ШриЛансер

Антон Никифоров

ШриЛансер

Введение

Два года карантина на острове в Индийском океане, прошли неожиданно ярче, чем 2005 – 2007, когда я служил в хабаровской армии. И если в войсках согласованный сценарий был на все 730 дней увлекательной, однообразной, интерактивной жизни, то на Шри Ланке, я мог только гадать будет ли у меня сегодня рис с перцем или всё равно с перцем.

Локдаун вышел, как наряд старшины на "очки": громко, неожиданно и стрёмно.

Пережитый на чужбине и мировом карантине, невообразимо прекрасный способ ковыряния в носу, дал мне эксклюзивный потный опыт и право. Право управлять своей жизнью и расти как бамбук, не смотря ни на что, только вверх. Появлявшиеся при этом земляне, будто садовники, кто поливал, кто удобрял, а кто стриг и топтал.

Ситуации происходящие при этом со мной, показывают в кино и криминальных хрониках. Колдовство, медлительность, дикие джунгли, наркотики и драмы менталитета.

Древние истории и дремучие умы местных жителей, помогли мне стать белым пятном в их жизни, хорошо хоть не на штанине отца. Привыкнуть к вниманию людей и не бояться быть не таким как все вокруг, а даже гордится и пользоваться этим. Понять одну простую вещь, что свободен лишь тот, кто может позволить себе не лгать.

Если ты дочитал до сих, прочти и мою первую книгу "Шрилансер".

В печатной версии книги специальным моментам соответствуют QR-коды и гипер-ссылка в тексте, на мои видео ролики и печатные наблюдения в Инстаграм на острове, которые теперь недоступны.

Низкий поклон и благодарность всем землянам, принявшим участие в моей сказачной жизни.

Полезного опыта!

Глава единственная

Как и абсолютно любая история, подтверждающая правило всех историй, в котором нет исключений, моя история – яркий тому пример. Она началась с моего появления на свет холодным октябрьским, двадцать четвёртым по счёту, деньком тысяча девятьсот восемьдесят пятого года, на южных склонах Франции – тогда виноград широко улыбался солнцу в тот урожай. Ну, а я орал что было мочи на окружающее меня пространство Крайнего Севера.

Рос я к солнцу, чередуя победы опыта, уткнувшись своим близоруким зрением в одно лишь близкое мне пространство чувственных удовольствий, и не желал замечать ничего вокруг, кроме компьютера. Ведь компьютерные игры дают цель. Чёткую и понятную: победить того-то, добыть то-то, состояться в клане, получить такую-то награду. Я с удовольствием спешил выполнить максимальное количество целей, потеряв тысячи часов времени для жизни перед плоским экраном вымышленного мира.

Работа и девушки лёгкой сексуальной обработки, постоянные алкашные кабаре и фестивали тоже попадали в список целей. Как Моцарт без слуха чувствовал музыку, так и я чувствовал, что это всё не моё, что меня душит всё вокруг, но как вырваться из этого быта? Из этого окружения кажущихся необходимыми вещей и людей. Я жил без пользы и выгоды для себя и планеты. Это как лифтёр, который за тебя жмёт на кнопки с номером твоего обоссаного этажа, а ты вроде, как и не против, но справился бы и сам, а лифтёр выполняет важную миссию. Что-то постоянно мне сигналило неуловимым кодом: «Очнись! Опомнись! Кысь! Брысь под стол»! Но я нырял в вино, стараясь разглядеть истину, и в видеоигры, скрываясь от пеленга. Такой отдых отнимал больше сил, чем работа.

Судьба дала мне лучший билет: здоровье, мужскую силу, интуицию, соратников. Лучшую из мужских профессий, огромную голову шестьдесят второго размера для больших мыслей водолаза-философа, на которую не нашлось шлема на всей суше острова.

В силу своих затаённых обид, детских травм, комплексов и материнского воспитания – ведь женщина может воспитать только наполовину женщину, а мужчина – однобокого мужчину. И только вместе они смогли бы сделать гармоничного человека… Но мой родительский пример – не пример никому.

Я двигался по жизни на ручнике и без GPS. Никакая книга по воспитанию мальчика не заменит восхождения на дерево с отцом, который, жёваный крот (прим.: – здесь и далее ругательства воспитателя в детском саду), как космонавт улетел на митинг в космос от таких скандалов с моей мамашей, когда мне так нужна была мужская энергия. Я смотрел на жизнь через горлышко выходных дней, подвергая свою жизнь укусам сфинктера, саунам, шашлыкам, клубам и выходным тусовкам. Теперь-то я знаю, что у каждого землянина есть свой талант, своя искра, оригинальный код, страсть, дело, которое ты делаешь лучше любого встречного-поперечного! И когда ты не чувствуешь своего призвания, не слышишь знаки, не видишь сигналы, нерешительно топчешься на месте, тебе обязательно прилетит дружеский вселенский чапалах! Ты будешь считать это горем, болезнью, ошибкой, недоразумением, но это будет Знак! Чтобы ты осмотрелся, подумал, а резонирует ли этот выбор твоему кожаному костюму в данный момент. Ведь мы склонны постоянно оправдывать свои прошлые решения.

Вначале хотелось бы раскрыть тебе всю глубину водолазной профессии, которая на меня сильно повлияла. Рассказать, как я участвовал в подъёме затонувших перевернутых кораблей и причалов. Представь себе корабль на дне моря и на боку, в который я залезал на три палубы вовнутрь и вниз, где кровати и шкафчики прибиты к полу, а для меня всё выглядит страшно и на стене. Доставали такие корабли водолазной общиной, а потом бешеные пьяные сварщики разреза́ли корабли на железные ремни. Как искал в озёрах оружие и танки времен Второй Мировой войны. Остатки сладки… Как чистил русло реки от ста тысяч кубометров затонувшего леса, чтобы сёмга могла начать свободно заходить на нерест, а сетки у браконьеров не рвались бы под водой из-за затонувших брёвен. Как обслуживал под водой и водкой доки для атомных ледоколов. Как ремонтировал морские причалы и там же, на дне, собирал на сдачу бронзу да медь…

Про камчатских крабов вообще стыдно писать – они на меня в обиде. Как на включенных гидроэлектростанциях чистил шандоры. Как нырял с травящим редуктором под лёд на тридцатиметровую глубину за какой-то шляпой. Как моя голова полностью поседела к тридцати годам. Как чистил бассейны, только не в немецком кино для взрослых, а в спорткомплексах. Как доставал тонны дохлой сёмги в морских садках и выкидывал её в открытое море. Как работал ниже уровня моря всеми инструментами, начиная с лопаты и заканчивая сварочным аппаратом и отбойным молотком. Как искал вчерашний день и утонувших людей. Как нырял пьяным, забыв открыть воздух и третий глаз. Как, сидя с напарником на декомпрессии в Баренцевом море, играли в гонки улитками: чья быстрее-медленнее дойдёт до специально разбитой нами под водой пахучей мидии, подводный ипподром. Как медитировал под толщей моря, сидя по сорок минут на декомпрессии. Как ходил на шестьдесят метров, чтобы отрезвиться. Какое водолазное блаженство – было поссать после долгого тёмного зябкого холодного спуска и долгой декомпрессии! Это сравнимо разве что с супероргазмом. Серьёзно! Как я обещал девушкам звёзды и дарил их со дна морского…

Это были славные молодые, полные разнообразия, девять лет опыта. Но я не стал ещё один год нырять через силу в холодную тёмную воду Северного Ледовитого океана. Советские учёные посчитали, что организм водолаза изнашивается за десять лет. Получив десять лет водолазного непрерывного стажа и пробыв три тысячи часов под водой в возрасте сорока пяти лет, водолаз может упаковать свой геморрой, спрятать грыжи, уколоться в простатит и, схватившись за спину, может приходить за минимальной пенсией в пятнадцать тысяч рублей, когда дотянул до финиша, если ты не гордишься тем, как зарабатываешь деньги – они больше не имеют ценности.

Первый раз я задыхался на глубине в 36 метров из-за нарушения правил безопасности и азотного опьянения моего напарника-водолаза, который перепутал хрен с трамвайной ручкой. Я умирал… В возрасте 25 лет… Серьёзно?! Карл! Мне очень не верилось в происходящее! У меня же ещё нет сына, мотоцикла; я даже не посадил дерево! Не свозил родителей на море! Я же сам всегда хотел на море… на тёплое море – искупаться в прозрачной морской воде в первый раз в жизни, а не этот Баренцев приют. Конечно, я оказался живучим котом, меня стерегут два крыла, и через три дня я улетел по «горящей» путёвке в Турцию, даже не подумав о родителях. И был там как в лучшей серии «Достучаться до небес». Я и по сей день благодарен моему бывшему напарнику за его и мою ошибку с нарушением декомпрессионного режима, и осознание великой мудрости «Я хочу жить!». Без меня Макдональдс будет по-прежнему работать, чай будет столь же горячим, а я нет!

И наконец-то я ворвался в путешествия! С тех пор за моими плечами осталось двадцать пять посещённых стран, десятки тысяч километров мотоприключений, тысячи километров автостопа, десятки тысяч бонусных авиашляпомиль. А я так и не добрался до сути повествования…

На свой тридцать четвёртый день рождения я решил остаться там, куда прилетел отдохнуть для того, чтобы теперь отдыхать там, где я жил по выбору моих великих предков, давших мне жизнь за Северным Полярным Кругом – в городе-герое угольной пыли Мурманске. Я выбрал остров в Индийском океане, где живут люди с другими святыми, а твой цвет кожи, как маяк для чёрных крыс отовсюду. «Кто жертвует малым, добьётся малого, а кто жертвует многим, добьётся многого». Веря в это, я поставил на кон все свои накопления и дедовский дом, который он тридцать шесть лет назад вместе с советскими друзьями строил между рыбалками, запивая рассол самогоном.

Дед Толя был настолько крут, что выкуривал газету после прочтения, заворачивая её в табачный лист, который рос на огороде за кустами смородины. Он как «человек трёх "С" и "Р"» читал при свече – печка подсвечивала своим жаром для него книги. Он озаботился в своей жизни о крыше для каждой капли крови от своей крови, построив кров для всех своих детей. А я, получив его в наследство, не стал выставлять на английских аукционах, а просто продал через АВИТО.ру за 450 тысяч городов России. Я же не дерево? Могу жить там, где захочу? Хочу новое гнездо. Это простое правило человека, рождённого на планете Земля. Жить там, где тебе комфортно. Спасибо, деда! А деньги я вложил бы лучше в трусы. Или зашил.

Я с чего-то вдруг решил стать водолазом-ресторатором! А мог бы на руках научиться ходить или закатывать красиво глаза под лоб. Потому что я не придал значения чёрным глазам чёрного местного жителя, с кем решил иметь дело. Поторопился, как со своей первой девушкой в единственную ночь. Был озарён мечтой собственного дела, но дела с собственным делом ещё не имел, потому как воспитывался в такой системе, где ты всю сознательную жизнь должен обязательно на кого-то работать, а за это о тебе кое-как в будущем позаботится государство. Но достаточно посмотреть на пенсионеров вокруг, чтобы стало страшно жить за счёт государственной пенсии. Так и я всю жизнь на кого-то пахал и часто шабашил, думая, что шабашу для себя, а не на дядю. Стеснялся ответственности как девственности.

На третий день на острове Шри-Ланка я устроился работать в дайвинг-центр не пойми кем. Подготавливал и чистил водолазные регуляторы, костюмы, компенсаторы плавучести, компрессор, лодку и ещё давал на это всё денег. Необычный опыт: работать и платить за это деньги. Но я, щука, жадный до нового опыта. Получил от этого стремления сотни новых, судьбоносных встреч. Хотел бы иметь двадцать шесть часов в сутках, но довольствовался только травкой и романами до утра. Сказка холостяка…

Новые люди заходили ко мне в жизнь, как в изолятор, до конца отпуска. Столько замечательных, чувственных, ярких, воодушевляющих, прекрасных, великих, смелых, добрых, нравственных, но «множко» нестандартных личностей питали меня своими невообразимыми историями, жизненными уроками, способными забыть выключить утюг, самому его не имея.

Я учил нырять индийцев хотя бы с лодки в океан. Оказывается, 90 % ланкийцев, как и индусов, по регилиозным и патологическим причинам, боятся отходить от берега по пояс, и поплавать с ними за ручку лицом вниз, во всём водолазном снаряжении, было очень забавно, особенно когда их рвало, и они потом в этом плавали. Я никогда ещё до этого не нырял дайвером за 300 деревянных рублей с человека, имея максимальную возможность заработать только 600 – максимум 1200 рублей за день, потому что мог держать за потные солёные руки только двоих человек за один спуск. Но прямо из ланкийского дайвинг-центра написал заявление об увольнении с водолазной работы в Мурманске, на которой снова числился в отпуске.   Не забыв при этом проставить имя, данное отцом и матерью, имя по отцу и имя по роду – ведь Ф.И.О. раньше указывали только на могилах мёртвых людей.

Антон Александрович Никифоров начал новую жизнь. И работал в дайв-центре, потому что мне это нравилось; я впервые нырял по фану, как дайвер, наблюдая за косяками цветных рыбок, лобстерами и огромными черепахами, а не стучал подводной кувалдой по стенкам причалов в порту. Когда разонравилось, просто перестал ходить на работу. Деньги так и не получил, кстати. Это обычная практика на острове: кинуть белого. Стал заниматься только кафе, причём его стройкой, не имея в общепите никакого опыта. Но, как известно, возможность опыта даётся только при желании его получать. Желаний у меня было больше, чем у джина из бутылки тоника. «Мы» – я имею в виду своего армейско-позитивного алкодруга Андрея.

Андрей был моим ровесником и сержантом, украшенным сибирской бородой, чувством юмора и мохнатым могучим туловищем. С добрыми глазами-бусинками. Находящийся всегда или в айфоне, или в реальности, но с включённой камерой. С ним я и в разведку ходил, и «крокодилов сушил» да крабов с гребешками вином прямо из горлышка бутылки запивали, не забыв при этом выдавить пробку указательным пальцем правой руки. Андрея два раза просить не приходилось, хоть он дальше Урюпинска глобуса и не знал.

Прилетел на Шри-Ланку он без знания английского «ван-вэй тикет», с тремястами мёртвыми американскими президентами, похороненными у него в трусах. Хотел чуть-чуть гульнуть-отдохнуть перед началом работы, да только это работой и не назовёшь. Мы полетели по океану чувственных волн блудника. Не буду утомлять тебя подробностями «кекса» на железной дороге, пляже, водопаде, и как это, когда тебе передёргивают саронг за рулём мотоцикла (слава нормам морали, которая не позволяет девушке примерить бабушкины очки по дороге в красивый храм на вершине горы!). До голландского штурвала нам не было дела. Кстати, белые друзья всегда готовы поддержать любое веселье, и уже мои земляки из Мурманска помогали нам тянуть пьяную проводку в новом кафе. Меня коротило только три раза. Это был успех. Надеюсь, и сейчас всё там работает, как ланкиец в дождь.

Ну и, наконец, когда мы полностью осознали, что в пьяном угаре в Хиккадуве построили кафе русской кухни на пять столов, то устроили ему тестовое открытие длиной в три месяца. И из строителей-эмигрантов мы превратились в официанта, бухгалтера, повара, директора, доставщика, мойщика посуды, тамаду, закупщика еды, патимэйкера, барыгу и решателя постоянных нелогичных ланкийских проблем. Когда попадаешь в поток, словно хер в умывальник, всё даётся легко, пусть и не без баррикад! Особенно когда тебя поддерживают совершенно незнакомые жители Земли. Без стеснения говоря, что ланкийский повар сделал это блюдо из щей особенным, забыв добавить туда капусту и смысл.

Гости-посетители-друзья помогали мыть посуду за москвичами-гостями, лепить пельмени, тестить винегрет без горошка, угорать с наших приколов и вечеринок, привозить нам гречку, майонез, водку и сигареты из России, которые мы не без наценки в три раза продавали и скупали на телеграм-каналах другим турикам, у которых всё кончилось. По ночам обклеивали Хиккадуву своими листовками-зазывалками на русском. Мы по старинке расклеивали рекламу на столбах и остановках – классика жанра. Пока к нам с утра не пришла толпа местных – объяснять, что остановки красят за частные деньги в память о человеке – о том, кто погиб. Очистили остановки легко и быстро.

Устроили обменник, меняя доллары и рубли на рупии. Также сделали общую интернациональную аптечку, в которой улетающие с этого благодатного острова оставляли свои лекарства, а болеющие на острове всегда могли прийти к нам и подлечиться, замутили доставку всего – от ганжи с водкой до блинов со сгущёнкой; по фану я один раз метнулся на доставку пельменей в Дубай на три дня. Затем сделали курсы по лепке пельменей и оживили огромный пельмень, сделав его своим талисманом, устроили и ему фотосет на пляже с девочками при кальяне; купили барбекю-машину и жарили крылья неживых кур, разрешая приносить с собой не только сгорелые тела, но и бухло; организовывали вечеринки, помогали арендовать жильё, мопеды, экскурсии, тачки для туристов за комиссию от местных. Врывались во все места, где могли засветиться. Только что роды не принимали.

Всё это – результат марафона, на который мы не ходили, благодарность соседям за то, что они воровали и обливали маслом с огнём наши гречневые рекламные вывески, которые мы специально обклеили гречневой крупой, это были доски с названием кафе «ГРЕЧА». Без этих историй к нам бы реже ходили – как оказалось, мелкие пакости принесли большую выгоду. Крутились, словно трансвестит на пенсии – если встретишь такого в Таиланде, то сразу всё поймёшь. Но это было так интересно!!! Такой багаж скиллов, как у моряка – получка, только что не кончается.

Все! Все гости прошли через моё сердце и печень. Поначалу ты не знаешь, как с этим быть. Теряешь, как аванс, уже близких людей каждые две недели. Делишься с ними своими историями, мыслями, чувствами, принимаешь от них помощь, идеи и советы, сам стремишься помочь – иногда бесплатно, а потом бац! И повестка: улетает друг! А на этом же самолёте уже прилетел новый друг, привёзший тебе водяры, сигарет и мазика. И снова дружба, барбекю и гречка.

Ситуацию нужно было срочно менять, чтобы эмоциональный ресурс был стабильным, а не скакал, как курс доллара. Я переоценил, что не столько теряю, сколько приобретаю, пропускаю через свои мутные фильтры судьбы и истории этих землян, наполняясь мудростью. Художник, как и писатель, занимает везде и отовсюду. Мысль есть достояние того, кто её понимает. Но додумавший, как ею можно распорядиться, становится владельцем мысли. И я научился отпускать людей… с уважением и благодарностью… навсегда. Жаль не то, что мы расстались, а радость от того, что мы вообще смогли встретиться на нашей планете.

Меж тем время летело даже быстрее, чем деньги с карты. Близилась «корона», но то было как будто где-то в мировом подъезде: у кого-то слишком шумно в квартире, но не критично, можно не обращать внимания. Потом неожиданно, как выстрел по коленям на митинге – локдаун. Благо до этого один полицейский, которому мы платили взятки арраком (местный алкоголь), сигаретами поштучно и рисом с карри (в чужой стране нужно уважать традиции), сказал, что алкогольные магазины будут закрыты надолго, и мы, словно олын в казино, на все наличные деньги купили бухла на перепродажу. Сделали ещё дар деньгами за возможность ездить в мировой карантин без штрафов и тюрьмы. Первая доставка в карантин, на секундочку. Люди на отдыхе готовы бухать и по тройной цене. Эвакуационные самолёты – один… два… третий…

Трафик сигарет, водки и мазика из России иссяк. Но мы пошли ещё дальше, решив замутить покерный клуб. Казино всегда в плюсе! Но пошло что-то не очень (опять «благодарность» соседям за своевременную помощь в предупреждении и осведомлении полиции о скоплениях белых, поражённых «короной» человек, в количествах больше двух).

Заменили казино прачечной. Близилась развязка. Многие вещи, такие как интуиция или секундное озарение, я испытывал постоянно. Но не доверял себе, как девственница, мыть себя мочалкой своему отцу. И, возможно, хотел проверить, так ли это в самом деле? Не ссыкун ли я, придумывая себе оправдания? И шёл до конца! Баран лягнул меня в третий глаз. Я помню, упёртый, стоял в детстве в углу, когда уже можно было выходить и обследовать другие углы. Теперь, разуваясь перед храмом, после потери сандалий, если я чувствую, что тапки уйдут, я беру их с собой или тупо переставляю в другое место. Если ощущаю, что шлем может покинуть байк, беру с собой его, а не как прошлые два шлема. И многое другое.

Мой чёрный маленький партнёр-туземец придумал такую тупую схему, как меня нагнуть, что это стало для меня откровением. Местное государство защищает своих граждан, получивших свободу и независимость всего 74 года назад. И любой приезжий не сможет начать свой бизнес без партнерства местного жителя, доля которого должна составлять 50%. Многие островитяне мечтают найти свой “белый кожаный кошелёк“, чтобы он сделал за них всю интеллектуальную работу. Неважно, что это будет: кафе, отель, магазин или фруктовая лавка. Самые хитрые и модные, с кучей волос на голове и фруктовой рубашкой на теле, ищут себе белых невест, возраст и красота которых безразличны. Главное, наконец-то, увезут их в европейскую райскую жизнь. Бич-бои. Таких случаев здесь как кокосов. Весь мой бизнес схлопнулся. Итог правильно неоформленного бизнеса с местными почти всегда один.

Поскольку мы жили у моря, у партнёра, который давал нам кров, у него в моё отсутствие имелся доступ к моим трусам и носкам, которые я перестал носить на острове и хранил вместе с нашим договором об аренде кафе и распиской, что в наших отношениях будет вечная весна. Но весна наших отношений прошла, и я, в пламенной ненависти, стоял под тропическим дождём, с зудящей мыслью пустить погостить ему ночью «красного петуха». А по итогу зарядил ему только один медиум-чапалах.

Жирок, что мы нагуляли за смелость движения в карантин при поддержке системы ланкийско-родственно-коррупционных связей, таял. А я всё ругал себя, думал, если бы да кабы, не мог перешагнуть такой промах, дед бы меня не поня́л. Мне пришла отчаянная не лучшая идея – довериться женщине, искать её поддержки, как из эпизода юности – наоборот: сходить в армию на пару лет, имея от этого отсрочку до 27 лет. Ведь мысль совершает поступок, поступок формирует привычку, привычка куёт характер, а характер – судьбу. В армии будут новые привычки, это было ясно, даже одноглазому на 108%. И поскольку я был восторженным поклонником блестящих глаз, красивых лиц и хорошеньких ножек – в общем, питал слабость к женскому полу, но был полностью душевно независимым…

У меня было три девушки сразу. И я позвал весь свой гарем из очаровательных фей к военкомату и хотел устроить прощальную драму, а вышел митинг с разгоном. Ситуация у ворот военкомата была нестабильна. Но, как говорится, «виноват военкомат». По моим наблюдениям, в тот момент я проживал свою двадцатую зиму с чёткой мыслью: никто парня из армии ждать не будет в течение одного миллиона пятидесяти одной тысячи двухсот минут, а людей в дураках я любил оставлять и сам. И опять получил другой опыт, кардинально отличающийся от запланированного: оказывается жизнь для меня начинается там, где заканчивается зона комфорта. Даже если я, затоптанный, в крови, без копейки денег валяюсь на обочине жизни, меня, Мужчину, нельзя победить – только убить. Только теперь я был душевно нестабильный, поверил в поддержку женщины, которая мне что-то рассказывала про любовь, давала обещания, за которыми стояла пустота. Я подумывал, может остепениться, вот она? До кучи завёл щенка, как давно мечтал, и назвал её Манго. И в надежде на женское утешение обнажился для любви без остатка. Показал себя неуверенным, надломленным, жалким, растерянным. Потерял бдительность, позволил подавить своё критическое мышление. Баланс моральной силы перешёл на женскую сторону. А женщина не должна видеть слабым своего мужчину – для такого зрелища есть друзья, которые спускались с тобой на дно без резервного баллона. Боролись с деприсом, не жалея живота. Смеялись так, что невозможно было сделать следующий судорожный вздох, который походил на начало астмы.

Слышали и видели не раз твою блевотину. Но Аке́ла промахнулся, поставив на первое место женщину, а дружба, мужская дружба, не терпит серебра после золота. Я остался с ней наедине.

Какая современная девушка захочет видеть потерявшееся, без копейки денег, жалеющее себя эмоциональное ничтожество? Столько марафонов говорят, что её вагина – неповторимая индивидуальность, транслирующая любовь и достоинство. «Я счастлива и богата уже сейчас. Я достойна всего самого лучшего в мире. Я позволяю себе принимать помощь и заботу от мужчин легко и свободно, ничего при этом не производя!» Но это уже тема для следующего марафона развития.

Один её марафон, по английскому языку, мне очень понравился. Будь я щедрый, как Иван Красно Солнышко, я бы за него заплатил. Смысл был там такой, что всё пространство пронизано информацией. Нужно только её научиться брать. Для этого необходимо постоянно повторять: «Я знаю английский язык! Я владею английским языком в совершенстве». Нужно бубнить это, как бабка деду, целый день. Я предложил повторять эти слова хотя бы на английском – глядишь, и в правду заговорила бы. Но по-честному, женщины не должны жить ради мужчин, и наоборот. Мы можем стать лишь частью жизни друг друга. На почве искренности общения всходят плоды доверия, которые, в свою очередь, создают атмосферу любви, куда уже может прийти новая жизнь. Такими частями, которые стремятся больше вложить в отношения, как некоторые в криптовалюту, нежели получить из оных. Ведь любовь и уважение – это не то, что ты получаешь, а то, что ты отдаёшь.