Москва литературная №1/2022. Литературно-художественное издание

И ковш Большой Медведицы потянулся к Максимке. Красивый, родной мяч, побывавший почти что в космосе на звёздной игре, вылетел прямо к ногам мальчика. Небо осветилось хвостатыми кометами. Это был салют в честь первого футбольного звёздного матча.

– Спасибо! – раздалось откуда-то сверху.

Максимка посмотрел на небо. Звёзды мигали, посылая ему радостный свет и даже будто аплодировали, отдавая дань такому интересному событию в их жизни. Они теперь тоже знали, что такое футбол, чуть-чуть прикоснувшись к этой манящей и непонятно почему завораживающей миллионы людей игре.

Максимка взял мяч, запрокинул голову и помахал звёздному небу. Хотелось смеяться, улыбаться и прыгать до неба. И самому снова с ними поиграть. Но небо становилось все выше и выше.

И вдруг до Максима донесся крик тренера.

– Ну, ты что там, делаешь? Спишь? Я ушел. Ещё раз напоминаю: не забудь проверить всё и закрыть раздевалку. Пока.

От слов тренера Макс полностью проснулся. Над ним раскинулось далёкое звёздное небо. Макс сразу нашёл Большую Медведицу. Поднял мяч и помахал ей рукой. Ему даже показалось, что Медведица и все звезды тоже послали ему привет. И с радостным настроением он побежал по мягкой зеленой траве в раздевалку.

Прошло несколько лет. Макс стал студентом Института физкультуры и спорта. Учебную практику он проходил в качестве тренера у детей младшей группы. На первой тренировке Максим увидел перед собой в зале шеренгу малышей. Самому маленькому было четыре года, а самому старшему шесть.

– Футболисты! Что же с ними делать? Небось и мяча-то боятся, – подумал молодой тренер.

Но участь тренера такова, что учить надо любого желающего. А вдруг? Вдруг вырастет хорошим игроком, а может, даже знаменитым. И тренировки начались.

Максимка любил малышей. И к соплям, и к бесконечным просьбам пописать, и к слезам относился с пониманием и с сочувствием. Каждому был выдан мяч, и Максим показал простейшие упражнения с ним. Малыши с энтузиазмом начали заниматься – бегали, беспорядочно ударяли по своим мячам, пытались повторить те упражнения, что показал тренер. Конечно, не всё получалось. Но было желание. Час тренировок пролетал, как одно мгновение. Макс был доволен. Ему понравилось работать с этими маленькими ребятишками. Что-то им показывать, делиться тем, что он умел. Следить за их растущим умением. Вытирать носы и слезы. Хвалить и видеть сквозь слёзы блеск радости в глазах малышей. Тренировки шли. Через несколько тренировок Макс разделил ребят на две команды, чтобы они попробовали играть коллективно, командой.

Игра началась, но Макс увидел, что один мальчик, четырёхлетний Стёпа, стоит в сторонке.

– Стёпочка, ты почему не играешь? – спросил Максим.

– Так у меня мяча нет, – грустно ответил мальчик.

– Стёпа, в футбол играют две команды одним мячом. Это на тренировках каждый из вас работал со своим мячом. А в игре у вас один мяч. Иди, играй, – и Макс подтолкнул Стёпу к бегающим ребятам.

Прошло несколько минут, и Макс увидел, что Стёпа опять одиноко стоит среди играющих.

– Ты что, Стёпа? Опять не играешь?

– Так мне никто мяч не даёт, – со слезами на глазах сказал юный футболист.

Максим взял мальчика за плечи и повёл к скамейке. У того уже слёзы катились по щекам.

– Стёпочка, правила игры в футбол я вам объяснял. Ты посиди, посмотри, как играют твои товарищи. Видишь, один игрок с мячом, а другие без мяча, но наготове, так как в любой момент игроку могут дать пас, и он должен будет вести мяч. Ну что, пойдешь, поиграешь? Вытирай слёзы и беги. В футбол надо играть, а не сидеть на скамейке. Иди. Будь внимателен и жди мяч. Тебе обязательно дадут пас.

Стёпа зашмыгал носом, подтянул шортики и побежал.

Шло время, продолжались тренировки. И вот наступило время соревнований. Мальчишки волновались. Тренер собрал малышей и дал последние наказы. Прокричали дружно «приветствие», и матч начался.

В начале игры мальчишки метались по полю беспорядочно, бросались на мяч, забыв все указания и наставления тренера. Но первые минуты волнения прошли, и ребятки стали придерживаться своих мест на поле. Родители тоже вели себя громко, шумно, потому что волновались. Кричали своим детишкам, подбадривали. И сквозь общий шум Макс услышал крики родителей,

– Лева, беги быстрее, отдай мяч Коле и Вите, – кричал отец своему сыну.

– Близнецам, близнецам отдайте мяч, – вторил чей-то молодой папа.

– Рыба, а ты, что не видишь, кому надо отдать пас?

– Коза, держи пас.

– Головой, головой бей, овца.

– Медведь, ты можешь быстрее бежать? – кричали болельщики, которых понемногу становилось всё больше.

Крики на поле и с трибун становились всё громче. И вдруг всё взорвалось. Это Стрельников Славик с подачи Ракова Юры забил гол. Что тут началось! Малыши прыгали друг на друга, обнимались, и все возбужденно кричали.

– Стрелка, – кричали они, – молоток! А Рак какой пас дал ему!

Макс смотрел на своих маленьких игроков. Ему вспомнился футбол звездного неба. Там тоже были и Рак, и Стрелец, и Близнецы, и Большая Медведица, которые в первый раз играли в футбол, в эту непонятную, но завораживающую игру.

– Так ведь это будущие наши звёзды футбола, – подумал Макс, глядя на своих подопечных сквозь слёзы радости.

Прозвучал сигнал окончания игры. Началось награждение. Игрокам вручили медали и грамоты. Ребята были счастливы, родители утирали слёзы радости. А больше всех был рад молодой тренер, поздравляя своих маленьких звёздочек.

ЗИМИН Юрий

Алые маки Каракумов

– А ты разве ничего не помнишь? – спросила сестра, глядя на меня, хитро улыбаясь. Она меня старше была на три года.

Как это не помню? Помню. Но она добавила некоторые яркие эпизоды к моим воспоминаниям…

Туркмения, поселок Джебел.

Страшно гудели паровозы, долго, непрерывно. Железнодорожная станция была недалеко, и разрывающий воздух звук паровозных гудков далеко разносился по пустыне, широко и безнадёжно.

Начало марта 1953 года. Первое моё воспоминание о том, что кто-то умер из наших великих.

Что такое солнце и тень, мама долго объясняла четырёхлетнему непонятливому и бестолковому упитанному маленькому сыночку, который упорно не хотел надевать на голову белую панамку. Одежда в пустыне имеет свои особенности и строго необходима во многих разных случаях.

Отец постоянно был на службе, а мама занималась учётом провизии, приготовлением питания, стиркой, мытьём посуды в строительном батальоне.

Солнца хватало везде, а вот простой воды нет. Была весна, но было жарко как летом.

Это Каракумы…

Наша семья, как и другие семьи военнослужащих, жила в землянке, по конструкции близкой к воинской, фронтовой. И правильнее было её назвать песчанкой, глиняной песчанкой. В середине углублённого помещения в грунте стоял столб из дерева саксаул, кривоватый. Ровных и прямых деревьев в местности, где не хватает воды, просто нет. Помню, как по этому столбу полз вниз, прицеливаясь на меня, скорпион. Отец скинул его рукой на песчаный пол, и никак не мог его раздавить каблуком сапога. Ядовитое насекомое углублялось в грунтовый пол, а потом каждый раз выползало из-под песка.

Шкуры овец крышей покрывали землянку, отгоняя своим запахом насекомых и змей, которые часто являлись ядовитыми. Откинул одну шкуру – вот и форточка… Но почему шкуры не отпугнули того скорпиона? Казалось бы, ниже уровня земли должно быть прохладно, но желаемой прохлады не было, и от надоедливой дневной жары хозяева часто водой поливали матрасы, на которых спали.

Питьевая вода привозилась танкером «Красный флот» из Баку через Каспий в порт Красноводск, где я умудрился родиться, а потом железнодорожными цистернами на строительство военного аэродрома в район посёлка Джебел. Для строительства и для личного состава строительного батальона требовалась вода, и много воды. Её, даже при тщательной экономии, всегда не хватало. А местную, из колодцев, невозможно было пить. Но коренное население приспособилось и к этому, не очень приятному, запаху колодезной воды. И спокойно жили здесь сотни – тысячи лет.

23-й отдельный Аэродромно-Строительный полк возводил военные аэродромы, хоть в пустыне, хоть в горах, хоть в тайге. На счету у отца после войны осталось семь построенных военных аэродромов.

При временно расположившемся в этой пустынной местности батальоне жили и семьи строителей – военнослужащих, крепко сдружившись с местными семьями аула в оазисе. Ни колясок, ни велосипедов для детей ни у кого не было. Меня, ребёнка, сажали на панцирь крупной черепахи и я, медленно качаясь в такт её шагам, сидел на ней и катался недалеко от землянки в виде уверенного седока. Падение с панциря в песок не приводило к травмам, да и скакун далеко не убегал, можно было опять заползать на «коляску». Присматривала за этим процессом, чаще всего, моя сестричка.

Собаки здесь тоже водились, изредка покусывая разбегающихся от них детей. Особенно мне не нравился туркменский алабай, здоровенная собака, стерегущая отары овец. Она без лая и предупреждения подходила и просто кусала человека за мягкую часть, чтобы он знал свое человеческое место, а не покушался на съедобную проходящую мимо шерстяную баранью лопатку или окорок. Шрамы от собачьих укусов, так, на память, хранятся у меня на теле всю жизнь.

Неожиданно, как-то сразу, почти в один день вокруг землянок раскинулось бесконечное поле красных маков. Цвели яркие цветы до рези в глазах, до головокружения от приторного сонного запаха. Вся пустыня в красно-алом цвете, даже как-то страшно казалось. И это при отсутствии дождей. Дождь просто не долетал до земли, он по ходу своей основной деятельности испарялся. В районе пустыни, где основная растительность – верблюжья колючка, вдруг возник ковёр из цветов.

Однажды, после очередной прогулки по полю цветов сестры с братом, то есть со мной, возвратилась сестричка одна. На вопрос: «Где же братик?» ответила:

– Да надоел он мне, «хочу спать, хочу спать», ну и пускай себе спит.

– Где ты его оставила? – не отставала от неё мама.

– А, где-то там, – неопределённое направление рукой только усилило панику у матери, – на бугорке.

В пустыне, на бугорке, на солнцепёке, среди цветущих маков…

Команда «В ружье!» прозвучала в глиняных казармах и на строительных объектах, как только отец узнал, что его сын потерялся.

– А железную дорогу не переходили?

– Не помню…

Железная дорога Красноводск-Ашхабад. За её насыпью, которая то исчезала от ветра до голых шпал, то задувалась полностью песком, открывалась бескрайняя пустыня без дорог и поселений. И без воды…

Всполошились ещё и из-за того, что в таком возрасте ребёнок, спящий долго под действием одурманивающего запаха, мог и не проснуться. Как после анабиоза. За примерами ходить далеко не надо. Местные жители нас об этом предупреждали, а взрослые солдаты доказывали крепким сном это воздействие. Просто засыпали на посту, даже стоя. Цветение маков было недолгим, но этого времени ранее хватало на несколько несчастных случаев.

Мне очень хотелось спать. А куда-то плестись за сестрой по жаре было невыносимо. Постоянное дерганье за руку «идем туда, идем сюда» – надоело. А как мы с сестрой расстались, я не помню.

Помню, увидел среди цветов бугорок, который образовался от выкинутой земли при копании норы каким-то зверьком. Свежий выкопанный бугорок веял прохладой, и я умудрился найти на нём более холодное место, правда, липкое. И с усилием эту прохладу прижимал к себе обеими руками, так было приятнее, и прилёг на бугорке. И чтобы не было липко, снял ненавистную панамку, надел на чью-то маленькую головку, на которой высовывались не моргающие глаза и периодически какая-то верёвочка. Головка тоже не хотела одевать панамку… А мама же говорила, что нужно её одевать на солнышке. И заснул.

Поднятый по тревоге строительный батальон начал прочёсывать местность в той стороне, откуда пришла дочка заместителя командира части. Цепью, на расстоянии видимости друг друга, шли медленно сквозь маки, рассматривая каждый квадратный метр цветущего ковра.

Распугивали живность: пауков, козявок, пустынных зверьков. Мимо строителей степенно прошагали несколько верблюдов, неся на себе седоков из местных коренных обитателей засушливой земли. Для них искать кого-то в пустыне – не первый раз. Чаще всего они отыскивали убежавших верблюдов.

После нескольких часов поиска, недалеко от железнодорожной насыпи, нашли «сына полка». Он обнимал крупную змеюку, греющуюся на солнышке, толстую, в середине она потолстела от проглоченной дичи, может, тушканчика, может, крупной птицы. На голове у змеюки скособочилась белая панамка, напоминая скульптуру курортников довоенных времён. Змея злобно шипела и не подпускала солдат к спящему рядом другу.

Но время торопило. С осторожностью и ухищрениями, с помощью снятых гимнастёрок, отобрали «сына полка» у зловещей змеюки. Она скинула белую панамку, и, обидевшись, уползла в заросли осыпающихся красных маков. Никто не запомнил, какой она была породы, но явно была ядовитая. Я её тоже не запомнил, друг называется…

А в это самое время, в отсутствие постоянного седока, моя большая черепаха-коляска неохотно приняла в своё седло ребенка из местного населения, моего ровесника, но, похоже, с другим весом и запахом. Он раньше страшно завидовал моим поездкам… И надкусила у него указательный пальчик, приняв его за червячка. Так случилось, что меня ни змея, ни черепаха не кусали, не было на моём теле отпечатков укуса. Принимали, может, за своего. А вот собаки, друзья человека, – собаки…

В то же самое время, когда отсутствовало батальонное начальница, и когда многих солдат на территории строительной площадки не было, один бульдозерист, не участвующий в поисках, решил перевыполнить план по расчистке площади под взлётную полосу. «Заточил» лезвие бульдозерного ковша и начал бульдозером срезать цветы. Ни дверцы, ни стенок у кабины трактора не было, только сверху полотно, защищавшее водителя от солнца. Стенки кабины на тракторах воентехники сразу снимали, обеспечив прохождение дуновения ветерка по рабочему месту.

Трудился, трудился в поте лица бульдозерист, и вдруг в кабину трактора заглянул страшный дракон с раздвоенным языком. Очень зло посмотрел в испуганное лицо труженика и спросил:

– Ты что это, гад, делаешь?

Тракторист и трактор сразу рассредоточились в разных направлениях, один с криком и бегом, а другой, ровно тарахтя, продолжал движение по взлётной полосе, подминая траками красные маки и несозревшие коробочки.

Оказывается, тракторист гусеницей наехал на кончик хвоста крупного серого варана, и тот от возмущения встал на дыбы и заглянул в кабину. Варан остался на месте, недовольный не только сенокосом растений, в которых он худо-бедно прятался, но и видом перекошенного лица тракториста. Повреждений у варана не было. Родной песчаный грунт помог варану избежать травм.

После этого случая никто больше не захотел косить цветы, а я никогда в жизни не боялся никаких змей ни в средней полосе России, ни в тайге, ни в Средней Азии, ни в предгорьях Тянь-Шаня.

И сам никогда не обижал их. Друзей не обижают…

КОБЛОВ Владимир

Закон притяжения

…грохот. Кто-то изо всех сил стучит во входную дверь. Прямо-таки ломится… Так, сколько сейчас времени? Часы показывали два часа ночи. Надо встать, стучат-то не просто так.

Опускаю ноги на пол, надеясь нащупать там тапочки, но… оказываюсь по щиколотку в воде. Это в комнате-то! Что же тогда в прихожей, на кухне, в санузле? Остатки сна улетучились мгновенно.

– Милый, что случилось? – вопрос проснувшейся рядом жены прозвучал вполне естественно, если не учитывать время суток.

– Не знаю. Похоже, трубу прорвало, – успел ответить я ей уже из дверного проёма комнаты на пути в туалет, откуда был слышен шум бурлящей воды.

Она тут же встала следом за мной и открыла входную дверь. Там оказались соседи снизу.

– Вы нас топите! Что случилось? Стучим, стучим…

Дверь туалетной комнаты была распахнута настежь. Я увидел это, как только включил свет. Хорошо, не коротнуло, часть розеток низко над полом установлены были. Кто ж знал, что потоп может быть.

Место прорыва трубы оказалось под водой, но перекрывающий вентиль должен сработать и остановить поток. Я его закрыл. Бурление уменьшилось наполовину. Выход из этой ситуации один: звонить в аварийную службу.

– Вёдра, кастрюли, ковши и тряпки, – соседи знали, какие действия предпринимать сначала.

Пока любимая всё это доставала, я набрал номер «аварийки», поскольку течь кто-то должен был устранить. Гудки оказались довольно долгими.

– Аварийная служба слушает, – наконец-таки смог услышать я в телефонной трубке сонный голос дежурного. – Говорите, слушаю.

– Трубу!.. Трубу с холодной водой разорвало!

– Так. Спокойно. Адрес говорите.

– Переулок Тополиный, дом №…

– Бригада будет не раньше двенадцати. На заводе авария. Устраняют. Ждите.

– А-а-а…

– Все заняты. Сейчас прислать некого. Пи-пи-пи…

Заняты… Ну надо же!.. Где-то у меня пара хомутов была… Кажется, дюймовых даже…

Наполовину прикрытый вентиль (дальше не получалось, заводской брак оказался) и вёдра с тряпками помогли увидеть отверстие в трубе. Хомут бы до приезда аварийной бригады мог помочь спасти положение.

Пошёл, поискал… Нашёл, закрутил… Течь перестало.

– Ну, мы пошли. Спасибо, что открыли быстро, – засобирались соседи.

– Да, да. Конечно, идите. Спасибо вам. Если бы не вы, так бы и спали до утра, наверно… – прощалась с ними милая.

Когда дверь за ними закрылась, она повернулась ко мне:

– Мебель испортилась, как думаешь?

– Сейчас не поймёшь, дня через три будет видно. Но, похоже, что да. Воды было много, а она вся из ДСП…

– А дорогая какая… Что же, менять придётся?

– Скорее всего…

– Опять деньги… А почему прорвало-то? Трубы вроде новые ставили, а? И мастер не дешёвый был…

– Да я и сам не пойму, почему…

– Ладно, пошли спать. Пара часов у нас ещё есть. Люблю тебя…

**

…в деревне. Он остался после родителей, в наследство. Годков этому домишке стукнуло уже порядочно, и мы укрепляли его, правили фундамент, пристраивали, надстраивали, изыскивая средства… Зимой там не жили, но летом…

Сегодня, в солнечное майское воскресенье, мы с утра уже были там и ждали бригаду по ландшафтному дизайну, которую посоветовал мой школьный друг. Они у него привели в порядок всю территорию на участке. Друг был очень доволен. Моя половинка, когда узнала об этом, загорелась желанием придать земле цивильный вид. Я возражать особо не стал, поскольку люблю её.

– Ну, и где они? Вы на сколько договаривались?

Руки – в боки, глаза потемнели, почти сверкают, но… обожаю!..

– Сейчас позвоню, узнаю…

– Нет, я удивляюсь твоему спокойствию! Мне бы так…

А мне интересно, откуда появится сумма для оплаты такого труда. Но она сказала: «Не переживай! Не твоя забота…» Ладно. Знает, что говорит. Или меня бережёт…

– Алё. Да, да. Хорошо, иду открывать ворота.

– Едут?

– Приехали…

***

…звонок. Дверь не открывалась.

– А ключи-то у тебя есть от дома? – спросил меня Валентин, изо всех сил стараясь, чтобы я не упал. – Всё-таки около полуночи уже. Твоя-то спит небось. Не жалко будить?

– А-а-а нам-м-м… всё ра-а-авно-о-о!.. Не бо-о-ои-и-имся мы…

– Тихо ты, смелый какой! Завтра…

– А-а-а завтра мы с-с-с тобой у-у-уже не ра-а-аботаем вместе…

– Да знаю я… Ты уж прости, так получилось. Сам понимаешь, сокращение… Оптимизация, будь она не ладна!..

– Да ты тут н-н-ни при чём… Я ж понимаю… Только… что я ей скажу…

Дверь открыла полусонная Оксана.

– Вы чего названиваете? В полночь… Ой!.. Что это с ним, Валь? Никак – пьяный?

– Ксюш, ты уж извини, ладно? Доставил вот. Принимай ненаглядного!..

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.