Северный мир. Млада

– Во мне тоже сила есть? ― не веря, спросила я. ― Я даже мечтать не могла, что буду такой, как вы.

– Ты сейчас в самом начале своего пути, ― улыбаясь, сказала ведунья. ― Сила твоя начала просыпаться. Ростки свои давать. И настой у вас с подружками такой получился, потому что ты слова наговаривала. И матушка тебя строго наказала за ослушание, так как тоже чувствует, что меняешься ты, расцветаешь. Тяжело вам сейчас под одной крышей будет. Поэтому и остригли тебя и в сени выгнали, чтобы разделиться, остановить ростки пробивающиеся. Но ничего не получится, это твой путь. И я, пока смогу, помогу. Но тебе, девочка, много самой постичь надо.

– Бабушка, скажите, я тёмная или светлая?

– А небо какое? Синее или голубое? А может, красное? ― спросила колдунья. ― Разным оно бывает, а суть одна. Сила едина. Она как огонь: может дом спалить, а может пищу приготовить. Может обжечь, а может согреть. Как ты с огнём обращаешься, так он себя и ведёт. Если аккуратно, да с уважением, то он только пользу принесёт. А если со злостью, то уничтожит все. Так и Сила. Она Богами дана ― значит, нужна. А как ты её применять будешь ― такой она и станет в твоих руках.

Я слушала пожилую женщину и чувствовала, как во мне что-то меняется. Я всех колдунов плохими считала, а силу их ― злом. А ведь они и добро нам несли: помогали, детей исцеляли, хворь прогоняли.

– Хочу добро нести, ― сказала я. ― Чтобы небо моё чистым было.

– Будет, ― улыбнулась ведунья.

Глава 5

Кто мне предназначен

Я не заметила, как мы проговорили с колдуньей всю ночь. Я увидела за окнами её избы начинающийся рассвет и поняла, что моя жизнь больше никогда не станет прежней.

Мне хотелось ещё о многом расспросить свою новообретённую бабушку, но я знала, что мне пора возвращаться домой.

– Иди, девочка, ― в очередной раз прочитав мои мысли, сказала ведунья. ― Я никуда не денусь, я столько лет тебя ждала, и сейчас буду смотреть тебе вслед и радоваться, что ты нашла меня.

Мне захотелось обнять старую женщину, прижаться к ней, почувствовать тепло человека, который меня понимает. Мой страх перед колдуньей исчез, и я шагнула к ней, утопая в её руках, которые тепло обнимали меня, гладили по волосам, как будто качали в воздухе. Я почувствовала две капельки, упавшие мне на плечо.

– Я так рада, что нашла вас, ― прошептала я.

Бабушка обнимала меня до тех пор, пора луч солнца настойчиво не постучал в окно.

– Беги, девочка, иначе осерчает отец, ― сказала старушка, разжимая объятья. ― Зайди на речку, нарви камыша. Пригодится, ― добавила она на прощанье.

Я бежала по просыпающемуся лесу, и он будто приветствовал меня. Пели птицы, шелестели деревья, прыгали с ветки на ветку белки, журчал ручей, вдоль которого я двигалась к реке.

Лес радовался новому дню, расстилал передо мной ковёр трав и цветов на опушках. И больше не пугал своей густотой и вековыми деревьями. Они казались родными и знающими мою историю.

Я выбежала к реке. Начала собирать камыш. Ни на миг не сомневаясь: раз бабушка сказала это сделать, значит, так надо.

Уже собираясь домой с охапкой камыша, я увидела несколько селянских девушек, подходивших к ручью. Поскольку я была острижена и общаться со мной им было нельзя, то они стояли вдалеке, ожидая, пока я пройду по узкой тропинке.

Девушки старались не смотреть на меня. Две из них были мои подруги по бывшим вольным прогулкам. А вот с третьей у меня была вражда. Не любили мы с Вассой друг друга.

Она стояла, насмешливо улыбаясь, и поправляла свою длинную косу. Поглаживала свои волосы и на меня поглядывала. Я шла мимо, стараясь не обращать внимания.

– Эй ты, Млада, хорошо тебе живётся безволосой? ― крикнула она мне.

Другие девушки зашикали на неё, что нельзя с остриженной общаться. Но Васса не обращала на них внимания, продолжая кричать мне колкости. Пройдя мимо девушек, я оглянулась и решила сделать плохо своей обидчице.

«Ведьма я или кто?» ― злясь, подумала я.

Посмотрев на бывших подружек, я увидела большой пень неподалёку от них.

«Вот бы тебя змея укусила», ― продолжала придумывать я. И так сильно этого пожелала, даже представила, как из-под пня выползает тёмное тело змеи и, извиваясь, приближается к моей обидчице, а потом впивается ей в ногу.

Я так чётко увидела эту картину, что, когда Васса вскрикнула, отскочила, а потом и другие девушки начали визжать, совсем не удивилась.

– Ах ты змея! ― крикнула мне вслед Васса. ― Доберусь я до тебя.

– Ты сначала от яда избавься, ― ответила я и ушла.

Я была довольна и напугана одновременно. Я впервые так сильно желала плохого другому человеку, и это происходило.

«Неужели я становлюсь тёмной?» ― подумала я. И в этот момент споткнулась о выступающую корягу, больно ударившись ногой.

Я даже присела на землю от того, какой был удар. Начала растирать ушибленное место, которое начало раздуваться. Но мне надо было спешить, и я похромала домой.

Доковыляв до дома, я остановилась, чтобы отдышаться. Нога болела всё сильней.

«Почему так больно?» ― подумала я, растирая ушибленное место.

Как там Васса, которую укусила змея, я старалась не думать. Укусы змей в нашем лесу были не редкостью, после них селяне обычно выживали, но чувствовали себя плохо.

– Где ты была? ― грозно спросил отец.

Я подняла голову и увидела его прямо перед собой.

– За камышом ходила, ― ответила я, показывая на охапку, которую я принесла с реки.

Отец озадаченно смотрел на меня.

– Разве я уже отправлял тебя за камышом? ― недоверчиво проговорил он.

– Я сама увидела, что у нас закончился камыш, из которого мы плетём корзины, и решила собрать новый, ― ответила я.

– Ты не смей уходить из дома без моего разрешения! ― строго сказал отец. ― А то волю взяла, вот и поплатилась. Бартан на Вассе женится, а могла бы ты невестой ходить.

«Как хорошо, что они сошлись, ― подумала я. ― Теперь друг друга жалить будут, меня не трогать».

Но отцу ничего не сказала, только опустила взгляд.

– Иди суши камыш да не вздумай больше двор покидать, ― услышала я вслед.

Я шла к сараю, а нога так и болела. Я думала, что можно сделать, приложила травку, которую матушка говорила к ссадинам привязывать, но она не помогала.

Только от прикосновения рук становилось легче. Я обвила больную ногу ладонями и начала жалеть её, как ребёнка. Поглаживать, утешать. Мои руки стали будто горячими. Я чувствовала, что сами ладони прохладные, но изнутри шёл жар. Мне даже показалось, что я могу потрогать его. Сложила пальчики так, чтобы они образовали шар, и он как будто стал упругим. Я слегка двигала руками, и пространство между ними было живым. Оно переливалось между моими ладонями, растекалось по пальцам, отдавало тепло больной ноге, которую я поместила в центр шара. Мне становилось легче. Через некоторое время смогла наступать на ногу.

Чтобы не вызвать гнев отца, я начала раскладывать камыш для просушки, но делала небольшие перерывы и лечила ногу. К вечеру чувствовала себя гораздо лучше.

«Неужели я лечить научилась? ― подумала я. ― Надо бабушке рассказать».

В тот вечер я побоялась идти к лесной избушке. Мне ещё было больно наступать на ногу. Но на следующий вечер не утерпела и пошла к колдунье, когда стемнело. Я больше не боялась леса. Наоборот, мне казалось, что он оберегает меня, закрывает от ненужных глаз.

Бабушка ждала меня. Она обняла меня и ласково посмотрела в глаза.

– Как твоя нога, девочка? ― спросила она.

– Откуда вы знаете? ― выпалила я и тут же осеклась.

– А что тут знать ― идёшь, прихрамываешь, ― улыбнулась колдунья.

– Я её руками лечила, ― похвасталась я. ― Сложила ладошки кругом ― и такое тепло внутри. Как живое пространство. Бабушка, это что?

– Это жизненная сила так себя показывает. Она невидима, её только ощутить можно. Как покалывание. Тепло или холод. Дуновение ветерка или мурашки по коже. Каждый по-своему чувствует и всё едино: думай о ней с уважением, помощи попроси, она и исцелит больное место, ― ответила старушка.

– Я, значит, лечить умею? ― спросила я.

– Почти каждый умеет, кто себя чувствует. А вот если развивать своё умение, то можно хорошо лечить. Главное ― чужую болезнь на себя не брать.

– А как это?

– Ты, когда лечишь, должна чётко границу проводить. На себя защиту ставить и болезнь мимо уводить. Этому разные способы есть. Например, представляешь вокруг себя кокон из той же составляющей, что шар между руками, и говоришь ему, чтобы защищал тебя. А болезнь в теле человека можно в виде лишнего отростка увидеть. И вывести его в землю или в огонь. Будто покидает человека этот проросток и уходит в землю или в огне сгорает.

– А как я пойму, что болезнь прошла?

– Ты почувствуешь, что нет больше лишнего в человеке. Но это не быстро бывает. Порой кажется, что все корешки болезни из человека вынул, а он приходит через луну ― и опять ведь заросший.

– А почему так бывает?

– Разные тому причины есть. Не хочет человек ту болезнь отпускать, нужна она ему для чего-то.

– Бабушка, вы столько всего знаете! ― с восхищением воскликнула я. ― Скажите, почему я сегодня ногу ушибла, ровно после того как пожелала Вассе укуса змеи? Это наказание за то, что я ей дурное послала?

– Это за то, что ты силу не туда направила. Если мы с тобой будем по мелочам силу использовать, селянам по пустякам мстить, то Боги недовольны будут. Они не для того силу дали, чтобы мы главными себя здесь чувствовали. У силы всегда цель есть. И за её выполнением строго следят. Не будешь ей следовать ― накажут.

– А как же мне понять, в чём моя цель? ― испуганно спросила я.

– Это со временем приходит. Ты смотри по сторонам, себя изучай, силу свою уважай, она сама тебе подскажет, да и я помогу. А сейчас беги домой, я тебе мазь дам, спрячь её от матери, а сама ногу натирай: скорее пройдёт.

– Почему Васса ко мне цепляется, я ей ничего плохого не делала. Другие девушки мне сочувствуют, вижу по их глазам, ― продолжала я расспрашивать бабушку.

– А сама не догадываешься? ― улыбнулась колдунья. ― Она давно на Бартана глаз положила, да не глядел он на неё. Всё на тебя посматривал. И завидовала тебе Васса. На твоём месте быть хотела. Даже ко мне приходила, просила приворотного зелья для Бартана. Но я не дала. Я когда вижу, что чуждые люди друг другу, никогда их не свожу. Добра это не даст. Приворот волю подавляет, и дурное со дна души поднимается. Сидит в мужике злость иль подлость, но он её сдерживает, а как убьёт его волю колдовским зельем девица неразумная, так на неё саму эта злость и выливается. Сидит, плачет потом, да не всегда назад воротить можно. Или по здоровью удар придётся. Так что, девочка, ты в оба смотри, если за любовным зельем приходят: только если девица для своей половинки просит, тогда можно помочь. Но не привязать, а глаза парню открыть, чтобы сердцем её увидел, а дальше само сложится, ― сказала колдунья. ― А Вассе Бартан чужой. Его невеста ещё не подросла. Да родители жениться заставляют. У них в доме одни сыновья, матери помощница нужна, вот она и просит невестку привести. Сначала тебя выбрали, да ты сбежала. А Васса начала глаза мозолить, вертеться рядом. Родители Бартану и сказали, что если больше никого не выберет, то пусть к ней сватов засылает.

– А как же его настоящая невеста? Вырастет, а Бартан уже с женой и детками? ― спросила я.

– А она за другого пойдёт. Так и живут люди с нелюбимыми, судьбу свою не дождавшись.

– Так ведь не знают же! ― воскликнула я. ― Как судьбу-то свою определить?

– Сердцем, девочка. Да и родители порой неплохо сводят. Особенно бабки хорошо пары чувствуют. У хорошей свахи все семьи счастливые. Она чужих людей женить не будет.

Я вспомнила, что у нас в селении жила очень старая женщина, всю жизнь к ней ходили, когда детей женить пора было. Она посмотрит, подумает и говорит, к кому свататься. И правда, жили потом до старости вместе счастливо, ещё детей к ней водили за советом. Но завершился её путь, а преемницы не было. И с тех пор больше ссор стало в домах, меньше счастья.

– А Васса? Ей кто предназначен? ― спросила я.

– А ей не скоро замуж выйти было. И своей настойчивостью она жизнь себе укоротит. Ей рожать много нельзя. Вышла бы попозже замуж, родила одного-двоих, и всё, её бабий век закончился. Жила бы себе дальше спокойно. А станет женой сейчас ― начнёт детишек приносить каждый год. Да здоровье долго не выдержит, ― грустно закончила ведунья.

Мне стало жаль Вассу. И Бартана, и его настоящую невесту, которая ещё девочка.

– А если им всё рассказать? ― спросила я.

– Не стоит, ― отмахнулась бабушка. ― Никто тебе не поверит, и мне не поверят. Люди только сегодняшним днём живут. Скажи я Вассе, что ей ещё десять зим мужа ждать, послушает ли она, когда сейчас можно за Бартана выйти? Нет. Всё равно замуж побежит. Побоится сидеть и ждать, да насмешки селян слушать, что пустой осталась. Потом отец из дома погонит. Нет, не дождётся она своего мужа. Люди себя слушать не умеют, зато к другим прислушиваются.

– Её же змея укусила, может, это свадьбу отменит?

– Нет, поправится она скоро, и справят.

– А моя судьба когда придёт? ― спросила я.

– Сама скоро узнаешь. Мимо сердца не пройдёт, ― улыбнулась бабушка. ― Надо мне тебя поскорее всему обучить, а то скоро тебе не до травок с кореньями будет.

Глава 6

Чужаки

«Неужели мой суженый рядом? ― думалось мне. ― Как же я его встречу? Что отец скажет?»

Я возвращалась домой, захваченная своими мыслями. И вдруг увидела, как с дальнего конца леса выезжает несколько повозок с людьми. Они ехали не спеша, явно гружёные. Я спряталась за деревья и стала наблюдать. Было видно, что это чужаки. Их одежды отличались от наших, а кожа была более смуглая. На козлах сидело несколько молодых отроков, женщин видно не было.

Я вспомнила рассказ бабушки, как чужаки в её молодость привезли хворь, от которой детки уходили. И невольно попятилась вглубь леса. Повозки поехали к селению. А я побежала домой, стараясь держаться под прикрытием леса.

Чужаки проехали всё наше селение, не обращая внимания на любопытные взгляды, которыми провожали их жители.

На пустующей земле чужаки останавливали свои повозки, оглядывали местность, что-то говорили друг другу и ехали дальше.

В конце концов они вернулись на место въезда в селение, где я впервые их увидела, и стали там разбирать свои вещи.

Появление чужаков вызвало волнение среди жителей. Старейшины ждали, когда прибывшие придут на поклон и попросят разрешения остаться на нашей территории. Но чужаки не спешили соблюдать традицию и не присылали гонцов.

Всё это я слышала, сидя под окном своего дома; родители обсуждали, чем нам грозит прибытие новых людей.

Старшие пугали молодёжь своими воспоминаниями о детской хвори, случившейся много лет назад из-за прибытия похожих людей. И даже хотели выгнать чужаков. Но никто не решился этого сделать.

Через несколько дней от чужаков всё-таки пришёл к старейшинам селения молодой парень, представился старшим сыном и сообщил, что его семья будет жить в стороне от селения, на территории, считающейся по нашим законам ничейной.

Возразить на это было нечего, и чужаки начали обустраивать свой надел.

Каждое их действие вызывало обсуждения в домах селян.

Сначала они поставили высокий забор, такой, что с дороги не было видно, что происходит внутри.

Это спровоцировало волну слухов, что чужаки обязательно будут творить что-то тайное, иначе зачем им так прятаться.

Ещё среди новых людей было не видно женщин. Начали ходить слухи, что женщин они изводят после рождения детей. Иначе как объяснить наличие детей и отсутствие жены?

Самому младшему мальчику было на вид лет семь. Глава семейства был в сединах. И несколько сыновей разного возраста. Самый старший из них и ходил к старейшинам.

Моя дорога к колдунье лежала как раз через ту часть селения, где начали обосновываться прибывшие. Я старалась ходить под покровом леса, прячась за молодой порослью и хвойником.

И всё равно чувствовала направленный в мою сторону взгляд. Хотя никого не было видно. Меня никто не останавливал и не окрикивал. И я продолжала навещать старую женщину.

– Бабушка, скажите, что это за люди, они не несут нам опасности? ― спросила я как-то.

– Всё новое опасно своей неизвестностью, ― ответила она. ― Но плохого я в них не чувствую. Чужое ― да, есть. Другие они, не такие, как мы.

– Они не люди? ― с ужасом спросила я.

– Ох, глупая, люди, конечно. Приспешники Нави в нашем мире не показываются. Их только почувствовать можно, по ощущениям определить, во сне увидеть, в ритуале вызвать, но чтобы по земле ходить ― нет, такого не бывает. Чужаки такие же люди, как мы с тобой. Но мысли у них другие. Думают они иначе и живут поэтому по-другому.

Я смотрела на ведунью с удивлением. Что значит «думают иначе», я не понимала. Мысли ― они все одинаковые.

– Сама скоро поймёшь, ― продолжала бабушка. ― Мысли ― они на делах сказываются, на поступках людских отражаются.

– Я когда мимо них иду, мне всё время кажется, что они на меня смотрят, но никого не видно, ― сказала я.

– А они и смотрят, ― улыбнулась колдунья. ― Не простые это люди.

– Они тоже силу имеют? Как дедушка Валид?

– Такой силы я у них не чувствую, но они и не слепые, ― ответила бабушка и как-то внимательно на меня посмотрела. ― Кого из них ты уже видела?

Я почему-то зарделась.

– Я только один раз смотрела, как они приехали в селение. Видела отроков, которые управляли повозками.

– Ты сильно не показывайся, рано ещё, ― ответила колдунья.

– Для чего рано?

– Скоро узнаешь. А пока не приходи ко мне. Твой отец начал замечать, что ты часто отсутствуешь. Он пока тебе ничего не говорит, хочет выяснить, куда ты ходишь. Если узнает, что ко мне бегаешь, отдаст тебя в прислужницы.

– Нет, я не хочу! ― испуганно воскликнула я. ― У нас недавно забрали двух девушек во служение. Неужели ещё приедут?

– Не приедут, но отец тебя и сам тебя отвезти может. И будешь всю жизнь в княжеском граде прислуживать, а свою судьбу потеряешь.

– Отец не может быть таким жестоким!

Бабушка грустно посмотрела на меня:

– Девочка моя, ты даже не представляешь, на что способны родители из любви к своим детям. Порой любовь принимает такие формы, что диву даёшься. А отец тебе добра желает, но совсем не понимает того, что для тебя добром будет. Для него ― жизнь в сытости и повседневном служении лучше, чем беседы с полоумной старухой.

– Но вы не полоумны! Вы столько всего знаете! ― ответила я.

– Это для тебя мои знания важны, а слепые их пустыми считают, бесовскими. Так что не гневи отца. Пока он за тебя решает, надо быть аккуратной.

– А когда я смогу сама за себя решать?

– Никогда, женщине не дано такого права. Но выйдя замуж, ты сможешь убедить мужа делать так, как тебе надо, ― улыбнулась бабушка.

– А как это? ― уточнила я.

– Лаской и умом. Лаской ты мужа к себе расположишь, а умом к нужному подведёшь.

– Где же столько ума взять, чтобы на мужа влиять?

– Это с возрастом приходит, девочка, ― обнимая меня, сказала пожилая женщина. ― Иди, будь на своём дворе. А как невмоготу станет ― приходи.

– А что случится? ― спросила я, чувствуя, что бабушка что-то знает и не говорит.

– Знать много ― стариться быстро, ― услышала я в ответ. ― А тебе старость нечего подгонять, юностью наслаждайся.

Следующую луну я не ходила к колдунье. Как она и сказала, отец тщательно следил за мной. Я раньше не замечала, а сейчас видела, как он постоянно проверяет, где я.

Поэтому вела себя очень осторожно. Все свои познания забросила. Травы больше не собирала, к реке не ходила и в лес тоже не отлучалась.

Работала только во дворе, старалась чаще попадаться отцу на глаза, чтобы он знал, что я всё время дома.

Спустя некоторое время заметила, что следить за мной стали меньше, даже начали давать поручения в селении.

С момента моего острижения прошло уже несколько месяцев, волосы отрастали так быстро, что я перестала чувствовать себя слабой.

Участвовать в общих сборищах я не могла, но сидеть в сторонке мне разрешалось.

В нашем селении как раз шёл период сватовства и свадеб. Парни с девушками участвовали в традиционных гуляниях под надзором старших женщин и выбирали себе пару.

Тех, кого заранее просватали родители, отпускали погулять вдвоём. Часто невеста выходила замуж, уже ожидая ребёнка, но при наличии сговора семей это не считалось отступлением от правил. А вот если такое позволяла себе девушка, ни с кем не сговорённая, то её ждало наказание.

В нашем селении такое было лишь однажды, тогда мать девушки не дала извести её ребёнка, и они обе были изгнаны из дома. Их дальнейшая жизнь никому не известна.

– В период гуляний будь очень осторожна, ― говорила мне часто матушка, ― пока жених к нам с отцом не придёт, не ходи с ним к реке. Не одна девица так себе жизнь сломала. Молодец даже не оглянётся, дальше пойдёт, а ты всю жизнь расплачиваться будешь. Если вообще жизнь сохранишь.

– Матушка, а почему так несправедливо? Разве он не так же виноват будет, что сдержать себя не сумел? ― спросила я.

– Виновата будешь только ты! ― безоговорочно сказала мама. ― Так что смотри мне, береги себя!

В этом году меня никто не рассматривал в невесты, мои остриженные волосы делали меня несостоятельной для свадьбы. И родители не так беспокоились за меня.

Парни и правда не смотрели в мою сторону. Их интересовали видные красавицы нашего селения.

Васса, стоящая под руку с Бартаном, поглядывала на меня свысока. Помня о том, что говорила о её судьбе моя бабушка, я не обращала на её взгляд никакого внимания. Только гадала, носит она уже или ещё пустая. Начала уже сокращать себе жизнь или ещё нет.

В один из вечеров я сидела поодаль от основной группы гуляющих и наблюдала за своими ровесниками.

Девушки сбились в пары-тройки и переглядывались с парнями. Те стояли в стороне и делали вид, что их не интересуют девицы. Рядом тихо текла река, видевшая не одну сватовскую пору. На окраине сидели старухи и обсуждали, кого с кем в пару поставить.

На меня никто не обращал внимания. Я уже собиралась домой, когда увидела, как к собравшимся приближается один из чужаков. Он был одним из тех, кого я видела в первый день их прибытия в наше селение. С тех пор я давно не выходила из дома и не знала, как дела у чужестранцев.

Он поклонился старухам и, не обращая внимания на девушек, подошёл к одной группе парней. Как я поняла, его хорошо знали. Парни поздоровались с ним и начали разговор. Видимо, новую семью начали принимать в нашем селении.

Среди девушек началось оживление. Они постоянно поглядывали на чужака и перешёптывались друг с другом. Я сидела довольно далеко и не могла разобрать, о чём они говорили.

Я тоже украдкой поглядывала на чужака. Очень он отличался от наших парней. Тёмные волосы, чёрные глаза, высокий рост и непривычная нам одежда: штаны с длинным кафтаном. Мне казалось, что он напоминает моего деда, о котором недавно рассказывала колдунья. В моем воображении он был таким же.

Неожиданно чужестранец отделился от группы парней и направился в мою сторону. Я вся сжалась: ко мне подходили, только чтобы обидеть, ― ведь просто общаться со мной было запрещено.

Я со страхом ждала, что хочет сделать этот парень.

Когда он подошёл, я почти не дышала, таким огромным он мне показался.

Чужак поклонился и спросил, как меня зовут.

– Млада, ― еле слышно прошептала я.

– Мне сказали, что с тобой нельзя разговаривать, ― произнёс он.

– Да, я острижена, и пока волосы не отрастут ― отвержена всеми, ― ответила я.

– Не понимаю я ваших законов, при чём тут волосы, ― проговорил он. ― Я тебя давно заприметил, ты мимо нашего дома всё бегала, а потом перестала. Отец сказал, что тебя дома заперли. Вот я и пришёл сюда. Думал, что во время сватовских гуляний тебя точно отпустят.

Я слушала его слова, и сердце моё наполнялось радостью.

«Неужели он пришёл сюда ради меня?» ― думала я.

– Тебе нельзя со мной общаться, ― предупредила я чужестранца, ― за это тебя тоже могут отвергнуть.

– Мне нет дела до их мыслей, ― ответил он. ― Ты можешь пойти со мной?

– Нет, ― испугавшись, прошептала я. ― Мне нельзя. Если я ослушаюсь приказа отца, он отвезёт меня в прислужницы.

– И долго ты будешь наказана? ― спросил он.

– Всю грядущую зиму, и только весенние ручьи смоют моё наказание.

– Хорошо, я подожду, ― сказал он и ушёл.

Я боялась посмотреть ему вслед. Слишком много глаз смотрели сейчас на меня.

Даже разговоры старух смолкли на окраине поляны. Девицы тоже примолкли. Я подождала, пока чужестранец скроется из виду, и быстро пошла к себе домой. Боясь даже представить, что сделает отец, узнав о том, что произошло на гуляниях.