Спорим, мы поженимся?

Домой заходить не стала. Галка бы открыла дверь, но что толку – ключа от комнаты у меня всё равно нет. Сумерки уже опустились на город, звёзды зажглись на бархате синего до черноты неба, улицы пестрели фарами машин. А я шла вся такая в Дольче и Габбана… шутка. Шла вся деловая и сурово настроенная выбить свои ключи из Гоши даже под угрозой смертной казни путём запихивания в меня морковных сырников.

Консьерж в подъезде дома великолепного Гоши, он же Гога, он же Жора… посмотрел на меня странно, но ничего не сказал. Видимо, указаний «держать и не пущщать» насчёт меня не поступало. Чудны дела твои, господи, но пути неисповедимы, ага. Понявшись на седьмой этаж, дверь налево, я достала ключ и аккуратненько вставила его в замочную скважину. Повернула так медленно и тихо, что могла бы претендовать на приз «Лучшая ниндзя Москвы». Вошла на цыпочках в тёмный коридор. Мельком удивилась, что нет света. Хотя… Гоша взрослый дядя, он может выйти в клуб, в магазин, лечь спать в совершенно детское время. Мне лучше быстренько найти свои ключики и так же незаметно удалиться.

Моя связка нашлась в мгновение ока – лежала себе на комодике в прихожей, с которого я свалила сумку, убегая в спешке. Тогда и ключи перепутала, ясен пень. Положив Гошины на место своих, хотела уйти, но что-то толкнуло проверить – дома Гоша или нет.

Не иначе как интуиция сработала.

Потому что Гоша был дома. Он лежал на полу – бывшем блестящем, а теперь матовом – в гостиной, между столом и диваном, скрючившись в позу младенца, и тихонечко трясся как в ознобе.

Глава 4. Сестра милосердия

Ох ты… Я замерла на пару секунд, а потом присела рядом с ним, потормошила за плечо:

– Георгий Асланович, с вами всё в порядке?

Кретинка, конечно, с ним всё в порядке, ага, а на полу, потому что хозяин, где хочет – там и валяется… Жаром-то так и несёт от него. Я положила руку на лоб Гоше и почти сразу отдёрнула её – температура не меньше сорока! Надо поставить градусник… Что ещё надо сделать? Я вскочила, поняла, что растерялась и всё позабыла. Так, стоп. Соберись, Янка! Сперва надо его поднять и положить на диван.

Легко сказать!

Сколько в нём килограмм? Все девяносто будет! А я не тяжеловес, я маленькая хрупкая девушка… Ладно, сейчас попробуем! Что там в физике говорили про рычаг?

Но, прикинув и так, и эдак, я решила отказаться от рычага. На диване лежало покрывало. Сдёрнув его, я расстелила плотную ткань на полу и аккуратно перекатила Гошу на неё. Тот ещё квест! Он ведь сопротивлялся! Хватал за руки, всё бормотал о каком-то контракте, о пункте пять алинеа два, что туда нужно внести исправления, чтобы не забыли…

– Внесём, внесём! Обязательно внесём, перепишем, не забудем, – сквозь зубы цедила я, ворочая большое тело. Да тут все сто пятьдесят кило! Говорят же, что бесчувственный человек тяжелеет!

Но я всё-таки справилась. Честь мне и хвала. Там подтянула, тут подтолкнула, и наконец Гоша уже лежит на диване. Теперь что? Надо найти ибупрофен и постараться скормить больному. Раздеть, насколько возможно. Давать пить. Вызвать врача. Позвонить маме Гоши.

Вот, с этого и нужно было начинать!

Где у Гоши мобильник? Я нашла на столе пафосный яблокофон и ткнула в экран. Запаролен. На что это я надеялась, интересно узнать? Присев к Гоше на диван, принялась перебирать – отпечаток какого именно пальца мой несостоявшийся начальничек поставил на сканер? Оказалось – среднего на правой руке. Очень похоже на Гошу, да: каждый раз показывать фак своему телефону…

Какие же неудобные эти айфоны! Всё у них не как в людских андроидах… Но я отыскала список контактов и принялась крутить его вниз, пытаясь найти что-нибудь вроде «мама», «мамуля» или, чем чёрт не шутит, «родительница». Но таковых в списке не оказалось. Не было ни папы, ни каких-либо упоминаний о братьях, сёстрах, тётях или бабушках. Одни имена, фамилии или просто обозначения буквами, не имеющими для меня никакого смысла.

– Что-то ты, Гошенька, своё семейство не обозначил, – пробормотала, внимательно вчитываясь в контакты с самого начала. – Тёрки у тебя с родителями?

Нет, мне, конечно, и дела нет до того, что там у мужчины с родственниками за проблемы, к тому же, мама с папой могут скрываться за рандомными именами. А это мне никак не помогает. Не останусь же я, в самом деле, лечить его!

По-хорошему, вообще стоит сейчас вызвать скорую и сдать Гошу с рук на руки в больницу. Пусть лечат, а мне надо искать работу… Да, именно так я и сделаю. Только отыщу в документах полис и паспорт, а то вдруг не заберут… Где-то я видела документы, когда убирала гостиную.

– Лера-а-а…

Услышав протяжный стон за спиной, я перепугалась и обернулась. Гоша комкал судорожно сжатыми пальцами покрывало и звал какую-то Лерочку, но глаза его оставались закрытыми. Лера… Это ещё кто такая? А ведь я видела это имя в списке! Может, его девушка? Или жена? А вот сейчас ей и позвоним. Раз зовёт – надо звонить и пригласить. Она-то и займётся лечением Гошечки-картошечки!

Снова разблокировав телефон пальцем владельца, я скоренько нашла имя Лера в телефонной книжке и нажала на иконку вызова. Через несколько гудков моё ухо взрезал высокий женский голосок:

– Гешенька? Солнышко, ты в очень неподходящий момент! Я на переговорах, зайчик! Позвони мне попозже!

Я рявкнула в телефон:

– Это не Гешенька! – и уже спокойнее продолжила: – Ваше солнышко заболело! Пожалуйста, приезжайте к нему!

– А ты кто? – подозрительно спросила Лера.

Конь в пальто!

– Домработница, – соврала я. Собственно, совсем даже чуть-чуть соврала. Я бывшая домработница. Но не суть.

– Ну, вызови ему врача, что там надо… Купи лекарства. В общем, займись этим, мне действительно сейчас некогда! Всё, до встречи.

И она отключилась. Я отняла телефон от уха и удивлённо уставилась на экран с профилем Леры. Красивая инстаграмная дива. Бровки, губки, ресницы-опахала… Ясно, что такие за любимыми мужчинами не ухаживают, когда те заболеют. Даже не знаю, зачем я позвонила. Для очистки совести, не иначе.

– Ле-ера-а…

– Занята Лера, я за неё, – откликнулась, бросив взгляд на Гошу. Он был весь красный, дышал тяжело и метался, словно искал что-то. Или кого-то. Ну нету Лерочки, нету. – Сейчас я дам вам лекарство, и будет полегче.

Вздохнула и пошла искать ибупрофен.

Весёлый температурный вечер томно превратился в беспокойную ночь.

Я провела его в кресле, придвинутом поближе к дивану. Каждые полчаса просыпалась от беспокойной дрёмы и мерила температуру мужчине, который не так давно выгнал меня, не заплатив. Но, как хорошая девочка, я старалась об этом не думать. Чего уж там, на обиженных воду возят.

Температура вела себя, как капризная дамочка. То снижалась, заставляя меня радоваться, то снова подскакивала до тридцати девяти с половиной. Я давала попить чаю с мёдом, ругалась на Леру, которой пофиг, на Гошу, который подхватил простуду или что там у него варилось в организме, потом снова давала чаю. Потом вспомнила про бабушкин метод лечения, который она не раз успешно применяла на всех членах семьи, и пошла искать спирт.

Раздеть Гошу оказалось довольно-таки непростым делом. Благо галстук он снял, а вот рубашку не успел. Пришлось попотеть. Пока пуговички расстегнула, пока повытаскивала руки из рукавов (к концу этого процесса мне уже казалось, что у несостоявшегося босса как минимум пять рук) – взмокла, ей-богу! Налив в ладошку немного найденной в шкафу водки, принялась натирать грудь и плечи Гоши кругами. Интересно, сколько времени он проводит в своей качалке? Мышцы такие… Такие… Нехилые такие! Гладкие, упругие… Кожа, как у ребёнка! Неужели его ЗОЖ помогает лучше увлажняющих кремов?

Я и сама не заметила, как мои движения стали плавными и осторожными. Как будто украдкой ласкала его тело, боясь разбудить. Отдёрнув руки, шёпотом отругала сама себя:

– Дура набитая!

Завернула крышку на бутылке водки и села на диван. Лоб Гоши был ещё горячий, яичницу жарить можно… Подумав о еде, я ощутила полный рот слюны. Божечки, есть хочется как! Вот пойду и приготовлю себе яишенку, хоть подкреплюсь. Неизвестно, как пройдёт ночь.

Поглядывая на больного, я разбила четыре яйца в сковородку, бросила туда кусок масла и налила в чашку чая с мёдом. Пока яичница шкворчала, я намазала масла и на хлеб. Сыра в холодильнике не нашлось, видно, Гошечка его не употреблял. Сев за стол, отхлебнула чаю и глянула в окно. Как здесь всё по-другому, в Москве… Звёзд не видно, даже если небо чистое. Все звёзды вон на домах в городе горят, светло, как днём. У нас ночью можно выйти во двор, поднять голову и утонуть взглядом в звёздах…

Поев, я снова измерила температуру. А похоже, народная медицина действует! И с лица уже не такой красный, и тридцать восемь – вполне прилично. Теперь больного можно и укрыть немножко, а мне – устроиться в кресле и немного поспать. Вот придвину кресло вплотную, чтобы Гоша не упал случайно, и закрою глаза.

Впрочем, уснуть сразу мне не удалось. Как только я начала проваливаться в бесконечную яму – вот-вот сон настигнет и унесёт с собой – меня схватили за руку горячими пальцами. Хриплый шёпот показался криком:

– Лера, Лерочка… Не уходи, останься со мной…

– Леры нет, – пробормотала я, пытаясь освободиться. – Я за неё.

– Иди ко мне…

– Вот ещё! – пропыхтела с усилием, но пальцы вцепились в запястье с утроенной силой. Блин, синяков мне понаставит!

– Ложись рядом, Лера, давай просто спать вместе…

– Да не хочу я с вами спать, – возмутилась. Но оторвать его клешню оказалось нереальным. Ещё и тянет, как рыбак сеть… Ну серьёзно! – Гоша, спите уже, блин…

– Лерочка, солнышко… Не уходи…

– О господи… – я сдалась. – Но тогда вы, как честный человек…

Фразу не закончила, испугавшись. Нет уж, не надо мне такого счастья! Жениться на мне не надо, ничего не надо! Ну, если только денег заплатить за уборку…

Перебравшись на диван, я постаралась отгородиться покрывалом, но мне не позволили. Властной рукой уложили голову на плечо, прижали к горячему телу так, что мурашки по коже поползли, а когда я попыталась сменить позу, ещё и обняли второй рукой за бедро, безошибочно нащупав его, точным движением закинули мою ногу на свои. Вот тут я перестала дышать.

В принципе, мой случай вполне можно охарактеризовать русской поговоркой «И хочется, и колется». Потому что лежать, обнимаясь с горячим Гошей, было вполне себе приятно – я ведь мёрзну по ночам! Но морально-этический аспект дела мне нравился гораздо меньше. Обниматься с практически незнакомым человеком… это такое себе удовольствие. А ведь я спать собиралась. Как теперь уснуть?

Однако пролежав какое-то время в объятьях Гоши, я с удивлением обнаружила, что на дворе утро. И я на полу. И попа болит от поцелуя с бывшей блестящей, а теперь матовой плиткой. Зато Гоша развалился на весь диван в позе звезды. Ну конечно! Сбросил меня, а сам кайфует теперь! Потирая пятую точку, я поднялась, осторожно приложила ладонь к его лбу. Не пылает, просто жаром отдаёт, как натопленная с вечера печка в пять утра. Эх, доля моя женская… Можно уходить?

Нет. Ну как я уйду? Надо дождаться, пока Гоша проснётся, и проследить, чтобы он выпил таблетку и вызвал врача. А пока помою посуду и выпью кофе. Есть же в этом доме кофе?

Кофе в этом странном зожевском доме не оказалось. Только чай. Чая было всякого: зелёного, пуэра, белого, жасминного, брусничного, даже какого-то бурятского, но не нормального, чёрного, человеческого, сделанного из нормальных чёрных сушёных листьев чайного дерева… Пришлось заваривать то, что было, и мыть посуду, матерясь, ибо моющее средство пенилось из рук вон плохо. Ага, экологическое, значит, дерьмо.

– Лера-а-а…

Тяжкий вздох вырвался из моей груди. Боже, да дайте мне хоть чаю попить! Нет, фигушки!

– Лерочка…

– Леры нет, я за неё, – уже привычно ответила и глянула на Гошу. Он пытался сесть, пялясь на меня широко раскрытыми глазами. А потом сказал сипло:

– А ты что тут делаешь? Я же тебя уволил!

– А я вот такая неувольняемая! – повернувшись к нему, упёрла руки в бока. Что-то странное творится – он только-только перестал бредить, пришёл в себя и тут же начал меня бесить! – Мазохистка я. Люблю, когда меня гнобят и выгоняют!

Гоша хотел что-то сказать, но поморщился и с усилием глотнул. Какое счастье, ему больно говорить! Подумав такое, устыдилась. Ладно, ну его в пень, пусть живёт.

– Ключи я перепутала, – добавила, отворачиваясь к посуде. – Пришла вернуть и нашла вас в мелкой трясучке на полу. Пришлось лечить.

– Я не просил, – едва слышно ответил Гоша.

– Угу, у вас состояние было не то, чтобы просить. А ваша… кхм девушка приехать не смогла.

– Я что, звонил Лере? – пробормотал он и потянулся за телефоном, но руки его не слушались. А я сделала вид, что не вижу. Надо будет помощь – попросит.

– В общем, посуду я помыла, ключи свои сейчас заберу, а ваши на столике в прихожей лежат.

Вытерев руки о полотенце, подошла ближе, положила на стол найденные с вечера полис и договор с частной клиникой:

– А вы вызовите врача на дом. Такая температура – не шуточки.

– Да отлежусь, – проворчал он, не оставляя попыток достать свой яблокофон, лежавший на столике. С минуту я наблюдала за тщетными усилиями, потом мысленно покаялась за свой садизм и вложила смартфон в Гошину руку:

– Не отлежусь, а вызовите. Давайте, прямо сейчас, а я прослежу.

– Ерунда! – он мотнул головой и поморщился. – Это простуда, сама пройдёт.

– Слушайте, вы взрослый человек, а ведёте себя как ребёнок, – не в силах больше подавлять раздражение, бросила я и отобрала разблокированный Гошей телефон. – Я сама вызову. А вдруг это ангина? Вдруг надо принимать антибиотики?

– Я не пью антибиотики, это вредно для организма, – заявил Гоша сипло, как моряк-пропойца.

Рукалицо.

– Для организма особенно вредно болеть невылеченной ангиной, которая, между прочим, может перерасти в хронический тонзиллит, – набрала номер поликлиники. – А он, в свою очередь, даёт осложнения на суставы и на сердце. Алло? Девушка, я хочу вызвать врача на дом. Имя больного? Возников Георгий Асланович… Температура сорок вчера вечером и спутанное сознание… Ибупрофен давала, чай с мёдом… Горло? Сейчас спрошу. У вас горло болит? Глотать трудно? – спросила у Гоши, прикрыв микрофон ладонью. Гоша кивнул. Я сказала девушке из телефона: – Да, болит и трудно… Хорошо, будем ждать. Спасибо.

Я вернула смартфон хозяину и объявила:

– Через час будет врач, он как раз в вашем районе.

– Благодарю, можешь идти, – сухо ответил Гоша, откидываясь на диванную подушку.

Вам когда-нибудь говорили со злостью, что вы упёртый баран? Мне да, примерно миллион раз. А всё почему? Потому что когда кто-то что-то велит, приказывает, да ещё таким тоном… Я обычно топаю ногой и делаю ровненько наоборот.

Вот и сейчас я только хмыкнула и села в кресло, сложив ногу на ногу:

– Ну уж нет. Я врача дождусь. А то вы способны и на работу уехать!

– Не поеду на работу сегодня, – отказался Гоша. – Но мне надо в… ванную.

– Вставать нельзя! – подкинулась я, потому что он уже начал подниматься, старательно подтягиваясь на руках.

– Мне надо!

– Не надо вам никуда, лежите! Если надо, я вам мокрое полотенце принесу, оботрётесь. А врачу не привыкать!

– Мне надо в… другую ванную, – упрямо продолжил Гоша. А до меня наконец дошло:

– А-а-а… Тогда я вам помогу, опирайтесь на меня!

Он оказался тяжёлым даже в сознательном состоянии. И опирался на меня всем телом, а не только для равновесия. Я отвела его к туалету, стиснув зубы, чтобы не материться, но выдержала – гордость не позволила бы жаловаться. Даже дверь ему открыла и спросила подозрительно:

– Справитесь?

– Уж там мне точно не нужна помощь, – рявкнул Гоша и ввалился в туалет, рванув за собой дверь. Я только плечами пожала и сказала тихо:

– Ну, моё дело спросить.

Приложила ухо к щели, громко позвала:

– Георгий Асланович, у вас всё в порядке?

Ответом мне был долгий протяжный стон наслаждения, едва не заглушивший звук льющейся струи. Фыркнув беззвучно, я отвалилась от двери. Вот сейчас врач придёт, а я свалю. Галка, небось, подумала, что я загуляла с кавалером. Нет, хватит быть добренькой, сестру милосердия тут строить из себя! Всё равно Гошечка-картошечка не оценит. Но он, наверное, и подвиг в своё имя не оценил бы, максимум скривил бы губы критически.

Замок щёлкнул, и Гоша появился в двери – белый, как снег.

– Мне что-то… плохо… – сообщил и навалился на меня снова.

– Да ёжкин кот, – пропыхтела я, таща его из последних сил к дивану. – Говорила же, не надо вставать! Зря я вам вчера Скорую не вызвала!

– Не зря. Я предпочитаю частного врача, – пробормотал он и кулём свалился на диван. Я помогла ему прибрать ноги, накрыла пледом и ехидно заметила:

– Конечно, он же выпишет то, что скажете, и в попу будет дуть! А в больнице прокапают антибиотики и мнения вашего ценного не спросят!

– Я не понимаю, что ты тут делаешь, если я уже тебе сказал уходить?! – а вот теперь похоже и Гоша разозлился. Ну ничего, пусть побесится, ему полезно! ЗОЖник безэмоциональный!

В дверь позвонили, и я аж подпрыгнула от неожиданности. Звонок у Гоши был выдающийся: трель старинного дискового телефона. Такой дробно-металлический дрррррииииинь!

– Тьфу нафиг, – буркнула себе под нос и облегчённо вздохнула: – Это, наверное, врач пришёл. Быстро, однако!

И пошла открывать.

– Пусть бахилы наденет, – нёсся мне вслед голос умирающего лебедя по имени Гоша.

Глава 5. Ярость безработного берсерка

За дверью неожиданно оказалась девушка. Перво-наперво я подумала, что в Москве такие молодые врачи, а потом оценила её наряд и поняла, что это не доктор. Вряд ли доктора, даже частные и платные, носят сумочки Луи Виттон. И туфли на таких высоких каблуках вряд ли надевают на визиты.

Девушка грациозным жестом откинула длинные прямые волосы за спину, сунула мне пакет из дорогого магазина и велела:

– Отнеси на кухню.

Потом процокала каблуками в прихожую, не снимая обуви, погляделась в зеркало, надула и без того пухлые губки и позвала знакомым голосом:

– Гешенька, солнышко! Как ты себя чувствуешь, дорогой?

Я глянула остолбенело на девушку, на пакет в руке и услышала голос Гоши:

– Ле-е-ерочка, ты пришла!

Прямо-таки увидела, как он расплылся в улыбке! Ах-ах, как это мимими! Если они сейчас обнимутся и поцелуются взасос, меня вырвет…

Признаюсь честно: я подглядывала. Гоша, конечно, парень хоть куда, но внешность у него простоватая. Симпатичный, ничего не скажешь, даже если полный ноль в общении. А Лерочка просто бомба. И фигурой, и личиком – она вполне может быть моделью. Ноги вон какие худые и подтянутые, ни капли жира, зато такое впечатление, что затянуты в колготки, даже блестят. А грудь явно сделанная, но выглядит как настоящая! Вообще, всё в ней похоже на настоящее, но вызывает сомнения. Даже волосы. Нарастила их, что ли?

– Нет-нет, зайчик мой! – Лерочка, склонившаяся над Гошей, быстро отпрянула, когда он потянулся поцеловать её. – Ты болен, я не хочу, чтобы ты меня заразил! У меня же переговоры, у меня репетиции всю неделю, выступления!

– Ну хорошо, хорошо, – протянул Гоша с глуповатой улыбкой на лице. – Садись, побудь со мной немного… Я что-то расклеился.

– Ты вызвал доктора?

Лерочка осталась стоять, оглянулась:

– Эй, как тебя там… Налей мне минеральной воды без газа!

«Эй как тебя там» меня ещё пока никто не называл. Даже Гоша. Но мне отчего-то стало любопытно, что же будет дальше. Поэтому я твёрдой походкой прошла на кухню, избегая-таки качать бёдрами, хотя и хотелось. Минеральная вода без газа, да не вопрос. Налью, подам, обслужу. Где я ещё такой цирк увижу?

– Так ты доктора вызвал на дом, солнышко? – повторила Лера, дуя губки, словно готовилась к селфи.

– Да, заинька, – промурлыкал Гоша сипло, как оборавшийся мартовский кот. – Он должен скоро прийти. Останешься, дождёшься его со мной?

– Ты что, котенька?! – ужаснулась Лерочка, снова отбросив непослушные пряди волос за спину. – Я же буквально на секундочку заскочила – увидеть тебя, поцеловать и бежать к парикмахеру!

Она глянула на меня и скривилась:

– Ты что, не знаешь, что подавать надо на подносе?

Я сунула ей в руку стакан воды и застыла рядом. Неа, не знаю. Я вообще тут не работаю, дамочка. Меня ваш зайчик уволил вчера.

Вслух я, конечно, ничего не сказала. Даже не потому, что боялась Леру. Просто Гошечку-картошечку расстраивать не хотелось, он же больной, мало ли, вдруг хуже станет…

– Геша, где ты нанимаешь такую дремучую прислугу?

Дёрнув плечиком, Лера принялась пить мелкими глоточками, а мой несостоявшийся начальник промямлил:

– В агентстве, Лерочка…

– Ну так расторгни договор с этим агентством, если оно не в силах подобрать тебе нормальную домработницу.

Гоша потёр ладонью горло и ответил:

– Да, солнышко, я так и сделаю…

– Всё, зайчик, я побежала! Чмоки-чмоки, выздоравливай, я позвоню!

Она сделала эти самые «чмоки-чмоки» в воздух и, развернувшись на каблуках, заспешила к двери. Миг – и в квартире мы остались вдвоём. Гоша тяжко вздохнул. Божечки, он что, страдает по этой… фифе?

Я взвесила на руке пакет и спросила:

– Апельсин хотите?

– Что?

– Апельсин. Ваша… эм-м… девушка принесла.

– Хочу, – голосом капризного мальчика ответил Гоша.

– Вот и ешьте, – я сунула ему большой и яркий апельсин.

– А почистить? – нахмурился он.

– Так я, может, за вас и съем? – съязвила, помахивая пакетом.

– Издеваешься? Пользуешься тем, что я встать не могу?

– Что вы? Как можно?!

Он не поверил, да я и не особо старалась скрыть издёвку в голосе. Да-да, я дремучая, гадкая и уволенная прислуга.

– Дай нож хотя бы, – сдался Гоша, вспомнив, что болеет и не может буквально ничего.

Это я могу. Это пожалуйста. Я даже тарелочку дам. Для шкурок. Лучше бы, конечно, тарелочкой по голове, но ладно, лежачего не бьют. Пусть живёт.

Второй звонок в дверь раздался, когда Гоша мужественно сражался с апельсиновой шкуркой, а я инспектировала шкафчики и холодильник на предмет сварить суп. Не сидеть же без дела!

– Если это доставка пиццы, я ему пиццу на голову надену, – пообещала кровожадно, направляясь к двери. Но это оказался врач. Дядечка средних лет, средней упитанности и усатости, в наглаженном белом халате и с чемоданчиком вежливо поздоровался и спросил приятным баритоном:

– Где больной?

– Больной на диване, – широким жестом я указала на Гошу. Прямо картина маслом. Только не «Девочка с персиками», а «Мальчик с апельсином». Да-да, мальчик, ибо ментальный возраст там застыл где-то возле отметки «8 лет».

Пока врач беседовал с больным, я заварила чай и сидела тихонечко на стуле в столовой, листая объявления о работе. Сейчас выдадут Гоше направление на анализы, рецепты, и я смогу считать свой гражданский долг выполненным. Смогу наконец вернуться домой, помыться, переодеться и продолжать неблагодарное, но очень нужное дело – поиск работы.

– Откройте рот! Шире! Ещё шире, не бойтесь, я просто возьму мазок с миндалин.

– Ы-а-у-ы… – пожаловался Гоша.

– Ну-ну, ещё немного… Вот и всё! Теперь надо подождать пять минут.

А мне стало интересно, что это за манипуляции, где надо ждать. Подошла поближе:

– Это тест такой?

– Экспресс-тест на выявление стрептококка, – пояснил врач. – Чтобы понять, чем лечить. Но я почти уверен в результате по тому, что мне рассказал ваш муж.

– Он мне не муж, – фыркнула, разглядывая инсталляцию в виде пластиковой коробочки, из которой торчала полоска теста. – А это можно купить где-то?

– Конечно, в аптеках продаётся. Простите, я сказал, не подумав.

– Это моя домработница, – просипел Гоша.

– Угу, два раза, – подтвердила я, надеясь, что он поймёт по тону – ничего хорошего в будущем не ожидается.

Врач решил, наверное, сменить тему разговора и достал полосочку теста из раствора, воскликнул:

– Ну что же, господин Возников, как я и предполагал – стрептококковая ангина. Соблюдайте строгий постельный режим, больничный лист я выдам. Выпишу вам антибиотик и пастилки от боли.

Он уже взялся за бланк и написал имя больного, как Гоша вяло запротестовал:

– Не надо антибиотик, я не принимаю таблетки.

– А придётся, – веско сказал врач. – Полосканиями бактериальная ангина не лечится. И помните, что принимать лекарство необходимо курсом, а не прекращать, как только станет получше!

– Но я действительно предпочитаю лечиться народными средствами, – твёрдо просипел Гоша. – Антибиотик нарушает пищеварение и выводит из строя микрофлору кишечника.

На этом я икнула.

– Ничего страшного не случится, но, если вы хотите, я выпишу вам Линекс-форте, он поможет восстановить микрофлору.