Сладкий яд, или Я на все согласна. Часть 1

* * *

Неумолимо приближалось начало первой в моей жизни сессии. Я волновалась ужасно, бесконечно повторяя уже давно вызубренные предметы, перепроверяя свои безупречно выполненные контрольные.

Но, как любит говорить моя мама, тяжело в учении, легко в бою. С началом череды зачетов и экзаменов, я все сдавала сходу и, как положено, на «отлично». Оставалось совсем немного, последний рывок, и я поеду домой, к маме на новогодние каникулы!

Но расслабляться было рано, впереди меня ожидало самое сложное – зачёт по физике. Больше всего я готовилась именно к этому предмету, уделяя ему особенное внимание. Хотелось показать себя с лучшей стороны. Хотелось не растеряться, не оробеть перед симпатичным преподавателем, и получить заслуженную пятерку.

И, черт возьми, в день зачёта я была готова. Готова на все сто.

В приподнятом настроении выскочила из общаги, накинув свой пуховик поверх белой блузки с прямой чёрной юбкой, шапкой пренебрегла, заменив её капюшоном. Жанка уже в который раз бросала меня одну, оставаясь ночевать у своего нового парня, и обещала подъехать прямо к зачету. Но я не грустила, даже наоборот, в её отсутствие наслаждалась столь дефицитным в студенческой общаге спокойствием.

На улице было солнечно, снег похрустывал под моими сапожками, которые оставляли на нем зигзагообразные следы. Пока я добежала до третьего корпуса, мороз успел защипать мои щеки до красноты. По-быстрому сдала пуховик в гардероб, собрала волосы в аккуратный хвост на затылке перед зеркалом, и поторопилась в нужную аудиторию.

Оказалось, что я пришла первой, пока ещё здесь никого не было. Но дверь была открыта, и я вошла.

На краю сознания мелькнула паническая мысль – не забыла ли я положить зачетку? Быстро нырнула в сумку, и, к счастью, обнаружила ее на месте. Не удержалась, перелистнула странички, и не без удовольствия взглянула на свои в рядок проставленные записи «отлично» и «зачтено». За этим занятием не заметила, как сзади подкрался мой одногруппник, Артем.

– Привет, отличница! – весело поздоровался он. – Что, на оценки свои никак не налюбуешься?

– Привет, – я немного смутилась, но тут же нашлась, с озорной улыбкой ответив. – А ты что, завидуешь?

– Ещё бы, конечно завидую! – воскликнул он. – Тому парню, что заполучил такую классную девчонку!

– Тогда, получается, ты завидуешь Диабалду! – засмеялась я в ответ.

– Кому?! – не понял он, растерянно улыбаясь.

– Ну, Диабалду, – весело повторила я. – Не знаешь что ли этот прикол?

– Не знаю, – пожал плечами он.

– Да нет у меня никакого парня, – со смехом пояснила я. – А Диабалду – это типа вымышленный друг.

Лицо Артёма просветлело, и он в очередной раз очаровательно улыбнулся:

– Но я ведь лучше, чем этот твой… Диабалду? Может, погуляешь со мной?

Ну вот, опять он за своё. Я лишь вздохнула и отвела глаза, непроизвольно обратив внимание на вход, где, к моему ужасу, уже неизвестно сколько времени стоял Владимир Александрович, с любопытством наблюдая наш нелепый разговор. Меня тут же сковала неловкость, и захотелось поскорее скрыться с его глаз, а Артем все никак не унимался:

– Давай вечером сходим куда-нибудь? Куда ты хочешь? – с азартом предлагал он.

– Извини, мне надо будет готовиться к экзаменам. Может, в другой раз, – промямлила я, и поспешила занять своё место.

– Но сегодня же последний зачёт, – крикнул мне в спину Артем.

На мое счастье, в этот момент в аудиторию зашла Жанка и ещё несколько наших ребят, активно здороваясь с Владимиром Александровичем и Артёмом, и в этой суете мне удалось тихонько усесться за парту и сделать вид, будто меня не существует.

Когда вся группа была в сборе, Владимир Александрович предложил нам разобрать билеты, и занять свои места для подготовки.

Мне достался билет с символичным номером тринадцать. Несмотря на это, вопросы были в нем довольно простые, и ответы на них я знала. Но все же меня колотило от волнения так, что если сомкнуть зубы, они наверняка застучали бы друг об друга.

– Кто готов отвечать, подходите ко мне по очереди, – объявил наш преподаватель.

* * *

Время тянулось, словно густая карамель. Жанка уже давно ответила на свой билет, и, довольно подмигнув мне, покинула аудиторию. А я все слушала ответы других своих одногруппников, не решаясь подняться с места и пойти отвечать самой. Все ждала и надеялась, что вот-вот мое волнение пройдёт, я успокоюсь, и смогу не ударить в грязь лицом перед своим любимым преподавателем. Но, как назло, дурацкое волнение с каждой минутой ожидания лишь усиливалось, доводя меня до исступления. В итоге осталось всего несколько человек, включая меня, и тянуть больше было нельзя, иначе я рисковала остаться с ним наедине.

После того, как сияющая Крис блестяще ответила на вопросы и с довольным видом забрала у Владимира Александровича свою зачётку, я на ватных ногах поднялась и двинулась в сторону преподавательского стола. Присела на специально стоящий рядом стул, и положила перед собой билет.

– Можете начинать, – позволил он мне бесстрастным голосом.

А у меня словно ком застрял в горле. С горем пополам прочитала первый вопрос, краснея до кончиков волос, но озвучить ответ на него так толком и не смогла. Проклиная про себя все на свете, заикалась, никак не могла подобрать нужные слова и формулировки. Вдобавок ко всему, мои руки дрожали, губы тряслись, и в желудке ныло прямо до тошноты.

Владимир Александрович терпеливо наблюдал за моей пыткой несколько минут, после чего, наконец, сжалился:

– Вы можете вернуться на своё место и ещё подготовиться.

С благодарностью кивнула и поспешила обратно за парту.

Теперь время, наоборот, полетело быстро. Оставшиеся несколько человек в считанные минуты получали свои зачеты и покидали аудиторию, и очень скоро произошло то, чего я боялась больше всего – мы с Владимиром Александровичем все же остались наедине.

Минуты шли, а я все сидела, уткнувшись в свой билет, не смея даже посмотреть в сторону преподавательского стола. И лишь услышав тихие шаги, направляющиеся в мою сторону, подняла взгляд. Он медленно подошёл, и сел передо мной на стоящий за предыдущей партой стул. Не выдержав его прямого взгляда, я вновь опустила глаза на свой билет.

– Ну что с тобой происходит? – с участием спросил он, снова переходя на «ты».

– Я не знаю… – тихо ответила я, не поднимая глаз. – Со мной впервые такое…

Секунду мы молчали, а потом я все же посмотрела на него, и, встретив этот совершенно поменявшийся, понимающий взгляд, с моих губ вдруг как-то само собой сорвалось признание:

– Кажется, я люблю вас…

Сказала, и сердце ухнуло куда-то вниз, так, что дыхание перехватило.

Он молчал, наверное, целую вечность, после чего тихо произнес:

– Давай свою зачетку.

Лишь на секунду замешкавшись, поспешила выполнить его просьбу, судорожно переворачивая содержимое своей сумки.

Получив требуемое, он не спеша вернулся за свой стол, оставив меня сидеть на своем месте в полном смятении. Я по-прежнему смотрела в билет, протирая в нем дыру взглядом.

– Подойди, – услышала я очередной приказ.

Ноги не слушались, но все же я каким-то чудом сумела встать и подойти к нему.

– Сядь.

Его интонация не предвещала мне ничего хорошего, и, с невыносимой тяжестью в груди от дурного предчувствия, я подчинилась, осторожно присев на край стула.

– Ты должна знать, что я не в первый раз слышу подобные признания от студенток, – невыносимо холодным тоном сообщил он. – Рая, пойми меня правильно. Ты молодая, красивая, и неглупая девушка, судя по оценкам в твоей зачётке. И, поверь, я точно не тот, кто тебе нужен.

Осознание сказанного им ядовитой отравой растекалось по венам. Он меня отшил.

А на что ещё я надеялась, произнося вслух эти глупые слова? Его реакция была вполне ожидаемой и логичной.

Слезы навернулись на глаза, болезненным комом застревая в горле.

– Иди домой, – сухо произнёс он.

* * *

Я сидела в общаге и, размазывая по щекам слезы, гипнотизировала сделанную его рукой запись в своей зачётке. За этим занятием меня и застала Жанка, с сияющей улыбкой влетевшая в нашу комнату.

– Зайка, ты чего? – подскочила она ко мне, тут же меняясь в лица из-за моего зареванного вида. – Физику завалила?!

– Нет, – всхлипнула я. – Не завалила…

– А что тогда? – подруга забрала из моих рук зачётку, скользнув взглядом по оценкам, и убрала её на стол. – Случилось чего? С мамой что-то?!

– Нет! – запротестовала я, крутя головой. – Нет, с мамой, слова Богу, все в порядке!

– Тогда что?! Рассказывай давай! – строго потребовала она.

И я рассказала. Взахлёб, давясь слезами, выплеснула на неё всю свою сердечную драму, не обращая внимания на жалость в её глазах, лишь возрастающую с каждым моим словом.

– Бедная моя девочка, – гладила она меня по голове, пока я рыдала в её плечо. – Я и подумать не могла, насколько у тебя к нему все серьёзно! Что же ты мне раньше ничего не говорила?

– Ты бы смеялась надо мной…

– Я же не монстр, – возразила подруга. – Мы, может, вместе придумали бы какой-нибудь план по его совращению! Но признаваться в любви вот так, конечно, было глупо…

– Да не хочу я никого совращать! – с горечью возразила я. – И вообще все это дурость какая-то! Я должна об учебе думать, а не об этих глупостях…

– Ну а чего ревешь тогда? – ласково спросила Жанка.

– Не знаю! – снова залилась я слезами, обнимая подругу.

– Ну тише, тише, – продолжала успокаивать она меня. – Ты красивая девчонка, многие парни с нашей группы не прочь были бы с тобой замутить. А этот Владимир, мать его, Александрович просто дурак! Не знает, какое счастье потерял!

Я слегка улыбнулась её словам, изо всех сил стараясь взять себя в руки и прекратить истерику.

– Мне так стыдно, Жанн, – прошептала я ей. – Как я теперь буду ему в глаза смотреть?

– Очень просто будешь смотреть! – возмущённо заявила Жанка. – Ничего стыдного во влюблённости нет! А чтобы признаться, наоборот, нужна большая смелость!

Почему-то её слова нисколько не успокоили меня, а, наоборот, ещё больше вызывали в груди саднящее неприятное чувство стыда за свой глупый поступок.

– Ну все, Раечка, успокойся. Только подумай, мы закрыли нашу первую сессию! – попыталась она меня взбодрить. – Завтра ты поедешь домой, к маме. Ты же сама говорила, как сильно по ней соскучилась! А когда вернёшься, его, может, уже и не будет. Помнишь, он же сам говорил, что Семёна Алексеевича подменяет только до конца семестра?

Честно говоря, я этого не помнила. Я вообще плохо понимала, о чем именно он говорил, больше внимания уделяя тому, как он это говорил. Но слова подруги все же придали мне сил и немного успокоили.

Если бы Семён Алексеевич вернулся с нового семестра, моя жизнь значительно упростилась бы.

Ну а сейчас мне действительно нужно было отвлечься.

– Ты съездишь со мной на вокзал за билетами? – жалобно попросила я Жанку.

– Конечно, съезжу, – улыбнулась она. – Не брошу же я тебя в таком состоянии.

Глава 3

Скоростная электричка-стрела уносила меня все дальше от чужих улиц шумного мегаполиса. Мерный стук колёс успокаивал и навевал сон. Совсем скоро я буду дома.

Удобно расположившись в мягком кресле вагона второго класса, я воткнула в уши наушники и включила любимую музыку на своём стареньком MP3-плеере. Музыка всегда была моим самым надежным спутником и другом. А так же проверенным средством избавления от хандры. Но сейчас мое проверенное средство, как назло, не срабатывало. Наоборот, с каждым новом треком в груди ныло все сильнее.

Честно, изо всех сил старалась не думать о нем. Но разве можно обуздать свои мысли? Мучительными ядовитыми иглами они пронзали мое сердце, отравляя сознание…

Стыдно… Господи, как же стыдно! И как только мне в голову могла прийти подобная глупость? Признаться ему в любви…

Мне и раньше сложно было смотреть ему в глаза, а теперь я и вовсе не представляла, как буду делать это в дальнейшем.

Оставалось надеяться лишь на то, что Семён Алексеевич вернётся с нового семестра…

Да что же со мной такое! Почему эта мысль не приносит облегчения, а наоборот, вызывает какое-то противное чувство сожаления внутри?

Я безразлична ему, он отлично дал мне это понять, так почему я не могу успокоиться и хотя бы постараться забыть о нем?!

* * *

Мама встретила меня на перроне крепкими объятиями и влажными от слез поцелуями.

– Солнышко мое любимое, как же я соскучилась! – восклицала она, разглядывая меня с ног головы. – Рая, ты похудела что ли?

– Ну, мам! – жалобно протянула я. – Ничего я не похудела, как ты смогла разглядеть это под пуховиком?!

– У тебя лицо похудело! Куда делись мои щёчки? – всерьёз нахмурилась она.

– Мам… – закатила я глаза. – Все в порядке!

– Как же я не хотела, чтобы ты жила в общаге! – с тоской проговорила она, и мою грудь стянуло от непонятного чувства вины.

– Мам, мне там очень нравится, правда! – поспешила заверить я ее.

– Что-то, смотрю я, лицо-то у тебя не шибко счастливое, – с укором заметила она.

– Я просто устала! – вздохнув, ответила я, давая понять, что этот разговор окончен.

– Хорошо, хорошо, – тут же сдалась мама. – Поехали скорее домой. Как раз сейчас должен подойти наш автобус.

В обнимку мы поспешили на остановку.

* * *

Раньше я никогда не уезжала из дома так надолго, и теперь, спустя полугодовое отсутствие, вдруг поняла, насколько сильно люблю нашу маленькую уютную квартирку, как в ней уютно и тепло! А особенно в преддверии такого домашнего праздника, как Новый год.

Сразу после того, как мама приложила все усилия, чтобы за короткий срок вернуть мои щёки на их законные места, мы принялись наряжать ёлку и украшать комнаты разноцветными гирляндами. Сладкое ощущение детства и волшебства витало в воздухе, и на какое-то время я даже позабыла о своём любимом преподавателе. Но стоило вечером остаться одной и улечься в свою постель, как эта пытка накрыла меня с новой силой.

Я словно боролась сама с собой, и была бы рада, если б хоть одна из сторон одержала победу, но, как назло, казалось силы двух моих «я» были равны.

В итоге, уснуть удалось лишь глубокой ночью.

На следующее утро мама не могла не заметить мой усталый и потухший вид, который я тщетно пыталась замаскировать под напускной веселостью. Она все допытывалась, что со мной не так, и мне едва хватило выдержки, чтобы не признаться ей во всем.

Новогодняя ночь пролетела, как сон. Целый день мы готовили, а вечером пришли гости: мамины подруги с детьми. В суете, хлопотах, время пролетело незаметно, и лишь, когда часы били двенадцать, я остановилась, замерла с бокалом шампанского в руках, и по старой традиции загадала желание.

«Хочу, чтобы Владимир Александрович тоже в меня влюбился!»

Зажмурилась и выпила искрящий новогодним волшебством напиток до дна.

Какая же я глупая! Мое желание рассмешило меня своей наивностью и невозможностью, удивительным образом подняв вдруг настроение. И поспешила дальше, занимая детвору новогодними играми, конкурсами, попутно обслуживая наших с мамой гостей.

* * *

Неделя новогодних каникул пролетела, как один день. Безумно не хотелось вновь разлучаться с мамой, но пора было возвращаться в университет.

Говорят, дорога домой всегда кажется быстрее и легче, чем дорога из дома. Но у меня странным образом все было наоборот. Совершенно незаметно пролетели несколько часов пути, и я, раскрасневшаяся от мороза, ввалилась в нашу комнату общаги, тут же попав в удушающие объятия Жанки.

– Привет, Раиска-Ириска! Как же я соскучилась! – верещала она.

– Ну, я же просила тебя! – с обидой посмотрела я на неё, но потом все-таки тоже обняла.

– Ладно, ладно, не буду, – улыбнулась она. – Я правда очень рада тебя видеть. Соскучилась, жесть как!

– Я тоже, – улыбнулась я в ответ.

– Ну как ты? – участливо спросила она, и я сразу поняла, на что был намёк.

– Я в норме, – нервно передернув плечами, отозвалась я. – Сама не понимаю, что за дурь на меня тогда нашла.

– Вот и умничка! – чмокнула она меня в щеку. – Мы тебе в сто раз лучше парня найдём!

– Жан, все, успокойся, – сурово посмотрела я на неё.

– Ладно, ладно, – усмехнулась она. – Раздевайся давай, пойдём лучше чай пить…

* * *

Как я не настраивала себя, как ни уговаривала, все равно в день икс меня снова трясло так, что и признаться стыдно. Сегодня в расписании была физика, и одна мысль о том, что я могу его там увидеть, пугала меня хуже собственной смерти.

– Ты главное, не показывай ему, что произошедшее тебя как-то волнует, – со знанием дела давала мне наставления Жанка, пока мы шли на пару. – Делай вид, будто вообще не замечаешь его. Но и не переигрывай, смотри иногда в его сторону. Но только не в глаза, а выше, на лоб, чтобы не смутиться.

– Все хватит, я поняла, – перебила я её пылкую речь.

– Ну ладно, детка, давай держись, – дружески хлопнула она меня по плечу перед самым входом в аудиторию, и, изменившись в лице, разочарованно произнесла. – Кажется, Семён Алексеевич все ещё болеет…

Но я уже не слушала ее, потому что увидела ЕГО через дверной проем. И весь мой настрой, все самовнушение, которым я занималась последние дни, о том, что он мне безразличен, и все мои чувства к нему – просто глупости, все это полетело к чертям собачьим. Я встала на пороге аудитории, как вкопанная, не в силах сделать и шага.

– Ты чего застряла, проходи давай! – недовольно шикнула на меня Жанка.

– Знаешь, я, наверное, не пойду на физику, – бесцветным голосом ответила я.

– Ты с ума сошла? Почему?! – громким шёпотом возмутилась подруга.

– Я не хочу, – сквозь зубы процедила я. – Скажи, что я заболела, ок?

– Ну, как знаешь… – ответила Жанка, просто испепелив меня взглядом.

* * *

Сбежав с пары, как последняя трусиха, я спустилась вниз по лестнице на один пролёт и забралась на высокий подоконник, расположенный на лестничной клетке между этажами. Придерживая юбку, закинула обе ноги наверх, опираясь спиной на один из откосов.

Успокоиться. Мне нужно было успокоиться.

Посмотрела в окно. За ним открывалась картина, чарующая своей красотой. Чистый белый снег укрывал собой весь внутренний дворик университетского городка. Яркое солнышко осыпало искрящимися бликами пушистые шапки снега на домах и деревьях. По краям протоптанных студентами тропинок возвышались пышные сугробы, которые то и дело игриво трепал ветер, разбрасывая снег по округе озорной поземкой. Красиво не то слово. Настоящая зимняя сказка.

Любоваться этой картиной можно было бесконечно, и для полного счастья мне не хватало лишь звучания в ушах любимых треков. Достала из сумки свой MP3, не без труда распутала узелки, скатавшиеся на проводках наушников, и уже начала вставлять их в уши, как знакомый строгий голос совсем близко заставил меня вздрогнуть и повернуть голову.

– Чем ты больна? – Владимир Александрович стоял всего в двух шагах от моего подоконника, и неотрывно смотрел на меня своими внимательными глазами.

Я вся смутилась с ног головы, хотела спрыгнуть с подоконника, но он резко остановил:

– Не двигайся. Сиди, как сидишь.

Я замерла и, казалось, даже дышать перестала. Владимир Александрович подошёл ещё ближе.

– Я спросил, чем ты больна? – опасно вкрадчивым голосом повторил он вопрос.

– Как вы узнали, что я здесь? – пролепетала я в ответ, не зная, куда деть свои глаза.

– Ты не ответила на вопрос, Рая, – строго произнёс он.

– Простите, просто я… Мне просто очень неловко перед вами за тот случай… – начала оправдываться я, снова пытаясь переменить позу, чтобы слезть с этого дурацкого подоконника.

– Не шевелись, – стальным голосом приказал он.

И я снова замерла, судорожно пытаясь сообразить, почему он запрещает мне? Да ещё и юбка так неприлично высоко задралась…

Будто прочитав мои мысли, он медленно переместил взгляд на мои открывшиеся ноги в чёрных капроновых колготках. Ужасно захотелось как-то прикрыть их, но помня его приказ, я не смела пошевелиться.

Он склонил голову набок, и вдруг коснулся рукой колена, проведя ею вверх по ноге до самого края юбки. Я, затаив дыхание, как заворожённая наблюдала за его действиями, и, когда его пальцы медленно двинулись дальше, еще выше поднимая подол моей юбки, испуганно посмотрела ему в глаза, не удержав шумный выдох.

Наши взгляды встретились, и я не успела опомниться, как его свободная рука легла на мою шею, и он вдруг поцеловал меня прямо в губы. Осторожно, так, будто пробовал их на вкус, захватывая и слегка втягивая в себя по очереди то верхнюю, то нижнюю… Отчего меня моментально бросило в жар, а голова закружилась так, словно я только что сошла с опасно быстрой карусели.

Этот поцелуй длился всего несколько мгновений, за которые я, чуть было, не лишилась рассудка, а после он отпустил меня, убрал руку с шеи, и невыносимо спокойным голосом произнёс:

– Пойдём на пару.

Я по-прежнему не могла пошевелиться, но теперь уже от шока и предательской дрожи в коленях. Владимир Александрович взял меня за руки и помог спрыгнуть с подоконника. Помог подняться по лестнице, придерживая за локоть, и, только когда мы уже были на этаже, отпустил и велел:

– Иди вперёд.

Я послушно зашагала перед ним, каждым позвонком чувствуя на себе его взгляд.

Лишь перед входом в аудиторию, он остановил меня, чтобы учтиво открыть дверь и пропустить меня вперёд.

Словами не передать, какими взглядами на нас уставились около тридцати пар глаз моих одногруппников, когда мы с Владимиром Александровичем вместе зашли в аудиторию. Сгорая от неловкости, я поспешила занять своё место. Лицо Жанки просто надо было видеть. Да и Симакова, похоже, тоже была под сильным впечатлением, и, естественно, не смогла промолчать.

– Надо же, какими несправедливыми бывают преподаватели по отношению к своим студентам, – наигранно разочарованным голосом протянула девушка.

– О чем это вы, Кристина? – с лёгким сарказмом поинтересовался у неё Владимир Александрович.

– Одним студентам вы уделяете столько внимания, а другим же – совершенно ничего, – томно вздохнув, заявила она.

– Вам не хватает моего внимания? – приподняв брови, бесстрастно уточнил преподаватель.

– Совсем не хватает, – ещё раз наигранно вздохнула Крис.

Клянусь, бесила она меня в этот момент так, как никогда раньше.

– Что ж, тогда прошу вас к доске, – холодно улыбнувшись ей, произнёс он.

На лице Крис тут же мелькнуло разочарование, но она быстро спрятала его под маской своей обольстительной улыбки.

Со скучающим видом Владимир Александрович долго издевался над ней, заставляя отвечать по предыдущим темам, задавая разные каверзные вопросы. Крис откровенно плавала, и это было удивительно, ведь она позиционировала себя не только красавицей, но и умницей, что никак сейчас не вязалось с ее неуверенными и зачастую совершенно неправильными ответами. Вскоре вся аудитория уже в открытую посмеивалась над нашей звездой, а сама она стояла перед нами с самым несчастным видом. Не знаю, как у Кристины, а у меня бы точно после такого отпало бы всякое желание выкидывать подобные фокусы с нашим преподавателем.

К счастью, вскоре ему надоело её мучить, и он продолжил лекцию, как ни в чем не бывало.

А я все это время сидела ни жива ни мертва, пытаясь осмыслить произошедшее на лестничной клетке. Только процесс осмысления никак не хотел запускаться в моей голове. Не давали эмоции, взрывным коктейлем разбередившие мою кровь. Подумать только, он меня поцеловал! От яркого воспоминания о его прикосновениях по коже побежали мириады мурашек.

С ума сойти…

Наконец, прозвучал сигнал, уведомляющий об окончании занятий.

– Все свободны, – сообщил Владимир Александрович группе, а после перевёл свой проницательный взгляд на меня. – Рая, задержитесь, пожалуйста.

Горячая обжигающая волна пронеслась по моему телу, и я, сглотнув, неуверенно кивнула ему в ответ. Крис бросила на меня испепеляющий взгляд, и Жанка тоже посмотрела с широкой многозначительной улыбкой.

– Неужели красавчик будет тебя отчитывать? – шепнула она мне на ухо, собирая в сумку свои тетрадки. – Я бы и сама не возражала, если б он меня захотел отчитать! – издевалась она, давясь беззвучным смехом.

Подруга называется. От её шуток я только ещё больше разволновалась. Похоже, от Жанки это не ускользнуло, потому что она вдруг резко посерьезнела и тихонько произнесла:

– Да ладно, ты чего такая напуганная? Не съест же он тебя, в самом деле. Давай, я жду тебя снаружи.

Вскоре аудитория опустела, и мы с Владимиром Александровичем снова остались наедине.

Я продолжала сидеть на своём месте, выжидательно глядя ему в глаза. Он не спеша приблизился ко мне, присев напротив, точно так же, как в день зачёта. Только теперь в его взгляде уже не было холода. Наоборот, в них читался живой интерес и что-то ещё, что-то новое, неуловимое и необъяснимое для меня.