Моя Родина – Смерть

Гарнизон крепости состоял из десяти тысяч отборных воинов, собранных со всей галактики. Лучшие из лучших, преданные лично Люго, обязанные ему всем, неподкупные и непобедимые. Каждый стоил сотни, а иногда и нескольких сотен лучших солдат любого возможного противника. Руководил гарнизоном генерал Кудон, первый телохранитель председателя, чудо генетической трансформации, дитя инкубационной машины и женщины, трёхкратный победитель ежегодного чемпионата предельных боёв в жерле вулкана. И лишь один человек на свете мог приказывать Кудону – Люго. Он любил его не только за железную волю, святую ярость в бою, но и за ум: его советами председатель неоднократно успешно пользовался. Генномодифицированные люди – гемоды, во всём превосходили людей, в том числе – и в способности мыслить, но, вот парадокс, Землёй до сих пор правил обыкновенный человек и никто из гемодов не возражал. Председатель почти на все совещания правительства приглашал Кудона; лишь изредка Люго позволял себе оставлять его в стороне от решения важных вопросов. Сегодня настал очередной такой день.

Сейчас Люго сидел прямой, напряженный, словно солдат, несущий караул. Перед ним стояли несколько одетых в лиловые рясы монахов. На их лица были надвинуты капюшоны – они прятались в тени. Люго хорошо знал каждого из них, и поэтому видеть их лица у него надобности не возникло. Хотя, конечно, для навыка разговаривать вот так, не видя глаз собеседника, нужна была привычка. Люго мог приказать, но не в его характере было ломать сложившиеся традиции любого сообщества и особенно оккультного толка. Пришедшие к нему на приём монахи составляли руководящую верхушку государственного мистического ордена богоборцев, занимающегося научными исследованиями всяческих пограничных проблем, не совсем очевидных для традиционной науки, огульно считающих их антинаучной чепухой или недостижимо далеко отстоящими от реализации в прикладных методах и уровня развития науки и техники, что тратить время на них, по мнению маститых учёных мужей, не стоило вовсе. А между тем, орден за последние пять десятков лет, пользуясь трансцендентными знаниями, при помощи оборудования и приборов, изготовленных в мастерских, принадлежащих ему, сделал несколько важных открытий (среди служителей культа не было неучей – большинство из них были хорошо образованы). И вот сегодня его руководители пришли сообщить своему покровителю, что готовы совершить прорыв, сделать тот шаг, которого с таким нетерпением, столько лет, ждал председатель.

– Люго, всё готово. Мы можем начать завтра, – склонив голову ещё ниже, так, что его слова сначала упали на мозаику пола, а потом, отскочив, прилипли к ушам председателя, проговорил стоящий впереди всех магистр ордена. – Установка собрана и работает.

– Мы долго ждали, и я не хотел бы испытать очередное разочарование. Последние семь попыток оказались неудачными, – выразил, как всегда честно, свои сомнения председатель.

– Гарантий нет. Ты знаешь, – сказал стоящий позади магистра приземистый широкоплечий здоровяк.

– Решено. Испытывать нервы будем через месяц.

– Почему не завтра? – спросил стоящий справа монах с зелёными квадратными чётками в руках. Он, один из немногих, имел право спрашивать и не стеснялся задавать вопросы.

– Вы не знаете? Война продолжается. Завтра на пурпурный Абель Гейзер отбывает сотая армия. А потом нам предстоят штабные игры. Отменить их я не могу, слишком много от них зависит, – объяснил Люго.

Монахи, как по команде, приложили левые руки к сердцам, развернулись, и бесшумно, будто они не шли, а парили на облаках, двинулись к выходу. При их приближении створки высоких дверей автоматически открылись, и они исчезли, уйдя в ярко освещённый до рези в глазах и появления миража светового тумана зеркальный коридор.

Какое-то время Люго всё также сидел, напряжённый и застывший, похожий на истукана, сроднившись в одно целое со своим чёрным креслом. Потом, постепенно, из его мышц ушла одеревенелость и он, словно медуза, растёкся по сиденью. Его лихорадило, метаболические процессы в клетках тела шли медленно. Восстанавливаться после перенесённых телом изнурительных нагрузок председателю становилось всё труднее. Скоро, может, через год, а может, через пару месяцев, плоть начнёт гнить, органы отказывать и волны старения превратятся в гибельный шторм для корабля всего тела, потерявшего последний рабочий парус. Обычные процедуры глубокого омоложения, медикаментозной терапии, пересадки части органов и желёз, перестали помогать. Наступала пора менять рабочую оболочку.

Люго встал и вышел из кабинета через потайную дверь, спрятанную за троном. Там его ждала охрана – семь личных телохранителей – геномодифицированных людей. Они всегда были рядом и отслеживали все контакты председателя, охраняя днём и ночью. Иногда незримо, но чаще рядом, в зоне прямого наблюдения. На лифте, в сопровождении гемодов, Люго поднялся к себе в личные покои.

"Эксперимент пропустить я не могу. Серьёзная процедура пересадки сознания выведет меня из строя в лучшем случае на две недели. Остаётся общая очистка организма и электромагнитная стимуляция – дня на три-четыре должно хватить. Но лучше наблюдать за экспериментом уже в новом качестве". – Размышляя, Люго ходил по спальне (она же гостиная. Его покои состояли всего из двух комнат – спальни и кладовки, плюс – ванная и туалет, а большего ему и нужно не было), приближался к окну, возвращался к дивану, а приняв решение, провёл ладонью над поверхностью письменного стола. Через полминуты в дверь постучали.

– Входи.

Обычно, приходя к себе, Люго обязательно запирал дверь на замок. К слову сказать, дверь по прочности и неприступности могла поспорить с сейфовой заслонкой, и сам покой председателя представлял собой отдельно встроенный в крепость бронированный блок. Запирался председатель из-за лёгкой степени паранойи, развивающейся у любого диктатора, находящегося у власти достаточно долго, а он руководил народами Земли более чем продолжительный промежуток времени. Придя домой пять минут назад, он был озабочен мыслями о своей функциональности настолько, что нарушил давнюю привычку. Итак, пригласив посетителя войти, Кашевар скрестил руки за спиной и в упор посмотрел на открывшееся пространство за дверью. Там, на пороге, будто из ниоткуда возник Кудон – высокий двухметровый светловолосый гигант с причёской – военная платформа, светлокожий с квадратным лицом и чертами, состоящими из одних прямых линий и светлыми, казалось, сверкающими и в темноте, яркими и одновременно прозрачными серыми глазами. Во всей его фигуре чувствовалась сила: серая форма со шнурами золотых аксельбантов сидела идеально, выгодно подчёркивая мощь, заметную даже сквозь толстую ткань мундира, мускулатуры. А в его начищенных до небесного блеска сапогах, как в мистическом зеркале, отражался не только сам хозяин, но и судьба тех неудачников, которые позволили себе усомниться в его способностях, или, того хуже, – в возможностях Люго. Говорили, что, чтобы получить абсолютное преимущество в бою, он пережил три десятка операций. Ему заменили восемьдесят процентов натуральных костей, данных подкорректированной генной инженерией природой, на изготовленные из прочнейшего композитного сплава, сваренного на основе стали, углеводородных нитей и керамических вкраплений, искусственные протезы. Непобедимый боевой зверь.

– Проходи.

Личный телохранитель и главный советник прошёл к столу и сел на стул с высокой спинкой. Он знал привычки председателя и ничуть не смущался в его присутствии. Люго был простым человеком и в своих подчинённых ценил это свойство. К тому же Кудон был почти другом, не совсем, но он подошёл ближе всех из окружения председателя к этому определению.

– Кудон, пригласи Строгинского. Мне завтра надо быть в форме.

– Пора меняться?

– Да. Сегодня ограничимся косметическими мерами, а через три дня я лягу под нож.

– Отлично! Через час Строгинский со всем необходимым будет здесь.

После ухода телохранителя Люго запер дверь и позволил себе прилечь, отдохнуть. Последние месяцы он плохо спал и, как правило, ему удавалось забыться тревожным маревом невнятных видений всего на несколько минут. Сегодня Люго и этих жалких крох отдыха не был удостоен: так и пролежал с закрытыми глазами до прихода врачей. Председатель терпеть не мог больничных покоев – пускай и в виде индивидуальной палаты, оборудованной всем необходимым: исключение составляли серьёзные операции, когда без подобающего сопровождения сложнейшей аппаратуры не обойтись никак. Подобное испытание ему предстояло пройти через три дня, а сейчас три пришедших доктора принесли всё с собой. Их начальник – молчаливый суровый мужчина, всегда хмурый, раздавал приказы и старался, лишний раз, не смотреть на своего "венценосного" пациента. Для него председатель, после того как ложился на процедурный стол, переставал быть великим Люго, и он начинал относиться к нему как к любому другому нуждающемуся в его помощи человеку. Строгинский проследил, чтобы его ассистенты смонтировали стол, подключили аппаратуру, помогли председателю разоблачиться и лечь. Доктор лично подсоединил к телу Люго все нужные проводки, трубочки, датчики, сел за письменный стол и через переносной блок управления запустил процесс локального омоложения.

По прозрачным искусственным артериям заструились разноцветные потоки, несущие свои полезные восстановительные свойства внутрь организм Люго. Синтетические вещества соединялись с белками крови, проникали в ткани внутренних органов, омывали мозг. Специальные приборы, по форме похожие на благородные трубчатые грибы, посылали регенерирующие излучение во все клетки тела, уничтожали свободные радикалы, подвергали разложению токсины. Функции организма приходили в норму, консолидируя усилия, начинающих работать на нормальных, штатных оборотах органов.

Люго не раз проходил такие процедуры и привык ко всем приятным и неприятным (их было больше) ощущениям. Многое в его восприятии процесса восстановления могло измениться; незыблемым оставалось лишь чувство, которое можно описать как глубокое и наглое проникновение чего-то чужеродного в тебя всего – сразу и целиком. Места для тайн не оставалось, и ты представал в роли раздетого дикой, оголтелой толпой человека, сгорающего от стыда в центре главной городской площади. А ещё тело Люго распирало во все стороны. Не больно, а скорее противно. Ногтями по классной доске, скрип стекла и шуршание болоньевой куртки – и всё это одновременно поселялось зудом под кожей, под мясом, в самих трубках костей и их мягком сыром мозгу.

Рядом суетились помощники современного колдуна от медицины – его верные нукеры, дипломированные специалисты. Они что-то там измеряли, подкручивали колёсики регуляторов, подстёгивали напряжение. Потом, когда всё кончится, председателя ещё долго будет рвать тягучими чёрными пучками биологических отходов. Но пока предметы обстановки комнаты росли, становились больше, приближались, давили на него своей непомерно раздувшейся формой. Прошла ещё минута. Подошёл Строгинский – в своих руках он держал нечто похожее на старый шприц. Здоровенная штуковина со стальным жалом совсем не маленького диаметра. Сквозь прозрачные стенки было видно, как фиолетовая жидкость закручивалась воронками, испускающими туман более тёмного цвета, оседающий испариной на его стенках. Тот самый раствор, который и был сокровенным смыслом всей процедуры. В нём бурлили миллионы нанороботов чистильщиков, защитников, терапевтов. Доктор не стеснялся и глубоко загнал иглу в локтевой сгиб пациента – в вену. Нанороботы могли быть влиты в организм и более безболезненным путём, но Строгинский больше шаман, чем учёный, огромное (ключевое) значение придавал ритуальным обрядам и считал, что боль в преображении человека играет такое же важное значение, как и лекарства. Он нажал на поршень и спустил лечебных зубастиков в кровь. Люго почувствовал острую дёргающую боль и жидкий свинец заполнил его вены и артерии. Он выгорал изнутри. Слава богу, длилась эта мука недолго. Вспыхнуло и погасло. Нанороботы приступили к работе, сроднившись с тканями тела.

Перед уходом Строгинского Люго подтвердил желание избавиться от старого и перейти в новое. Шаман, выразив согласие с просьбой правителя, поклонился и вместе со своей свитой покинул покои председателя. После чего Кашевар смог первый раз за долгое время спокойно заснуть. Сначала – сон, потом – рвота. Всё рвано лучше, чем бессонница и приближающиеся шаркающие шаги старческой немочи.

Глава 8

Зрелище отправки на границу государства, в глубокий космос, очередной штурмовой армии стоило видеть любому, кто жаждал незабываемых зрелищ, ощущений, праздника. Вся Земля следила за парадом боевых машин, солдат, демонстрирующих возрастающую с каждым днём мощь галактической державы. Всеземное празднество, выходной, который отмечали во всех уголках мира. А в столице, городе Вечной Весны, на улицы вышло всё его население. Движение транспорта было официально приостановлено; потоки ликующих людей с самого утра двигались по направлению к космодрому – обширному пространству, размерами не уступающему столице, расположенному за городом. Заборы, на период праздника, демонтировали. По периметру овала космодрома для людей соорудили многоэтажные трибуны; ангары, предназначенные для стоянки звездолётов и временные казармы для отдыха и обмундирования солдат, наоборот, огородили двойным барьером и для подстраховки впереди выставили три ряда полицейского охранения. Вообще праздник организовали идеально. Стражи правопорядка умело направляли массы людей, используя излучатели ограничителей, транслирующие сигналы предупреждения или поощрения. Полицейские держались в тени общего ликования, их задача заключалась в том, чтобы быть как можно незаметнее и в то же время эффективнее.

Городские дома украсили флагами, экранами трансляций, дополнительной световой иллюминацией. Отовсюду слышались весёлые звуки победных песен. В воздухе витал дух общего нужного дела, настроения героев. Праздник сплачивал и пьянил не хуже наркотика. Люди оделись в свои лучшие костюмы и ни в чём себе не отказывали. На каждом углу бесплатно раздавали еду и напитки. С общественных электронных экранов люди следили за приготовлением к параду. Войска во всей боевой выкладке строились в соседнем с космодромом районе, на площади Единства и должны были пройти по касательной, далее – главной транспортной артерией и выйти к казармам с востока. Там их уже ждали сотни тысяч зрителей и с десяток транспортных кораблей.

Пятьдесят тысяч воинов сотой армии маршировали под настоящую боевую музыку полей битвы, они будто, на самом деле, шли навстречу смерти. Их отправляли в качестве пополнения на седьмую мятежную планету системы пурпурного Абель Гейзера – Слизегон. На этой планете третий год шла тотальная война. Против землян воевали даже дети и женщины. Местные жители отказались от любой помощи федерации. Правители – Слизьматики, неизлечимо больные гордыней, отвергли все блага высшей цивилизации и, пользуясь свободолюбивым характером своего народа, внушили им мысль сопротивления захватчикам до победного конца. Настоящей целью землян в этой войне, как и в остальных, было, наоборот, освобождение туземцев от предрассудков и от власти их алчных, жадных до роскоши правителей.

Оказывать регулярное организованное сопротивление на поверхности планеты слизни не могли, да и не хотели. Все их наземные постройки военного назначения были разрушены ещё в первые месяцы бойни. Им по душе, с незапамятных времён, был бой в подземных катакомбах. Во многом их города напоминали глубокие норы с ходами сообщений между собой. Вся планеты представляла собой одно большое подземелье. Бесконечные туннели, переходы, бункеры, многоуровневые узлы подземных развязок, виноградные гроздья, расположенных глубоко под поверхностью планеты городов и селений. Выкурить их оттуда не представлялось никакой возможности. Приходилось драться по местным правилам – под землёй. Страдающим клаустрофобией здесь не было места. Духота, закрытое пространство, подчас ограниченное низким потолком, грязным чавкающим полом и потеющими влажной вонью заплесневелого погреба стенами.

Техническое преимущество землян было сведено на нет. На первый план выступало личное мужество и умение драться врукопашную. Конечно, для земных подразделений разработали особую тактику, вооружили адекватно задачам новым оружием и даже подкинули аппараты броневой поддержки – машины кроты, но потери, всё равно, были неприемлемо большими. И чтобы попасть в этот подземный кошмар солдаты выстраивались в очередь! Испытать себя, оторвать кусок от общей славы, хотели многие. Командиром армии назначили молодого генерала – Кара Кера. Человека, имеющего богатый опыт подземных боестолкновений, в недавнем прошлом и не ведающего о существовании Земли. Его родная планета пережила трагедию полномасштабной атомной войны. Выжили всего около пяти процентов населения. Они вынужденно опустились под землю, образовав общий конгломерат остатков человечества, прячущегося в бункерах главной защитной цепи. Спустя пять поколений наверху всё ещё было жить нельзя. Радиоактивное заражение настолько сильно въелось в грунт, что всё живое на поверхности поголовно вымерло, и яд на несколько сот метров проник в почву. Мёртвый пирог планеты со скудной разумной начинкой.

Кар Кер многое пережил и к своим двадцати пяти годам превратился в сверхчеловека – убийцу, бойца, способного на любой отчаянный поступок. Он прошёл у себя на родине страшную инициацию; его тело и психика претерпели необратимые изменения. В таком состоянии его и обнаружила поисковая группа землян, прибывшая на радиоактивную планету на разведку. Интереса она особого к аборигенам не проявила, жители, прятавшиеся от ядерных смерчей в бункерах, представляли собой жалкое зрелище: хилое племя, хотя до сих пор и весьма агрессивное. И только Кер выделялся среди своих соплеменников силой, волей и умом. Его-то разведчики и забрали с собой, оставив остальных жителей на попечение службы Первой Помощи и Восстановления. Кар Кер быстро заслужил уважение своих начальников и сделал карьеру, беспрестанно воюя и совершая подвиги. Его заметили, усовершенствовали навыки в школе высшего военного руководства, и председатель сделал Кара генералом. Слизегон стал для него первой планетой, где он должен был себя проявить в новом качестве командующего армией.

Председатель прилетел на космодром на личном планетолёте за несколько минут до прибытия первой колонны сотой армии. На центральной трибуне на верхнем, последнем уровне Люго и его сопровождавшим – высшим сановникам государства, отвели целый сектор. К приезду председателя накрыли столы, подали лёгкие закуски, напитки. Люго любил возбуждающие дух средства. Из всего разнообразия спиртного он предпочитал настойку на орехах дерева жизни, растущего на спутнике планеты Зус, где не существовало разумной жизни; зато её отсутствие многократно компенсировалось разнообразием животного мира и растений. Терпкий вкус возбуждающей настойки Кашевар заедал изумрудными шариками живого желе – подводными грибами, поставляемыми с тропической планеты, из области сплошных болот зелёнокожими представителями старой не гуманоидной расы аграриев. Во рту и на языке грибы рождали непередаваемую сладость, затем они взрывались слегка вяжущей сочностью и в желудок опускались мятной прохладой, даря зрению едока небывалую чёткость восприятия, а мозгу – лёгкую пьянящую эйфорию. Кроме любимых продуктов Люго, на столиках, на тарелках и подносах лежали тонко нарезанные куски вяленного и копчёного мяса экзотических зверей, насекомых, земноводных; одуряюще пряно пахли фрукты и овощи, привезённые специально на праздник со всех концов галактики. В плоских вазах плескались живые твари, похожие на головастиков, но, на самом деле, ценящиеся на вес золота, как изысканный деликатес. И, конечно, здесь были представлены все главные земные разносолы: правительственные повара постарались на славу. Люго любил хорошо пожрать, и ему нравилось, когда другие отдавали должное потребностям желудка. Разнообразие вкусов и ощущений. Пир, как способ управления государством. Не обжорство, а вкусовая дегустация.

Люго сел с левого краю, рядом с перилами балкона, в первом ряду, остальные расселись не по рангам, а как кому нравилось. Стоять остались лишь Кудон и его солдаты. Не успел председатель выпить и первый бокал любимой настойки, как загремели барабаны, загудели электрические бас-гитары, запустили ракеты далёких космических звуков синтезаторы. Музыканты играли вживую, и их мощь передавали на трибуны, и на всю землю беспроводные трансляторы. Они стояли на маленькой сцене около въезда на космодром. Именно оттуда на плиты тёмных зеркал вступили первые шеренги воинов. Шух шух шух шух. Джуджуджуджу джуджуджуджу. Бам бам бам бам. И заново – шух шух шух шух.

Армия как воплощение силы, возможностей и стремлений. Не умереть в бою, а жить в нём, жить ради него. Драться и побеждать. Ради народа. Ради будущего. Армейские колонны закручивались в сложные спирали, изображали геометрические фигуры, безостановочно двигались, пока не выстроились в единую фалангу, направленную вершиной к трибуне председателя. Вперёд вышел генерал Кер: он приклонил одно колено и, обратив лицо к Люго, как ацтекский вождь к солнцу, стал ждать, что скажет правитель.

Люго полагалось сказать напутственное слово. Он не любил много говорить; вообще оратором он был не ахти, на троечку, поэтому речь получилась короткой, скупой. Он встал. Его лицо крупным планом появилось на всех экранах Земли. Люго склонил голову, набычился, нахмурился, потом вскинул подбородок вверх и произнёс:

– Лучшие сыны Земли! Я и всё человечество приветствуем вас!

Народ на трибунах зашумел, раздались овации. Дождавшись пока они потихоньку стихнут, председатель продолжил:

– Вы идёте за славой. Там вы представляете Землю, защищаете её честь, здесь ваш дом и вас ждут и надеются. Моё сердце наполняет гордость. Я верю и помню. Победа и свобода наших братьев по разуму, ответственность за их будущее – путеводная звезда через ярость боя. Помните, вы представляете великую объединённую нацию землян, находитесь на острие нашей борьбы за свет, жизнь, вечную весну. Вселенский чёрт должен быть обезглавлен. Я отец ваш, а вы жизнь моя, примите моё пророчество. Победа!

И в ответ на призыв Кашевара раздаётся дружный раскатистый отклик воинов – "Победааааа!!!", – а за этим и все (зрители на трибунах, в столице, по всей земле) подхватывают и скандируют – «По-бе-да! По-бе-да! По-бе-да!». – Под эти одобрительные, полные энтузиазма крики миллионов фаланга расходится в стороны, делиться на отдельные боевые единицы – полки, поворачивается и направляется на погрузку к звездолётам. Корабли-конусы открывают навстречу солдатам транспортные люки, челюсти трапов опускаются на плиты, и шеренги воинов, продолжая дружно маршировать, начинают погрузку; когда последний из них заходит на борт, двери закрываются, под звездолётами загорается голубое пламя. Корабли медленно, с шипящим звуком большой газовой горелки, начинают подниматься. На высоте нескольких сот метров сопла двигателей выдают хвост пламени почти до земли и, ускоряясь, взлетают ввысь, быстро превращаясь в мерцающие яркие голубые звёздочки. Вскоре исчезают и они. Точку в празднике ставят объёмные картины залпов салюта. Цветные огни представляют в динамике сцены из прошлого, недавние подвиги героев и визуализированные пророчества славного будущего. Экстаз.

Глава 9

Армию отправили в бой. Многим, если не всем, суждено было погибнуть в подземельях Слизегона. Впервые земляне проигрывали войну. Их практически выдавили из подземных ходов обратно на поверхность. Но председатель надеялся на Кера, который и сам не знал, какой властью обладает. Новое божество в военном пантеоне галактической республики.

Люго чувствовал себя потрясающе. Обновлённое тело работало чётко, слаженно, как машина. И всё-таки он знал, подъём жизненных сил будет недолгим. Его на подземном уровне крепости, в госпитале ждала бригада хирургов под предводительством шамана-профессора Строгинского.

Встав сегодня утром, Кашевар принял душ, озоновые процедуры, выпил успокаивающий нервы коктейль и спустился, на этот раз лишь в сопровождении Кудона, в госпиталь. Страшно. Люго загонял чувства глубже, чтобы страх не был заметен для окружающих. Кудон, все органы чувств которого отличались от органов чувств простого человека, как телега на конной тяге от машины с турбодвигателем, использующим обратный вектор тяжести, ощущал беспокойство правителя, но лёгкая слабость простого человека мало смущала, он был предан Люго и знал, что правитель обладает настоящей силой. Опускались в лифте молча. Люго вообще не любил болтать, а перед таким знаковым событием он и подавно становился молчалив и сосредоточен. Кудон ему не мешал. Он прикрывал ему спину, давал надёжную опору.

Председателю предстояла знакомая операция. Уже в шестой раз он менял тело. В медицинском тайном отсеке скрытым переборками, дверями, переходами хранились клоны Люго. Люди-заготовки имели двадцатилетний биологический возраст: выращенные из стволовых клеток, лишённые генными инженерами всех природных изъянов и с привитыми клонам отменным здоровье и свойствами не присущими обыкновенному человеку. Все зачатки талантов плоти Кашевара инженеры довели до максимума, а негативные качества опустили до нулевого уровня вероятностного воплощения в жизнь.