Медная далла из Кордовы

– Элеонора… Я долго не решалась говорить об этом, не хотела портить настроение, зная как ты к этому относишься… – начала она.

Мария сделала паузу и посмотрела на Мигеля. Тот показательно откашлялся.

– Милые дамы, покидаю вас. Забыл совсем, что у меня остались нерешенные дела. Эли, я хотел бы выполнить свое обещание, но, боюсь, что сейчас уже поздно, давай договоримся на утро?

Эли ничего не оставалось, как согласиться. И не только на это. Сделав тяжелый вдох, она спросила:

– Я надеюсь, что наш первоначальный разговор о вызывании духа был шуткой?

Улыбнувшись, Мария покачала головой.

– Видишь ли… Так совпало, что в течение этих трех дней звезды на небосклоне расположились в благоприятном отношении для совершения подобных ритуалов. Открою тебе, что мы давно изучаем жизнь и учения иудейского царя Соломона. Не буду вдаваться в подробности, скажу только, что нас интересует конкретная цель – двенадцать кувшинов, в которых собраны его знания. И я говорила чистую правду – ты и только ты можешь совершить ритуал. Нужно вызвать того, кто заточен в этом сосуде, – она указала на шкатулку с даллой.

– Но ты говорила про завтрашний день. К тому же я ведь ничего не знаю и не умею.

– Да, завтра было бы идеально, но мы ничего не потеряем, если все сделаем сегодня. Мне действительно нужна твоя помощь, милая. – Мария нежно прикоснулась рукой к ее плечу. Ее взгляд был полон нежности, как можно было ей не доверять?

– Можете поподробнее рассказать о ритуале? – спросила Эли, пытаясь унять дрожь в руках.

– Прости, что я так напугала тебя вчера. Я ждала тебя и вся извелась в переживаниях. Мы вместе пойдем в Мескиту, – тяжело вздохнув сказала Мария. Видно было, что ей также нелегко дается весь этот разговор.

– Извини, очень хочется курить. Я сдерживала себя долгое время, но сейчас не могу, – она достала из кармана юбки сигареты, закурила и выйдя из гостиной тут же вернулась с пепельницей в руках.

– Когда я говорю о подобных вещах, тем более о Соломоне, то немного нервничаю, извини, дорогая. В этом сосуде, – Мария опять указала на даллу, – заключен демон, которого каким-то образом нашел и заточил туда Аль-Маджрити, я тебе про него рассказывала, помнишь? Ему удалось найти способ узнать, где спрятаны эти кувшины, но он не оставил нам никакой информации, кроме того, что узнал ее от демона. Поэтому для этого мы должны открыть сосуд и выпустить духа. Ты нужна, так как звезды выбрали тебя, этот дух будет подчиняться только тебе и откроет место, где спрятаны кувшины. Мы ждали этого момента вот около десяти лет.

– Это все было спланировано вами? Не может быть! – спросила Эли. – Что и этот конкурс?

Мария жалостливо посмотрела на девушку:

– Элеонора… О, боже, да! Нечего скрывать более. Да, спланировано, но не все! Ведь Кордову ты выбрала сама. Тебе разве кто-то ее советовал? Гранада по моему мнению не менее восхитительна, чем Кордова. Ну? Скажи?

Эли снова стала размышлять о причинах ее выбора. Она вспоминала разговоры с людьми, встречи и попадавшуюся рекламу о достопримечательностях.

– Так что? – поинтересовалась Мария, так и не дождавшись ответа. – Вот видишь, все запланировано, но не только нами. Но и свыше.

– Хорошо, что я должна делать? – прикусив губы проговорила Эли. Она смирилась с обстоятельствами и решила, что надо досмотреть эту серию собственной жизни до конца. Тем более, ей было стыдно признаться себе, что за все хорошее надо платить. Если хотела отказаться, надо было делать это с самого начала, а не тянуть. Она опять вспомнила об обещании Мигеля.

– Я пойду с тобой и дам тебе все инструкции, – сказала Мария. – Если ты все сделаешь правильно и мы добудем информацию, то тебя ждет щедрое вознаграждение. Не придется больше работать, будешь заниматься только собой и семьей. Купишь квартиру, машину, все, что хочешь.

– Вы дадите мне денег? – Эли была в шоке от услышанного.

– Мы все устроим как надо, не переживай. Крупный выигрыш, или найденный клад, как тебе понравится. Наше братство довольно могущественно, деньги не имеют значение. Обсудим позже, хорошо? Я просто хочу сказать тебе, что за оказанную нам помощь тебя ждет награда или… представь себе, что тебя наняли на работу на один день! – рассмеялась Мария. – Может, так будет легче?

Но представить себе такое Эли почему-то не смогла.

Посмотрев на наручные часы, Мария вздохнула:

– Раз мы договорились, я пойду. Мне надо подготовиться, через пару часов мы должны быть в Меските.

Эли осталась наедине со своими мыслями. Взгляд упал на открытую шкатулку, в которой изящно примостилась медная далла. «Соломон, кувшин с джинном». Она засмеялась, не веря, что это может быть реальностью. Но любопытство вытеснило страх, и Эли отправилась в свою комнату готовиться к неизбежному.

Глава 3. Ловушка

В одиннадцать вечера они проникли в Мескиту. Эта величественное здание, бывшее когда-то христианским храмом, затем мечетью, не оставляло равнодушным ни одного туриста, который хотя бы раз в жизни увидел его своими глазами.

Так как в исламе запрещено изображать бога, это отразилось и на искусстве: арабам пришлось отказаться от скульптур, фресок, изображений не только людей, но и животных. Этот недостаток с лихвой восполнился в орнаменте и архитектуре: полуциркульная сложная форма арки, стрельчатый свод, своды перекрещиваются сводами. Над головой нависает множество ячеек – целая сеть клеточек. Тонкие изящные колонны поддерживают. огромные тяжелые конструкции. Нередко кажется, что все здание – основа для затейливого узора.

Эли думала над тем, как Мария планировала проникнуть в Мескиту, но все получилось весьма банально: приличная сумма денег перекочевала в карман к охраннику. Они прошли через темное пространство гипостильного зала и прошли к плоской нише, перекрытой аркой. Мария выключила фонарь и зажгла свечи.

В душу Эли начал пробираться страх: до сих пор не верилось, что ночью можно попасть в музей, было совершенно не по себе от того, что она является практически преступником, но больше всего пугала необходимость остаться в полном одиночестве, да еще при совершении непонятного ритуала.

Тем временем Мария положила небольшую подушку на пол и знаком пригласила Эли присесть. Затем произнесла:

– В этой части Мескиты нет камер, тут идеальное место ритуальных действий. Я сейчас проведу небольшой ритуал и покину тебя, а ты жди. Если все сработает, поймешь, что дух, который мы вызываем, начинает являться в этот мир. Ты должна закрыть глаза. И чтобы не услышала – не открывай глаза. С тобой будут разговаривать, спрашивать – молчи. Потом спроси его так: «Заклинаю Баримасом, скажи, где спрятаны двенадцать кувшинов Соломона, которые он отметил своей изумрудной печатью?». После того, как получишь ответ, прочитай эти слова, – она протянула бумажку. – Прочитай на своем языке с сильными эмоциями, тогда демон уйдет. Выучи слова сейчас.

Эли трясущейся рукой взяла бумажный клочок. Страх наполнил ее душу, хотелось убежать отсюда, но как будто неведомая сила пригвоздила девушку к полу.

– Мария, – простонала она, не ожидая, что ей станет так страшно. – пожалуйста, не бросай меня, я боюсь темноты, боюсь остаться тут одна. Скажи, почему мы не можем, например, вызвать духа этого Аль-Маджрити и спросить его самого?

Мария присела и нежно провела рукой по ее волосам.

– Все не так просто. Не бойся, милая, все будет хорошо. Тебе не надо ничего делать, только спросить, получить ответ и обязательно потом произнести заключительные слова. Я буду недалеко и в нужное время приду. Тебя ждет большое вознаграждение за помощь. Ты даже не представляешь, как потом изменится твоя жизнь к лучшему!

Мария встала и повернулась спиной к девушке.

Эли видела, как та вытащила из рюкзака нож, на лезвии которого были вырезаны странного вида надписи. Символично очертив круг вокруг подушки, Мария встала и разложила складную конструкцию, оказавшуюся небольшим треножником.

– О, дух Сатурна, Баримас! Имя твое, состоящее из других шести имен! Тус – высокий, Харус – нижний, Кваюс – правый, Тамас – передний; Дарус – задний – все это соединяется в имени Тахитас! – слова громким эхом разнеслись по Меските.

Мария повернулась к Эли:

– Ты принесла Священную даллу?

Девушка кивнула, понимая, что этот вопрос – часть ритуала.

– Да.

– Подай его мне!

Поставив сосуд на треножник, Мария принялась бормотать непонятные слова. Достала из рюкзака разноцветные баночки, стала что-то смешивать. Потом долго чертила этой жидкостью знаки на полу.

Эли казалось, что прошла целая вечность, когда Мария перестала, наконец, бормотать. Воцарившаяся тишина давила на уши, только треск свечей нарушал покой священного пространства.

Женщина повернулась к Эли и, тяжело вздохнув, повторила напутствия:

– Не забудь слова, не открывай глаза и ни в коем случае не вставай с этой подушки. Держись, дитя, скоро мы все заживем по-другому.

Она погладила девушку по волосам, как-то сдавленно улыбнулась и, резко развернувшись, покинула освещенное пространство.

Света было достаточно, расположение свечей создавало полусферу вокруг треножника, на котором стояла далла. Эли не могла отвести взгляда от сосуда, несмотря на то что пообещала себе закрыть глаза сразу после ухода Марии. Веки упрямо не хотели закрываться. Более того, как бы она ни старалась смотреть куда-то еще, например на руки или бумажку со словами, далла словно магнитом притягивала ее взгляд.

Ее начало трясти от страха и захотелось убежать.

Вдруг она ощутила небольшую вибрацию под собой. Девушка никак не могла поверить в духов или иных существ, в ее мировоззрение это не укладывалось. Нелепость ситуации привела к еще большему оцепенению: ощущение нереальности накрыло с головой. Казалось, что вот-вот и она упадет в обморок.

Продолжая смотреть на даллу, Эли заметила постепенно нарастающее белое свечение, проявляющееся сквозь печать Соломона. Помимо вибрации послышался сторонний звук: тонкий, высокий, который, казалось, звучал из ниоткуда.

И тут внезапно все свечи разом потухли. Эли дернулась, как от удара током, и замерла.

Страх сковал ее настолько сильно, что Эли не просто боялась пошевелиться – она боялась дышать. Вибрация как-то странно изменилась, звук тоже изменился: повышался и углублялся, превратившись в пронзительный свист, напоминающий свисток закипающего чайника. Резкий хлопок взорвал тишину. Потом появился голос. Несмотря на полную темноту, Эли все-таки закрыла глаза…

Она была уверена: голос появился у нее в голове. Сначала невозможно было что-либо разобрать. Но потом, постепенно, бормотание стало собираться в слова, а те – в связанную речь. Голос был низким, но не резким. Сквозь закрытые веки Эли почувствовала, что пространство вокруг нее осветилось.

– Уберите от меня эту крынку! Медь мне ненавистна! Кто ты, дочь Адама, что призвала меня?! Не могу рассмотреть тебя из-за тумана, что напустила ты на меня!

Голос смолк. Видимо, говорящий ждал ответа. Но Эли молчала.

– Я чувствую страх в твоей душе, ммм… – голос звучал теперь не в голове девушки, а прямо перед ней. Эли хотела закрыть руками лицо, но страх сковал тело. Она взывала к своему любопытству, чтобы попытаться хоть как-то побороть ужас.

– О жемчужина века и столетий, твоя красота удивительна! Я знаю тебя?

Пауза.

– Я прочитал твои мысли, величайшая, слушай же меня.

Имя мое Сакр. Возраст мой определить невозможно, даже наша память начинает стираться через пески времени. Когда-то давно мы и люди жили вместе, но мою расу предали, заставив насильно служить жрецам и колдунам. Меня трижды заточали, но на этот раз я не дам себя провести! Первый раз меня заточил Соломон. Посредством силы печати своей он подвергнул меня жестоким пыткам. О, силы мира сего! – голос взревел. – Ведь от кого он получил эту печать, смертный муж?!

Второй раз сосуд, в котором я пребывал целую вечность, нашли жалкие торговцы и продали его магрибскому колдуну. Долго он и его приспешники пользовались мной, держа как раба в своем пристанище. Много душ было загублено этой собакой с моей помощью, и не смог я идти больше против природы своей. И тогда взял я в плен сына колдуна и вытребовал себе освобождение! Я убил их всех, отворив врата песка над ними.

Третий раз… О, несчастный я, проклят Сулейманом! Меня вызвали из заточения тем видом колдовства, которое мне не ведомо. Видно, много веков прошло, и маги преуспели в своем искусстве. Меня опять держали как раба, и в этот раз я поклялся убить каждого, кто хоть как-то причастен к тому роду мучителей, что пытали меня!

С каждым предложением голос джинна раздавался громче и громче, пока, наконец, не превратился в страшный рев. Эли все-таки осмелилась закрыть лицо руками, а про себя крикнула «замолчи!».

Наступила тишина.

– Я узнал тебя, дитя. – джинн заговорил спокойным голосом. – Ты дочь Аль Маджрити. Многое из памяти стерто. Отец продолжил учить тебя заклинаниям? В свое время я открыл ему много тайн… – джинн выдержал паузу. – Что же ты молчишь, о жемчужина мира, что вызвала меня? Несмотря на всю ярость к человеческим существам, не причиню я тебе вреда, о дитя, воистину твой отец единственный, кто не истязал меня! Открой же свои глаза, посмотри на меня. Если ты боишься вида моего, то я приму тот, который не будет для тебя столь отвратителен.

Он вздохнул так, как будто втягивал воздух.

– М-м-м, – промычал джинн. – Я чувствую в воздухе присутствие других людей. Но я не верю, о Фатна, что ты приготовила ловушку. Отрой же глаза, дитя, я не потревожу тебя ненавистным взором и не сожгу твою душу! Хоть и является мне странным то, какую скверную защиту ты представила против меня. А ха-ха-ха!

Джинн засмеялся, но кроме его смеха послышались еще какие-то звуки, и она была готова поклясться, что это был стон. Эли сквозь завесу ужаса думала о Марии и о том, что если действительно она со своими помощниками являются колдунами, насколько хорошо они преуспели в этом деле? Девушка судорожно пыталась заставить свой мозг соображать, но безуспешно. Может, все-таки, открыть глаза? Но Мария не раз повторила, что глаза открывать нельзя. То, что она должна сделать – задать вопрос.

Эли открыла рот и попыталась произнести слова. Но во рту так пересохло, что вместо звуков вышли хрипы.

Джинн перестал хохотать. Опять наступила тишина.

– Я слышу тебя, о Фатна, но твои слова смущают мои уши!

«Почему он называет меня Фатной…», – подумала Эли и тут же заставила свой внутренний голос замолчать, так как в очередной раз убедилась, что джинн читает мысли. Между тем тот продолжил:

– То, о чем ты хочешь меня спросить, не сложно для меня, но зачем тебе нужны эти кувшины? Твой отец также спрашивал меня о них, но я ему объяснил, насколько опасно то, что в них заключено, и он послушал меня. О, твой отец был мудр, он всегда помещал мои советы в сердце свое.

Голос джинна был гипнотизирующе мягок и доброжелателен. Самым разумным сейчас ей казалось прочитать слова для того, чтобы джинн просто ушел. Но вдруг не сработает? Что тогда? Мария должна быть где-то рядом.

– Я слышу тебя, о Фатна, не беспокойся больше о враге твоем. Вот она перед тобой, посмотри же!

Сердце Эли ушло в пятки. Она собрала всю силу и громко произнесла слова изгнания. Сжавшись в ожидании того, что произойдет дальше, Эли так и сидела с закрытыми глазами, прислушиваясь к тишине. И тут как гром среди ясного неба ее осенило. Это все спектакль! Ну конечно! И приказ не открывать глаза нужен для того, чтобы ничего не увидеть!

– Вот черт! – громко произнесла она и открыла глаза.

Перед ней стоял треножник, но далла исчезла. Свет от свечей горел ровно, оттесняя тьму и подчеркивая прыгающие тени. Около треножника на спине лежала Мария: ее черные волосы закрыли лицо, руки широко раскинуты. Эли поднялась с подушки и ползком приблизилась к ней, предварительно оглядевшись вокруг – никого.

Отодвинув волосы, Эли отпрянула в ужасе – глаза Марии были открыты, а на лице отобразилась гримаса ужаса.

– Что…? – прошептала девушка. – Не может быть…

Рядом с телом лежал нож, которым Мария воспользовалась в самом начале ритуала. Эли быстро схватила его и спрятала в рукаве джинсовой куртки.

Справа мелькнула тень – огонь свечей заколыхался в темноте, создавая новые фигуры. И то, во что Эли почти поверила, но потом отмела прочь, вдруг вновь ворвалось в ее сознание: голос джинна.

– Я слышал слова, что ты произнесла, но они не имеют силы надо мной. Я решил, что, если ты боишься выйти ко мне, нужно просто подождать. Как видишь, враг твой убит. То, что она думала о тебе и обо мне, оскорбляло мои уши. Но второй человек сбежал и это меня озадачивает.

Голос джинна звучал позади: как раз с того места, где Эли только что сидела. Сидела в защитном круге. Что делать? Обернуться?

Эли выпрямилась, но не стала поворачивать голову. Она вновь закрыла глаза и сделала глубокий вдох, взывая к голосу разума. Единственное, что ей оставалось – принять неизбежное. Нужно встретить неизведанное и попытаться понять его. Ясно, что план Марии провалился, теперь никто не подскажет, что делать… Аль Маджрити? Эли про себя несколько раз произнесла это имя, прибавив к нему слово «отец». Надо блокировать мысли настолько, насколько это возможно.

Эли резко обернулась. Но никого не увидела.

Смех джинна разрезал воздух.

– Я чувствовал, что ты смелее, чем кажешься себе. О жемчужина своего времени, не бойся меня, я не причиню тебе вреда! Прикажи мне выйти на свет, и я явлюсь, приняв облик, достойный твоего взора!

Пытаясь побороть страх, Эли сжала губы от бессилия и предвкушения того, что может увидеть.

– Я приказываю тебе выйти на свет, Сакр, – Эли старалась произнести эти слова как можно уверенней.

Из темноты в десяти шагах перед ней медленно материализовалась фигура. Материализовалась именно потому, что силуэт из тени постепенно принял очертания человека:

– Вот я перед тобой, госпожа, слушаю тебя и повинуюсь тебе.

В нескольких метрах от нее силуэт распрямился. Эли смотрела в глаза молодому мужчине, полностью закутанному в светлую ткань. Лысый череп отливал белизной в мерцании свечей. Кожа на лице была неестественно гладкой.

Те же свечи, по-видимому, были виной тому, что в его глазах сверкали красные огоньки. Широкое лицо с выдающимися скулами подчеркивали тонкие губы, застывшие в усмешке. От всей фигуры, которая к тому же была как минимум на две головы выше девушки, исходила мощь, энергия и власть. И то, что он поклонился, казалось издевательством. Между тем джинн отошел на шаг и повторил слова:

– Вот я перед тобой, госпожа моя, слушаю тебя и повинуюсь тебе.

Голос джинна был таким приятным и сладким, что добавило в состояние Эли еще больше недоумения. Она сделала шаг назад и наткнувшись на тело Марии, упала, сбив при этом треножник. Тот с грохотом опустился на каменный пол, Эли с ужасом попыталась встать и отодвинуть от себя Марию. Тут же она посмотрела на джинна – он стоял на месте, скрестив руки на груди, и хохотал.

– Состояние, под которым ты находишься, о дитя, мне ясно как день! Смотри – сюда идут люди, я чувствую их движение за стенами этого чудесного места. Если мы тут останемся, будет неприятно.

– Так что же нам делать? Что делать со всем этим? – она указала на треножник и тело Марии. – И где сосуд, где далла?

Джинн снова провел рукой в воздухе и из темноты прямо к ногам девушки со звоном выкатилась далла.

– Поспеши, госпожа, я жду приказа твоего.

Эли ничего не могла придумать, она находилась в шоке, и ей казалось, что это сон. Она хотела бы проснуться и оказаться в другом месте, да хотя бы в номере отеля, из которого она только сегодня съехала.

– Слушаюсь и повинуюсь! – громко произнес джинн, и вдруг внезапно, в одну секунду, все завертелось кругом, и Эли потеряла сознание.

***

Как это часто бывает, иногда, пробудившись, мы не понимаем, было ли недавнее событие сном или реальностью. С несчастной девушкой за эти два дня приключилось столько событий, что, открыв глаза, она вообще ничего не понимала. Ей казалось, что она находится у себя дома. Вот сейчас повернет голову и увидит окно и цветок на подоконнике.

Первое, что пришло на ум – телепортация невозможна!

И Эли знала, что она не у себя, так как перед глазами было не окно, а номер в гостинице. Она сжимала в руке даллу. Приподнявшись на кровати, а именно там она сейчас находилась, Эли увидела перед собой на полу двух связанных людей: девушку и молодого мужчину. Их рты были закрыты тряпкой, они не двигались, а смотрели в сторону: на джинна.

Память быстро вернулась. В позе лотоса джинн сидел спиной к девушке. Ту ослепительно белую ткань, в которую он был завернут, нельзя было назвать одеждой. И он оказался не совсем лысым: выбрита только верхняя часть головы, внизу черные волосы собраны в небольшой хвостик. Чуть ниже затылка виднелись надписи, но Эли не могла разглядеть, что там написано, да и вряд ли их можно разобрать. Она вытащила из памяти все, что могла про духов христианской демонологии, вспомнила также про учение каббалы, апокрифы и прочие легенды.

Эли встала, пытаясь всеми способами побороть страх. Посмотрела на даллу, потом на джинна и снова на даллу. Только сейчас она обратила внимание, что горлышко у сосуда открыто. Неужели и правда он появился из этой лампы?

– Это не лампа, моя госпожа… И никакие силы не заставят меня вновь забраться внутрь!

Мычание пленников стало невыносимым. Она уже поняла, что это новые постояльцы, но что теперь с ними делать? И вообще, что теперь делать?

– Я могу уйти? – задала она вопрос, сама не зная кому.

Внезапная волна воздуха отшатнула Эли в сторону. Джинн теперь не сидел на полу: в той же позе он переместился на кровать. В отличие от свечей, искусственное освещение помогало лучше рассмотреть это существо, которое казалось человеком.

Эли выдержала его взгляд, что, похоже, удивило джинна. Темно-зеленые глаза смотрели ровно, сверкающие красные огоньки гипнотизировали. Лицо было чрезвычайно фотогеничным и красивым, и это смутило девушку, ведь скорее она ожидала увидеть рогатого монстра. Эли вдруг спохватилась и заставила свой внутренний голос замолчать: ведь он читает мысли!

– Вы, люди, очень поменялись. Мне удивительно то, что происходит сейчас, – произнес джинн.

– У меня есть три желания? – прервала его Эли.

Джинн расхохотался, да так громко, что пленники сжались и замычали.

Также внезапно он замолчал, и воцарилась тишина. Эли чувствовала, что что-то не так. Внутренний голос опять засыпал вопросами «что делать?».

– Ты не властна надо мной и не имеешь права даже на одно желание! Я давно понял, что ты не Фатна, страх был в сердце моем в тот час. Но твой враг, та женщина в своих мыслях и планах была права только отчасти – не все из нас врут. Но она не знала, кто именно заточен в сосуде. Тот, кто дал ей его – лжец!

Эли испугалась. Она посмотрела на связанных людей и, поддавшись инстинкту выживания, бросилась к выходу. Невозможно было о чем-то думать, кроме спасения, хотя мозг и тарабанил в голове импульсами про ответственность, труп Марии, связанных людей, и что теперь нет денег на билеты. Кто бы ни был этот джинн, он не из этого мира и, если верить информации из скудных воспоминаний, такие, как он, коварны и хитры.

Девушка неслась по улицам Кордовы, которая уже постепенно озарялась рассветом. Ныряя то в одну улочку, то в другую, она бежала до тех пор, пока боль в боку не остановила. Прижавшись к стене рукой, она жадно хватала воздух ртом. Волосы растрепались и висели паклей, вдруг стало так жаль себя, что она опустилась прямо на каменные холодные плиты и зарыдала. «Ненавижу тебя, Кордова, ненавижу! Что я тебе сделала, за что мне это?» Эли закрыла лицо руками.

Резкая боль остановила слезы отчаяния: из рукава куртки текла небольшая струйка крови: Эли вытащила спрятанный нож, который оказался кинжалом с изогнутым на конце и обоюдоострым лезвием длиной примерно десять сантиметров. На белой рукояти, сделанной, по-видимому, из кости, были вырезаны символы: линии с точками и стрелками, молнии и кресты, а в середине – слово «Agla». Эли аккуратно засунула нож обратно в рукав – он как раз поместится в ее сумочку, которая осталась в ячейке для хранения на вокзале.

Может, она и дальше бы так сидела, если бы совсем не рассвело. Кто-то легонько толкнул ее за плечо, Эли резко встряхнула головой и посмотрела вверх, ожидая увидеть джинна, но это была женщина, которая вежливо спросила, все ли с ней в порядке. Девушка утвердительно кивнула, хотя на самом деле чувствовала себя прескверно. Она медленно встала, стряхнула, как могла, грязь с одежды и пригладила волосы.

В голове стоял сплошной туман. Хотелось есть, спать, даже от стакана воды она бы не отказалась. Как можно было вляпаться в такую историю? Надо было отказаться и все. Искательница приключений!