Партнёры

– Бибер, тормози, – окликнул его Трэвис.

Значит он и Ебобо, и Бибер?! Боже, почему меня именно это сейчас волнует, когда мне так хреново?! Судя по моему состоянию, я заработал сотрясение мозга от одного удара Диего. Теперь я не понаслышке знаю, какой он охренительный боксёр.

Попытался сконцентрироваться на нём, но перед глазами всё плыло и меня резко замутило.

– Кажется, ты его прилично чебурахнул, – смотря на меня, обратился он к Диего.

– Серьёзно?! А я думал погладил легонько, – усмехнулся тот, подойдя ко мне.

Тошнота подкатила к горлу, и я попытался поднять голову. Мне срочно нужно в туалет. Эти двое нависли надо мной и рассматривали как музейный экспонат.

– Камон, чуваки, он зелёный весь. Ему реально плохо, – оповестил человек-прозвище остальных и подхватил меня подмышки. – Не сопротивляйся, я просто поставлю тебя на ноги, – бросил мне и рывком, но придерживая голову, поднял меня.

Всё начало кружиться вокруг, и я захотел прилечь обратно.

– Полтос, какого чёрта ты делаешь?! – рыкнул на него Трэвис.

Боже, да сколько прозвищ у них ещё в запасе?!

Я с трудом стоял на ногах, придерживаемый этим парнем.

– А вы хотите, чтобы он тут заблевал всё?! Кто потом убирать будет?! Габи?!

– Он и будет, – заметил Диего.

Но этот то ли Бибер, то ли Ебобо, то ли Полтос закинул мою руку себе на плечо, обхватил меня за талию и повёл куда-то.

– Пойдём, Ромео, – тихо обратился ко мне, ведя меня по коридору, пока я сдерживал приступ рвоты, стараясь не дышать и не открывать рот.

Толкнув дверь в туалет, он прислонил меня к стене.

– Белый друг в твоём распоряжении, волосы тебе держать не буду. Подожду за дверью, – оповестил он и вышел.

Только дверь закрылась, как меня начало выворачивать наизнанку. Вот ведь боксёр, мать его! С одного удара выбил на хрен всё из меня. Виски пульсировали, голова была чугунной, губы болели, внутреннюю часть щеки пекло и саднило. Пока мой желудок прощался с остатками завтрака, я успел подумать о том, что всё не так плохо. Я ещё дышал, а значит, Габи будет моей.

Через пять минут дверь вновь открылась.

– Живой?! – поинтересовался парень.

Кивнул ему, сидя около унитаза.

– Держи, – протянул мне влажное и прохладное полотенце.

– Спасибо, – прохрипел я, взяв его. – Могу я хотя бы узнать, как тебя зовут?

– Можешь. Джастин.

Поэтому Бибер?! А почему не Тимберлейк, например?! Да, весёлая у них компания.

Протер лицо полотенцем, стараясь особо не задевать разбитую губу и бровь. Один глаз по любому заплыл, потому что он чётко попал в бровь, а значит отёк сполз на него и около двух недель я буду похож на пугало. Прекрасно, что тут скажешь. Хотя на мне всегда всё заживало как на собаке. Посмотрим, как будет в этот раз.

– Спасибо, Джастин.

– На здоровье, – вздохнул он и присел на корточки рядом со мной, рассматривая моё лицо. – Ты правда любишь нашу сестрёнку?!

– Правда, – еле выдавил из себя, прислонившись затылком к холодной плитке. – Безумно сильно люблю.

– Тогда готовься, – кивнул он, улыбнувшись. – Тебе предстоит пройти фейсконтроль не только Диего, но и всех нас. Мы Габи просто так не отдадим в руки абы кого. Тем более ты сильно налажал в прошлом.

В его интонации не было ни угрозы, ни презрения или осуждения. Он просто озвучил то, что думал. Посмотрел на него одним глазом. Голова кружилась и меня опять замутило.

– Я не сдамся.

– Надеюсь, – вновь улыбнулся он. – Встанешь или ещё посидишь?

Пожал плечами, не понимая, что ожидать от своего организма.

– Понял, дай полотенце. Пойду ещё намочу его холодной водой, – протянул он руку, и я отдал ему полотенце.

Джастин скрылся из виду, но тут же появился Трэвис. Склонив голову, он внимательно посмотрел на меня. Потом нагнулся и прошептал:

– Обидишь её и тогда точно навечно уснёшь.

За его спиной возник Джастин и протянул мне полотенце.

– Расслабь свои «олдскулы», – толкнул он Трэвиса в бок и тот метнул в него сердитый взгляд.

Олдскулы?! М-да. Кажется, я ещё не встречал таких персонажей, как эти.

– Бибер, клянусь, когда-нибудь я настучу по твоей голове.

– Ой, да ладно тебе. Нашёл чем напугать, – улыбнулся ему, из-за чего на его щеках появились ямочки. По-любому он был любимчиком у девушек. – Ну что, Воланчик, пойдём? – обратился он ко мне.

Слабо кивнул ему, потому что любая тряска моей головы грозила новым приступом тошноты. Джастин ловко поднял меня с пола, словно делал это каждый день и повёл меня обратно.

Заметил Диего, сидящего за столом вместе с голубоглазым Пистоном.

Они тут же повернули головы на нас и устремили на меня многозначительные взгляды. В мозгу сразу заработали шестерёнки. Из четырёх парней я знал имена троих, а это означало, что голубоглазого Пистона зовут Нэйт. И он назвал мою девочку так, как не имел права даже подумать. Понятно. Что ж, пока я не в форме, чтобы махать кулаками, но я ещё разберусь с этим.

– Камон, дайте ему в себя прийти, – предупредил их Джастин, усадив меня на стул напротив парней.

– Перед смертью не надышишься, – прокомментировал Диего, скептически приподняв бровь смотря мне в глаза.

– Я люблю твою сестру, – повторил я то, что должен был сказать ещё очень давно. – Я хочу сделать её жизнь счастливой и беззаботной, – язык еле ворочался, во рту был неприятный привкус. Слова давались мне с трудом, но я продолжал: – Я всё сделаю, что в моих силах, чтобы вернуть ей то, что она в своё время давала мне. Заботу, любовь, поддержку, понимание. Я всё для неё сделаю. Но ты можешь убить меня хоть сейчас, я не могу тягаться с тобой в силе. Ты профессионал. Вас четверо, я один. Поэтому если хочешь убить, то вперёд. Но если я выйду отсюда живым, то знай: я не сдамся.

В комнате повисла тишина. Я приложил холодное полотенце ко лбу, потом к шее и облегченно вздохнул. Приятная прохлада немного привела меня в чувства.

– Ты думаешь, я позволю тебе быть с моей сестрой?! – нарушил тишину Диего и наклонился вперёд, положив предплечья на стол и сцепив руки в замок. – Ты серьёзно полагаешь, что я допущу, чтобы её спокойствие и благополучие вновь были подвергнуты проверке с твоей стороны?! Или, может, ты вознамерился надеяться, что я разрешу запудрить ей мозги и разбить ей сердце?! Ты в курсе, что с ней было после травмы?!

Трэвис и Джастин сели по обе стороны от меня и повернули головы в мою сторону.

– Нет, не в курсе. Я струсил и не приходил к ней после случившегося, – признался в том, что он и так знал.

Полгода из тех трёх лет, что в общей сложности не видел Габи, я мог бы посвятить ей и вымаливанию прощения, ведь она была тогда ещё в Сиднее. Мог, но не сделал.

Я чувствовал себя ничтожеством, смотря ему в глаза. Но я так же понимал, что должен пройти все круги ада, чтобы получить свой трофей. И был готов к этому.

– Рассказать?! Или сразу сольешься?!

– Расскажи.

Он стиснул челюсти и откинулся на спинку стула, начав барабанить пальцами по столу. Парни тоже притихли, смотря на него.

– О’кей, расскажу. Когда она приехала сюда, после полугодичной реабилитации, которую, кстати, оплачивал я, потому что ваша танцевальная федерация болт свой забила на мою сестрёнку, как, впрочем, и ты, – начал он, и я прикрыл глаза. Я не знал. Я ничего не знал и начало мне уже не нравилось.

– Так вот, когда она вернулась в Штаты, то я не узнал свою сестрёнку. На ней не то чтобы лица не было, с неё сошли все краски. Она была бледная, практически прозрачная, поникшая и потухшая. Это была не моя жизнерадостная девочка, а тень от неё, – тихо говорил он, прищурившись и не спуская с меня прожигающего взгляда.

Остальные парни слушали его, не дыша. Неужели они тоже не знали этого?!

– Она постоянно тихо плакала, думая, что я этого не замечаю. Стоило мне зайти в комнату, то она поспешно вытирала слёзы и вымученно улыбалась мне. Она ходила на учёбу, виделась с друзьями, готовила еду, но делала всё на автопилоте с искусственной улыбкой на лице. Спустя какое-то время она заговорила и рассказала мне всё. Про танцы, ваше общение, её чувства и твоё пренебрежение ими. Честно?! Я мечтал убить тебя. И не только потому, что ты растоптал карьеру Габи, выпустив её из своих кривых рук. В большей степени меня взбесило, что ты в открытую не сказал ей, что тебе от неё ничего не надо. Как я понял, ты вёл себя слишком дружелюбно с ней, что дало ей надежду. А это, в свою очередь, сыграло злую шутку, и она намечтала себе много воздушных замков, которые рухнули вместе с её карьерой и принесли с собой кучу комплексов, над которыми я бьюсь по сей день, – продолжал говорить он, а мне становилось всё хуже и хуже.

Он прав. Я слишком много позволял себе по отношению к Габи. Когда можно было не трогать её, я трогал и много обнимал её во время тренировок и репетиций. Когда можно было не смотреть, я смотрел. Когда можно было промолчать, я говорил. А для влюблённой девочки – это верный знак моего расположения и взаимности. А потом я ни разу не пришёл, пока она была в плачевном состоянии. Я растоптал её.

Парни с презрением покосились на меня.

– Я никак в толк не возьму, как можно было проглядеть, что девочка в тебя влюблена и никак не отреагировать на это. Или, что ещё хуже для тебя, специально давать ей надежду, чтобы потешить своё эго. Она мне рассказывала, что ты приносил ей какие-то плюшевые игрушки, угощал пирожными после соревнований, обучал виндсёрфингу и занимался прочей лабудой, которую моя сестрёнка расценила как проявление любви. Ты делал всё это специально, целенаправленно, чтобы посмеяться над влюбленной девочкой?! – пронзил меня убийственным взглядом Диего. Я отрицательно покачал головой и меня вновь замутило.

– Нет. Клянусь, не специально. Я просто любил находиться рядом с ней. Мне было хорошо рядом с ней и казалось таким естественным проводить вместе всё свободное время, – признался я.

Джастин склонил голову набок, наблюдая за мной. Трэвис тяжело вздохнул. Нэйт покосился на Диего, который выдохнул сквозь стиснутые зубы.

– Допустим. Ты в курсе, что она больше не танцует?! Нет, в понимании обычного человека она танцует. Мы ходим и в бары, и на вечеринки, где она типа танцует. Но это не те танцы, на которые она способна. И дело не в профессиональных движениях, а в её настроении и уверенности в собственных силах. Она перестала жить танцем. Она больше не наслаждается этим, а просто двигается под музыку. Одна. Всегда.

Я покачал головой, опустив взгляд. Я мудак. Точка.

– Ты в курсе, что она выбирает себе парней исключительно шатенов и брюнетов?! Ни одного блондина не было за эти два с половиной года, как она вернулась. Догадываешься почему?! – вопросительно выгнул бровь, и я кивнул ему.

– Ты в курсе, что она прячет за своей улыбкой? А за её манерой махать руками и нападать первой, что стоит, ты в курсе?! – Он сделал паузу, и я отрицательно покачал головой.

Я не знал нынешнюю Габи. Но она всегда много махала руками и громко разговаривала. Быстро заводилась и много улыбалась. Видимо, сейчас это имело другой смысл.

– Если раньше она улыбалась, потому что была общительной и жизнерадостной, то сейчас делает это, чтобы спрятать свою грусть. Не всегда, конечно, но всё же. Если раньше она разговаривала руками из-за кипучего темперамента, то сейчас скорее это нервное напряжение в ней говорит. Если раньше она нападала, потому что её не слышали, то сейчас нападает, чтобы успеть первой сделать больно. Она защищается. Ото всех и всего. А всё почему?! А всё, потому что ты, – он ткнул в меня пальцем, – мудак.

Я сокрушенно кивнул. Даже спорить не буду.

– Помимо всего прочего, Габи теперь считает, что она посредственная и никакого таланта у неё нет. И я сейчас не только про танцы. Она в принципе теперь ни на чём не зацикливается и не углубляется, боясь не справиться. Она перестала верить в себя, при малейшей шероховатости отступает.

Я уставился на свои джинсы, не в силах посмотреть ему в глаза.

– И если после всего, что я сейчас сказал, ты всё ещё считаешь, что у тебя что-то получится с моей сестрой, то ты реально возомнил себя бессмертным пони. Я тоже не сдамся и никуда не денусь, – хищно ухмыльнулся он и все парни прыснули от смеха.

– Не сдамся, – хрипло ответил ему, наконец подняв на него глаза.

Он выгнул бровь, с таким выражением лица, словно я сморозил несусветную тупость.

– Ну, такая позиция вызывает уважение, – покосился на меня Джастин.

Все тут же перевели взгляд на него.

– Камон, чуваки, он не боится пойти против Диего, – воскликнул он, а я закрыл глаза от громкости, которая отдалась тупой болью в голове. – Он либо реально тупой и не осознаёт всей тяжести своего положения, либо действительно любит Габи, – заключил он.

Диего прищурился, глядя на него, но Джастин явно был уверен в своих словах. А я проникся к этому парню ещё больше.

– Либо он слишком самонадеян, – произнёс голубоглазый.

– Твоя версия мне кажется более правдоподобной, Нэйт, – кивнул Диего и, встав из-за стола, направился к холодильнику.

– Либо же он отбитый на всю голову, – улыбнулся Трэвис.

– В это тоже поверю, – согласился Диего, подойдя к столу со стаканами и пакетом сока.

Они так говорили, будто меня нет за столом. Но я понимал, что они презирают меня и тем самым показывают расстановку сил. О’кей. Я знал, что лёгкой дорога к сердцу Габи не будет. Это не будет похоже на прогулку по песчаному берегу в погожий летний денёк с фруктовым коктейлем в руках под приятную музыку. Это скорее будут похоже на пробежку по горячим углям и битому стеклу в сопровождении хлёстких ударов розгами по спине. И всё из-за присутствия Диего в жизни Габи. Я был уверен, что самое сложное в моей миссии будет именно брат Габи. Он ключевое звено в этой истории, которое обойти или проигнорировать невозможно.

– Я не изверг. Пить будешь? – спросил меня Диего, приподняв пакет сока.

– Немного можно. И спасибо, – кивнул ему.

Он лишь покачал головой, но налил мне полный стакан апельсинового сока и поставил передо мной.

– Я всё прекрасно осознаю и даже не надеюсь на ваше понимание. Я признаю, что был мудаком. Также не открещиваюсь от того, что только по моей вине Габи перестала жить танцем. Я всё понимаю. Возможно, было бы проще для вас и для тебя, Диего, лично, если бы я был тупым и ни хрена не осознавал. Но, к сожалению или к счастью, я немного соображаю и поэтому не собираюсь останавливаться, – взял стакан и поднял взгляд на стоящего Диего. – У меня нет скрытого плана. Я просто люблю твою сестру и буду делать всё, чтобы видеть её искреннюю улыбку. А потом, – попытался улыбнуться, но с разбитой губой это оказалось непросто, – увезу с собой.

Парни, как мне показалось, перестали дышать и уставились на Диего. А он поставил сок и, уперев руки в стол, нагнулся и прорычал:

– Попробуй.

Попробую.

Глава 7

Габриэлла

Прошло полторы недели с той знаменательной встречи моего любимого брата и нелюбимого Оливера.

Нелюбимого. Так ведь? Так.

Факт ещё одного (или двух) поцелуев не отменяет того, что я его не люблю. Не перевариваю его, он меня раздражает и выводит из себя. А раз так, значит и любви нет.

С тех пор он больше не объявлялся. Когда я вышла из дома, то около входа меня ждала озадаченная Джойс. Выяснилось, что в тот день ей как обычно написал Трэвис и узнал, что к нам на пару пришёл некий Оливер, а поскольку она понятия не имела, что такое натворил этот австралиец, то без задней мысли рассказала то, что видела. Через пять минут вся компания была у нашего колледжа, а ещё через пару мгновений около нашего дома.

В итоге я вместе с Джойс пошла в кофейню, чтобы обожраться сладкими антидепрессантами и не думать, что происходит у нас дома. А я догадывалась, чем чревато нахождение Диего и Оливера под одной крышей. Только после смс брата, я вернулась обратно. Оливера, естественно, уже не было. Диего никак не прокомментировал эту встречу. Вообще ни слова не произнёс, только обнял меня и сказал, что всё будет хорошо. Естественно будет, в этом я не сомневалась. С такой охраной, как у меня, можно ничего не бояться. Только я и не боялась. Проблема была в том, что я, как бы это сказать, в глубине души радовалась.

Радовалась тому, что вновь увидела Оливера и смогла накричать на него, высказать ему то, что накипело. Я буквально трепетала от идеи, что больше нет смысла всё держать в себе и можно вылить это на конечного адресата. Но не радовалась тому, что он был таким настырным. Это скорее сбивало с толку, потому что я не могла понять его мотивов. А от этого чувствовала себя немножечко уязвимой. Самую малость.

– Дорогая, ты уверена, что всё в порядке? – тихо спросил Диего, пока я лежала свернувшись калачиком.

Моя голова покоилась на его ногах, и он неспешно поглаживал меня по волосам и плечам. Из моей спальни доносилась песня Palpite бразильской исполнительницы Vanessa Rangel. Я под настроение иногда любила включить нечто такое, чтобы вспомнить родной язык. А вот Диего не любил музыку на португальском, хотя язык он помнил и до сих пор мог свободно на нём говорить.

В своё время, ещё живя в Рио, мы оба ходили в одну школу и там преподавали английский язык. Диего сказал мне прилежно учить его, ведь в жизни может пригодиться любой навык. Он как в воду глядел, потому что когда мы переехали в Штаты, то уже могли более-менее нормально общаться и понимать окружающих, а со временем я и вовсе начала забывать родной язык.

Сегодня у меня был выходной, а у Диего скоро начнётся тренировка, но сейчас мы просто сидели в гостиной на диване и беседовали. Такие диалоги были далеко не редкостью для нас, потому что я всецело доверяла брату и ничего от него не утаивала. Он был для меня всем миром. Без него я бы не выжила ни в детстве, ни в юношестве после травмы, ни сейчас, когда в мою жизнь стремительно ворвался цунами по имени Оливер.

– В порядке. Разве что капельку нервирует нахождение Оливера на этом континенте. Зачем он вернулся?! – тихо спросила, чуть не замурлыкав от трепетных поглаживаний брата.

Такого Диего знала только я. Для всех он был хладнокровным и непробиваемым боксёром, с которым лучше не шутить. Да лучше вообще особо с ним не разговаривать, если честно. Если ему что-то не понравится, то ваша голова долго на плечах не удержится. А если вы, безмозглый идиот, обидели кого-то из его близкого окружения, то… всего вам хорошего. Пусть облачка станут вашей периной, и ангелочки приносят вам виноград на ужин.

– Он вернулся, чтобы получить твоё сердце. Опять. Ты уверена, что ничего к нему не испытываешь? – аккуратно поинтересовался он, проведя ладонью от плеча до кисти и обратно.

– Уверена. Ди, это всё в прошлом. Я была маленькой и глупенькой. Мне вообще кажется, что я влюбилась в него только потому, что никого, в принципе, больше и не видела. На чемпионатах ты ни на кого не смотришь, думая только о том, как выступить и победить. А свободного времени особо и не было. А то, что было, я проводила рядом с ним. Нельзя же всерьёз рассматривать детскую любовь, – вслух рассуждала, пока Диего неспешно поглаживал меня.

– Однако мы всерьёз рассматриваем последствия твоей детской любви, – заметил он.

– Да, но последствия остались, а любовь прошла, – возразила я.

– Надеюсь. Очень на это надеюсь, сеструха, – вздохнул Диего.

– Ты чего-то боишься, да? – тихо поинтересовалась, прикрыв глаза.

Я обожала такие минуты нашего с ним времяпрепровождения. Сразу вспоминалось детство в Рио, когда Диего со сбитыми костяшками приходил в наше подобие дома с прохудившейся крышей и скрипучими полами, протягивая мне небольшой пакет сока и сэндвич. Иногда он приносил мороженое или печенье. Сам он ел мало, стараясь сначала накормить меня. В фавелах, где мы жили, все знали Диего, и никто даже не смел тронуть меня. И это несмотря на столь юный возраст. Но мой брат держал в страхе наших ровесников, а старшее поколение любило Диего за возможность заработать на его боях, где он выступал чуть ли не каждый день.

Не знаю, откуда у него такая любовь к дракам, но он прирождённый драчун. Вот правда! Может, наш биологический папа был профессиональным боксёром?! Не знаю. Диего мне рассказывал, что папа много пил, а мама продавала наркотики и сама на них сидела. Поэтому сложно сказать, в чём они были талантливы и какие черты мы унаследовали от них. В противовес родителям, мы с Диего ненавидели наркотики и всё, что связано с зависимостью и разрушением организма. Ещё Диего мне говорил, что я внешне очень похожа на отца, как и он. Странно, но я практически не помню родителей. Мои детские воспоминания начинаются с момента, когда я сижу за столом и жую чёрствый хлеб, а Диего ругается с родителями и кричит, что «этот сброд не должен заходить в наш дом, потому что здесь маленькая девочка».

Очевидно, к нам приходили разные субъекты за очередной дозой, что совершенно не смущало родителей. А потом они ушли и не вернулись. Я понятия не имею куда она пропали, ведь денег у них не было. Диего сказал, что скорее всего их поймали и посадили. Но, если мать ещё можно было упрятать за решётку за распространение запрещённых веществ, то отец был простым пьяницей. В общем, неизвестно что с ними стало. Мы просто в один день остались одни и Диего взял всю заботу обо мне на себя. Так продолжается и по сей день.

– Не знаю, можно ли это назвать «боюсь», но я не хочу, чтобы ты снова попала под его очарование и поверила в его красивые слова с дебильным акцентом, – ответил он с ноткой сарказма в голосе.

– Акцент у него правда дебильный, – тут же согласилась я, но прозвучало неубедительно.

А всё, потому что мне нравился этот ужасно сексуальный акцент. Диего, наверное, догадывался об этом.

– Я могу забирать тебя после учёбы, чтобы точно оградить от него, – предложил он.

– Ди, у тебя бои и тренировки. К тому же ты в этом году заканчиваешь универ. Куда тебе ещё и за мной ходить по пятам?! Он же не маньяк, чтобы так избегать его. Я сама справлюсь с ним и его напором. Если он, конечно, снова объявится, – заверила его, немного подвинувшись на его ноге.

– Объявится, – пробормотал он. Немного помолчав, он добавил: – В одном ему нельзя отказать – он, как профессиональный спортсмен, очень целеустремлённый и заряжен на победу. Тут я его понимаю и знаю, что он не успокоится, пока не добьётся своего. Может, он не выглядит внушительным или обстоятельным, но стержень у него присутствует. Это я заметил, пока… беседовал тут с ним.

Беседовал… Что-то мне подсказывало, что беседа была напряженной.

– Скажи, а как парень, он вызывает у тебя доверие? – аккуратно поинтересовалась, понимая, что вопрос странный.

Я не доверяла Оливеру. Он в прямом смысле уронил меня, как можно после такого верить человеку?! Помнится, в детстве было такое шуточное упражнение на доверие, когда сзади тебя встаёт человек и ты должен отклониться назад и фактически упасть в его в руки. Так проверялось насколько ты уверен в своём партнере. Так вот Оливер выпустил меня из рук не просто в шуточном упражнении, он это сделал за десять минут до выхода на финал чемпионата, угробив к чертям собачьим мою жизнь.

– Дорогая, ты точно уверена в отсутствии чувств к нему?! – напрягся Диего.

– Точно! – тут же воскликнула. – Просто интересно твоё мнение.

– Ну… Я опираюсь исключительно на свой опыт и доверяю только своим парням. Ты же знаешь, что Трэвис, Нэйт или Джастин последние трусы снимут для своего друга. Правда Джастин их не носит, слоняра несчастный, но он снимет джинсы, – улыбнулся он. – Эти парни каждый раз демонстрируют свою преданность нашей дружбе и никогда не подводили меня. А Оливер тот человек, кто уже однажды подставил лично меня, потому что, отправив тебя в Австралию, я фактически передал тебя в руки другого человека, коим оказался он. А он свои грёбаные руки не вовремя опустил. Поэтому нет, я ему не доверяю. Но должен признать, он любопытный персонаж. Он не боится, что уже настораживает меня, – хохотнул Диего, зарывшись ладонью в мои волосы. – Время покажет, почему он не боится. Либо мозгов нет, либо скрытых мотивов нет. Но ему не стоит проверять на прочность моё терпение.

– Ты ему угрожал? – спросив, я поняла, что теперь жалела, что меня здесь не было.

Но Диего никогда в моём присутствии не… беседует с парнями. Он всегда старается выпроводить меня и только потом начинает наступление на несчастного, который решил пообниматься со мной, например, на вечеринке.

Однако я точно знала, что если рядом мой брат, то я могу ничего не бояться. Например, однажды нами, ещё живя в Рио, заинтересовались органы опеки. Нас поместили в приют. Мне было около пяти, Диего семь. Там мы вместе провели месяц, а затем нас разделили. Диего отправили в специальный приют для очень трудных детей. Тогда случилась моя первая истерика, я орала и вопила, умоляя не разделять меня с братом, но, разумеется, никто ребёнка не послушал. Через день брат прокрался в убогую комнату, которую я делила с другими детьми, и выкрал меня. Мы вернулись в наш дом и когда органы опеки вновь наведались к нам, то Диего устроил побоище, пригрозив, что, если ещё хоть кто-нибудь сунется к нам на порог, там же и ляжет. Ему поверили и нас больше не тревожили. Поэтому я была уверена в брате на тысячу процентов, зная, что он защитит меня от всего и всех в этой жизни.