Всегосударственная лотерея

Нет, тем, кого он забрал с собой, или тем, кто затаил теперь обиду за то, что не вытянул свой счастливый билет, конечно, не наплевать. Но кто эти люди? Что они могут? Кто их о чём-то после этого теста на вменяемость станет спрашивать? К тому же обиженные теперь не так уж уверены в том, что президент – лучшее, что случилось с их родиной и с ними. Если бы им было известно место расположения бункера, большинство из них с удовольствием попробовали бы взять его штурмом.

Впрочем, никакой необходимости в этом не было. Все входы и выходы из всех президентских бункеров, которые есть в этой стране, уже запечатаны так надёжно, что никто в них больше не войдёт и из них не выйдет. Пропитания в «Ковчеге Y» хватит надолго. Жизнь там может быть вполне сносной. Да, горячая вода только по чётным числам. Но ничего не мешает этим поселенцам пересмотреть устройство жизни бункера, ограничить расходы, перераспределить ресурсы, наладить производство пищи. Для этого у них есть всё. Главное – правильно этим воспользоваться. Но это уже их дело.

Её дело – проконтролировать, чтобы никакой ядерной войны не началось. Решение об этом она приняла в ту самую минуту, когда президент обратился к ней словами: «Дорогая жена».

По большому счёту контролировать было особенно нечего. Никакие красные кнопки давно не работали, а если бы и работали, никто бы не подпустил к ним старого маразматика.

В назначенный день она отчитается перед супругом, сообщив ему, что всё идёт строго по плану, первый удар нанесён. Подробностей ему знать не надо. Она выйдет на связь ещё один раз, сообщив, что ей конец, а он должен запастись терпением, что с выходом из бункера лучше не торопиться. На этом они навсегда попрощаются.

Уже через две недели она официально окончит войну, которая и так уже фактически остановилась. Огонь полностью прекратился, переговоры ещё продолжаются, но бесконечные зелёные коридоры уже выводят людей из той катастрофы, в которую их погрузила война, развязанная руками её супруга.

В последнем раунде переговоров на откажется от всех претензий, признает роковую ошибку, которую совершила её страна, согласится на выплату всех контрибуций, будет просить прощения перед семьями погибших и сделает всё, чтобы все бежавшие от войны смогли вернуться в свои дома. Она попросит мировое сообщество ослабить санкции. Полностью снимать не надо. Мы их заслужили. Но граждане не должны страдать из-за преступных решений президента и его окружения. Те, кто до последнего пытались служить укрывшимся в бункере столпам режима, уже репрессированы предпоследним указом президента.

Надо же. Президент удалился в бункер, и нет больше ни одного человека в государстве, который был бы готов продолжать ему подчиняться. Как же легко страна сбрасывает бремя своего тирана.

И страну за это не в чем винить.

Глава 2. Выборы.

Президентские выборы в этот раз прошли без народных ансамблей и бесплатных пирожков на избирательных участках. Участие в голосовании приняли 70% от всех совершеннолетних граждан. В число кандидатов, помимо жены президента, которая в благодарственной речи попросила называть её отныне только по имени, вошли шесть человек. До выборов их имена знали в основном только близкие люди в родных городах.

Победив во втором туре, Марина Гульман, официально переставшая быть женой президента в первые дни избирательной кампании, объявила, что срок её полномочий должен закончиться не позже, чем через четыре года, или раньше, если она не оправдает доверия не только своих избирателей, но и тех, кто голосовал за любого из шести других кандидатов.

 Правительственное здание, в котором обитала многочисленная команда бывшего президента, решено было переоборудовать в торговый центр с грандиозным кинотеатром, батутным парком и внутренним фонтаном, спроектированным авангардным художником Надем Верзиловым.

Столицу государства было решено перенести в географический центр страны, так чтобы окна нового дома правительства выходили на юго-восточный берег озера Виви. Чтобы обеспечить равный доступ граждан к новому строению, каждый его уголок оборудовали камерами и точками двусторонней видеосвязи, на которую беспрестанно поступали обращения, ознакомиться к общим массивом которых можно было на сайте правительства или  любом СМИ, которое захотело бы о них сообщать.

 Несмотря на то, что с экономикой в постперестроечном государстве дела обстояли не лучшим образом, множество людей, вернувшихся в страну из долгой или недавней эмиграции, работали над тем, чтобы система не стагнировала, а медленно и постепенно развивалась.

Чуть больше года ушло на то, чтобы в государстве не осталось института, который не был бы реформирован.

В здании каждой третьей тюрьмы, ставшей теперь невостребованной, располагался музей, хранивший историю прошлого, помнить которое никому особенно не хотелось, но как показали результаты общегражданского референдума, было необходимо.

Глава 3. Историки.

Цитаты из интервью, авторских колонок и заметок в социальных сетях.

«Сможем ли мы забыть когда-нибудь президента, развязавшего в двадцать первом веке войну буквально от нечего делать? Возможно. Но вот президента, который на глазах у всего мира спустился с двумя тысячами изысканным способом отобранных граждан в подземный бункер с евроремонтом, чтобы пережить в нём ядерную войну, так просто не забудешь. В этом смысле по крайней мере одной из поставленных целей он точно к концу своего президентства добился».

«Наша исследовательская группа очень долго занималась реконструкцией внутренней бункерной жизни. Самым важным источником знаний о том, что происходило в эти двенадцать месяцев, для нас стали печатные издания, выходившие в бункере, начиная с конца первой половины единственного года, когда тараканы ещё не заселили «Ковчег Y», окончательно сменив в нём людей. Исследовав в дополнение к этому предшествующие события, в том числе социологию бункерных поселенцев, стоит признать, что то, как бездарно эти люди распорядились возможностями, которые у них были до и после заселения, не кажется чем-то удивительным».

«Я знаю, что некоторые историки оценивают события, о которых мы говорим, со, скажем так, сугубо государственнической позиции. Гуманитарная катастрофа, которая разразилась сначала на территории соседнего независимого государства, а затем внутри бункера, интересует их гораздо меньше, чем история предательства человека, стоявшего за обеими трагедиями. Но мы, к счастью, живём в свободной стране, где самые разные точки зрения имеют право существовать».

«Прочитайте мою книгу «На дне: современная история предательства», и всё сами поймёте».

«Вы спрашиваете меня, можно ли было предотвратить не только ядерную, но и самую обычную войну? А я спрошу вас вот о чём: можно ли было предположить, что здоровый с виду человек может дойти до состояния готовности к превентивному ядерному удару?».

«Коррупция, кумовство, лояльность вместо профессионализма, наконец, долгие годы того, что социологи называют отрицательным отбором, – мы уже не раз наблюдали последствия этих разрушительных механизмов. По многим причинам, люди, которые находятся внутри таких самоуничтожающихся систем, не видят того, что кажется вполне самоочевидным со стороны. Правда, к сожалению, и народ чаще всего не видит или не хочет видеть то, что позволяет таким системам существовать гораздо дольше, чем следовало бы. Да и о том, что народ ничего скорее всего не мог бы сделать, даже если бы видел получше, мы тоже можем говорить более-менее уверенно».

«Смотрите, это первая полоса первого выпуска «Вестника свободного Ковчега». Тогда он был ещё четырёхполосным и не сообщал почти никаких подробностей о материальной жизни бункера. Но зато об идеях, которые начали захватывать умы поселенцев ближе ко второй половине бункерного года, говорил вполне достаточно. Смотрите, какой заголовок: «Помер и эт…». Краешек, как мы можем догадаться, съела крыса, но вы понимаете, «помер и этот». Остроумно, что тут скажешь».

«К счастью или сожалению, мы не первые и не последние, кто прошёл через похожие события. Да, история «Ковчега Y» заслуживает внимания хотя бы своей самобытностью. Но сама роль бункера – это в некотором смысле общее место подобных режимов. Более того, я бы сказал, что если бы идея бункера с двумя тысячами отобранных с помощью лотерейных билетов граждан не была реализована, её определённо стоило бы выдумать. Ведь вся мировая история говорит нам о том, что нет ни одной фантазии, которая хотя бы в общих чертах, хотя бы на небольшом участке пространства и времени не могла бы воплотиться в жизни».

Глава 4. Современники.

Цитаты, опубликованные в СМИ на основе уличных опросов.

«Да кто же знал. Все со всех сторон врали. Я вам больше скажу, всей правды мы до сих пор не знаем и не узнаем, наверное, никогда».

«Ой, вы серьёзно? Вы какую газету представляете? Нет, я не считаю, что мы развязали войну. Если весь мир на тебя смотрит с завистью и ненавистью, сыплет оскорблениями, это, извините, нормальная реакция. Пойти и установить порядок, восстановить справедливость. Люди на планете всю историю воюют. И прямо сейчас воюют. И будут воевать. И всем, получается, можно, а нам нельзя? Это кто такое сказал?».

«Я всегда много работал. Делал то, что мог и должен. А они там творили, что хотели. И новые будут творить. Я уже не молодой человек, так что позволю себе дать вам совет: никому нельзя верить. Понимаете? Никому».

«Это хорошо, что война кончилась. Война – это самое страшное, что может произойти. Но вот вы мне всё-таки объясните, почему я из собственного кармана должна выплачивать какие-то контрибуции? Это что, я войну развязала? Вот пусть сами и разбираются».

«На выборы я ходил. Голосовал за Марину Гульман. И дети мои за неё голосовали. Буду ли голосовать за неё снова – вряд ли. Всё-таки женщина-президент – это, по-моему, несерьёзно. Поигрались и хватит. Своё отработает и выберем кого-то настоящего».

«И что эта ваша Гульман? Жизнь тяжёлая, работаем с утра до ночи, детей как можем поднимаем, младший в школу в этом году идёт. А они говорят: мы вам в тюрьмах порядок навели. Так мы же не в тюрьмах! Судебная система, говорят, у них нормально функционирует. А нам-то что с этого? Мы честно работаем, законов не нарушаем. Гласность какая-то, свобода, искусство это, прости господи, современное, прямо на улицах. Я не знаю. По-моему, простому человеку это всё совершенно не нужно».

«Вы знаете, я понял одну, как я думаю, очень важную вещь. Даже если вам кажется, что народ вокруг неисправимый, что он готов вечно наступать на одни и те же грабли и критиковать любого, кто попробует подойти к устройству государства как-то иначе, вы подождите. Дайте и им, и самому себе возможность пожить по-новому хотя бы десять-пятнадцать лет. Не ругайтесь, не спорьте, не злитесь. Критикуют то, что вы считаете хорошим? Значит, у людей есть возможность высказывать своё мнение, ничего не боясь. Даже если они сами этого ещё не поняли».

Конец.