мест. Они связывали свои личные надежды с воцарением Павла и тоже ссорили его с матерью. Выплескивали сплетни об интригах и грязи при дворе. Передавали о беззакониях и злоупотреблениях по России. А их хватало. Екатерина немало сделала, чтобы навести порядок в стране после правления Елизаветы. Но всемогущие фавориты и их любимцы становились неуязвимыми, даже указы императрицы частенько не выполнялись. По мере того как она старела, контроль и вовсе слабел. А вокруг Павла, по сути, сформировался клубок оппозиции, и масоны надеялись использовать его для собственных реформ.

Но и Екатерина со временем стала осознавать опасности масонства. Ее победы над Турцией и Польшей, выход России к Черному морю, присоединение южных и западных областей ополчили против нашей страны западные державы. Ее врагами на международной арене выступали Англия, Франция, Пруссия, Швеция. Но они были и главными центрами масонства, с ними были связаны российские ложи. Которые, таким образом, превращались в инструменты чужеземного политического влияния. С 1785 г. по приказу царицы начались проверки масонских книг и изданий. «Вольным каменщикам» запретили деятельность в учебных заведениях и больницах, издание литературы духовного содержания.

А в 1789 г. разразилась революция во Франции. Масоны сыграли в ней ключевую роль. Иллюминаты составили самую радикальную партию якобинцев, другие течения проявились в более умеренных группировках. Российские «вольные каменщики» тоже воодушевились, увидев пример для подражания. Но и царица взялась за них более серьезно. Радищев за подрывную книгу, «Путешествие из Петербурга в Москву», был приговорен к смертной казни с заменой на 10 лет ссылки в Сибирь. Новиков за издание и продажу запрещенной литературы угодил в Шлиссельбургскую крепость. Видных масонов Турнегева и Трубецкого выслали в их дальние деревни. Правда, остальных только попугали, потаскав по допросам. Но ложи были запрещены, их дочерние организации закрыты. Попытку раздуть революцию в Польше блестяще разгромил Суворов. Война завершилась окончательным разделом и ликвидацией этого государства.

Но в 1796 г. Екатерина ушла в мир иной. На престол взошел Павел, с которым масоны связывали свои надежды. И влияние таких советников сказалось в полной мере. Новый царь сразу же освободил из тюрем и ссылок Радищева, Новикова, Татищева, Трубецкого, Невзорова (Новикова и Лопухина даже приблизил к себе). Предводителя польских революционеров масона Костюшко не только выпустил из заключения, но и позволил уехать в Америку. Те же советники настроили Павла безоглядно ломать политику матери. Он отменил победоносный Персидский поход, предпринятый для защиты грузин. Вывел русскую армию из Закавказья, бросив все завоевания на Каспийском море. Отменил и готовившийся поход в Европу против революционной Франции, расторг соответствующее соглашение с Австрией.

Но далеко идущие планы «вольных каменщиков» получить «своего» царя, развернуть через него радикальные реформы, не оправдались. Возрождать масонские структуры он запретил. Революционные и либеральные идеи категорически отвергал. Об отходе от Самодержавия не помышлял. Наоборот, укрепил его. Отменил петровский закон о престолонаследии и ввел новый – отныне трон переходил четко по мужской линии, от отца к старшему сыну. Опасаясь разрушительных западных идей, Павел ввел строгую цензуру. Запретил ввоз иностранных книг и отправку юношей для обучения за границу. Закрыл все частные типографии. Он был и верующим человеком. Увеличил более чем вдвое государственное жалованье приходским священникам, даровал им ряд льгот.

Впрочем, Павел проявлял очень высокую веротерпимость. Разрешил строить храмы старообрядцам, учредил для них Единоверческую церковь. Хотя пользовались этой веротерпимостью совершенно разные силы. В Россию полезли иезуиты, открывая свои школы. Оживились сектанты – хлысты, скопцы. Обосновались даже в столице. Здесь проживали несколько крупных ростовщиков-скопцов, и они устроили в Санкт-Петербурге резиденцию своего «христа» Селиванова. Но Павел, узнав об этом, церемониться не стал. Селиванова и его присных отправил в тюрьму.

Со своим обостренным чувством справедливости царь поставил целью улучшить положение простого народа. Но улучшить рычагами Самодержавия, без всякой сомнительной «общественности». Одной из наболевших проблем оставалось крепостное право. Только необходимо иметь в виду, что мифы о традиционном «русском рабстве» не имеют под собой никакой реальной почвы. В данное время крепостное право еще существовало чуть ли не по всей Европе: в Австрии, Венгрии, Польше, Скандинавских странах, Пруссии и других германских государствах. В Англии, Италии, Испании, Нидерландах, Америке существовало и обычное рабство. Во Франции оно было упразднено только революцией, очень ненадолго.

Что касается России, то крепостное право пришло к нам запоздало, и механизмы его установления остаются во многом неясными. В 1592 г. было отменено право перехода крестьян от одного помещика к другому, установлен сыск беглых. Эти положения закрепило Соборное Уложение царя Алексея Михайловича в 1649 г. Но оно только прикрепило крестьян к хозяйству. Согласно Соборному Уложению, у крестьян запрещалось отбирать землю и другое имущество, запрещалось продавать их – «крещеных людей никому продавати не велено» [8]. Петр I в 1723 г. одним из первых в Европе запретил в России рабство (в отличие от «передовой» Англии). Но на крепостных его указ не распространялся. Они не считались рабами. В розницу их еще не продавали. Таких фактов при Петре не зафиксировано.

Предполагают, что эта практика внедрилась при Анне Иоанновне и Бироне, была перенята из Курляндии – в Прибалтике еще в XVI в. провели кодификацию законов на основе древнеримского права, и крепостных попросту приравняли к рабам. Но в России это осуществилось «явочным порядком», без всяких законов. Указ Сената появился лишь в 1746 г., при Елизавете: «Впредь купечеству, архиерейским и монастырским слугам, и боярским людям, и крепостным, и написанным ко купечеству и в цех, такоже казакам и ямщикам и разным разночинцам, состоящим в подушном окладе, людей и крепостных без земель и с землями покупать во всем государстве запретить» [9].

Из текста видно, что торговля людьми рассматривается как явление уже существующее, и настолько широкое, что правительство ограничило ее. Сохранило право покупать крепостных только за дворянами. Петр III в 1762 г., в недолгое время своего властвования, издал «Манифест о вольности дворянства». Указ Петра I об обязательной 25–летней службе дворян упразднялся. Отныне они могли по своему желанию выйти в отставку. Но тем самым перечеркивался и смысл помещичьего землевладения, как обеспечение их службы. Села с деревнями становились просто частной собственностью, – как и крепостные.

Екатерина II в период увлечения «прогрессивными» теориями озаботилась и проблемой крепостного права. Но ее главной опорой было дворянство, поэтому вопрос быстро спустился на тормозах. Императрица, строя свой идеал «просвещенного абсолютизма», рассудила, что и в отношении крепостных благие результаты можно достичь «просвещением» – когда образованный и культурный помещик будет грамотно управлять крестьянами. И им тоже станет передавать плоды образования и культуры. А раздачи государственных земель и крестьян в награду фаворитам, отличившимся офицерам и сановникам, стали при Екатерине обычным явлением.

Павел I впервые пошел на серьезные ограничения крепостничества. Издал Манифест о запрете помещикам использовать крестьян на барщине по воскресным, праздничным дням и более трех дней в неделю. Запретил продавать крепостных без земли и разделять при этом семьи. Отменил ряд податей и повинностей. Дозволил крестьянам жаловаться Царю на притеснения помещиков и управителей. А казенным крестьянам подтвердил разрешение записываться в купцы или мещане.

Зато избалованное дворянство Павел взялся прижимать. Отменил для дворян запрет на телесные наказания. Лишил их права подавать коллективные петиции государю или в Сенат. Запретил выходить в отставку дворянам, прослужившим офицерами меньше года. Ограничил переходы с военной службы в гражданскую, а тех, кто вообще уклоняется от службы, повелел предавать суду. Упразднил губернские дворянские собрания, сохранив только уездные. Повысил для помещиков налоги и ввел новые…