Сидус. Вида своего первый

– Квон и Рамирес погибли?! – перебил я. – Как?

Карпович покачал головой и невозмутимо продолжил:

– Все, что у нас есть, это то, что увидели ваши коллеги, и перехваченная запись вашего сообщения, отправленного боссам на Землю. Мы надеялись, что вы проясните картину.

– А рука? – Я показал обрубок.

– Волошин и Хаец нашли вас, истекающего кровью, возле исследуемого объекта. К счастью, у них при себе был запасной баллон с кислородом и ремкомплект, позволивший восстановить ваш скафандр. Воспользовавшись реактивными ранцами, они подняли вас наверх и успели доставить на базу.

– Где они сейчас?

– Погибли, возвращаясь на Землю, – ответил новый начальник базы. – Их транспортный шаттл угодил в метеоритный поток.

Новость ошарашила, врезала под дых так, что стало трудно дышать. Не верилось, что я мог потерять всех своих бойцов. В голове не укладывалось, что их больше нет, ведь казалось, что мы общались только вчера…

– Так что вы единственный свидетель, – резюмировал Карпович.

– Свидетель чего? Я ничего не помню!

Карпович словно не услышал, начал монотонно задавать вопросы:

– Почему вы покинули экзоскелет? Что случилось с вашим скафандром? Отрубленную руку не нашли, как и тела погибших. Все исчезли, оставив после себя только скафандры и одежду. По следам выстрелов на стенах пещеры эксперты однозначно утверждают, что был бой, но с кем? Что вы скрываете, Райли?

Закрыв глаза, я попытался вспомнить, и от этого усилия заболела голова, а вроде бы застывшие символы опять пустились в хаотический пляс. Когда они выстроились в столбик текста, я снова осознал их смысл:

Вида своего первый жаждет запрещенных знаний.

Там, где зародился путь, устланный питающей жидкостью, да получит он ответ.

– Что вы там бормочете? – спросил Карпович.

Я открыл глаза, поняв, что проговорил слова вслух. Сказать Карповичу? И стать для корпорации подопытной мышью?

Нехотя я мотнул головой:

– Я ничего не помню. Могу описать тот день поминутно, но… Вы сказали, что я отправил запись на Землю? Черт, я даже не помню, что это делал. Что там сказано?

Карпович поморщился:

– Ничего конкретного. Некая активность в тоннеле, смутное движение, потерявшие работоспособность дроны. Из сообщения очевидно, что вы вели людей наверх. Волошин и Хаец утверждают, что доктор Джеральд Макграт настаивал на том, что должен вытащить застрявших в тоннеле дронов. Вы отказали, и тогда он сменил код доступа к подъемнику. Вы приказали рядовым Волошину и Хаец спускаться, пояснив, что у вас ЧП. Когда они начали спуск, у вас завязался бой, вы якобы вступили в схватку с незримым противником, после чего связь отключилась. На месте, как я говорил, рядовые обнаружили вас и скафандры группы.

Я попытался как-то соотнести услышанное со смутными образами из памяти, но целостной картинки не получалось. Покачал головой:

– Простите, мистер Карпович. Никаких идей.

– Тогда нам не остается ничего другого. – Карпович поднялся и протянул мне планшет с текстом. – Это отказ от претензий. Согласно договору с вашей компанией, мы имеем право осуществить ментальное сканирование памяти в случае, если представитель «Стражей» отказывается сотрудничать.

– Но я не помню! – сдерживая крик, прорычал я, зная, что при таких процедурах велик риск повреждения мозга. – Никакого сканирования! Хотите, чтобы я стал овощем?

– Ставки слишком высоки, Райли, – ответил Карпович. – Это уже дело не только Первой Марсианской! То, что вы скрываете, важно для всего человечества!

– С чего бы это?

– С того, что изучаемый объект после инцидента с вами изменился! На плите проявились странные символы, их сейчас пытаются понять лучшие лингвисты и дешифраторы!

– Значит, что-то хорошее я все-таки сделал? – улыбнулся я, но Карпович не поддержал моего веселья.

– Что произошло с вами в пещере, Райли? Что вы скрываете?

– Я. Ничего. Не скрываю.

Карпович смерил меня взглядом, потом сменил тон, заговорив как обвинитель в суде:

– Значит, так, Райли. «Стражи», которых наняли охранять исследовательскую группу, провалили задание. Ваш работодатель повесил всех собак на вас и открестился. Вы уволены, причем задним числом. Ваша медстраховка, соответственно, не покрыла расходы на лечение, их взяла на себя Первая Марсианская. Знаете, во сколько вам обойдется место в пассажирском лайнере до Земли? Вам придется остаться на Марсе, и кто знает, увидите ли вы когда-нибудь свою семью? И что вы будете делать? Обещаю, ваше имя попадет в черный список. Работу вы не найдете ни на Марсе, ни на Земле. Подадитесь в пираты? Но вас не выпустят с базы, пока не покроете расходы на лечение.

– Какой у меня выбор? – обреченно спросил я.

– Пройдите ментальное сканирование. Я обеспечу вам место на лайнере.

– А черный список?

– Здесь я немного соврал, – признал Карпович. – Вы уже в нем. Как я и говорил, «Стражи» повесили на вас всех собак. Но, может, вам повезет, и на Земле вы найдете работу, не связанную с охраной? В конце концов, у вас там дом и семья. Подумайте о них.

Мне не оставалось ничего, кроме как согласиться. Также пришлось подписать еще один документ, согласно которому я, Картер Райли, не имею права рассказывать, что вообще был в составе исследовательской группы.

– Держите язык за зубами, – предупредил Карпович. – А захотите поболтать, вспомните, что произошло с вашими рядовыми: Волошиным и Хаец.

Стилус в моей руке сломался. Не в силах сдержаться, я зарычал и схватил начальника базы за ворот.

– Так это ваших рук дело!

– Не советую, – спокойно произнес Карпович.

Я нехотя отпустил его. Угроза была недвусмысленной. Дураку понятно, что в этом деле замешаны такие силы, что меня сотрут и не заметят.

Сдерживая злость, я подписал и этот документ.

В тот же день группа экспертов по нейроинженерии собралась в моей палате с оборудованием. Голову обрили, надели ужасающего вида шлем с шипами внутри и вкололи что-то, после чего мозг отключился.

Медикаментозный сон, наверное, затянулся, потому что я пришел в себя в каюте пассажирского лайнера, летящего к Земле, а на голове уже отрос ежик волос.

Запястье уцелевшей руки облегал браслет дешевого коммуникатора. Наверное, выдали от Первой Марсианской.

Предположение подтвердилось, когда я нашел в нем голографическое сообщение Карповича:

– Ментальное сканирование не дало результатов. Единственная приемлемая версия случившегося: вся группа подверглась неизвестному облучению, из-за чего помешалась и перестреляла друг друга. Возможно, то же облучение дезинтегрировало всю мертвую органику. Звучит бредово, но других версий у нас нет. Благодарю за сотрудничество, Райли. Хорошо долететь.

Через пару недель я спустился с трапа, содрогаясь от волнения и стыда. Как сказать жене и дочери о том, что теперь у меня нет руки? Что я теперь неполноценный, считай инвалид – восстановить здоровье с моими финансовым состоянием не представлялось возможным, перспективы тоже не радовали.

До дрожи в коленях боясь увидеть в глазах жены и дочери жалость, я поднял голову и почувствовал, как губы скривились в неловкой подрагивающей улыбке. В первое мгновение встречи даже подумал, что предпочел бы пропасть, чем вернуться в семью настолько потрепанным. Но неожиданные слезы не дали увидеть первую реакцию родных, а через мгновение я уже попал в удушающие объятия, и в голове зазвенело от радости и крика дочери:

– Папа, папочка, ты вернулся!

Загадочные символы, которые я видел после комы, к этому времени исчезли, как и жжение в глазах.

О случившемся напоминал только дешевый биопротез на месте правой руки.

Глава 2. Спустя десять лет

– Доброе утро, Картер! – прозвучал из комма голос виртуального помощника. – Ты просил разбудить в 6:30. Напоминаю, что сегодня 27 октября. К обеду ожидается дождь, так что не забудь зонт, когда поедешь на собеседования. Первое назначено на 11:00 в Даунтауне, в ресторане «Донома», на позицию музыканта. Следующее – в 12:15 в «Амазон-Тесла», им требуются сортировщики возвратных…

Я поморщился и приглушил звук. Просыпаться не хотелось, день не сулил ничего хорошего. Очередные собеседования, очередные отказы… Но нужно вставать, выхода все равно нет.

Уже полгода я не мог никуда устроиться, медленно проедая накопления, из-за чего впал в черную меланхолию и пробовал получить работу даже в тех отраслях, где ничего не смыслил. На сегодня было назначено несколько рабочих интервью, включая одно с директором ресторана, которому требовался музыкант. Не то чтобы я был музыкантом, но в армии любил поиграть на губной гармонике, а потому надеялся, что меня хотя бы не выкинут за порог сразу, сначала послушают.

Кто знает, как давно бы я сдался, если бы не Микки. Курносое личико дочери с веснушками и улыбкой от уха до уха, которое я постоянно вспоминал, помогало не падать духом, когда было трудно. А сейчас стало труднее всего.

Ровно десять лет назад, 27 октября, моя жизнь бесповоротно изменилась. В этот день, который я почти не помню, я лишился всего. Тогда, в марсианской пещере под кратером Скиапарелли, со мной что-то произошло. Что-то, что навсегда изменило жизнь… Но что?

Что-то, после чего я потерял руку и боевых товарищей, потом работу, а следом – семью и все, что накопил к двадцати семи годам.

Я вспомнил каменное лицо представителя Первой Марсианской… Как же его звали? Леонид… Карасевич? Сазанов? Карпович? Точно.

Да, Карпович выполнил свое обещание и отправил меня на Землю, к семье, оплатив место на пассажирском лайнере. Вот только когда радость встречи с дочерью и женой утихла, и я направился в компанию на свое прежнее место работы, меня не пустили дальше приемной бывшего босса. Карпович не соврал: меня уволили за «несоответствие занимаемой должности» без выходного пособия.

Поспрашивав знакомых из таких же охранных структур, я попытался найти работу, но мне везде отказали. Кто-то намекал на мою неполноценность, кивая на протез, кто-то причин не объяснял. Тогда я попробовал вернуться в миротворцы, но и там получил от ворот поворот. Старый офицер-кадровик, с которым мы несколько лет вместе служили, намекнул, что репутация моя испорчена произошедшим на Марсе. И хотя подробностей никто не знал, «Стражи» дали всем понять, что Картер Райли неблагонадежный.

Я стал бороться. Джослин и Микки во всем поддерживали меня… правда, жена – только до поры до времени. Почти год я обивал пороги, пока терпению супруги не пришел конец.

– Если не берут военным, найди работу попроще, Картер, – устало сказала она в ответ на мою историю об очередном отказе. И добавила: – Любую! Любую, понимаешь? Хоть грузчиком, хоть уборщиком, хоть… Если хватит духу.

То, что под любой работой она подразумевала возможность побатрачить «торпедой» на криминал (были смутные намеки от бывших сослуживцев), до меня дошло не сразу. В чтении мыслей жены я никогда не преуспевал.

В итоге я устроился оператором погрузчика в космопорте. Протез позволял крепко держать что угодно, в том числе поручни управляющего контура экзоскелета, а большего там и не требовалось. Платили жуть как мало, но все же лучше, чем ничего.

Впрочем, Джослин так не считала. И все же говорить, что причиной развода стали лишь деньги, было бы несправедливо. Два года она поддерживала меня, оплачивала счета, работая в двух местах… Я, погруженный в свои проблемы, не замечал, что Джослин все меньше заботят мои неудачи, что все реже она появляется дома, иногда задерживаясь на работе до ночи.

Глаза открыли общие знакомые. То есть сначала Джослин подала на развод, а когда я начал разбираться, узнал, что она уже встречается с другим. Узнав об измене, пришел в такую ярость, что потерял рассудок и бросился разбираться с тем, кто, как я тогда думал, разрушил мою семью. Это было очень глупо, но тогда мозг как будто отключился.

Соперник оказался парнем не промах и дал сдачи. К прибытию полиции я уже и не думал о возмездии, больше заботясь о том, как бы не получить еще больше и не упасть. Устоял, а там уже нас разняли. Последствия опрометчивого поступка аукались мне по сей день. Проникновение в чужой дом, нападение на нового избранника Джослин, угрозы физической расправой – это в совокупности понизило мой гражданский статус и почти лишило каких-либо шансов на нормальную работу…

Дом после развода отошел жене. Тогда я остался вообще ни с чем и долгое время искал ночлег у знакомых. И ладно деньги, заработать не такая уж проблема, но судебное ограничение на встречи с Микки меня убило – раз в месяц! Нет, согласно постановлению суда, я мог бы видеть дочь и чаще, но для этого требовалось повысить мой уровень социальной значимости. Я стремился к этому как мог, буквально из кожи вон лез, однако каждый день ловил себя на том, что нахожусь от цели еще дальше, чем вчера.

Следующие годы прошли как в тумане. Я работал там, где закрывали глаза на мое прошлое и не требовали документов, выдавая зарплату нанобиткойнами на анонимный кошелек. Что-то уходило на жилье – убогую комнатушку в трущобах, – что-то на пропитание, остальное я сберегал, чтобы порадовать дочь. За несколько дней до встречи с ней становился бодрее, приводил себя в порядок, вычищал обувь, выглаживал одежду… Обязательно покупал какой-нибудь недорогой подарок вроде плюшевой игрушки или голографической книги о животных. Микки, как и я, любила читать.

Встречи с нею раз в месяц оставались якорем, тем единственным лучиком света в моей беспросветной жизни, благодаря которому я не опускал руки и продолжал бороться, но все равно медленно деградировал.

Привык питаться дешевой синтетической едой и почти каждую ночь разбираться с разбушевавшимися соседями, организовавшими притон, но чего никогда себе не позволял – чтобы дочь увидела меня жалким.

Именно поэтому каждая сэкономленная криптомонета либо находила место на сберегательном счете Микки, либо шла на приличную одежду. Я продолжал упорно искать дополнительные источники заработка, надеясь, что когда-нибудь скоплю достаточно, чтобы открыть свое дело. Заветной мечтой было приобрести геологоразведочный шаттл и уйти в свободное плавание в Пояс астероидов. Всем доводилось слышать истории о найденных залежах платины и палладия, сделавших искателей богачами…

Вспомнив о своей мечте, я воспрянул духом и открыл глаза. Пусть и сегодняшний день не принесет работы, и завтрашний, но рано или поздно я куда-нибудь устроюсь – и тогда буду экономить на всем, но скоплю достаточно денег.

Надо мной нависал низкий потолок с отваливающейся штукатуркой. Я привычно глянул на него, прежде чем подняться, и не сразу осознал, что происходит странное. Сначала показалось, что потолок движется, но, поморгав, я убедился, что дело во мне самом. Глаза чесались.

Перед моим взором хаотично двигались ослепительно-яркие мошки.

– Что за…

Из глубин воспоминаний вылезло – это уже было. Почти десять лет назад, на Марсе, когда я вышел из комы!

Я покрутил шеей, и затылок отозвался ноющей тупой болью. Не иначе последствия вчерашней драки с не в меру разбушевавшимся соседом. Тот, приняв на грудь, принялся бить жену. Услышав ее вопли и крики о помощи, я не стерпел и пошел выяснять, что происходит. Сосед не уступал мне в габаритах, зато я владел приемами. Этого домашнего боксера я усмирил – принудил к миру, – но и сам получил.

Не обращая внимания на боль в затылке, я поднялся с кровати. Привычным движением задвинул ее в стену и замер. Странные символы начали замедляться, формируя ряды. Значит, тогда, на Марсе, все было взаправду? Все эти годы казалось, что увиденный там загадочный текст мне почудился, потому что ничего подобного больше не повторялось, но сейчас…

Белесые мошки-кометы выстроились в несколько рядов, и я вдруг осознал, что понимаю смысл:

Вида своего первый да очнется.

Найди путь к звезде, дабы стать поощренным.

Найти путь к звезде? К какой?

Словно убедившись, что его поняли и запомнили, текст дрогнул и рассыпался в исчезающую пыль. Я сморгнул, и жжение в глазах исчезло вместе с рунами-иероглифами.

Галлюцинация? Воспоминание о тексте засело в голове. Я порылся в ящике столика, нашел карандаш, блокнот и перерисовал увиденное по памяти. Сначала руны-иероглифы, потом написал перевод. Где-то я видел эти символы, но где?

Потер виски, пробуждая воспоминания. Почему-то казалось, что вспомнить не просто важно, а жизненно необходимо. Образ прошлого ускользал, как рыбина в мутной воде, но память будто бы зудела, а значит, нужная информация в мозгу имелась.

Ругнувшись, я налил себе воды из-под крана и уставился на марсианский пейзаж в рамочке на стене. Память зачесалась с удвоенной силой, я напрягся…

Есть! Вспомнил! Сидус!

Я уже видел эти символы в новостях о Сидусе!

О загадочной космической станции в центре галактики знал каждый. Тем более я, ведь…

Ошеломленный озарением, я присел. Так, нужно успокоиться.

Тот разговор с представителем Первой Марсианской компании вдруг вспомнился отчетливо и ясно, словно состоялся только что. Леонид Карпович сказал, что изучаемый объект Предтеч после инцидента со мной изменился: на плите проявились странные символы, их пытаются расшифровать лучшие лингвисты.

Голографические кадры с этой плитой тогда обсуждал весь мир. Зашифрованное послание на ней содержало информацию о том, как решить проблему почти мгновенных межзвездных переходов – через гиперпространство. Также прилагались координаты, систему которых ученые хоть и с трудом, но все же поняли.

В общем, людям открыли путь к знакомству с внеземными цивилизациями. Солнечную систему человечество уже осваивало, с принципом работы и производством гипердвигателей разобралось, оставалась мелочь: рассчитать маршрут. Но здесь возникла проблема: совокупных мощностей всех компьютеров планеты не хватало, чтобы произвести точные расчеты для гиперпрыжка.

Я задумался, пытаясь вспомнить цепочку событий. А что было дальше? Наши разведчики побывали на Сидусе и вернулись, а потом? Мне было неприятно вспоминать все, что было связано с проклятой плитой, потому я старался максимально абстрагироваться от информации.

Порылся в сети и запустил документальный фильм о Сидусе.

– Началось все с того, что шахтерский робот Первой Марсианской компании обнаружил загадочный объект под кратером Скиапарелли, – объявил закадровый голос.

Я хмыкнул. Вряд ли меня упомянут, но чувствовать себя причастным к истории было приятно. И больно.

Археологи обнаружили на Марсе следы древней цивилизации, вернее, один след – плиту из неизвестного науке материала.

– С легкой руки покойного профессора Джексона Ли, лидера исследовательской группы и поклонника научной фантастики, исчезнувшую цивилизацию назвали Предтечами, – продолжал рассказывать закадровый голос. – В дневнике профессор объяснил свое решение тем, что в любой хорошей космической саге должны быть Предтечи!

В процессе раскопок выяснилось, что плита – это куб.

– Шел тринадцатый день раскопок, когда случилось кое-что странное, – нагнетая жути, рассказывал диктор. Кадры показали ту самую пещеру, и у меня замерло сердце. – До сих пор неизвестно, что именно произошло, но вся исследовательская группа исчезла. Не выжил никто.

«Значит, они решили замолчать мое участие, – подумалось мне. – Наверняка не осталось никаких документов, свидетельствующих о том, что я был в составе группы».

Рассказчик продолжал:

– Однако после исчезновения исследователей на плите проявились загадочные символы. Расшифровку их назвали Первой задачей Предтеч…

Я остановил фильм, завороженно глядя на один из символов на Кубе. Значок был похож на фиолетового скарабея с раздвоенными лапками. Такой же символ крутился у меня в голове, когда я очнулся после комы. Вроде бы я тогда понял смысл текста, но сейчас, глядя на символы на плите голоэкрана, видел лишь странные руны-иероглифы.

Болезненные воспоминания нахлынули с новой силой, ведь если бы я тогда быстрее всех решил Первую задачу… Но, видимо, это так не работало. Как я ни пялился на символы, ничего, кроме закорючек, не увидел ни тогда, ни сейчас.

Я снова запустил фильм, и диктор продолжил рассказ:

– Над задачей бились лучшие лингвисты Земли, но, лишь подключив вычислительные мощности новейших компьютеров, им удалось выяснить, что там было написано:

«Поздравляем, первый уровень пройден. Ищите второй, следуя инструкции…»

Люди получили первое доказательство того, что не одиноки во вселенной, а спустя время пришло и следующее.

Инструкция по активации второго уровня была одновременно простой и причудливой. Требовалось приложить к объекту различные химические элементы, причем синтезированные, отсутствующие в природе.

На это ушло около полугода, но все получилось.

Куб Предтеч раскрылся…

Глядя на то, как передняя сторона Куба растворяется в воздухе, я испытал глубинный страх, чуть ли не панику. Знал, что причин для страха нет, но почему-то ожидал, что из объекта полезут ужасные монстры.

Конечно, никаких монстров там не было. Поначалу казалось, что внутри Куба пусто, но стоило в него войти одному из исследователей, как проявился трехмерный экран, отобразивший новые символы. Располагались они не только во множество рядов, но и во множество слоев, словно огромный контейнер доверху набили буквами.

Расшифровка «Второй задачи Предтеч» заняла больше года. Ученые давали оптимистичные прогнозы, но было очевидно, что людям не хватает вычислительных мощностей. Правительство при поддержке ведущих корпораций мира призвало всех подключить свои устройства к решению «Второй задачи». Промышленность спешно перестраивалась на производство мощнейших процессоров, акции производителей которых взлетели до небес.

Объединенные общей идеей земляне сплотились и добились-таки своего, расшифровав послание. И первыми словами там было:

«Поздравляем, второй уровень пройден. Ваша раса готова к вхождению в галактическое сообщество».

Дальнейший текст содержал изящное решение, как осуществить межзвездные переходы с помощью гиперпространственных прыжков, а также – способ производства двигателей и координаты звездной системы Предтеч.

Производство первого шаттла с гиперпространственным двигателем заняло шесть лет. Несмотря на простоту проекта, подаренного Предтечами, прыжки требовали невероятных вычислительных мощностей, сравнимых с теми, что вся планета выделила на решение «Второй задачи».

Шаттл пришлось делать компактным, чтобы потребовалось как можно меньше вычислительной мощности для расчета гиперпрыжка, а потому в команду первопроходцев включили лишь трех человек. В медиа их назвали Пилотом, Навигатором и Лингвистом.

Основное пространство шаттла заняли гипердвигатель и мощнейшие компьютеры, подключенные к Единому вычислительному центру на Земле.

Ученые не знали, что происходит с пространством в момент гиперпрыжка. Может, искривления пространственно-временного континуума такие, что вся прилегающая к кораблю материя и пространство просто аннигилируются? Чтобы не рисковать родной планетой, шаттл отлетел к Поясу астероидов. Навигатор рассчитал траекторию, шаттл исчез, и…

Все человечество приготовилось долгие годы ждать, когда он вернется. Никто не думал, что это случится мгновенно. Причем появился шаттл не у Пояса астероидов, а сразу у родной планеты.

В Центре предположили, что Навигатор ошибся и прыжок состоялся не к координатам Предтеч, а к Земле, но в этот момент на экранах появились улыбающиеся лица первопроходцев. Вот только путешественники изменились, будто помолодели лет на двадцать каждый. Причем раньше правая бровь Пилота была изуродована шрамом, а теперь стала абсолютно целой.

Первопроходцы приземлились и на несколько суток закрылись с руководством Центра, оставив лишь короткий комментарий: «Все получилось! Мы были в центре Галактики и вернулись!»

На глобальной пресс-конференции, за которой наблюдал весь мир, первопроходцы рассказали, что по указанным в послании координатам находился не родной мир Предтеч, а Сидус. Рассказчик умолк, дав слово участникам той встречи.

– Что такое Сидус? – загомонили журналисты, блогеры и стримеры. – Откуда такое название?

– Искусственная космическая станция, – подумав, ответил Лингвист.

– Говорят, что ее создали Предтечи, однако никаких доказательств тому нет, – заговорил Навигатор. – Точно известно одно: как только цивилизация становится развитой настолько, чтобы найти и расшифровать послание Предтеч, а следом и достигнуть Сидуса, на станции появляется участок, пригодный для жизни этой расы.

– Как вы общались с инопланетянами? – строго поинтересовалась седая дама в деловом костюме.

– Какие они?! – закричала симпатичная журналистка. – Зеленые человечки?

Зал рассмеялся, а Лингвист поднял руку, призывая к тишине. Впрочем, и он, и Пилот с Навигатором улыбались.