Попаданка в русалку

Раздавленный корабль, особенно после того, как я оторвала от него кусок, представлял из себя довольно жалкое зрелище, просто непонятное нагромождение дерева, веревок и парусов. Подумала, что можно вынести этот мусор волной на остров, чтобы люди могли соорудить себе убежище поприличнее и не тратить древесину, которой и так немного. Или хотя бы бросить в костер.

Ну, да, конечно, так они смогут ожидать смерти от голода и жажды в более комфортных условиях. Шикарная идея, очень щедро. Может, они сделают себе плот и уплывут с острова? Хотя, кажется, в деле рубки пальм с помощью каменных орудий у них не слишком большие пока успехи… да и чем смерть в море лучше смерти на необитаемом острове?..

Вздохнув, отбросила эти мысли и принялась осматривать корабль. На вид ничего особенного – впрочем, будто бы я разбиралась в древних парусных кораблях. Никаких сундуков с золотом в развороченном трюме не обнаружилось – это я могла понять. Было что-то вроде жилой зоны с деревянными ящиками, внутри – какие-то личные вещи, одежда, висят остатки гамаков. Когда я открыла один из ящиков, из него всплыло к поверхности вместе с кучей пузырьков длинное гусиное перо. Наверное, внутри оказался воздушный карман. А вот бумаги, что хранились тут же, промокли, чернила размыло, пара книг превратилась непонятно во что – только обложка, обитая кожей, и сохранила приличный вид, внутри все листы склеились в непонятную массу. Можно, конечно, вынести на берег и попытаться просушить, но прочесть точно уже ничего не удастся, а возиться с бумагой пока не хотелось. Да, я стала куда расточительнее в последнее время, то каждую ракушечку собирала.

В других ящиках обнаружились разные полезные предметы: ножи разных видов, вилки-ложки, бритвенные принадлежности, посуда, шмотки, обувь, ремни и прочее. Никаких подозрительного вида амулетов или странных конструкций. Хотя, возможно, было глупо искать это в личных вещах людей. Себе ничего брать не стала, как-то было стыдно. Вот если бы это был другой корабль, отдельный, и вещи бы принадлежали посторонним людям – точно бы помарадерствовала, а тут как-то не по себе. Может, вынести ящики робинзонам?.. Нет, подавила ненужную жалость, напомнив, что они вообще-то чуть меня не убили.

Я обследовала и другие помещения корабля, но там было еще менее понятно, что это и зачем оно нужно. Периодически проверяла, работает ли магия – работала неизменно. Наконец, поднялась наверх. Было бы логично предположить, что магический предмет или был у кого-то из людей, или был закреплен где-то на палубе, возможно – на самой сети или на механизме, который ею управлял.

Механизм после крушения развалился на отдельные деревянные части, я признала в нем какую-то зубчатую передачу, напомнившую мне разве что мультфильм про механизмы Архимеда. В целом понятно, а вот конкретно никаких странных вставок блестящих камней, металлических конструкций неизвестного назначения или чего-то подобного тут не было. Так же я обследовала надломившуюся мачту, проследила все веревки, наконец, дошла до сети.

При прикосновении к сплетенным веревкам меня слегка перекосило от воспоминаний. Да уж, не самый приятный момент в моей жизни, предпочла бы никогда больше подобного не переживать. Но веревки, на мой взгляд, были самыми обычными, подозрения вызвали только утяжелители. К нижней части сети крепились эдакие тяжеленькие бублики, сквозь которые была продета веревка, чтобы собрать улов. Я не знаю, из чего они были сделаны, то ли из камня, то ли из глины, но визуально они были похожи и по форме и по весу – было удивительно думать, что такое можно выточить из камня с их технологиями просто для рыбалки. Я скорее бы предположила обожжённую глину с какими-то добавками. С другой стороны, у них же магия, все возможно.

Никаких таинственных рисунков, рун или подобного на камнях не было, рядом с сетью моя магия работала исправно. Я вздохнула, огляделась по сторонам, вздохнула еще раз. Выяснить, оно это или не оно, можно было только одним способом, но это было рисково. Впрочем, не слишком, ведь людей-то в округе нет, так что можно пойти на эксперимент.

Я аккуратно подняла часть сети и запустила в нее волну. Водяная магия, запущенная извне, работала исправно. Теперь пункт два. Я закусила губу, но все же заставила себя нырнуть внутрь сети, подобрала хвост, чтобы оказаться полностью внутри, и только после попробовала вновь.

Магия работала.

То есть сама сеть и ее части, а так же корабль или не замагичены, или эта магия уже сломалась. Или срок ее действия просто кончился, ведь прошло несколько дней.

Меня вдруг обдало эмоцией возмущения и неодобрения. Я резко обернулась и увидела перед собой Кракена. Ему не хватало только закатанных к небу глаз и сложенных на груди щупалец, чтобы являть собой образ родителя, укоряющего свое дитя в безрассудстве.

Я дернулась, и чуть не упала, запутавшись в сети. Он попытался помочь едва ли не всеми щупальцами одновременно, с трудом удалось донести до него, что он делает только хуже и больше все запутывает. Только когда он убрал, наконец, лишние конечности, я смогла найти выход из сетчатого мешка и спокойно поплыть рядом.

«Опять поплывешь смотреть за врагами?» – спросил он недовольно, следуя за мной.

«Поплыву,» – ответила без сомнений.

«Не проще было бы их убить? Я могу убить,» – предложил с надеждой.

«Мне нужна от них информация,» – передала я.

К сожалению, это была опять слишком сложная абстракция, чтобы он понял. Я пыталась привести примеры с узнаванием тайного плана врага во время войны, но для морского монстра это было непонятно. Убей для самозащиты или для еды – это для него понятно, а сохранять жизнь врагу – зачем? Вдруг он нападет снова, зачем рисковать?

Глава 22

Я вновь следила за людьми, пыталась поймать их на использовании магии. Были разные варианты того, почему они могут ее иметь, но скрывать. Например, она не может помочь в сложившейся ситуации. Например, сжечь мне голову они могут, а разжечь костер – нет, вот и мучаются, бедные. Или ее запас конечен и весь истрачен на текущий момент. Да я вообще не знаю принципов, по которым работает их магия, могу только гадать, используя за основу наши игрушки и книжки – такой себе источник информации.

Самыми неприятными вариантами было бы, что люди подозревают, что я за ними могу следить и готовятся напасть в случае, если я покажусь. Хотя это и попахивало манией преследования, но, как говорится, тот факт, что у тебя мания, не означает, что за тобой никто не следит. А то, как меня выловили неожиданно и с одного заброса сети намекало, что акция была подготовлена и спланирована.

Поэтому я давила в себе жалость к этим людям и следила, пытаясь понять, что делать дальше. Они, на мой взгляд, решали тот же вопрос, только в более стрессовых условиях. К тому же, их было десять человек, а потому они все время ругались.

В этот день я отогнала Кракена подальше от рыбаков, поэтому те принесли улов – несколько крошечных рыбок, на мой взгляд, максимум подходящих на корм кошке. Но съели их, обглодав до последней косточки, разделив по-братски. С кокосами тоже была напряженка, кажется, запасы основательно уменьшились, и люди принялись экономить. За обедом выпили всего по одному ореху на человека, долго выскабливали внутренности.

После обеда они соорудили что-то вроде плота – связали несколько стволов пальм. Плот был слишком маленький для всех, но сели на него всего пара человек и, управляя как каноэ, поплыли… к соседнему островку. Я наблюдала за всем этим с легким недоумением, особенно когда увидела, что же они привезли обратно. А привезли они… еще несколько кокосовых орехов. До вечера плотик сновал туда-сюда между островками, на которых была хоть одна пальма, собирая на центральный остров припасы. Их старались не есть, экономили, но я видела, с какой жадностью мужчины смотрят на маленькую горку орехов. И руководила ими, по моему предположению, скорее жажда, а не голод – что там есть в этих орехах? Это же не готовый батончик баунти, питательность которого больше в сахаре, жире и шоколаде. Чистая кокосовая стружка без жирного крема – та еще ерунда, и не разжуешь. Хотя, с другой стороны, орехи вещь калорийная и полезная, но жить только за их счет… не знаю…

К вечеру плот отвоевала себе группа рыбаков, забрались они на него втроем и пытались забрасывать свой самодельный невод. Но то ли их вес был слишком велик, то ли плот подвел, но они перевернулись, а плавсредство развалилось на отдельные стволы. Сеть утопили, из стволов обратно к острову смогли пригнать только два, а те веревки, которыми скреплялась конструкция (кажется, это опять были обрывки одежды, кожаные ремни и пояса), большей частью пропали в воде.

Народ кричал, возмущался, чуть не дошло до драки. Я не понимала слов, но по мимике и результатам наблюдения сделала вывод, что строители плота кричали, что рыбаки уничтожили их творение, а те в ответ – что плот был сделан плохо, потому и развалился, и это по вине плотников они упустили свою сеть. Остальные мужчины разделились примерно на два лагеря, так что все это грозило перерасти в драку стенка-на-стенку, но слово взял мужик, которого я помнила по кораблю – тот что пытался щупальце Кракена рубить саблей. Он встал между и сказал всего несколько слов негромко, но его послушались и присмирели, хоть и смотрели друг на друга все еще мрачно. По уровню авторитета среди местных предположила, что это капитан. На корабле, помнится, он носил довольно добротно выглядящий кафтан, но сейчас остался в одной рубашке и штанах, как и прочие. Потом подошел второй участник той запоминающейся сцены, что рубился топором, и мощным гарком разогнал всех спать. Я обозвала его Первым Помощником. Молодой парнишка, единственный, который не орал на других, кажется, даже прослезился. Я обозвала его Юнгой, а капитан, походя, успокаивающе похлопал его по плечу.

Парень, кажется, был слишком переполнен эмоциями и, когда все мужики поплелись спать, пошел на берег в одиночестве. Я ожидала от него слез и причитаний, но он, сидя на коленях, несколько раз ударил по мокрому песку кулаками, а потом закрыл лицо руками и замер, не шевелясь. И столько горя и отчаянья было в этой позе… молодой ведь еще совсем парень, ничего в этой жизни не видел… я ощутила это душевную боль, словно ком в горле. От каждого из людей на острове веяло отчаяньем, от которого я пыталась закрыться. Оно не было таким острым, как когда они умирали в воде, скорее притупленным, фоновым, оттененным ощущениями жажды, голода, надежды, злости… группа людей создавала какофонию эмоций, от которых я интуитивно старалась отгораживаться, быть настороже. А сейчас, увидев этого по сути еще мальчишку, я ему открылась, и ощутила в полной мере. Не только его, каждого из них.

Они укладывались спать, но разве кто-то из них не хотел вернуться домой, разве кому-то не была дорога жизнь? Юнга еще не был женат, у него и девушки-то еще не было, он ничего в этой жизни еще не знал, но разве меньше желали жизни те, у кого есть семья, дети, которые останутся без кормильца. Или те, чьи дети уже выросли и встали на ноги, или те, кто был одинок…

Я не выдержала всей этой лавины чувств и нырнула на дно, отплыла от берега подальше. Взгляд сам собой наткнулся на знакомые раковины. Как же они спасли меня в первое время в этом мире. Может и глупо, но я мановением руки выцепила со дна с десяток мидий, подплыла назад.

Юнга все еще сидел, не шевелясь и не меняя позы, только в чувствах его теперь добавилась бесконечная усталость, даже сил идти к шалашу не было, хотя спать у кромки прибоя, конечно, не лучшая идея.

Я взяла из своего улова устрицу покрупнее. Как передать и не испугать… ну, не испугать слишком сильно?.. Ладно, испугаются в любом случае, я это уже поняла, но как хотя бы показать, что ничего плохого не желаешь? Я прикинула и облекла раковину слоем воды, приподняла над землей… чего-то не хватает. Под моим взглядом водяной пузырь отрастил плавники и хвост, превратив устрицу в эдакую стилизованную мультяшную рыбку. Она вильнула хвостом и поплыла по воздуху к Юнге, а за ней следом еще целый косяк магических рыбок.

Юнга головы не поднимал, хотя рыбки активно кружили над ним смешной разномастной стайкой. Я попыталась послать ему эмоции, как делала с морскими созданиями: «Успокойся, посмотри, доверься мне, я дам надежду…» – но то ли он был слишком погружен в свои мысли, то ли на людей магия не так действовала.

Тогда я просто развеяла одну из рыбок. Парня окатило водой и сверху на него шлепнулась ракушка.

Он поднял голову, и я усилила нажим магии: «Не бойся, это подарок, это не зло, доверься…»

Юнга заорал как резанный и со всех ног бросился к хижине. Я спряталась за камнем, чтобы меня не заметили, и продолжила следить. Стайка моих магических рыбок все еще продолжала кружить над берегом, даже ту раковину, что упала, я опять облекла в форму рыбки, чтобы моллюск не сдох раньше времени, только эта рыбка трепыхалась на песке, будто пойманная.

Люди похватали палки, зажгли от костра и с ними прибежали разбираться, что происходит. Никто из них так и не использовал магию, что намекало на то, что способных к ней тут все же нет. За летающими рыбками они наблюдали, кажется, в полном офигении. Даже когда из одна из них подплыла к капитану и упала раковиной прямо в руки, растеряв магическую форму, он просто уронил моллюска на песок.

Да что ж за придурки-то!

Рыкнув, пошла на крайние меры. Раковина опять поднялась над землей, окруженная шариком воды. Дальнейший фокус был весьма сложен – вода проникла внутрь створок и легким движением, для которого понадобилось море мастерства, половинки раковины раскрылись магией, будто крылья бабочки.

Люди все еще стояли, тупо пялясь на эту картину. В эмоциях их преобладало недоумение, страх и шок. Что ж такое… тело моллюска выпрыгнуло из ракушки и ткнулось прямо в губы Юнге (тыкать едой в рот Капитану я просто не осмелилась).

Ну, очевидный же намек! Но этот дурачок принялся отмахиваться и отбрыкиваться, как будто его тут убивают.

Капитан оказался сообразительнее. Он резко выхватил кинжал и наколол на него тушку. Я развеяла магию воды, чтобы та не дергалась. Добычу свою капитан внимательно оглядел со всех сторон, помял пальцами, потыкал, потом все же надкусил.

Слава всем богам этого мира! Рыбки принялись крутиться и тыкаться в руки робинзонам, хотя те не торопились принимать столь щедрый дар, пока Капитан им не кивнул. Едва рыбки оказывались в руках человека, как магия исчезала, вскрывать раковины я не стала – пусть сами учатся. Несколько человек есть отказались, но это их выбор, другим досталось больше.

Я с облегчением нырнула в воду. Некое начало контакту было положено, а, когда все заснут, думаю, сделаю еще один жест доброй воли, только надо выбрать правильное место для представления.

Когда я отплыла на небольшой расстояние от острова, то буквально налетела на тело Кракена, всплывшее передо мной. От него веяло неожиданно обидой.

«Что случилось?» – удивилась безмерно.

«Почему ты с ними играешь, а со мной нет?» – прозвучало обиженно в его эмоциях.

Глава 23

«Почему ты с ними играешь, а со мной нет?» – прозвучало обиженно от Кракена.

Я зависла.

«Я и с людьми не играла, – признала чуть заторможено, – я их подкармливала.»

Я аккуратно скользнула мимо него и поплыла дальше, пытаясь прикинуть, как и во что можно играть с огромным морским монстром. Воображение буксовало, от Кракена веяло обидой, я бы обозначила эту эмоцию словом «надулся». Он, не формулируя мысли в конкретные образы, медленно, но неотступно плыл за мной.

«А ты хочешь со мной играть?» – наконец, не выдержала я.

«Хочу!» – прозвучало так восторженно, что я слегка оторопела.

Попыталась уложить это в голове, но выходило плохо.

«А ты не хочешь?!» – среагировал разочарованием он на мое слишком долгое молчание.

«Просто не представляю, как это делать, – вздохнула я и призналась: – Очень уж ты большой. Прости, я понимаю, что это нельзя контролировать… а раньше, до сна ты играл с русалками? Как ты это делал?»

«По-разному. Иногда я катал их на себе, – в моей голове появилась картинка Кракена размером раза в два больше русалки, которую он тащил куда-то, – иногда мы играли в догонялки, – теперь я увидела Кракена размером поменьше, длина его от головы до кончика щупалец была даже поменьше, чем от головы до кончика хвоста русалки, – иногда с нами играли дельфины, – тут Кракен был еще меньше, русалка магией подкидывала со дна раковины, а Кракен с дельфинами пытались их не то поймать, не то откинуть.»

«Но это все игры были, когда ты был маленький», – прервала я его воспоминания.

«Я и сейчас могу быть маленьким», – заметил он.

Я уже хотела его разочаровать, как Кракен вдруг как-то съежился, скрутился в плотный клубок из щупалец, на миг мне даже показалось, что ему плохо – его щупальца как-то скрутились, задергались, будто в приступе боли, поблекли и стали будто бы плоскими, словно потеряли свое содержимое, потом он резко раскрутился, растопырив щупальца в стороны, но теперь они были совсем не такими длинными, как прежде, будто уплотнились.

«Кракен! Кракен, что с тобой?!» – бессмысленно плавала я вокруг, не зная, что предпринять.

Он вновь скрутился в клубок, потом вдруг закрутился на месте с огромной скоростью, создавая водоворот, а потом так же неожиданно, как все началось, так и закончилось.

«Давай теперь играть!» – радостно сообщил Кракен размером лишь немного превосходящий мой рост.

Я просто выпала в осадок. Подплыла ближе, потрогала щупальце. Все вроде бы то же самое, только меньше намного.

«Это как это?!» – я даже не смогла толком сформулировать свое недоумение.

«Большая форма для защиты. И охотиться легче,» – заявил он спокойно.

«И насколько же ты можешь уменьшиться?» – спросила так, на всякий случай.

Ответом мне был образ меня рядом с маленьким осьминогом размером примерно с кошку. Только вот конечностей у этого осьминога было не восемь, а двенадцать, но кто их считает.

«Теперь поиграем?»

«Поиграем, – согласилась я, – только недолго, я спать хочу».

Я прикинула, что будет самым простым вариантом игры. Поблизости как раз оказалась полезная морская травка, я оторвала кусок и скрутила из жесткого длинного листа простой бантик – большие «ушки» как раз позволяли удобно управлять им с помощью течений. Потренировалась немного, дергая бантик в разные стороны, а потом отправила игрушку поближе к Кракену:

«Лови!»

Это было странно – словно играть с огромной двендацатиногой и чрезвычайно ловкой кошкой, которая к тому же не ограничена в движениях силой тяжести, но хорошо, что и мне самой не приходилось плавать и дергать руками, управляя игрушкой, в этом помогала магия. Я смеялась, наблюдая за фортелями Кракена, когда он то пытался затаиться среди камней и резко напасть на бантик снизу, то заплывал вперед, будто бы забыв про игру, а потом, дождавшись меня, резко пытался ухватить игрушку. Когда мы подплыли ближе, я просто отдала ему забаву и сообщила, что поиграем еще, но только завтра. Он выглядел разочарованным.

«А как ты все-таки это делаешь? Как можешь уменьшаться и увеличиваться в размерах?» – спросила прежде, чем лечь спать. Уменьшившись, Кракен смог заплыть вместе со мной внутрь купола и теперь укладывался на полу прямо на изображении не то его самого, не то кого-то из его предков.

Мой вопрос вызвал у него приступ недоумения:

«Просто могу. Стать больше, чтобы быть сильным, или маленьким, чтобы спрятаться. Только нужно, чтобы в Море было много магии. Когда Море спит, форму не поменять. Большому телу нужно много сил, поэтому долго спал. Не мог не спать, не мог поменять форму. Теперь Море проснулось, Хозяйка разбудила море, пусть и не до конца».

«А как разбудить Море до конца? Что надо сделать?» – понадеялась я на подсказку.

Но Кракен не знал, опять. Он валялся на мозаики, крутя в щупальцах потрепанный бантик, распространяя вокруг эмоции удовлетворения и предвкушения – он уже ожидал, как мы будем играть завтра. Только вот у меня-то в голове были несколько другие игры, и я, честно говоря, не знала, что теперь делать с этим привязавшимся ко мне существом. «Мы в ответе за тех, кого мы приручили», не так ли?

Ладно, в любом случае об этом думать было еще слишком преждевременно, все мои планы сейчас еще вилами на воде писаны, прежде всего, надо выспаться, а завтра идти уже на более полноценный контакт с людьми.

С утречка, основательно позавтракав, я добавила к осьминожьей игрушке еще несколько полированных раковин, так что они теперь сталкивались, когда я таскала бантик волной, словно трещотка. Кракен был в полном восторге, а я задумалась о том, что можно сплести ему что-то вроде маленького осьминожика по тому же принципу, по какому плела свой рюкзак – голова в виде округлой корзинки, снизу связать и закрепить, а свободные концы пусть висят щупальцами, можно заплести их в косички, чтобы потолще были, и даже привязать на кончики раковины. Надо будет заняться, если время появится.

«А теперь не нужно поесть?» – спросила Кракена, прежде чем плыть к острову.

«Маленькое тело – надо мало еды», – ответил он спокойно, играясь с бантиком, тряся, будто погремушку, подкручивая, подкидывая. Да, чем-то он был как ребенок.

«Дай-ка, – предложила я и, получив в руки бантик, начала перекидывать его из руки в руку. За счет раковин и формы он был не слишком удобен, но меня это не смущало, я применила немного магии. – Смотри, это игра на тренировку ловкости, не ловишь его, а отбиваешь и стараешься не упустить и не уронить на дно, – подбила бантик хвостом, – чем больше у тебя конечностей, тем сложнее и круче. Попробуй», – кинула ему игрушку.

В исполнении двенадцатилапого Кракена подводный сокс выглядел завораживающе, с трудом сумела оторваться от этого зрелища и поплыть вперед. Что ж, кажется, мне удалось найти способ его занять. Однако, вскоре Кракен меня нагнал, впрочем, плыл он, пытаясь хоть изредка перекидывать игрушку из щупальца в щупальце, из-за чего иногда ронял, возвращался за улетевшим куда-нибудь в бок, но неизменно догонял меня после.

Когда я подплыла к острову, люди уже проснулись, и чуть ли не половина из них плавала на мелководье песчаного пляжа, собирая мидии. Надеюсь, они знают, что хранить их на берегу нельзя, они же сдохнут. Но потом я заметила, что улов складывают в одном месте между камнями поближе к берегу. Конечно, тут, у берега, не было таких крупных экземпляров, как те, что я приносила, но все равно – еда.

Остальные люди рубили пальмы не то на новый плот, не то для расширения хижины. Причем работали все вместе, даже Капитан. Сегодня они уже соорудили себе что-то вроде топоров с каменными наконечниками. Не знаю, что за минерал они использовали, по ассоциации думалось, что на острове вулканического происхождения (по моему предположению вулканического) может быть обсидиан, но вроде бы он довольно хрупкий. Впрочем, это все я знаю по нашему миру, да и то по фильмам, а тут кто знает, какие могут быть минералы.

Я окинула взглядом остров, выбирая верное место для своего появления. Кракен, забросив свою игрушку, всплыл рядом со мной из-под воды и смотрел на людей с подозрением, но я его старалась игнорировать. Выбрав, я поплыла к острову, он – следом.

«Нет, оставайся здесь», – попросила я.

«Я должен быть рядом, должен защищать!» – его переполнило возмущение.

«Ты будешь моим тайным защитником. Это секрет. Покажешься только если возникнет необходимость. Тайна. Секрет. Сюрприз.» – попыталась я подобрать образы, чтобы он понял.

От Кракена веяло сомнением.

«Просто поверь, так будет лучше. Если что-то случится – я тебя немедленно позову».

«А если ты не сможешь? Если не успеешь?»

«Я успею. Я буду осторожна,» – ответила с уверенностью, которую на самом деле не чувствовала, и поплыла к скалистой части берега.

Здесь не было пологого песчаного пляжа, берег обрывался довольно резко на глубину, поэтому у меня была свобода для маневра. В чем-то все же Кракен прав, я не могу доверять этим людям на сто процентов, нужно быть осторожной и в случае чего тикать со всей скоростью. Близко людей не подпускать, кто знает, у кого из них амулет, что отключает мои способности, и как он работает. И есть ли он вообще, или это заклятье, или что-то еще.

Но мне нужны были люди, глупо было бы отрицать. И уж я точно нужна им. Убьют меня – сдохнут на этом острове от голода и жажды, надеюсь, они это тоже понимают. А, если еще не понимают, я попытаюсь им это объяснить.

Я растянула губы в как можно более любезной улыбке, но потом вспомнила про свои клыки и прикрыла их губами, а потом подняла под собой волну. Волосы откинула за спину, поправила блестящую кольчужку из перламутровых пластин, в просветах которой виднеется объемная грудь. Прямо-таки новая версия Копенгагенской скульптуры Русалочка, жаль только, что местные не знают эту сказку.