Случившееся завтра

– А я даже не помню, как у нас, – Володя опустил голову. – Когда объявили войну, всё как будто остановилось. Движение на улице встало, люди замерли. Никто не мог поверить в происходящее, ведь совсем недавно всё было хорошо. Договор с Германией подписали о ненападении. Что было потом, я уже не помню и не уверен, что хочу помнить. Как-то всё слишком быстро потом произошло. После знакомства с вами и попадания сюда я по-настоящему поверил, что жизнь стоит того, чтобы жить её дальше.

Рома, Серж и Игорь молча с ним согласились. Они тоже не помнили, что делали и где были, когда попали в особняк. Единственное, к чему смог прийти каждый из них, – по какой-то причине каждый из них устал от собственного мира. Как будто он утратил краски, и всё движение происходило по инерции. Беседа с людьми из той же, как правильно отметил Володя, культуры, отличающейся по времени, позволила им понять, что смысл двигаться дальше всё-таки был.

Парни переглянулись. В их глазах появились проблески силы, благодаря которой они смогут двигаться вперёд. Осталось только найти выход отсюда. Вдруг в мыслях каждого синхронно прозвучал глубокий голос, тот же, который запрещал входить в чужую комнату:

«Вам предоставлено право связи с родной эпохой. Контакт будет осуществлён через средства сообщения, свойственные вашему времени. Проведение сеансов состоится в хронологическом порядке. Выбирайте получателя сообщения мудро. Повторные сеансы связи проводиться не будут».

– Я ж не один эт слышал? – прохрипел Серж.

– Нет, – синхронно ответили Рома и Володя. Игорь молча покачал головой.

– Что это значит? – испуганно спросил «шестидесятник».

– Ясно ж, нам дадут пообщаться, – ответил Серж. – Когда только?

– Смотрите! – воскликнул Володя, указывая рукой на столик. На нём был жёлтый листок бумаги и чернильница с пером.

– «Сеансы состоятся в хронологическом порядке и через средства, свойственные времени», – повторил Игорь. – Пиши. Кому посчитаешь нужным.

Володя кивнул и подошёл к столу. Ещё раз посмотрел на чернильницу, сделал глубокий вдох и аккуратно взял перо в правую руку. С пера упала жирная капля, оставив на белом столике жирную кляксу. Кому ему писать? Маме? Маше? Он так давно их не видел. Голос говорил: «Выбирайте мудро». Как можно выбирать из тех, без кого твоя жизнь не имеет смысла, ради которых хотелось продолжать терпеть мучения, лишения и агонии? Солдат снова глубоко вздохнул и принялся писать.

В этот момент Серж, глядя на неуверенные потуги товарища прикоснуться к бумаге, медленно подошёл к Игорю и жестом попросил его отойти в другую комнату. Он, не желая видеть внутреннюю борьбу товарища, кивнул и молча последовал за «восьмидесятником». Игорь и Серж вошли в кухню, где «восьмидесятник», озираясь, тихо спросил:

– Ты капиталист?

– Что? – не понимая, сказал Игорь.

– В будущем… У вас капитализм, да?

– Да, – не в силах сопротивляться давлению, ответил «XXI век». – Раз уж ты спросил… – он сделал глубокий вдох и закрыл глаза. – Советский Союз распался, республики станут независимыми.

– Что?! – не поверил Серж. – Как, когда?!

– В девяносто первом. Потом правительство отпустит цены и объявит переход на рыночную экономику. В девяносто третьем примут новую конституцию и социализм кончится.

– Слава богу, – неожиданно для самого себя выдохнул Серж. Понимать, что страна и общество, в которых ты родился и вырос, скоро исчезнут, было страшно, но на удивление логично. – Скажи, а… Куда деньги вложить? Историю менять не буду, чисто чтобы жить без проблем.

– Обещай мне, что никто, кроме тебя, об этом не узнает, – полушёпотом произнёс Игорь. – Ни здесь, – рукой он указал в сторону гостиной, – ни в восьмидесятых.

– Обещаю, – парень кивнул головой. – Я мотрел второе «Назад в будущее», знаю, чем может кончиться.

– Погоди… Разве он не после тебя вышел?

– Что?

– Ладно, – думать об истории поп-культуры не хотелось, да и времени на это не было. – Во-первых, не верь Мавроди, МММ – это обман, – Игорь принялся массировать виски руками. – Во-вторых, избавься от рублей. Как только будет возможность легально обменять деревянные, скидывай всё, что есть. Потом в четырнадцатом осенью то же самое сделаешь.

– И валюту разрешат менять?! – почти что прокричал Серж.

– Тихо! Да, не отвлекайся, – шикнул Игорь. – Самое главное. Я рассказывал про Интернет, так вот: «Гугл», тысяча девятьсот девяносто восьмой год. Дай им тысяч десять хотя бы, только анонимно. Потом заберёшь намного больше.

– Долларов?!

– Нет, блин, тугриков монгольских. Конечно, долларов!

– Понял. Чё ещё?

– Илон Маск – это американский изобретатель и бизнесмен. В твоём времени ему десять лет, а в моём он кабриолеты на собственных ракетах в космос запускает. Вкладывайся во всё, что он открывает, узнавать будешь в Интернете.

– Хоккей, – Серж кивнул головой. – Эта… Спасибо.

– С тебя причитается, в восемнадцатом, – Игорь подмигнул. – Вернусь домой, проверю список «Форбс».

– Чё?

– Потом узнаешь, – отмахнулся Игорь. – Тебе понравятся девяностые.

К тому моменту, как парни вернулись в гостиную, Володя закончил писать. На обеих сторонах скромного листочка виднелось множество строчек, намеренно написанных максимально мелко и скученно, чтобы сэкономить драгоценное место. Писавший письмо парень закончил, взглянул на своё творение, вздохнул и в несколько движений сложил бумажку в небольшой треугольник. На нём он за секунду вывел адрес получателя. Его взгляд на мгновение потускнел, став таким же пустым, каким он был во время добровольного заключения в комнате. Как только в глаза вернулась осознанность, Володя положил письмо на стол, развернулся и ровным шагом направился в сторону своей комнаты. Кажется, пока его лучше не беспокоить.

Стоило Володе скрыться в коридоре, как письмо исчезло само собой. Оставшиеся в гостиной путешественники во времени не успели удивиться, как прямо посреди комнаты из ниоткуда возникла огромная серая телефонная будка.

– Кажется, моя очередь, – испуганно сглотнул Роман. Он знал, кому будет звонить, и это пугало его ещё больше. Раньше, до попадания в это место, он никогда не отважился бы на что-то подобное. Глядя на Володю и слушая его рассказы о героическом прошлом в окопах, «шестидесятник» внезапно сам для себя понял, что лучше сделать что-то и пожалеть, чем не делать ничего вообще.

Трясущимися руками он взялся за ручку, вошёл внутрь и посмотрел на диск. Вот он, момент истины, осталось только поднять трубку и набрать номер. Даже монетку бросать не придётся. Смелость города берёт, вперёд. Раз, два, три, поехали. Сначала буква, потом цифры, одна, вторая, третья. Гудки. Вот бы трубку взял кто-то другой или вообще никто не ответил. По какой-то необъяснимой причине он знал, куда и когда звонит. Сознание само ему подсказало: один час четырнадцать минут утра пополудни, суббота, одиннадцатое апреля, тысяча девятьсот шестьдесят четвёртый год. Как будто в трубке стоял специальный улавливатель мыслей, который мог угадать, в какое время ему звонить.

«Алло?» – раздался голос из трубки. Тот самый, который так сильно хотелось услышать. Который было так страшно услышать. «Алло, говорите!» – отвечать он не мог. Главное, чтобы по ту сторону не услышали отрывистое дыхание и сердце само не выпрыгнуло из груди. «Алло, я вас слушаю!» – там начали злиться. Рома не выдержал напряжения и резко повесил трубку. Он медленно вышел из будки и на ватных ногах поплёлся в направлении кресла, в которое сразу же рухнул.

– Ты чё? – округлив глаза, накинулся на него Серж. – Всего одна возможность, и ты ничего не сказал! А если…

– Молчи, – из последних сил выдал Рома. После этих слов Игорь подошёл к «восьмидесятнику» и отвёл его в сторону. На столе в этот момент появился дисковый телефон.

– Вот уж я-то точно наболтаюсь! – потирая ладони, с улыбкой выпалил Серж. Трубка, диск, цифры, номер. В голове дата: один час пятнадцать минут дня, суббота, пятнадцатое апреля тысяча девятьсот восемьдесят шестого года. Пара нехитрых движений, и в трубке зазвучали гудки, которые через считанные мгновения сменились на уставший голос:

– Алё? – как будто вчера! За день до той субботы они с друзьями здорово напились.

– Значит, так, слушай сюда, очень внимательно. Я хочу тебе помочь. Денег хошь?

– Чё?

– Денег хошь, га-арю?

– Ну допустим, а ты чё, банк, чё ль?

– Тип того. Значит, так, навсегда запоминай, лучше запиши: акции. «Гугл». 1998 год. Повтори команду голосом.

– Акции. Угол. 98-й год.

– Да не угол, твою мать, а «ГУГЛ»! Запомни навсегда, а лучше запиши! Понял меня?!

– Понял, шо ты больной! – ответили по ту сторону и повесили трубку. Серж закатил глаза, после чего улыбнулся.

– Вот терь точно запомню, – довольно промурчал «восьмидесятник».

– Ты что, сам себе позвонил? – спросил Игорь.

– Ага, – горделиво ответил Серж. – Мне в том году какой-то крендель звонил, херню в телефон нёс. Ну ясен пень, я не запомнил ни хрена, с такого-то бодуна. А терь мозаичка-то сложилась! Никада не забуду терь.

– Понятно… – «XXI век» закатил глаза. На столике в этот момент возникло компактное стеклянное устройство, помещённое в потёртый коричневый кожаный чехол.

– Это что? – спросил Рома, отошедший от своего «транса». – Тот самый телефон-ЭВМ?

– Да, – спокойно ответил Игорь. – «Айфон-Икс», модель 2017 года.

В этот момент в гостиную вернулся Володя. Карие глаза всё ещё были тёмными от переполнявших эмоций, однако в них уже начали возвращаться проблески той силы и жизни, исчезнувшие после сеанса связи. Парни молча посмотрели на него, как бы спрашивая, всё ли в порядке. Солдат, окинув их встречным взглядом, закрыл глаза и молча кивнул.

Игорь взял телефон в руку – как будто и не исчезал никуда. Сенсоры за мгновение распознали лицо владельца, и на экране тут же раскрылся замочек – телефон разблокирован. Главный экран. Все приложения, кроме мессенджеров и социальных сетей, заблокированы родительским контролем. Задумываться о природе неведомой силы, что смогла влезть в его телефон и поковыряться в настройках, не хотелось. Ладно, как в той песне, let’s get physical.

Иконка «FaceTime», контакты, скролл вниз до нужного, вот и он. Видеозвонок. Поехали. Игорь вытянул руку перед собой и вздохнул. Он знал, когда звонить: тринадцать семнадцать, четверг, двенадцатое апреля две тысячи восемнадцатого года. Гудки, сигнал инициализации, и на экране появилось лицо темноволосого парня с голубыми глазами, курносым носом и тонкими губами.

– Йоу, привет! – раздался дружелюбный высокий голос. – У тебя всё в порядке?

– Да, всё нормально, – кивнул Игорь. – Просто… Захотелось позвонить.

– Я уж подумал, случилось чего, что ты позвонить решил, ещё и с видео.

– Да не, всё в порядке. Правда.

– Ну ладно. Стой, а зачем ты бороду сбрил? Ты вообще где?

– Да… – второй рукой Игорь почесал затылок. – Надоело что-то, решил по-быстрому имидж освежить. Где… По работе. Как у тебя дела?

– Честно? Не очень, но это не по телефону. Так, нормально. Слушай, давай потом поговорим, я тут немного занят. Ок?

– Да, конечно, – кивнул Игорь.

– Тогда давай, Schatz, пока.

– Пока, – Игорь повесил трубку и положил телефон на столик, откуда он в ту же секунду исчез. На лице парня заиграла еле заметная грустная улыбка. Он отвёл глаза и снова сделал глубокий вздох.

– Кому ты звонил? – бетонным тоном проскрипел Володя. Он был как будто зол на товарища. – Почему из всех людей в мире ты позвонил какому-то… Не матери, не девушке, а… И ты ничего ему не сказал! Как ты… – солдат остановился, чтобы не сказать лишнего.

– Я не жду, что ты меня поймёшь, – спокойно ответил Игорь, не теряя улыбки. – В информационную эпоху, когда каждый считает своим долгом превратить свою жизнь в достояние общественности, ценность имеет только честный ответ на вопрос «как дела?». Потому что честно на него отвечать всем подряд не принято.

Ко всеобщему удивлению, Володя понял. Из его взгляда ушло былое напряжение, а дыхание выровнялось. Ну конечно. Имея возможность связаться с кем угодно в любой момент, вряд ли захочешь говорить долго.

– Моей маме необязательно знать, где я и что со мной, – продолжил Игорь. – Не хочу, чтобы она лишний раз беспокоилась. А девушки у меня нет. Работы много, – последнее предложение он говорил, закрыв глаза.

– Интересная штука этот… смартфон, – улыбнулся солдат. – И способ связи хороший. На телемост похож, – в этот момент у всех находившихся в комнате округлились глаза. Как человек, который до этого никогда в жизни не видел даже телевизора, знал о телемостах? Рановато…

В этот момент Рома, не сводивший взгляда со смартфона во время разговора, извинился перед товарищами и подошёл к Игорю. Еле заметно он попросил его отойти в другую комнату, чтобы их никто не услышал. Они поднялись на второй этаж и дошли до самого конца коридора, остановившись у большого окна, из которого не открывался никакой вид.

– У тебя нет девушки, потому что… – взволнованно начал «шестидесятник».

– …быть не может, – закончил за него «XXI век».

– Неужели… – дрожащим голосом начал Рома, – можно будет?!

– Да, – кивнул Игорь. – Можно. Скрываться иногда ещё приходится, но многие всё понимают.

– Дожить бы… – на глазах парня выступили слёзы.

– Запрет снимут в девяносто третьем, – Игорь окинул товарища сочувственным взглядом.

– Тридцать лет, – вздохнул Рома. – Я буду ждать.

Путешественники во времени молча посмотрели друг на друга и направились в сторону гостиной. В этот момент в их головах начал распутываться огромный клубок мыслей, связанных с этим местом, прошлым и будущим. Делались выводы, строились предположения и приходили осознания. Казалось, что путь к разгадке тайны особняка скоро сам сложится, как пазл или кубик Рубика.

Игорь и Рома вернулись в гостиную, где их уже ждали Володя и Серж. На лицах обоих читалась готовность, какая бывает перед выходом на сцену.

– Я тут подумал, – сказал Серж, – а мы ведь не просто так сюда попали.

– Пока вас не было, мы обсудили кое-что, – продолжил Володя. – Мы поняли, что в своих эпохах мы что-то потеряли, перестали замечать. Серж сказал, что в моём сорок пятом было много любви, а я погряз в ненависти.

– В восьмидесятых, оказывается, много надежды. А свою я потерял. Но смог снова обрести благодаря тебе, – Серж посмотрел на Игоря. – Потому что в твоём светлом двадцать первом столько всего, что не надеяться на что-то становится невозможно.

– Спасибо, – улыбнулся Игорь. – А я… Осознал, что перестал ценить мелочи, – он посмотрел на парней из прошлого. – Может, в моём, как ты сказал, «светлом двадцать первом» и много всего, но в этом теряешься. Даже хвалёный честный ответ на вопрос «как дела?» теряет цену, когда задаёшь его всем подряд. Иногда знаешь, что ответят нечестно, и перестаёшь спрашивать. Наверное, иногда можно снизить обороты и просто помолчать.

– Вот уж миры смешались, так смешались… – протянул в ответ Рома. – Если бы не вы, я бы не обрёл смелость. Я увидел человека, который прорывался сквозь пули, – он посмотрел на Володю, – и который с улыбкой на лице каждый день плюёт в лицо закона, потому что может, – его взгляд остановился на Серже. – Ну и, конечно, – «шестидесятник» посмотрел на Игоря и кивнул, – я решил, что теперь, когда буду звонить кому-то, кто мне важен, перестану молчать в трубку.

– Ещё я, глядя на вас, понял, шо в будущем хор’шо и его незачем бояться, – сказал Серж. – И шо в прошлом всё не так плохо. А раз так, значит, настоящее стоит того, чтобы дать ему шанс.

– Спасибо, – одновременно ответили Игорь, Рома и Володя. После этого все четверо широко улыбнулись.

«Терапия завершена. Сведение личности через пятнадцать секунд. Спасибо, что выбрали „SenseON“», – раздался вдруг тот самый голос, что предлагал пообщаться со своим миром и запрещал заходить в чужие комнаты.

– Что это? – взволнованно спросил Роман.

– Не знаю, – ответил Игорь.

– Эт финал, – догадался Серж.

– Тогда… Давайте увидимся. На Красной площади, шестнадцатого мая… Шестьдесят четвёртого. В семь вечера, – солдат посмотрел на Романа.

– Да… И в восемьдесят седьмом, – продолжил «шестидесятник». – Там же.

– Жду в восемнадцатом, – прошептал «XXI век», глядя на товарищей. – И это… – Игорь улыбнулся. – Удачи в будущем.

***

Яркий свет ослепил. Что… Что происходит? Голову как будто сначала раскололо, а потом снова склеило обратно. По всему телу пробежало приятное ощущение, как будто кто-то подбросил его высоко-высоко, и теперь оно парило в приятной невесомости. Ощущение продержалось буквально несколько секунд, начав уступать место привычным, «мирским» рефлексам и представлениям. Где сзади в этот момент стихала вибрация какой-то машины.

– Борис? – раздался низкий мужской голос откуда-то издалека… Вроде. – Борис? Господин Серов?

В этот момент Борис раскрыл глаза и попытался осмотреться. Зрение всё ещё отказывалось подчиняться: перед кушеткой висел большой экран с надписями, прочесть которые почему-то не получалось. Сам Борис лежал привязанный ремнями на кушетке, просунув пальцы в специальные углубления для рук. В вену была вставлена игла, подключённая к системе опустевшей капельницы. Вскоре ремни сами отсоединились от рук и скрылись в специальных разъёмах.

– Борис? – снова раздался голос. Он принадлежал высокому мужчине в белом халате, стоявшему за кафедрой перед крупным прозрачным монитором. – Вы помните, что произошло?

– Нет… – мужчина покачал головой.

– Вы прошли процедуру иммерсивной психотерапии. Лечение острой формы депрессивного расстройства.

Операция, точно. Последние месяцы жизнь была просто невыносимой. Казалось, будто все краски окружающего мира увяли и пожухли, и виноват в этом был он. Сестра посоветовала сходить на иммерсивку, ей самой тогда очень помогли. Лет десять назад ещё.

– Копия вашего сознания была выгружена в ментальный декодер и разделена на четыре конфликтующие между собой части для устранения причины и лечения патологии. Скажите, вы помните, какой сегодня день?

– Нет, – Борис снова покачал головой.

– Сегодня среда, 12 апреля 2084 года, – медленно говорил мужчина. – Время: четырнадцать часов десять минут. Вы находитесь в клинике профессора Петра Магницкого. Процедура заняла приблизительно пять часов десять минут, что ненормально долго. Чувство голода, слабость, тошнота, дезориентация в пространстве-времени и лёгкая амнезия – это нормально.

Если это клиника, а он пациент, то этот мужчина в белом халате наверняка доктор.

– Томография мозга и анализ компиляционной среды ментального декодера говорят, что терапия проведена успешно. Скажите, как вы себя чувствуете?

В этот момент в памяти Бориса промелькнули события, произошедшие в особняке. Получается, что все четверо – это он сам? Получается, всё, что было сказано, сделано и подумано там, принадлежит ему. Он действительно в это верил, значит, стыда, страха и ненависти к себе и миру больше не было. Раз так, значит…

– Хорошо, – ответил Борис.

Конец

Не танцуйте

с ними молча

Единственное, чего мы должны бояться, так это самого страха.

Франклин Делано Рузвельт

Серое небо для сентября не в новинку. Удивляться нечему, глобальное потепление или нет, дожди в этом городе – постоянное явление, особенно осенью. Вот и сегодня с неба нависали тяжёлые тучи, а по улицам и проспектам гулял ветер. Пока ещё не холодный, но уже неприятный, для этого надо подождать декабря. Старики говорили, что раньше бесить начинало уже в октябре, ближе к Хэллоуину, но сейчас всё по-другому. Где смелые прогнозы начала века? Тогда обещали, что климат в средней полосе станет таким же, как в Барселоне, но этого так и не случилось. Хорошо, конечно, что не случилось, но что вредно для планеты, то полезно для психики. В Барселоне ведь сейчас тепло, тридцать три градуса. Здесь четырнадцать, и это ни хрена не весело. Но даже несмотря на это, в Москве лучше, чем в Саратове или каком-нибудь Белгороде. Тут хотя бы воздух чистят, а там на улицу без респиратора лучше не выходить.

Листва на деревьях переливалась всеми оттенками жёлтого, оранжевого и красного. Кое-где ещё оставалась летняя зелень. Оранжевое великолепие благодаря сильному ветру обильно осыпалось на тротуар, по которому туда-сюда сновали толпы прохожих. Кто на работу, кто по делам, кто куда подальше. В кои-то веки мода сделала реверанс в сторону ярких цветов, и среди людей становилось всё больше одетых в красное, оранжевое, жёлтое и даже лиловое. Пару лет назад рубиновый пиджак стал бы кричащим пятном в океане серого однообразия, сейчас – совсем другое дело. Сапоги и кроссовки стали единым целым, так что начавшаяся уже очень давно трансформация спортивного стиля окончательно завершилась.

По Ленинградскому шоссе проносились десятки автомобилей, которые, в отличие от нарядов пешеходов, почти все окрашивались в чёрный. Это не одежда, какое тут самовыражение. Разноцветными были только ливреи шеринговых компаний, и всё. Свои машины в этом городе уже лет тридцать как никто особо не покупал. Ручное управление запретили, так что какая разница, какого цвета железка, где можно посмотреть «YouTube». На дорожках по краям дороги проезжали велосипеды, скутеры и моноколёса, а в небе пролетали эшелоны дронов: доставщики, воздухоочистители и полицейские сканеры для охраны правопорядка.

Во всём этом естественном буйстве жизни можно было легко упустить девушку в коралловом пальто, быстрым шагом шедшую навстречу сильному ветру. Держа рукой чёрную шляпу, она стремилась как можно скорее попасть в ресторанчик, расположившийся на первом этаже старинного жилого дома. Одного из немногих не успевших попасть под лихорадочные перестройки середины столетия и являвшим оплот монументальной помпезности и багрового уюта первой половины XX века. Ей нравились такие дома и совсем не нравился ветер. Особенно в сентябре и в лицо. Девушка дошла до места, открыла тяжёлую стеклянную дверь и вошла внутрь. Её лицо в этот момент мгновенно просканировала крохотная камера.

В ресторане девушка встала у невысокой деревянной стойки, по обратную сторону которой никого не было. Стекло, разве что. Тонкое, еле заметное. Стоило ей обратить на него внимание, как оно превратилось в экран, на котором отобразился приветливый образ виртуальной хостес.

– Здравствуйте, Ирина! – с широкой улыбкой на приятном лице поздоровалась голограмма. – Вижу, вы не бронировали. Вас ожидают?

Вроде как, да. По крайней мере, её не предупреждали о смене планов. Хотя могли бы, наверное. С ней часто так случалось, что встречу отменяли незадолго до или даже после оговорённого времени, но хотелось верить, что сегодня не тот случай. Девушка начала нервно озираться в надежде увидеть в зале знакомое лицо. Неужели подруга не пришла?

– Ирина? – спросила голохостес. – Вас ожидают?

В этот момент Ира увидела подругу, размахивавшую рукой. Она сидела за столиком у окна на широком кожаном диване. Его оранжево-коричневая кожаная обивка сливалась с непослушной копной кудрявых волос, поэтому Ирина и не заметила её при беглом взгляде.

– Да, – на выдохе ответила девушка. – Меня ждут.

– Добро пожаловать! – до этого казалось, что улыбке на виртуальном лице шире не стать, но нет, у образа на экране получилось. Ира улыбнулась в ответ и кивнула. После этого она сняла пальто и повесила его на вешалку, протянутую шестируким ботом-гардеробщиком. Шляпу на хранение брать отказались, придётся держать её при себе. Ещё одна камера вновь просканировала лицо девушки – давать посетителям номерки больше не нужно.

Ира сняла шляпу и прошла в зал. Приятное заведение, выполненное в стилистике 1930-х годов c лёгкой примесью второго десятилетия нынешнего века. Деревянные столы, большие светло-коричневые кожаные диваны, зеркала и фрагменты кладки из незатейливого белого кафеля на стенах и полу. Кое-где были даже настоящие растения – большая редкость. Всё это дополнялось строгими светильниками с оранжевыми лампами на стенах и такими же люстрами на потолке. Освещали они плохо, но их и не для этого сюда вешали: декор и стиль превыше всего. Львиная доля света поступала из огромных панорамных окон, некогда бывших витринами какого-нибудь гастронома, булочной или галантереи. Поздним вечером и ночью не утонуть в темноте ресторану помогали стены, покрытые специальной краской с NanoLED-пикселями.

На столах стояли небольшие стеклянные кубики, стилизованные под кристаллы. В них появлялись образы виртуальных официантов, принимавших заказы и дававших посетителям рекомендации на основе предпочтений других клиентов. Приносили еду безмолвные чёрно-серые андроиды, немного напоминавшие своих «коллег» -органиков из прошлого.